Креативщик. Глава 7

Глава 7.
Новая метла

- Наталья Глебовна, вы просто прелестны, и я готов ради нашего взаимного сотрудничества – моего аппарата и вашей газеты – выделить из бюджета целых три миллиона на первый год. А там, глядишь, и увеличим ставку. Как вы на это смотрите?
Женя, стоя в дверях кабинета Бобровской между Геббертом и Орловым, посмотрел на лакированный затылок говорящего несколько жеманным голосом акима и поморщился. Он ещё не видел лица человека, а он ему уже не нравился.
- Три миллиона на всех не хватит, - причмокнул Акулин и, бесцеремонно зайдя в кабинет, плюхнулся в кресло напротив Бегежанова. Гебберт и Орлов тихонько зашли следом и присели рядом с Женей, настороженно вглядываясь в лицо нового губернатора области. Губернатор, надо сказать, был румян, мелкоглаз, узкогуб и длиннонос.
- Это мои работники и консультанты, - быстро постаралась исправить неловкость момента Бобровская. – Главный редактор газеты, юрист и креативный редактор.
- В общем, мелкий административный персонал, - отмахнулся от сидящих напротив него мужчин Бегежанов. – Вы уверены, что их присутствие при переговорах нужно?
- А как же! – Акулин ответил за Глебовну и мило улыбнулся акиму, глядя, впрочем, совсем не в глаза. – Какие у вас шикарные ногти! Небось в салонах времени проводите больше, чем дома?
- Приходится, - как-то наигранно вздохнул Бегежанов. – Статус метросексуала не даёт даже секундочки передышки.
- Метросексуала… - протянул Женя. – Вы знаете, я спрашивал тут: метро в городе нет, и не предвидится. Так что вам здесь тяжело будет. Может, уедете сразу от греха подальше?
- Акулин! – неожиданно повысила голос Бобровская. – Соблюдай субординацию! Что за неприкрытое хамство?!
- Наталья Глебовна, не переживайте, - жеманно улыбнулся Бегежанов, и поморщился теперь не только Женя, но и Орлов с Геббертом. – Конечно, печально, что нас окружают хамы, но мы – интеллигенты – всегда сможем дать им отпор своим игнором, правда ведь?
- Разумеется, Архимед Искандерович, - подобострастно растянула губы Бобровская. – Два умных человека не должны обращать внимание на то, что говорит простой человек с неудовлетворёнными амбициями.
- Вот именно, - прикрыв глаза, кивнул Бегежанов. – Для таких людей у меня всегда есть замы. Я думаю, пока ваши люди будут беседовать с ними, мы сможем спокойно ещё раз всё обсудить и придти к определённому консенсусу.
Губернатор достал из кармана мобильный телефон и, набрав какой-то номер, коротко приказал зайти. Через несколько секунд в кабинет буквально ввалились два здоровенных лба, похожих больше на братков из девяностых, нежели на представительных чиновников высокого  ранга из десятых. Одно, впрочем, другого совсем не отменяло.
- Какие красавцы! – восхитился Женя. Ядовито улыбнувшись, он вскочил со своего кресла и, подойдя к замам, пристально изучил их лица, разве что только не обнюхивая их. Ни у того, ни у другого лба не дрогнул ни один мускул, и Акулин развернулся к затылку Бегежанова. – А это у вас замы в какой отрасли?
- Вообще это мои замы по культуре, - ответил аким, не оборачиваясь.
- Ну, почему-то я не сомневался даже, - Женя ещё раз посмотрел на громил с лёгкой иронией во взгляде и вернулся к своему креслу, но не сел в него, а встал рядом, опёршись руками о спинку. – Да, Наталья Глебовна, если сравнивать группу поддержки, то, боюсь, мы в пролёте. У товарища губернатора хорошо получается игра мускулами, а у нас разве что игра сухожилиями удастся. Но если надо – мы всегда готовы стенка на стенку пойти. Ни строчки назад, впереди – братва!
- Хватит паясничать! – Бобровская резко прервала монолог Жени и посмотрела на мрачно молчащих редактора и юриста. – А вы-то чего воды в рот набрали? Это же ваша негласная обязанность – держать Акулина в узде.
- Подтверждаю: когда рот занят – говорить тяжело, - быстро закивал аким, и Акулин изумлённо посмотрел на Бегежанова, даже забыв возмутиться по поводу слов Глебовны.
- Вообще-то в данном случае мы на стороне Жени, - решился первым открыть рот Гебберт.
- Что-что? – Бобровская подумала, что ослышалась.
- Нет, ну, правда, - Виктор Викторович понял, что отступать некуда, и чуть расслабился, даже закурив. Аким посмотрел в его полубеззубый рот и закатил глаза. – Мы же прекрасно понимаем, какого рода это будет сотрудничество. Газета рано или поздно скатится в описание работы действующей власти и пропаганду этой самой власти. Альтернативная точка зрения будет исключена как явление, а все материалы будут проходить строжайшую цензуру – но не у вас, как это периодически делается, а на самом верху. И здравомыслящие читатели сразу же уйдут. А останется только быдло, которое ест всё, что ему дают.
- А сейчас будто не так, - хмыкнул Бегежанов. – Вы, уважаемый кем-то редактор, наверное, не в курсе, но о ваших договорённостях – личных, в обход вашего непосредственного начальства – с предыдущим руководством области было известно всем. Поэтому газету в любом случае читают люмпены, которым, как вы говорите, всё равно. Здравомыслящий читатель давно ушёл. И потом – пишите спокойно свои статьи, которые вы делаете. Я же не заставляю вас сворачивать всю свою деятельность. Просто параллельно пишите то, что мы будем вам давать. В нужном для нас свете и за хорошие деньги.
- За три миллиона? – саркастически поинтересовался Женя. – Вы либо очень жадный, либо очень глупый. Я больше чем уверен, что на свой маникюр вы в год тратите больше. А что до вашего предложения писать хорошее и объективное одновременно – это ещё хуже. Сейчас газете хоть кто-то стал доверять снова, люмпены, как вы говорите, разбавляются интеллигенцией. Но стоит нам хоть одну хвалебную оду не по делу и уж тем более за деньги вам написать – публика вся отвернётся. Я хоть здесь и временно, но очень не хочу, чтобы газета занималась лизанием задниц действующей власти.
- А то для журналистов это неестественный процесс, - засмеялся Бегежанов. – Вы, видимо, в каком-то отрыве от реальности живёте, милейший. Журналисты Казахстана лижут задницу власти и всем, кто может влиять на ситуацию, последние лет десять точно. И делают это с большим удовольствием, заметьте. И ничего не будет меняться, потому что это всех устраивает. Это ментальность такая и у казахов, и у русских – преклоняться перед ханом или перед царём-батюшкой и целовать им пятки. И вы не в силах это поменять. Так стоит ли брыкаться?
- Пока я здесь работаю, я буду с этим всячески бороться, - покачал головой Акулин. – Это противно и противоестественно для журналиста.
- Демагогия! – фыркнул аким и повернулся к Бобровской. – Хорошо ведь, что самый главный человек в газете гораздо более адекватен. Так что вы, Наталья Глебовна, скажете по поводу моего предложения?
Бобровская посмотрела на лица Акулина, Гебберта, Орлова и побарабанила пальцами по столу.
- Ну, в принципе, я согласна… - начала было она, но Виктор Викторович не дал ей договорить:
- Если вы будете сотрудничать с властью, я тут же напишу заявление об уходе, - быстро и жёстко сказал он.
- Шантаж? – изумилась Глебовна. – Вот от кого, от кого, а от тебя не ожидала.
- А я тогда на пенсию уйду, - неожиданно активировался молчащий до этого момента Орлов. – Старый я уже в эти игры играть.
- А я… - Акулин на секунду задумался, не желая отставать от временных союзников по демаршу. – А я тогда скажу всем, что вы весите даже больше, чем кажется.
Гебберт даже закашлялся, услышав последнюю фразу.
- Значит, бунт, - процедила Бобровская. – Ладно. Мы с вами ещё побеседуем по этому поводу.
- Так каково ваше решение? – немного нетерпеливо переспросил губернатор.
- Я в принципе согласна, но… - Глебовна развела руками. – Коллектив против, вы же сами видите. А идти против мнения своих работников я не могу. В конце концов, я, как представитель локальной власти, должна к ним прислушиваться. Так что… увы.
- Ясно, - губернатор откинулся на спинку кресла и поджал и без того маленькие губы. – Что ж, я думаю, что мы с вами вернёмся к этому разговору через несколько дней. Вы пока всё-таки подумайте о моих словах, а я постараюсь вас и ваших работников переубедить. Честь имею.
Бегежанов встал, сверкнул недобрым взглядом в сторону Акулина и быстро вышел из кабинета вместе с замами-гориллами. Женя запоздало помахал им вслед рукой.
- Вот урод – метеорит ему в огород! – с чувством произнёс он и посмотрел на облегчённо вздохнувших Гебберта и Орлова и находящуюся в тихом бешенстве Бобровскую.
- Ну, и что это было? – стараясь не срываться на крик, дрожащим голосом поинтересовалась Глебовна. – Что за позор вы тут устроили мне?
- Это вообще-то не позор, а отстаивание интересов, - расставил акценты Женя. – Три миллиона, которые он предлагал, не та сумма, за которую можно фактически передать бразды правления газетой в руки власти. Да вообще никакие деньги не должны грамотного руководителя соблазнять на подобные псевдоблагодатные сделки.
- Много ты знаешь про значимость трёх миллионов, - пробурчала Бобровская.
- Немного, - согласился Акулин. – Но я знаю цену репутации. И знаю, что сейчас у вас есть уникальная возможность её восстановить – объективным освещением событий, происходящих в городе. Только для этого не нужно быть подстилкой для губернатора. Он рано или поздно уйдёт, а газета-то останется.
- Да что ты говоришь! – скривилась Глебовна. – Умный какой – куда бы деться. Вот что: идите-ка вы все трое вон отсюда! Вы меня разочаровали сегодня.
- А вы нас в угол поставьте, - скептически цыкнул Женя. – Ладно, я, и вправду, пойду по своим делам. Счастливо оставаться. Не забудьте придумать для меня новую узду – эта не работает вообще.
Довольный кислыми рожами всех троих начальников, Акулин покинул логово Бобровской и, решив уже не возвращаться сегодня в редакцию, отправился домой, где его уже час ждала Лера-холера. Не зря он всё-таки ей сделал второй ключ.
- Ты сегодня долго, - девушка встретила его в квартире в лёгком халатике (значит, часть вещей уже начала перевозить) и с наигранно недовольным личиком, выражение которого, однако, не могло скрыть игривый взгляд.
- Нагуливал аппетит, - подмигнул Лере Женя, скидывая с ног осенние ботинки, чуть испохабленные октябрьской грязью.
- Желаешь откушать чего-нибудь? – девушка придвинулась к парню вплотную и обхватила его одной ногой.
- Желаю съесть тебя! – Акулин резко поцеловал Леру, и, приподняв её за попу, отнёс на диван. Легко сорвав с девушки халатик, Женя начал целовать тело девушки, наслаждаясь её довольными подрагиваниями. Лера-холера тоже не теряла времени даром, за несколько мгновений сняв с Акулина рубашку и приспустив штаны. Через несколько секунд Лера легко перевернулась на живот и, выгнувшись, быстро прижала к себе парня, заставляя его забыть обо всём на свете и думать только о физическом – почти животном – удовольствии. Женя легко отринул все мысли и сосредоточился исключительно на этой задаче, стремясь доставить девушке наслаждение ещё и ещё. Он хотел было поменять позу, но Лера не отпускала его, заставляя доводить дело до конца в одном положении. Задним умом Акулин вспомнил, что он не надел презерватив. Как и всегда, впрочем. Но уже через пару минут это стало неважно.
- Как тебе аперитив? – Лера снова перевернулась на спину и буквально прижала к себе Акулина.
- Ну, лёгкий такой перекус, - прищурился Женя. – На полчаса-час меня это насытило, но потом голод вернётся.
- Мы решим этот вопрос, - девушка поцеловала Акулина и легко скинула его с себя. – Я сейчас в ванную схожу, а потом поужинаем в буквальном смысле. Хорошо?
- Как скажешь, Валерия! – улыбнулся Женя.
- Не называй меня так, - смешно сморщилась девушка. – Звучит как-то слишком попсово.
- Да? – удивился Акулин. – А как же тебя называть? Лера-холера звучит как-то по-хулигански, а всякие «зайки» и «рыбки» даже попсовее, чем просто Валерия.
- Зови меня лучше Лёкой, - девушка провела тыльной стороной ладони по щеке Жене и потянулась за халатиком, упавшим на пол.
- Лёкой? – Акулин хмыкнул. – Это же вроде уменьшительно-ласкательное от Ольги, а не от Валерии.
- Ну и что? – пожала плечами Лера-холера. – Мне так больше нравится. Да и потом, меня так один пацан-задрот называл в школе. Это было единственное, что он хорошего сделал в своей жизни. Лёка – звучит очень мило. Или ты не согласен, а?
Последнюю фразу она произнесла с угрожающей интонацией, и Акулин быстро поднял руки вверх в знак полной солидарности с неизвестным задротом. Девушка хитро улыбнулась, чмокнула Женю и убежала в ванную. Акулин расслабленно вздохнул и, прикрыв глаза, улыбнулся. Да, не зря он дал ей второй ключ.
Вибрация мобильного телефона вырвала Женю из сладострастных дум. Креативщик посмотрел на дисплей и постарался не выругаться: звонил Орлов. Хорошо хоть, что не на пять минут раньше.
- Поднимайся и быстро дуй в Больницу скорой медицинской помощи, - словно ушатом холодной воды облил Женю информацией ледяной голос юриста. – Витю сильно избили. Он в коме.

* * *
В понедельник утром сонные журналисты, которых заставили срочно придти к девяти утра на работу, с недоумением смотрели на крайне хмурых Акулина и Орлова, практически все выходные проведших в больнице, куда привезли Гебберта.
- Значит, так, - даже серьёзность ситуации не заставила Женю сменить тон с ироничного на какой-нибудь другой. – Нам, можно сказать, объявили войну – только теперь немцы в роли пострадавшей стороны. На Виктора Викторовича в пятницу вечером напали и жестоко его избили.
- Ну, он жив? – поинтересовалась под общее оханье Алёна-ответсек.
- Можно по-разному относиться к этой информации, но да – он жив, - хмыкнул Аклин. – Хотя досталось ему, откровенно говоря, крепко. Врачам на время даже пришлось вводить Гебберта в состояние искусственной комы. Сейчас он по-прежнему в реанимации, но его жизни вроде бы ничего не угрожает уже.
- Слава Богу! – вполне искренне выдохнула Алёна. – А кто его избил – уже известно?
- Пока нет, но мы приложим все силы и проведём собственное расследование, - отчеканил явно заранее заготовленную фразу Орлов.
- Ну, я бы не был столь категоричен, особенно в том, что касается местоимений, - покосился в сторону юриста Акулин. – В общем-то, эту информацию до вас донесли мы только для того, чтобы вы были в курсе. В этой игре вы будете тыловиками. Единственное – нужно выбрать на время отсутствия Гебберта командующего тылом. Я предлагаю Алёну, так как она процесс выхода газеты полностью знает и сможет контролировать.
- Я? – изумилась ответсек.
- Да, а что тут такого? – пожал плечами Женя. – Ты – человек опытный, и в коллективе тебя все уважают. Я так понимаю, что все «за»?
Закашлявшийся юрист дал понять, что «за» не все.
- Вообще-то этот вопрос был решён ещё до прихода сюда, - чуть отдышавшись, сказал он. – Глебовна не в восторге от демократии, поэтому самолично назначила временно исполняющим обязанности Диму.
В наступившей тишине стало слышно, как Сидоренко учащённо задышал и заёрзал на стуле.
- Может, всё-таки Алёна будет? – рискнула нарушить всеобщее безмолвие сидящая за своим компьютером Бобылёва.
- Не будет, - твёрдо ответил Орлов. – Решение окончательное и обсуждению не подлежит.
- То есть вы вознамерились окончательно угробить газету, - недобро ухмыльнулся Женя. – Мне начинает казаться, что вам настолько было хорошо в болоте, в котором вы сидели, что теперь стремление вернуться в эту трясину отключает все остальные мыслительные процессы. Так?
- Да ты просто завидуешь мне! – Сидоренко неожиданно вскочил со своего места и подошёл к Жене. – Сколько ты здесь? Два месяца от силы? А права качаешь так, будто уже годы работаешь. В нашем городе хорошая должность зарабатывается годами, потом, кровью – а ты с этим не хочешь мириться и считаешь, что своими питерскими штучками сможешь расчистить себе дорогу наверх. Не выйдет, ясно?! Я буду редактором – и ты мне не помешаешь!
- Какой ты грозный, - равнодушно отозвался Акулин. – Только в твоём клёкоте есть три крупные ошибки. Во-первых, я совершенно не стремлюсь быть редактором, иначе я бы предложил себя, а не Алёну. Во-вторых, питерские штучки, о которых ты говоришь, - это мой стиль жизни. Питер совершенно ни при чём. Просто вы привыкли тут сидеть на одном месте и ждать, пока должность придёт к вам по наследству – остальное вас не интересует.
- Потому что это естественный ход развития жизни! - патетично воскликнул Дима.
- Это естественный ход развития твоего слабоумия, - парировал Женя. – Иначе бы ты не совершил третий промах: после того как ты крикнул, что я тебе не помешаю, все услышавшие эту фразу теперь знают, что ты ни перед кем не остановишься.
- Хватит наезжать на парня, - вступился за Сидоренко юрист. – Если бы он был плох, Наталья Глебовна не доверила бы ему руководство – даже на время. А она даёт ему шанс показать себя. Всё, собрание прошу считать законченным. Можете расходиться по рабочим местам.
- У нас же теперь Дима – начальник, вот он пусть и приказывает, - отозвался со своего места Злобин, до этого пристально наблюдавший за процессом.
- Работай, Артём, - быстро нашёлся Сидоренко.
Акулин тяжело вздохнул, покачал головой и ушёл в техотдел. Настроения спорить – да и вообще хоть с кем-то разговаривать – у него на самом деле не было уже пару дней. После того как в пятницу ночью Женя сорвался из дома и умчался в больницу, Лера исчезла, а при попытке дозвониться до неё, Акулин получал лишь холодные длинные гудки в ответ. Не то чтобы его это сильно расстраивало, но подобные женские выкрутасы выбивали из колеи.
- Почему грустит мой рыцарь? – Женю из его мыслей вернул в реальность мягкий голос Бибигуль. Надо же, а он даже и не заметил, как инстинктивно подошёл к столу девушки. Хотя на самом деле тем лучше: именно Бибигуль ему сейчас и нужна.
- Рыцарь не грустит, - Акулин улыбнулся. – Рыцарь скучает по тебе. Не хочет ли прекрасная принцесса встретиться с ним как-нибудь и послушать серенады о любви?
- Ну, можно будет обойтись без серенад, - засмеялась дизайнер. – А встретиться – это хорошая идея. На днях вполне возможно. Но… ты ведь не за этим сюда пришёл?
- Как догадалась? – восхитился Женя.
- Если бы дело было только в сексе, ты бы просто позвонил. И совсем не факт, что мне, - спокойно и даже цинично объяснила Бибигуль. – Так что рассказывай, что за беда.
- Не совсем беда – скорее, попытка использовать твою красоту во благо.
- Ну, используй, - девушка устало улыбнулась. – С учётом того, что я тут работаю, слово «использовать» подходит ко мне как нельзя лучше.
- Пессимистично, - усмехнулся Акулин. – Но сейчас это не относится к газете вообще. Мне нужно, чтобы ты сегодня во второй половине дня пофлиртовала с одним занимательным человеком и узнала о нём как можно больше.
- А вот это будет сложно, - огорчилась Бибигуль. – Меня Рома, начальник рекламного отдела, запряг по полной. Так что боюсь, что в ближайшие три-четыре дня я буду выходить с работы не раньше восьми часов. И это в лучшем случае.
- Рома, говоришь? – прищурился Женя. – А ну-ка набери его – я тебя отпрошу.
- Набрать наберу, - девушка заскользила клавишами по пальцам телефона, - а вот разговаривать ты будешь только в случае, если он перезвонит. Рома – товарищ разговорчивый, беседа с ним весь баланс съест. Ну всё, сигнал ушёл.
В этот момент телефон в руках Бибигуль издал какой-то неземной вой, в котором при большом желании можно было расслышать звук сирены – только включённой на самую максимальную громкость из всех возможных. Идущая мимо Алёна с чашкой чая вздрогнула и едва не расплескала напиток на пол.
- Это что? – с испугом спросила она. – Бомбить собираются?
- Рома перезвонил, - обрадовалась девушка и взяла трубку. – Привет, Ром. Слушай, тут с тобой наш креативный редактор хочет поговорить. Передаю трубочку.
- А что, креативный редактор не может зайти и лично поговорить? – скептически поинтересовался руководитель рекламного отдела, не зная, что Женя уже взял трубку.
– К вам в рекламный отдел трамвайную линию ещё не проложили, а пешком – долго, - хмыкнул он в ответ.
- А ты на Сидоренко садись и приезжай, - не остался в долгу Рома. – Он, конечно, медленнее трамвая, зато с тормозами у него всё в порядке.
- Учту, - миролюбиво засмеялся Акулин. – Я Женя, кстати.
- А как меня зовут – ты в курсе. Чем могу помочь, Женя?
- Слушай, Ром, мне нужно дизайнера нашего – Бибигуль – отпросить на некоторое время. Грубо говоря, на весь сегодняшний день, хотя не исключено, что и на завтрашнее утро тоже, - Акулин подмигнул удивлённой девушке.
- Забавно, - руководитель рекламного отдела кашлянул. – А зачем, если не секрет?
- Скажем так, у неё будет индивидуальная работа. Такой ответ тебя устроит?
- Знаю я вашу индивидуальную работу, - проворчал Рома. – Как правило, такие отлучки заканчиваются декретом – и отнюдь не ленинским.
- Ну, я и в этот раз обещать ничего не могу, - честно признался Женя. – Но, по крайней мере, они будут предохраняться.
- Будем считать, что ты меня успокоил, - хохотнул руководитель рекламного отдела. – Ладно, если очень нужно – я не против. Главное, чтобы к четвергу макеты были у меня на столе – мне же их утвердить надо. А кроме Бибигуль никто с этими конкретными заказами не справится.
- Всё будет в срок, не волнуйся, - успокоил Рому Акулин, отключился и посмотрел на девушку.
- А вот это, насчёт предохранения, к чему было? – настороженно поинтересовалась Бибигуль.
- Я сейчас всё объясню… - начал было Женя, но тут откуда-то из общего зала раздался такой ужасный звук, что «сирена» на телефоне Бибигуль автоматически была приравнена к пению ангелов.
- Кто там кошку мучает? – крикнул Акулин через стенку. Звук исчез. Женя пожал плечами и взглянул на руки Бибигуль.
- Слушай, а что у тебя за лак? – неожиданно поинтересовался он.
- Лак? – изумилась дизайнер. – Ну, лак как лак.
- Забавная скороговорка, - улыбнулся Женя. – Вот что: когда пойдёшь туда, куда я сейчас скажу, обязательно возьми с собой его, хорошо?
- Хм… ну хорошо, - настороженность Бибигуль сменилась откровенным непониманием. – Теперь-то ты мне расскажешь, что мне делать-то надо.
- Ещё одно, - Акулин повертел в руках телефон девушки, который он забыл вернуть ей. – Скинь-ка мне мелодию твоего звонка. Я ею буду гопников пугать, если что.
- Не проще звук, который из редакции шёл, записать? – Бибигуль махнула рукой в сторону общей комнаты, и ужасный скрежет мгновенно вернулся.
- Накаркала, - цокнул Женя и снова повысил тон. – Да что у вас там за пытки звуком происходят?
- Это вообще-то моя мама звонит, - отозвался из редакции Сидоренко.
- Любишь ты её, - хмыкнул Акулин. – Бери уже скорее трубку, а то работать некому будет. Все оглохнут.
Дима обиженно засопел, но трубку взял.
- Да, мама.
- Сынок, как твои дела? – мама Сидоренко старалась говорить ласково, но было слышно, что ей тяжело даются слова.
- Нормально, - бодро ответил сын. – Я теперь исполняющий обязанности главного редактора. Скоро ты будешь по-настоящему гордиться мною.
- Я уже сейчас тобой горжусь, сынок, - сказала мама, но Дима её перебил:
- Эти мои заслуги – ничто по сравнению с тем, что меня ждёт в будущем. Скоро все будут мою фамилию произносить на каждом углу.
Сидящий за соседним столом Злобин не выдержал, фыркнул и надел наушники, чтобы не слышать столько пафоса в одном предложении.
- Димочка, а ты не мог бы приехать домой сейчас? – спросила мама. – Я просто что-то себя совсем неважно чувствую. Мне бы просто, чтобы рядом кто-то был.
- Мама, ну, ты чего? – Сидоренко был очевидно разочарован. – Я вообще-то тебе говорю про то, что скоро стану великим, а ты опять про свою болезнь. Всё будет хорошо – и ты это знаешь.
- Да, но что-то совсем всё болит, - призналась мама. – Если сможешь – приедь, пожалуйста.
- А на кого я газету оставлю? – строго спросил Дима. – В общем, мама, не паникуй. Вечером приеду как положено – и всё будет хорошо. Ничего страшного не случится.
- Хорошо, сынок, как скажешь. Храни тебя Господь! - женщина тяжело вздохнула и положила трубку.
- Зря ты так с мамой, - тихо сказал Артём. Наушники совершенно не помогли, и Злобин услышал все реплики Димы.
- Не лезь! – грубо оборвал его Сидоренко. – Сам со своими делами разберусь. Ты лучше готовь материалы. Иначе я даже не посмотрю на то, что ты пока новичок.
Злобин только осуждающе покачал головой в ответ.

* * *
- Вот, собственно, моя маленькая берлога, - скромно сказал Ануар, пропуская вперёд в свою квартиру Луизу со Светой. Сегодня он забрал девушку и её дочь из больницы. Парню, правда, стоило больших трудов уговорить врачей разрешить, чтобы Света всегда была рядом с мамой, но на памяти Сексенбаева ещё никто не отказывался от денег – важно только знать, кому и сколько дать.
- Ничего себе берлога! – Тирмастэ, ещё не до конца восстановившаяся от ран, слабо улыбнулась и, окинув взглядом коридор с выходящими из него двумя комнатами, стала раздевать дочь. Ануар посмотрел на маму с ребёнком с каким-то странным, новым для себя чувством. Он вообще за последние несколько дней открыл неведомые для себя раньше эмоции и ощущения. Ему было по-настоящему страшно за Луизу и её дочку. Ему захотелось защитить девушку с ребёнком от любых посягательств на их спокойствие и безопасность. В конце концов, сейчас Ануар чётко осознавал, что сцена, когда Тирмастэ снимает курточку со Светочки, вызывает у него умиление. Проблема была в том, что он до конца не понимал, как к этому относиться. Хотя и чувствовал, что ему эти эмоции нравятся.
Луиза подала Сексенбаеву курточку девочки, и Ануар взял её, невольно прикоснувшись к руке Тирмастэ. Девушка вспыхнула, но руку не убрала. Парень пристально посмотрел на лицо Луизы. Да, смущённая она ещё красивее. С большим сожалением убрав свою руку, Сексенбаев повесил куртку Светочки на вешалку. Затем он помог снять верхнюю одежду самой Тирмастэ – и только потом разделся сам.
- Пока поживёте у меня, - решительно сказал Ануар и жестом пригласил Луизу с дочкой пройти в зал. – Комнаты как раз две, хватит на всех. Я вам застелю на ночь в зале диван – он большой, хороший. А я сам лягу в спальне. Договорились?
- Честно говоря, мне очень неудобно, - Тирмастэ внимательнее осмотрела зал и осталась довольна увиденным, но решила хотя бы для вежливости показать неловкость ситуации. – Может, мы у друзей переночуем? Всё-таки мы с тобой едва знакомы.
- Вот именно, - Ануар прошёл к дивану, убрал с него наваленную перед походом на свидание в пятницу одежду, и пригласил девушку с дочкой сесть. Сам он присел на стул рядом. – Здесь вас точно он искать не будет. Да и потом, тебе надо восстановиться, придти в себя, привести себя в порядок – тут тебе в этом никто не помешает. Я уже предупредил на работе, что ты на больничном.
- И меня так просто отпустили? – изумилась Луиза.
- Не совсем просто, конечно, - улыбнулся Сексенбаев. – Там долго ругались, но в результате нашли тебе замену. Так что неделя на восстановление здоровья у тебя есть точно.
- Всё равно как-то неловко, - Тирмастэ тяжело вздохнула. – К тому же рано или поздно, но нам всё равно придётся вернуться домой. А муж вряд ли обрадуется нашему приходу… - девушка даже всхлипнула. – Я, если честно, запуталась и не знаю, что делать.
- Мамочка, не плачь! – Света, до этого просто сидевшая рядом, прижалась к Луизе. – Всё будет хорошо!
- Я знаю, доча, - девушка погладила ребёнка по голове, стараясь не разреветься в полный голос. Ануару очень захотелось обнять их обоих и сказать, что теперь они всегда под его защитой, но в последний момент он всё-таки удержался от этого.
- Оставайтесь, - ласково сказал парень. – С тем, что дальше будет, мы как-нибудь все вместе разберёмся, а сейчас вам просто нужно отдохнуть.
- Хорошо, - Луиза сглотнула ком, подошедший к горлу, и быстро кивнула головой. – Спасибо тебе за всё.
- Да ладно, пара пустяков, - подмигнул Сексенбаев.
- И всё равно я чувствую себя обязанной, - Тирмастэ постаралась улыбнуться. – Давай я, может, хотя бы приготовлю тебе еду какую-нибудь в знак благодарности. Или уберусь. 
- Ну, убираться я и сам люблю, - засмеялся Ануар. – А вот насчёт еды – это интересное предложение. Я, если честно, больше мастер по приготовлению чая. А так хочется картошечки с мясом, что просто думать ни о чём больше не могу. И это при том, что и картофель есть, и мясо – а готовить всё недосуг.
- Вот и договорились, - Луиза тоже повеселела. – Тогда сегодняшний ужин в любом случае с нас. Светик, ты же мне поможешь?
- Конечно! – девочка вскочила с дивана и захлопала в ладоши. – Мы будем готовить кушать! 
Сексенбаев с умилением посмотрел на Свету и в очередной раз подавил в себе желание заключить Луизу с дочкой в объятия.
- Тогда кухню я отдаю в ваше полное распоряжение, а сам пока вам освобожу полки в шкафу для одежды, - парень поднялся со стула.
- Так у нас же нет с собой ничего, - удивилась девушка.
- Будет, - невозмутимо ответил Ануар. – Я схожу и заберу вашу одежду – ты мне только список напиши, что и где там взять.
- Вот даже как, - протянула Луиза, причём, скорее, довольно, нежели удивлённо. – Ладно тогда. А то я уж подумала, что ты собираешься вычищать полки от кого-то другого, кто жил у тебя до нас.
- Обижаешь… – улыбнулся было Сексенбаев, но вдруг застыл, как громом поражённый.
- Что с тобой? – изумилась девушка.
- Тебе кто-нибудь говорил, что ты – гений? – медленно произнёс Ануар.
- Да, что-то слышала краем уха, но не придала этому значения, - пошутила Тирмастэ.
- А зря. Ты гениальна до мозга костей. Так, мне нужно будет на пару часов отлучиться на работу. Вы же тут без меня справитесь?
- Конечно, - кивнула головой чуть удивлённая девушка. – Только… возвращайся скорее, хорошо?
- Одна нога там, другая – здесь, - пообещал Сексенбаев, выскочил в коридор и быстро оделся. Через полминуты он уже выскочил на улицу и направился к стоянке такси, намереваясь как можно скорее добраться на телеканал. Луиза, действительно, гениальна, хотя сама этого не осознаёт. А Ануар – дурак: он сам мог догадаться до этой простейшей мысли. Освобождать полки от кого-то другого! Ну, конечно же! После Перегужина никто стол от бумаг не очищал, потому что никто там не сидел. А это значит, что какие-то документы, выводящие на связь Антона с шефом, могут там лежать до сих пор.
Примчавшись на телеканал, Сексенбаев вихрем поднялся на третий этаж, забежал в программный отдел и, сев за стол Перегужина, пооткрывал все ящики. Вздох разочарования невольно вырвался из груди парня: внутри лежало всего два маленьких листочка – и больше ничего.
Ануар побарабанил пальцами по столу и взял в руки бумажки. Одна представляла собой какое-то хаотичное скопление линий, в котором Сексенбаев, как ни вглядывался, ничего не смог разобрать. А вот второй лист был интереснее: на нём был написан номер чьего-то мобильного телефона, дважды подчёркнутый и дополненный надписью: «Позвонить СРОЧНО!!!». Ануар подумал несколько секунд и решительно набрал номер на своём мобильнике.
- Аллоу, - раздался в трубке голос, интонация которого была сравнима с интонацией Чеширского кота. Сексенбаев даже не понял, кто это: мужчина или женщина.
- Добрый день! – добродушно воскликнул Ануар. – Это вас беспокоят с телевидения, программа «7:50». Я звоню вам от Антона Перегужина…
- Ну, слава Богу! – радостно перебил его собеседник, и парень понял по баску, что это всё-таки мужчина. – Я уж думал, вы мне не позвоните. Не передумали ещё делать передачу по моей идее?
- Э-э-э… в общем, нет.
- Вот и отлично! – голос в трубке чуть ли не ликовал. – Тогда сегодня вечером я жду вас у себя.
- Погодите, - Ануар остановил поток счастья и попытался взять ситуацию в свои руки. – Для начала мне надо собрать всю информацию – и только потом приезжать с оператором. Будьте добры, продиктуйте свой точный адрес и скажите, во сколько точно вечером вам будет удобнее встретиться.
- Часов в восемь в моём психологическом центре, в «Эйфории», - собеседник ничуть не удивился. – Успеете?
- Успею, - пообещал Сексенбаев и попрощался. Похоже, тут пролёт: Антон, видимо, собирался снимать что-то, связанное с психологией, но просто не успел. Вряд ли это как-то связано с Шефом. Хотя проверить не мешало бы.
Ануар посмотрел ещё раз на телефон, а потом на вторую бумажку с кучей линий. Интересно, были ли в столе ещё какие-то бумаги – или Перегужин просто всё забирал домой? Снова побарабанив пальцами по столу, Сексенбаев включил компьютер Перегужина и чертыхнулся: даже если здесь раньше и были какие-то документы, то сейчас всё было удалено. Раздражённо хлопнув ладонью по клавиатуре, Ануар выключил компьютер, схватил найденные бумаги и отправился обратно домой. До восьми часов вечера ещё есть время – он даже успеет поужинать. Вместе с Луизой и Светочкой.
От этой мысли у Сексенбаева вновь мгновенно поднялось настроение, и он, таким же вихрем спустившись вниз, быстро добежал до остановки (на этот раз автобусной – на постоянных поездках в такси и разориться можно) и заскочил в автобус, перед этим подмигнув симпатичной девушке в роскошном платье и с сумочкой под подмышкой, ждущей своего маршрута.
Бибигуль, которой улыбнулся Ануар, не ответила ему взаимностью, потому что была полностью погружена в свои мысли, из череды которых настойчиво лезла на передний план одна: и какого хрена она на всё это согласилась? Почему не сказала Акулину «нет» сразу после его разговора с Ромой из рекламного отдела? Зачем, в конце концов, она молча кивнула головой, услышав инструкции? У Бибигуль не было ответов на эти вопросы. Акулин словно околдовал её своим взглядом и своей уверенностью в том, что у девушки всё получится. Но теперь, когда Жени не было рядом, она в этом очень сильно сомневалась.
Доехав на автобусе до областного акимата, Бибигуль прочла про себя невесть откуда взявшуюся в её атеистическом мозгу молитву и направилась ко входу. Не дойдя до него несколько десятков метров, девушка остановилась и стала усиленно изображать ждущую опаздывающего на свидание парня зазнобу, стараясь при этом не попадаться на глаза охранникам. Внешность того, с кем ей предстояло «войти в контакт» (подобрал же выражение Акулин!), Бибигуль запомнила, но всё равно боялась ошибиться с далёкого расстояния. Но девушка надеялась на свою интуицию и логику, и они её не подвели: дизайнер-шпион вышла из укрытия как раз в тот момент, когда Бегежанов со своими замами выпорхнул из здания и быстро направился к стоящей у входа машине.
Бибигуль поняла, что ей надо ускорить шаг, иначе она опоздает. Девушка прибавила скорости, и в этот момент произошло страшное: выскакивая наперерез акиму, дизайнер почувствовала, что зацепляется за что-то ногой, и в следующую секунду распласталась прямо перед Бегежановым. Сумочка выскользнула из рук, и её содержимое разлетелось по асфальту. Но ещё хуже было то, что платье задралось так высоко, что акиму и его замам стало видно нижнее бельё девушки. Впрочем, странным образом Бегежанов даже не посмотрел в сторону обнажённых бёдер, зато очень оживился, увидев среди разбросанного содержимого сумочки лак для ногтей.
- Крутой лак! – восхитился он, беря в руки флакон. – Где взяли? Да что вы стоите, остолопы? Поднимите девушку!
Последняя часть фразы относилась к замам, и те, переглянувшись, аккуратно поставили Бибигуль на ноги и даже собрали ей в сумочку все её вещи.
- Куда так бежите, девушка? – весело спросил Бегежанов, не выпуская флакон из рук.
- Да я в акимат тороплюсь, мне там… надо в общем, - Бибигуль махнула рукой, дав понять, что развивать эту тему не намерена.
- Ясно, - кивнул аким и хитро улыбнулся. – Но вы очень удачно упали мне под ноги. Причём удачно взаимно.
- Правда, что ли? – девушка старалась выдерживать интонацию, которую посоветовал ей держать Акулин: ирония, близкая к безразличию. Тон этакой нигилистки, для которой нет никаких авторитетов.
- Именно так, - подтвердил Бегежанов. – Я хочу купить у вас этот лак. За сколько вы его приобрели? Я заплачу двойную цену.
Бибигуль не знала, чему поражаться больше: тому, что аким больше интересуется лаком, а не её великолепными ногами; или тому, что Акулин так точно знал реакцию Бегежанова на этот флакон. В любом случае, на каждую из сюжетных линий у неё было заготовлено продолжение. Оставалось его удачно сыграть. Девушка медленно облизнула губы – так, чтобы аким это заметил, - и стрельнула глазками в его сторону.
- Допустим, ужин с вами меня бы вполне устроил, - с лёгким кокетством сказала она.
- Вы что, голодны? – искренне удивился Бегежанов.
На этот вопрос у Бибигуль не было заготовленного ответа.
- Голодна, - нашлась она с ответом. – Причём во всех смыслах.
- Забавно, - хмыкнул аким. – Хорошо, поехали. Ресторан так ресторан.
- Вот так просто? – изумилась девушка.
- А чего тянуть? – улыбнулся Бегежанов. – Лак-то нужен. Прошу.
Он заботливо усадил Бибигуль на заднее сиденье служебного «Мерседеса», а сам сел рядом с водителем. Девушка несколько удивилась этому: обычно крупные чиновники любят ездить сзади, а впереди традиционно сидит охранник. Но уточнять она ничего не стала.
Машина быстро примчала акима со спутницей в ресторан рядом с Актюбинским морем. Бибигуль прекрасно знала это место: здесь была целая резиденция для высокопоставленных гостей из столицы или других стран. Говорят, даже президент любил останавливаться именно здесь – в первую очередь, из-за хорошей охраны.
- Прошу вас, - аким вышел из машины и, открыв дверь, подал девушке руку. Бибигуль благодарно взглянула Бегежанову в глаза и, к своему удивлению, не увидела в них ничего, что хотя бы отдалённо напоминало желание или, по крайней мере, какой-то человеческий интерес. Постаравшись ничему не удивляться, девушка проследовала рядом с акимом внутрь резиденции, и пара зашла вместе в ресторан на первом этаже. Лебезящий перед начальством метрдотель проводил Бегежанова со спутницей в вип-комнату, окна которой, правда, выходили не на море, а на трассу.
- Итак, девушка с нужным мне лаком, заказывайте всё, что хотите, - улыбнулся аким, когда они сели за столик. Девушка придвинула при этом стул максимально близко к стулу Бегежанова и, садясь, вильнула перед ним своей попой. Мужчина был не против, но и особой инициативы в ответ не проявил.
- А может… - Бибигуль решила немного ускорить сценарий, продуманный Акулиным, и сразу взяла быка за рога, начав гладить губернатора по колену, продвигаясь ладонью вверх в область паха. – Может, перейдём сразу к десерту? Я так давно не пробовала мужской ласки.
- Да-а-а, - мечтательно протянул Бегежанов, никак не реагируя на женскую руку в области паха. – Мужская ласка – это хорошо. Только я-то тут при чём?
- Ну, как же, - девушка симулировала страсть по максимуму. – Ты же аким, должен исполнять волю народа. Вот и исполни мою волю.
Глава области хотел что-то сказать в ответ, но в эту секунду в кабинку без стука зашёл один из замов, и Бибигуль была вынуждена убрать свою руку. Заместитель подошёл к своему начальнику и что-то прошептал ему на ухо. Девушка только расслышала фразу «он уже едет».
- Я понял, - коротко ответил аким и повернулся к Бибигуль. – Что ж, милая девушка, очень жаль, но я вынужден вас покинуть. Но вы можете заказать себе в этом ресторане абсолютно всё, что только пожелаете. Это будет моя плата за этот маленький флакончик.
- Вы, кстати, его мне так и не отдали, - девушка снова перешла на «вы».
- Ну, да, - согласился Бегежанов. – Поэтому у вас особо и выбора-то нет. Аривидерчи. 
Он поднялся со своего стула и быстро вышел из кабинки вместе с пристроившимся за ним замом. Девушка поёжилась и посмотрела в сторону двери. Он даже не предложил подвезти её обратно. Плохой знак. Похоже, она поторопилась. Что ж, пора уходить.
Бегежанов со своим замом дошли до служебного «Мерседеса» и оба сели на заднее сиденье. Аким хлопнул по плечу сидящего на переднем сиденье второго зама и подмигнул ему в зеркало заднего вида:
- Выметайся, дружок, ты тут остаёшься. Проследи за этой барышней. Я хочу знать о ней всё. Кто такая, где живёт и что ей от меня на самом деле было нужно.
- А версию трахнуться ради твоего бабла ты не рассматриваешь? – поинтересовался зам, сидящий рядом.
- Нет, - покачал головой Бегежанов. – Слишком самонадеянно. И враньё неубедительное. В акимат она собиралась - как же! Это без удостоверения личности-то!
Второй зам кивнул и вылез из машины, направившись в ресторан. Аким посмотрел ему вслед и повернулся к сидящему рядом пассажиру.
- Как ты думаешь, он не ревнует? – поинтересовался он.
- Да пофигу, - первый зам обхватил лицо Бегежанова руками и, приблизившись, страстно поцеловал его взасос. – Главное – про нас он так и не догадывается.
- И то верно, - аким улыбнулся, довольный поцелуем, и хлопнул по плечу совершенно не удивлённого увиденным водителя. – Давай, трогай.
Второй зам, у которого только что рога выросли ещё на полсантиметра, в это время зашёл в кабинку и понял, что следить не за кем: в помещении было пусто, а открытое окно свидетельствовало о том, что девушка уже не вернётся. Зам рванул к окну и увидел быстро удаляющийся в сторону дороги силуэт. Чертыхнувшись, он выскочил вслед за Бибигуль и помчался вдогонку.
Девушка не оборачивалась и доподлинно не знала, бежит ли за ней кто-то, но подсознательно понимала, что нужно бежать как можно быстрее, поэтому на ходу скинула с себя туфли на достаточно высоком каблуке и постаралась ускориться настолько, насколько это вообще было возможно. До трассы оставалось каких-то пятнадцать-двадцать метров, когда Бибигуль услышала, что кто-то всё-таки за ней несётся. Преодолев последние метры до дороги, девушка выскочила на проезжую часть и едва не угодила под медленно, но, тем не менее, едущую красную «шестёрку». Машина затормозила перед самой Бибигуль, и дизайнер, понимая, что времени у неё совсем не осталось, быстро подбежала к пассажирской двери и, открыв её, буквально запрыгнула внутрь салона. К удивлению девушки, водитель даже ничего не спросил, а просто резко ударил по газам, из-за чего Бибигуль едва не слетела на пол. Приняв сидячее положение, девушка посмотрела в зеркало заднего вида на водителя и увидела смеющиеся глаза немолодого, но приятного казаха.
- Спасибо! – с чувством поблагодарила она своего спасителя.
- Всегда пожалуйста, - отозвался водитель. – Куда едем, красавица?
- Подальше отсюда – и по возможности побыстрее, - пробормотала Бибигуль. Надо обо всём рассказать Жене. Что-то здесь определённо не так.

* * *
Дима впервые в жизни вернулся с работы домой в тот момент, когда часовая стрелка перевалила за цифру «девять». Новое чувство было, с одной стороны, утомляюшим, а с другой – очень вдохновляющим. Теперь Дима – редактор! Теперь он точно сможет сделать всё, что задумал, и никто ему не помешает. И газета при нём превратится в настоящий идеологический орган, которым и должно быть любое периодическое издание. Первое знакомство с журналистикой у Димы произошло посредством чтения ностальгических воспоминаний корреспондентов старой школы о том, как хорошо было раньше. И парень искренне верил, что так и должно быть, а современная поросль борзописцев опошлила высшую миссию журналиста – контролировать инстинкты жалкой людской массы, - и своими нахальными статьями с языковыми играми превратила её в опасное потакание бесполезному свободолюбию. Дима по-настоящему был убеждён в том, что журналист должен приводить общество к единому стандарту, именуемому равенством, а современные газеты лишь усиливали расслоение. Но теперь-то всё будет по-другому, и если для этого нужно будет приходить домой после девяти вечера – он готов.
- Мама, встречай самого лучшего редактора всех времён и народов! – с гордым восклицанием Дима вошёл в комнату и замер на пороге. Матери на постели не было. Сидоренко с испугом огляделся по сторонам и прошёлся по квартире. Конечно, он понимал, что парализованная женщина никуда не могла пойти, но ситуация была настолько непривычной, что парень на некоторое время потерял контроль над реальностью, иначе бы он увидел следы от грязных ботинок на полу в зале и использованные шприцы на столе рядом с кроватью матери.
Так ничего и не поняв, Сидоренко вышел из квартиры и постучался к соседке Антонине Филипповне. Эта старая дева была сварлива, и Дима её искренне не любил. Зато одинокая женщина точно могла знать, что произошло, - подглядывать в глазок было её любимым развлечением.
- Явился! – Антонина Филипповна даже не стала здороваться, открыв дверь на стук соседа. – Где тебя носит, придурок?
- Что?! – кровь хлынула к лицу Димы. – Да как вы смеете?!
- Нет, это ты как смеешь так со своей матерью обращаться? – не осталась в долгу соседка. – Она же тебе позвонила, сказала, что ей плохо! А ты что сказал? Работа у тебя! Да гори она пропадом работа, когда самому близкому человеку на земле тяжело!
- Что случилось? – похолодел Сидоренко.
- В больницу увезли твою мать! – с нескрываемым злорадством сказала Антонина Филипповна. – Приступ у неё. Если бы ты приехал, а не выпендривался, можно было бы этого избежать. А тут «скорая» её еле откачала. Скажи спасибо, что у меня ещё есть запасные ключи от вашей квартиры. Твоя мать мне позвонила из последних сил. А я уж вызвала врачей. Увезли её теперь в Железнодорожную больницу. А она ведь даже в таком состоянии о тебе думала – сказала, чтобы тебе не мешали звонками о её госпитализации. Святая женщина! А ты… Эх…
Увлёкшись рассказом, соседка даже не сразу заметила, что Димы уже нет, а когда увидела, только махнула рукой.
Сидоренко, услышав, куда увезли маму, выскочил на улицу и побежал в сторону больницы. Парень знал, что она здесь, недалеко. Разум как будто окутало туманом, и Дима не понимал, что бежит по улице без верхней одежды, несмотря на холод. Он мчался прямо по лужам и грязи, совершенно не разбирая дороги и не обращая внимания на удивлённо оборачивающихся прохожих.
Диме казалось, что он бежал целую вечность, хотя сейчас Сидоренко, наверное, мог соревноваться в скорости с самим Усэйном Болтом. Добежав до Железнодороной больницы, Дима пролетел через двор, едва не попав под машину скорой помощи - правда, сам он этого, кажется, даже не понял. Заскочив на крыльцо, парень дёрнул на себя входную дверь и в следующее мгновение оказался в приёмном покое. Растолкав всех, кто попался ему на пути, опрокинув ведро с водой под возмущённый возглас уборщицы и падая на ступеньках, Сидоренко вбежал в реанимацию. Дежурная медсестра даже вскрикнуть не успела, как Дима промчался мимо неё и стал широко распахивать двери каждой из палат в надежде увидеть свою маму. Но её нигде не было. Сидоренко открыл дверь последней палаты и в отчаянии стукнул кулаком по косяку. Мамы нет.
Неизвестно, что бы ещё сделал Дима, но в этот момент санитары, вызванные испуганной медсестрой, накинулись сзади на парня и в два счёта скрутили его. Это было уже несложно: слишком много сил Сидоренко оставил по пути, чтобы сейчас хоть как-то сопротивляться. Он лишь попытался дёрнуться, когда санитары вкатили ему лошадиную дозу успокоительного, но через секунду обмяк. Густая пелена окутала Диму, и он провалился в бездну.
… - Вы меня слышите? – Сидоренко очнулся от требовательного мужского голоса и открыл глаза. На него смотрел врач – немолодой мужчина с бородой, - а сам Дима сидел на диване в каком-то кабинете.
- Слышу, - парень аккуратно ощупал место укола, которое немного зудело, и огляделся по сторонам. Судя по всему, это был кабинет заведующего реанимацией – книги с медицинскими названиями типа «Реанимация и интенсивная терапия», стоящие на полке, прозрачно намекали на это.
- Где моя мама? – спросил Дима. – Её привезли сегодня к вам.
- Ну, я так и думал, - врач отошёл от парня и сел за свой стол. – Обычно родственники пациентов, правда, реагируют не так на то, что их родных забирают в больницу, но и с таким поведением я сталкивался. Как фамилия вашей матери?
- Сидоренко.
- Ваша мама в кардиологии, - доктор почесал лоб, достал сигарету из кармана и, взяв со стола зажигалку, закурил. – Она перенесла сердечный приступ, но мы её не стали держать в реанимации. Кардиологи за ней присмотрят – это их профиль.
Дима схватился за голову. Разум постепенно возвращался к нему. Только сердечного приступа матери ему не хватало! Почему сейчас, чёрт возьми?
- Да не волнуйтесь вы так, - подбодрил Сидоренко врач. – Ваша мама – крепкий человек, поэтому даже после того, что уже с ней произошло,  сердечный приступ она перенесла сравнительно спокойно. Но пока она точно побудет у нас под наблюдением. Как минимум, дня три-четыре. А дальше посмотрим на динамику.
- Ясно, - Дима поднялся с дивана, чуть качнувшись. Успокоительный препарат ещё действовал – в том числе и на координацию. – Я могу её увидеть?
- В таком виде – вряд ли, - хмыкнул доктор. – Вы всю палату в грязи уделаете. Да и спит сейчас ваша мама. Вы вот что: идите домой, соберите вещи, которые могут ей понадобиться здесь – чашки, ложки, одежда какая-нибудь – а завтра часиков в пять вечера подходите. А вообще я бы посоветовал вам маму на какую-нибудь программу реабилитации отправить для тех, кто перенёс инсульт. Сейчас много всяких методик есть – да и по Казахстану санаториев достаточно со вполне квалифицированными специалистами. И всё это стоит в пределах разумного – за миллион тенге уж точно можно пройти курс.
- Миллион тенге?! – изумился Сидоренко. – Да где же я такие деньги возьму?
- Ну, это не такая уж большая сумма на самом деле, - пожал плечами врач. – И потом, для своей мамы лично я бы разбился в лепёшку, но нашёл бы.
Дима снова сел на диван и закрыл лицо руками. И за что ему это наказание?
Врач внимательно посмотрел на парня и задумчиво затянулся. Да, прав он был, когда утверждал в своей научной статье, что реакция родственников пациентов на те или иные высказывания – богатейший материал для психологических исследований. Вот, скажем, был он, заслуженный реаниматолог области, на днях в гостях у коллег в Больнице скорой медицинской помощи и видел, как какой-то молодой казах с маленькой девочкой слушал, что у его то ли девушки, то ли подруги множественные ушибы – и слушал совершенно хладнокровно. И если сопоставить диагнозы; родственные связи пациентов и тех, кто за них беспокоится; реакцию на те или иные слова – получится выборка, по которой можно строить такие гипотезы, что их доказательство вполне может потянуть на Нобелевскую премию.
Сексенбаев, которого врач видел несколько дней назад в Больнице скорой медицинской помощи, в этот самый момент заходил в психологический центр «Эйфория», пытаясь мысленно представить, каким должен быть обладатель непонятного голоса, с которым он беседовал днём. Воображение рисовало разные причудливые картинки – от психолога-неформала с кольцом в носу до серой мыши неопределённого пола. Реальность оказалась гораздо ярче фантазий: на рецепшн после звонка Ануара вышел милый толстячок того же возраста, что и Сексенбаев, в стилизованных под советские очках, бородатый и с косичкой на затылке. Вид у него при этом был предобродушнейший, хотя улыбка показалась Ануару несколько ехидной.
- Вы без камеры? – даже огорчился психолог.
- Ну, сначала же надо поговорить, - резонно заметил Сексенбаев. – Чтобы потом сэкономить время на съёмке и на монтаже. Давайте вообще знакомиться. Я Ануар.
- Очень приятно, Иван Панкратов, - психолог с косичкой улыбнулся и тут же спрятал улыбку в бороде.
- Панкратов-Чёрный? – не удержался журналист.
- Вы знаете, по этому поводу уже столько раз шутили, что даже не обидно, - покачал головой Иван.
- Простите, - смутился Ануар.
- Забейте, - махнул рукой Панкратов. – И вообще, давай-ка на «ты». Всё-таки разница в возрасте если и есть, то небольшая. Пошли в кабинет мой.
Сказав это, психолог развернулся и, несмотря на свой вес, резво зашагал вглубь центра. Сексенбаеву даже пришлось ускориться, чтобы догнать своего собеседника. Вдвоём они прошли по коридору и зашли в кабинет, на стенах которого были вплотную навешаны альбомные листы с нарисованными на них мультяшными героями. Ануар, правда, не опознал ни одного из них, но и современные мультики он не знал.
- Моя слабость, - признался Панкратов, заметив направление взгляда своего спутника. – Я по второму образованию дизайнер, вот балуюсь иногда нанесением своих фантазий на бумагу. Всё лучше, чем с топором за людьми бегать, не правда ли? Хе-хе.
- Ну, да, с этой логикой не поспоришь, - согласился Сексенбаев. Юмор психологов был ему в новинку, поэтому он не очень понимал, как на него реагировать.
Иван широко улыбнулся и тут же спрятал свою улыбку в бороде. Пройдя за свой стол, Панкратов сел, махнул рукой в сторону свободного стула, а взглядом показал на чайник и стоящую рядом банку с кофе.
- Спасибо, не хочется, - ответил Ануар, присаживаясь перед психологом. – Я думаю, нужно немного прояснить ситуацию. Дело в том, что я новый ведущий программы. Антон, который с вами беседовал… эээ… переехал. И, разбирая его стол, я нашёл бумагу с твоим телефоном и просьбой срочно позвонить. Заинтересовался и позвонил.
- Вот оно что, - Иван почесал бороду. – Ну, вообще это хамство со стороны прошлого ведущего. Пообещал, что снимет передачу про мою методику, а сам куда-то свалил.
- Ну… ему достаточно неожиданно пришлось уехать, - кашлянул Сексенбаев.
- Тогда ладно, - успокоился психолог. – А ты, значит, хочешь снять программу вместо него?
- Я был бы не против, - кивнул Ануар. – Только, если честно, я абсолютно не в курсе, что за методика у тебя и как Антон о ней узнал.
- Так я сам на него вышел. Хе-хе, - Панкратов снова быстро улыбнулся и посерьёзнел. – Я, видишь ли, продвигаю в массы такое направление, как френология. 
- Это что-то со строением черепа связано? – наморщил лоб журналист.
- Скорее, вообще со внешностью, - разъяснил Иван. – Суть заключается в том, что все жизненные процессы; все события, которые происходят с нами; все изменения в характере – всё это отражается на нашем лице. И, грубо говоря, по внешнему виду человека можно определить большую часть его психологического портрета. Если нужно для программы, я готов подробно рассказать, по каким параметрам что определяется. Но сейчас, мне кажется, лучше показать, как это работает, на наглядном примере, то есть на тебе. 
- Ну, давай, - недоверчиво хмыкнул Ануар. Он слышал, что френология и всё, что с ней связано, приравнивается к лженауке, поэтому считал, что это всё сплошная ерунда.
- Итак, ты идеалист, - спокойно начал Панкратов. – У тебя нет девушки, или, как минимум, тебе с ними не везёт. Раньше ты работал на достаточно напряжённой работе, связанный с большим аналитическим трудом. Возможно, следователь или адвокат.
Лицо Сексенбаева вытянулось.
- Вероятнее всего, ты человек упрямый, - словно не замечая реакции собеседника, продолжал Иван. – Если что-то начал, то до конца доведёшь. Правда, если ты понимаешь, что перед тобой человек из другого космоса, ты переубеждать его не станешь, а лучше на время отступишь. Хе-хе. Ну, что, попал?
- Прямо очередью сразил, - признался Ануар. – Это феноменально!
- Да нет, - улыбнулся Панкратов. – Всего лишь долгий опыт смотрения на лица и знание методик. Ничего сложного.
- А других людей точно так же можешь разобрать на молекулы? – воодушевлённо поинтересовался Сексенбаев.
- Хе-хе, ну, да, - психолог хитро посмотрел на журналиста.
- Тогда… - Ануар достал свой телефон, быстро соединился с Интернетом и загрузил первую попавшуюся фотографию Бобровской, на которой она стояла у входа в редакцию газеты и что-то доказывала местному юристу. – Вот лицо женщины. Что можешь сказать о нём?
- Хе-хе, - Панкратов протёр глаза, не снимая очков, и вгляделся в изображение. – Что можно о ней сказать? Женщина, которая знает, что она дура, и рада этому.
Сексенбаев фыркнул.
- Правда, при этом она очень харизматичный руководитель, - уточнил Иван. – Как это ни странно, но её все любят. Она настоящий лидер. Однако сразу замечу: случись что – она никогда ни в чём не будет виновата. Что, в конечном итоге, тоже играет ей в плюс.
- Это всё? – спросил журналист.
- Ну, интриганка, хитрая лиса, но это и так понятно, учитывая её лидерство. Любопытная очень, кстати. Пожалуй, всё, если бегло посмотреть.
- Забавно, - улыбнулся Ануар. – А ну-ка, а вот этот человек?
И он, порыскав в Интернете, нашёл фото Акулина. Панкратов посмотрел на лицо Жени и неожиданно нахмурился.
- Что такое? – полюбопытствовал Сексенбаев. – Что-то не так?
- Да нет, просто… - психолог чуть помедлил. – Какая-то демоническая внешность. Вроде приятные черты лица, а на самом деле внутри скрыт если не злодей, то, как минимум, коварный товарищ.
- Коварный… - задумчиво протянул Ануар.
- Я бы даже сказал – потенциально опасный для окружающих. Он очень непредсказуем, импульсивен и считает, что, кроме его решений, ничего больше не существует. Не хотел бы я такому перейти дорогу, если честно. Этот человек практически не знает жалости.
- Да уж, - журналист посмотрел на фото Акулина, но ничего похожего на то, что сказал Панкратов, не увидел. – А хорошее в нём что-нибудь есть?
- За близких людей он будет стоять горой, - кивнул Иван.
- Хоть что-то, - пробормотал Сексенбаев.
- Но остальных он всех уничтожит, - закончил психолог.
Ануар только крякнул.
- Фу, ты меня аж из колеи выбил этим лицом, - Панкратов уже не улыбался и даже немного вспотел. – Дай какое-нибудь другое посмотреть, чтобы в себя придти. Верни предыдущее фото, где женщина эта. С ней какой-то мужик вроде был.
Журналист пощёлкал клавишами телефона и снова загрузил фото Бобровской с Орловым.
- Этот человек – юрист в худшем смысле этого слова, - после десятисекундного размышления сказал психолог.
- Это как? – улыбнулся Ануар.
- Чётко понимает свою выгоду и под действием стимулов всегда готов поменять свою позицию. Причём это могут быть одинаково и материальные стимулы, и, скажем, физические.
- Угрозы, что ли?
- Как вариант, - Панкратов улыбнулся. – Хе-хе. Юрист-бояка. Забавное сочетание. Ну, что, будем делать передачу? Я тебя убедил?
- Будем, - решительно сказал Сексенбаев. – Только надо подумать, под каким соусом её подать, чтобы вкуснее смотрелось.
- Ну, тогда без материального стимула нам не обойтись, - психолог решительно достал из-под стола початую бутылку коньяка, две рюмки и, протянув одну Ануару, налил напиток и себе, и журналисту. – За хорошие лица!
Сексенбаев взглянул ещё раз на фото юриста и хмыкнул. Напрямую журналист с Орловым ещё не сталкивался, но если юрист и вправду таков, забавно было бы посмотреть на то, как он защищает честь газеты в суде. Представив себе эту картинку, Ануар хмыкнул ещё раз и осушил рюмку.
Если бы сам Орлов слышал то, что о нём говорили в психологическом центре, он бы, в самом лучшем случае, послал и журналиста, и психолога в баню. Но, к счастью для последних, юрист ничего не знал, поэтому в баню пошёл сам. По понедельникам Геннадий Семёнович любил попариться в одной частной парилке, затерявшейся где-то в частном секторе района Курмыш. Орлов увидел её случайно, но это была любовь с первого взгляда. Здесь было тихо, комфортно, а самое главное – хозяин сам плёл веники. Иногда юрист просил владельца бани побить его вениками, но сегодня Геннадий Семёнович заехал ненадолго – просто посидеть в парилке и сбросить стресс.
Припарковав свой «БМВ» у ворот дома, к которому примыкала баня, Орлов вышел из машины и, осмотревшись вокруг, заметил, что неподалёку стоит представительный «Мерседес», не очень соотносящийся с покосившимися воротами, у которых он был припаркован. Решив, впрочем, не придавать этому диссонансу значения, юрист быстрым шагом прошёл через двор и зашёл в большое здание бани. Хозяин встретил его на пороге своей традиционной улыбкой – правда, Орлову показалось, что банщик нервничает.
- Всё в порядке, Раис? – уточнил Геннадий Семёнович, пожимая руку хозяину.
- Да-да, - чересчур быстро ответил Раис, отводя глаза. – Вам как обычно сегодня – сухую парилку в девяносто пять градусов?
- Угадал, - кивнул Орлов. – Ты же знаешь, что я не люблю перемен. Десять лет уже следую традиции. У тебя точно всё хорошо?
- Всё замечательно, - по-прежнему не смотря в глаза посетителю, пробормотал банщик. – Раздевайтесь пока, а я всё организую.
Юрист пожал плечами, посмотрев вслед быстро скрывшемуся в парилке Раису, и, пройдя в комнату для хранения личных вещей, неспешно разделся донага. Немного посидев голым здесь же, на диванчике, Орлов взял полотенце, висящее в шкафчике, и прошёл в парилку. Раис уже всё приготовил, даже скамейку облил, но при этом сам куда-то исчез. Юрист осмотрелся вокруг, но так и не увидел банщика. Снова пожав плечами, Орлов зашёл в парную и закрыл за собой дверь. Душ перед баней он уже давно не принимал, считая это уделом слабаков. Вот и сейчас не стал, доверяя своё тело горячему воздуху безо всякой предварительной подготовки.
Пар обволок юриста с ног до головы, погружая в сладостную негу. Орлов расслабленно вздохнул и внезапно понял, что его не покидает какое-то липкое чувство. Как будто кто-то наблюдал за ним. Юрист медленно обернулся и увидел в дверном окошке лицо. Несмотря на температуру в парной, Геннадий Семёнович похолодел: это было лицо акима. Бегежанов ухмылялся и злорадно подмигивал юристу.
Рванув к двери, Орлов попробовал её открыть, но, как и следовало ожидать, дверь была закрыта с внешней стороны.
- Что такое? Раздумали париться? – издевательски поинтересовался Бегежанов.
- Вы что себе позволяете? – заорал юрист. – Откройте немедленно.
- Простите, уважаемый Геннадий Семёнович, но у вас оплачено за определённое время, - с сожалением произнёс губернатор. – Правда, в этот раз Раис просил передать, что вас ждёт приятный сюрприз за счёт заведения.
- Какой ещё сюрприз? – Орлов хлопнул по двери ладонью. – Откройте!
- Хороший сюрприз, вам понравится, - широко улыбнулся Бегежанов. – Каждые тридцать секунд температура внутри парной будет повышаться на десять градусов. Надеюсь, у вас нет противопоказаний? Я ведь переживаю за вас!
Юриста бросило в жар. Лёгкая гипертония, которая периодически появлялась у Орлова, позволяла ему выдержать температуру в сто, максимум сто десять градусов. Дальше Геннадий Семёнович ни за что ручаться не мог. Да и в любом случае, через пять минут тут будет такая температура, что Орлов просто сварится.
- Что вы хотите? – спросил он, чувствуя, что становится жарче.
- Деловой разговор? Сразу? Ну, так неинтересно, - разочарованно протянул аким. – Простите за каламбур, но не парьтесь! Расслабьтесь и получайте удовольствие! Когда вы ещё так зажжёте? Разве что в аду на сковородке.
- Да чтоб тебя туда отправили поскорее! – завопил Орлов. Жара становилась невыносимой. Юрист скинул с себя полотенце, зачерпнул ковшиком воду из ведра и окатил себя. Резкая боль прокатилась по телу, и Геннадий Семёнович не смог сдержать крика.
- Ай-яй-яй! – спохватился Бегежанов. – Совсем забыл предупредить вас. Раис ведь в ведро налил не прохладной воды, а кипятка. Что поделать – бывает с человеком такое. Запарился на работе, перепутал.
- Что вы хотите? – Орлов заплакал бы, но все слёзы уходили в пот. Юрист почувствовал, что ему не хватает воздуха.
- Я? – аким, издеваясь, задумался секунд на десять. – Хм, я хочу вашей поддержки. Ведь настоящие мужчины должны поддерживать друг друга, правда?
- Какой… поддержки? – Геннадий Семёнович понял, что ещё немного – и он потеряет сознание, а это будет означать конец.
- В моих переговорах с Натальей Глебовной, - пояснил Бегежанов, растягивая слова, словно кот Матроскин. – Вы ведь недовольны моим предложением. Оно вас парит слишком.
- Я… поддержу, - воздух жёг Орлову кожу, а ступни уже были готовы загореться. – Я… обещаю.
- Скажите мне это в глаза. Как мужчина, - потребовал аким. – Я вам даже помогу. Чтобы вам было легче себя стимулировать на этот поступок, в следующие тридцать секунд температура поднимется ещё на двадцать градусов – вам, думаю, будет приятно.
Орлов понял, что у него практически не осталось никаких шансов. Перед глазами, которые были готовы лопнуть, промелькнула вся жизнь, и юрист упал на раскалённый пол, не в силах произнести даже слова. Последним, что он услышал, был звук открывающейся двери.

* * *
- Ты? – изумился Женя, увидев на пороге своей квартиры Бибигуль, босую и растрёпанную. – Не ожидал тебя сегодня увидеть. Думал, ты будешь вникать в акимовские штучки.
- Я думаю, имелось в виду, что акимовская штучка будет вникать в меня? - девушка прошла внутрь квартиры, захлопнув за собой дверь. – Ничего не получится. Боится он женщин как огня. Женские штучки любит, а женщин боится.
- То есть ты хочешь сказать, что он вагон из песенки про крокодила Гену? - хмыкнул Акулин.
- Я всего лишь хочу сказать, что он в ответ на мои приставания никак не отреагировал. Более того, он встал и уехал. Я на всякий случай свалила подальше из ресторана, в который он меня отвёз. Думаю, меня преследовали. Хорошо, что попутка какая-то остановилась.
- Значит, вообще никакой информации? – уточнил Женя. 
- Ну, почему же, - Бибигуль присела на трюмо. – Совершенно точно, что аким балдеет от женского лака – он, по-моему, на ужин меня позвал только из-за него. Потом, мне показалось, что его замы, о которых ты мне говорил – вовсе не замы, а охранники.
- Это тоже можно было вычислить без посылания тебя к акиму на растерзание, - задумчиво почесал затылок Акулин. – Получается, что ничего мы так и не узнали. Я только подставил тебя почём зря.
- Последнее – истинно, - девушка пошевелила пальцами грязных ног.
- Извини, - ухмыльнулся Женя. – Я не хотел.
- Ты передо мной будешь извиняться другим способом, - стрельнула глазками Бибигуль.
- Это как же? – прикинулся дурачком Акулин.
Вместо ответа девушка притянула Женю к себе и страстно поцеловала. Воспоминания о проведённой ранее с Бибигуль ночи нахлынули на парня большой волной, и у него, что называется, сорвало резьбу. Подхватив девушку, Акулин переместил её с трюмо на пол и легко сорвал с дизайнера платье. В ответ Бибигуль быстро стянула с Жени футболку и потянулась к трико. Секунда – и её руки уже вовсю работали у Акулина между ног. Парень тоже не остался в долгу и, стянув с девушки трусики, запустил свои пальцы ей прямо во влажный, уже ставший твёрдым от возбуждения клитор. Дизайнер охнула и раздвинула ноги как можно шире. Взаимные ласки продолжались совсем недолго, потому что Бибигуль не хотела больше терпеть: она спустила трико и бельё Акулина ему до колен и стала ублажать парня так страстно, что ему на секунду представилось, как девушка всё там сейчас откусит. Это несколько отрезвило Женю, но лишь настолько, что он поднял Бибигуль облокотил её на трюмо и резко вошёл сзади. Девушка ахнула и, прошептав что-то грубоватое, дала понять: она готова ко всему – и желательно, чтобы этого всего было побольше. Акулин выполнил это желание по максимуму: движения его стали настолько быстры и глубоки, что девушка едва успевала дышать, наслаждаясь процессом. Женя понял: ещё немного – и он взорвётся. Это поняла и Бибигуль, потому что она прижала парня к себе, и через несколько мгновений они одновременно закончили, издавая громкий синхронный вздох.
Акулин развернул девушку лицом к себе и мягко поцеловал её в губы. Бибигуль улыбнулась и довольно обняла парня. Женя расслабленно положил свою голову ей на плечо и лениво посмотрел в сторону входной двери. Истому тут же как рукой сняло.
В дверном проёме, держа ключи в дрожащей руке, стояла Лера-холера.
- Хотелось бы верить, что ты только что подошла, - ляпнул Акулин, как будто это меняло ситуацию. Но, судя по слезам в глазах Леры, она видела почти всё. Не говоря ни слова, девушка бросила ключи от квартиры на пол, развернулась и вышла, громко хлопнув дверью.
- М-да, - протянула Бибигуль, наблюдавшая за ситуацией. – Неприятно получилось.
- Это ещё мягко сказано, - пробормотал Женя, надевая трико.
- Ладно, ты пока рефлексируй, а я в ванную, - дизайнер подняла трусики и платье с пола и убежала мыться. Акулин постоял немного, держась за трюмо, а потом пошёл на кухню, где его вообще-то ждал поздний ужин. Всё, конечно, безнадёжно остыло, но чувство физического голода после утоления голода сексуального было сильнее всяких предрассудков. Женя быстро съел тарелку супа и запил всё это остывшим чаем.
- А даму ты решил не угощать? – улыбнулась Бибигуль, вышедшая из ванны в одном полотенце. Она села на стул и посмотрела на пустую тарелку. – Я вообще-то тоже кушать хочу.
- Ты вообще-то из ресторана, - Акулин, дезориентированный было ситуацией с Лерой, вернулся в своё состояние перманентного ехидства.
- Ну, я же туда не есть ходила, если ты забыл, - хмыкнула девушка.
- И то верно, - согласился Женя. – Сейчас суп подогрею.
- Расстроен? – уточнила Бибигуль, видя, как Акулин грохает кастрюлей о плиту. – Из-за подружки своей?
- Да нет, это как раз наименьшее из зол, - парень зажёг огонь под кастрюлей и, затушив спичку, отправил её точнёхонько в ведро. – Меня беспокоит этот женоненавистник в губернаторском кресле. Фиг знает, как к нему теперь подбираться. Даже если моя гипотеза и верна – без доказательств это всё не имеет никакого смысла.
- Какая гипотеза? – не поняла девушка.
- Не бери в голову, - махнул рукой Акулин. – Так или иначе, против этого уральского пришельца нужно найти какое-то противоядие, иначе он всю газету сожрёт - особенно учитывая, что Глебовна «Эврику» ему сама скармливает.
- Ты сказал «уральского»? – неожиданно встрепенулась Бибигуль.
- Ну, да, он оттуда переведён был. А что?
- Просто у нас парень раньше работал в редакции, Петя Доценко, - вспомнила дизайнер. – Так вот он после увольнения именно в Уральск и уехал.
- Надо же, как много подробностей, - хмыкнул Женя. – У тебя с ним что-то было?
- Ревность тебе не идёт, - фыркнула Бибигуль. – У меня даже в мобильнике есть его номер. Могу посмотреть, если нужно. Могу даже позвонить со своего телефона.
- Последнее – сразу нет, - покачал головой Акулин. – Ты пока побудешь под домашним арестом у меня в квартире. Сюда вряд ли кто-то сунется, а тебе сейчас светиться никак нельзя. Если Бегежанов со своими носорогами просёк, что ты – засланная казачка, то для тебя это не означает ничего хорошего. Лучше отсидеться пока. А тут безопасно. Еда опять-таки есть. А телефон Пети дай, я с ним созвонюсь с утра.
- Хорошо, мой рыцарь, - девушка встала, и полотенце тут же упало с неё, оголяя прекрасное тело. – Но ведь ты же меня как минимум по ночам будешь защищать?
- Буду, - подтвердил Женя, чувствуя, что его меч уже готов броситься в атаку. – А как же суп?
- Да фиг с ним, с супом, - дизайнер прильнула к парню, выключая у него за спиной конфорку. – Мой женский голод сильнее.
Акулин хотел что-то сказать в ответ, но Бибигуль прервала его страстным поцелуем. Похоже, этой ночью он не выспится.
Несмотря на то, что пророчество сбылось на все сто процентов и Женя спал всего пару часов, проснулся Акулин в прекрасном настроении. И его даже не испортила смска от Игоря Яковлевича о том, что сегодня он приехать за Женей не сможет. Подумаешь, зато на автобусе в кои-то веки можно будет покататься!
Чмокнув спящую Бибигуль в щёку, Акулин поднялся, быстро привёл себя в порядок и позавтракал. У него была мысль принести кофе в постель девушке, но, поразмыслив, парень решил не будить любовницу. Успеет ещё поухаживать за ней.
Стараясь не шуметь, Женя оделся и вышел в подъезд, легонько захлопнув за собой дверь. Прислушавшись к происходящему за дверью, Акулин с удовлетворением отметил, что девушка не проснулась, и довольно зашагал вниз. Но на уровне межэтажного окна остановился.
Около подъезда стояла чёрная «Волга». Практически ничем не примечательная и совершенно неприметная в ряду других машин, припаркованных во дворе. Но что-то в ней сильно смущало Женю. Возможно, то, что он раньше никогда не видел этой «Волги», стоящей у его подъезда (а память на автомобили у Акулина была хорошей). Однако, вероятнее всего, дело было в лобовом стекле машины, которое было наглухо затонировано. Женя читал где-то в «Эврике», что тонировка лобовых стёкол на казахстанских автомобилях была запрещена, и тот факт, что владелец «Волги» нарушал правила в открытую, говорил о его наглости или – что хуже – привилегированности. Это могли быть полицеские, чекисты, а могли быть и люди Бегежанова. Он же всё-таки аким, ему и его бойцам можно ездить и с тонировкой.
Женя всмотрелся в «Волгу» внимательнее и неожиданно увидел, как из окна с водительской стороны на землю упал окурок. Сомнений не оставалось: этот автомобиль стоял здесь не просто так. Не факт, конечно, что ждали Акулина, но лучше перестраховаться. Хорошо, что он живёт в первом подъезде.
Взглянув ещё раз на машину, Женя развернулся и побежал, но не вниз, а вверх по лестнице. К счастью, соседи были не очень старомодными, и дверь на крышу была не закрыта. Забравшись по ступенькам, ведущим на чердак, Акулин выскочил на свежий воздух и аккуратно пробежал до входа в третий подъезд. Перед тем как спуститься, Женя снял свою осеннюю куртку и вывернул её наизнанку. Хорошо всё-таки, что люди придумали двусторонние куртки. Теперь, в светлом, журналист был практически неузнаваем – по крайней мере, в таком образе его в этом городе ещё никто не видел.
Спустившись в подъезд, креативщик сбежал по ступенькам вниз и вышел на улицу, стараясь не привлекать к себе внимания. Посмотрев мельком на «Волгу» у подъезда, Женя поразился наглости Бегежанова: номера на автомобиле были акиматовские. Покачав головой, Акулин развернулся и пошёл в противоположную от следящих сторону. Пройдя через узкий проход между двумя домами, Женя оказался практически около остановки, только с другого бока. Заскочив в отъезжающий автобус, журналист быстро удалился в сторону редакции. По дороге в газету Акулин набрал номер Петра Доценко – уральского корреспондента, который мог знать что-то весьма интересное о нынешнем акиме Актюбинска. Женя очень рассчитывал на то, что Петя поделится какой-то секретной информацией. На неё, откровенно говоря, была вся надежда.
- Доценко у аппарата, - отозвался бодрый мужской голос, и креативщик вынырнул из своих мыслей.
- Добрый день, Петя, это из «Эврики» тебя беспокоят, - хмыкнул Женя. – Акулин моя фамилия, я креативный редактор.
- Надо же, у «Эврики» появился креативный редактор, - искренне удивился Доценко. – Ну, привет, Акулин. Чем могу помочь?
- Можешь, - кивнул Женя, забыв, что Петя его не видит. – Есть разговор. Конфиденциальный. Об Архимеде Бегежанове. Знаешь такого?
- У-у-у, - протянул собеседник. – Понятно. Я слышал, что он до вас добрался. Что, прижало совсем?
- Не то слово, - признался Акулин. – Поможешь?
- Так, - Петя на секунду задумался. – Вообще-то я сегодня вечером собирался к вам в Актобе выехать. Завтра утром буду у вас. Можем встретиться где-нибудь на нейтральной территории. Честно говоря, просто не хочется в редакцию заглядывать. Боюсь того, что не сдержусь.
- Заплачешь? – саркастически поинтересовался Женя.
- Ага, что-то в этом духе, - фыркнул Доценко. – Позвони мне завтра утром часиков в десять-одиннадцать. Попробуем что-нибудь решить совместно.
- Договорились, - обрадовался Акулин и, попрощавшись, отключился. Ну, что ж, надежда стала более осязаемой. Можно даже зайти к Глебовне и попробовать взять её на понт тем, что скоро на руках у Жени появится компромат на Бегежанова, и связываться с акимом поэтому лучше не стоит. Хорошая мысль, кстати, насчёт того, чтобы забежать к Бобровской.
Воодушевлённый, Акулин едва не проехал нужную остановку. Выскочив из автобуса, журналист быстро преодолел расстояние до здания медиа-холдинга и, не заходя в редакцию, сразу направился к Глебовне.
Первым, кого Женя увидел в кабинете у Бобровской, был Орлов. Но в каком виде! Весь в бинтах, в инвалидном кресле и с глубокими ожогами на лице. Акулин даже не сразу решился прокомментировать нынешнее состояние юриста.
- Вы рискнули кому-то сказать, что Земля – круглая? – осторожно поинтересовался он.
- Чего? – не понял Геннадий Семёнович.
- Кто вас поджёг, спрашиваю, - уточнил Женя.
- Да это я… в бане пересидел, - Орлов закашлялся. – Несчастный случай.
- Геннадий Семёнович! – укоризненно всплеснула руками сидящая в своём кресле и молчавшая до этого момента Бобровская. – Ну, что же вы из больницы сюда приехали? Игоря Яковлевича отвлекли. Учитывая ваше состояние, вы вполне могли быть на больничном до конца недели. Дела-то подождут.
- Я просто сказать пришёл, - юрист посмотрел на инвалидное кресло и поправился. – Приехал. Я хочу сказать, что вам, наверное, всё-таки стоит рассмотреть предложение нашего нового областного акима о сотрудничестве. Оно, в принципе, очень даже выгодное.
- Так, стоп, стоп! – прервал спич Орлова Акулин. – Вам что, в этой же бане мозг выпарило? Вы что вообще говорите? Вы же были против этой сделки?
- Не подумал тогда хорошо – поэтому и был против, - парировал Геннадий Семёнович. – А вчера, после того, что произошло, я подумал: а почему бы и нет? Несчастные случаи – они меняют людей.
- Прекрасно, - мрачно вздохнул Женя. – И до вас он добрался.
- Ты слишком демонизируешь личность Архимеда Искандеровича! – воскликнула явно обрадованная словами Орлова Бобровская. – Он – очень неплохой человек. Очень умный и, заметь, креативный. Вы обязательно сработаетесь, вот увидишь.
- Когда это я увижу? – огрызнулся Акулин. – Я не особо рвусь, если что.
- А вот когда он снова придёт к нам в гости, тогда и поймёшь, что аким – хороший, - не замечая настроения журналиста, продолжила Глебовна. – Геннадий Семёнович, вы, наверное, поезжайте обратно в больницу, отлежитесь. Игорь Яковлевич вас отвезёт. Я очень рада, что вы всё взвесили и приняли правильную, на мой взгляд, точку зрения.
- То есть вы намереваетесь согласиться на условия Бегежанова? – уточнил Женя, глядя, как юрист пытается перебинтованными руками катить коляску.
- Несомненно, - подтвердила Бобровская. – Геннадий Семёнович теперь «за», Виктор, я думаю, тоже поменял бы своё мнение, если бы не несчастный случай. А твоё мнение здесь, прости, не определяющее. Кстати, а ты чего зашёл-то? По делу или так просто?
- Теперь-то уже просто, - процедил Акулин.
- Ну, и иди работай с Богом, - ласково, почти по-матерински произнесла Наталья Глебовна. – Всё будет хорошо. Не драматизируй ситуацию.
Женя развернулся и, подтолкнув коляску с Орловым в сторону ждущего в приёмной Игоря Яковлевича, медленно направился в сторону редакции. Акулину после диалога в кабинете Глебовны даже на секунду показалось, что это какая-то несмешная комедия, но, к несчастью, это была реальность. Дело, кажется, совсем плохо. Женя-то по простоте душевной обрадовался наличию акима – у него появился равноценный соперник. Только оказалось, что для Бегежанова не существует никаких правил и границ дозволенного. И теперь даже Акулин не может чувствовать себя в безопасности. «Волга» перед подъездом; Гебберт, лежащий в реанимации; полусожжённый Орлов – яркие тому подтверждения. Похоже, Бегежанов не остановится ни перед чем, пока не добьётся своего.
Прикусив губу, Женя пришёл в себя и ускорил темп. Что ж, если аким решил побеспредельничать – тем хуже для него. Акулину теперь нечего терять, а это значит, что у него полностью развязаны руки. Осталось только дождаться Петю и подготовить ответный удар.

* * *
Сегодня у Димы всё ожидаемо валилось из рук. Ситуация с мамой сильно выбила его из привычной колеи, и теперь Сидоренко мучительно пытался в неё вернуться. Но даже его излюбленные методы вроде ухода в какую-нибудь компьютерную игрушку для того, чтобы прочистить мозг от негатива, не помогали. Даже наоборот: Дима везде, где только мог, проиграл, поэтому в результате обозлился ещё больше. Жаль, что он не курит и не пьёт. Это хоть как-то бы успокоило нервы. Хотя нет, ему пить нельзя теперь: редактор как-никак. Должен всегда сохранять трезвость ума, потому что в противном случае коллектив выйдет из-под контроля, расслабится, разленится – и тогда пиши пропало.
Сидоренко встал из-за стола Гебберта, который он занял на время отсутствия Виктора Викторовича (не факт, что он вообще появится, так что можно смело привыкать к новому рабочему месту), и, нахмурившись, стал ходить по кабинету туда-сюда. Мысль, которая родилась у него в голове в результате рассуждений о собственной роли в коллективе, теперь не давала покоя, обрастая новыми поворотами и умозаключениями. Дима подумал, что именно коллектив на самом-то деле виноват в том, что он не смог быть около матери в момент её приступа. Да, Сидоренко сам сказал маме, что до вечера не приедет. Но – с другой стороны – если бы Дима был уверен в том, что редакция справится без него, стал бы он сидеть на работе? Из-за того, что он не может быть уверен в коллективе, всё приходится контролировать или – хуже того – делать самому. От своей совести и.о. редактора благоразумно скрыл тот факт, что вчера большую часть времени (особенно после шести вечера) он провёл как раз таки, проторчав за компьютером и играя в стратегии. В конце концов, это было обоснованно: психологическая разгрузка после работы тоже нужна. Что же касается взаимодействия редактора с коллективом, то Дима чётко видел, что журналисты творят настоящий беспредел – не в последнюю очередь благодаря пофигизму Гебберта и столичному вольнодумству вкупе с неадекватным свободолюбием от Акулина.
Последнее казалось Сидоренко крайне разрушительным. Акулин развращает редакцию – Дима это считал очевидным. На предыдущей должности у него не хватало рычагов для изменения ситуации. Но теперь-то они есть! Этого петербуржского либерала Сидоренко остановить вряд ли сможет, но ведь можно ограничить его влияние на коллектив, изменив правила игры для самого коллектива.
Дима перестал нарезать круги по комнате и, воодушевлённый своей идеей, бросился к столу, схватил бумагу c ручкой и начал записывать один за одним пункты новых должностных инструкций. Вернувшееся вдохновение помогало писать быстро и понятно. Впрочем, и без вдохновения Сидоренко справился бы, потому что инструкции, по его мысли, должны были состоять из цепи запретов, а с придумыванием этого у Димы было всё в порядке.
Через десять минут новые правила поведения и обязанности работников редакции газеты «Эврика» были готовы. Сидоренко перечитал написанное и остался доволен. Теперь надо всего лишь напечатать это и заставить всех подписать бумагу, не вчитываясь в смысл. А то возможны возмущения, а у Димы не было никакого желания вступать в бесполезную, по его мнению, полемику с не разбирающимися в жизни журналистами. С первым Сидоренко справится без проблем, а для второго применит военную хитрость.
Спустя какое-то время и.о. редактора вышел в общую комнату и, хитро осмотрев мирно работающих журналистов, подошёл к сидящему ближе всех к редакторской Злобину.
- Артём, отвлекитесь, пожалуйста, на секундочку, - попросил Дима.
Неизвестно, что больше поразило Злобина: то, что Сидоренко обратился к нему на «вы»; или то, что он сказал «пожалуйста», - но в любом случае журналист изумлённо уставился на и.о. редактора.
- Тут Глебовна просит всех в правилах техники безопасности расписаться, - смущённо, словно переживая, за то, что приходится отвлекать человека такой мелочью, объяснил Дима. – Черкани свою подпись. А то потом задолбают ведь.
Злобин понимающе кивнул головой и безо всяких вопросов расписался там, куда указал своим длинным ногтём Сидоренко. Едва заметно улыбнувшись (хотя он еле сдерживался от того, чтобы победно закричать), и.о. редактора пошёл к следующему столу, за которым сидела Бобылёва.
- Чего тебе? – поинтересовалась Ксюша, вытащив один наушник из уха.
- Бобровская готовится к проверке из пожарной части, - быстро выпалил Дима. – Требует быстро подписать то, что вы знакомы с техникой безопасности, и знаете, как включать и выключать компьютер.
- Дурдом, - фыркнула Бобылёва. – Давай бумагу.
Сидоренко протянул инструкции, открытые на последней странице, и журналистка, даже не смотря, поставила свой автограф. Дима радостно потёр руки (на этот жест тоже никто не обратил внимания) и подошёл к Наташе.
- Вот только не пытайся грузить меня своим авторитетом, - предупредила Пащенко, стараясь не дышать в сторону своего временного начальника.
- И не собирался, - пожал плечами Сидоренко. – Подпиши эту бумагу – и я отстану. Это правила техники безопасности.
- И только? – сморщилась девушка. – Ты мог запросто вместо меня расписаться. Стоило ради этого меня трогать? Где закорючку свою поставить?
Черканув ручкой в указанном месте, Наташа потеряла к Диме и без того слабый интерес, а Сидоренко, самодовольно хмыкнув, отправился в техотдел. Военная хитрость, применённая в общей комнате, полностью оправдала себя и среди верстальщиков и дизайнеров. Все как один подписывали не глядя, либо морщась, либо презрительно фыркая при этом. И даже бухгалтер Света не стала читать документ, своим длинным автографом подписав новые правила игры. До окончательной победы Диме оставался один шаг, и Сидоренко преодолел его едва ли не бегом, быстро переместившись из редакции в кабинет Бобровской.
- Они точно это не под дулом автомата подписывали? – настороженно спросила Наталья Глебовна, прочитав инструкции и посмотрев на росписи практически всех сотрудников «Эврики».
- Всё добровольно, - ухмыльнулся Дима. – Просто все устали от той безалаберности, которую сеют некоторые люди из руководящего состава, и хотят настоящего порядка.
- Хоть это и странно, но это одновременно щикаааарно! – улыбнулась Бобровская в ответ. – Разумеется, я подпишу эти инструкции. Всё-таки не зря я тебя поставила исполняющим обязанности главного редактора. Кстати, звучит, не правда ли? Главный редактор Дмитрий Сидоренко.
- Звучит, - кивнул и.о. редактора.
- А когда-то будет написано на табличке у тебя на столе, - пообещала Глебовна и поставила резолюцию «Утверждаю» на должностных инструкциях. – На, обрадуй ребят.
- Они будут счастливы, - хмыкнул Дима, забрал бумаги и вышел из кабинета. Бобровская задумчиво посмотрела ему вслед, а потом достала из кармана мобильный телефон и вернулась к игрушке, от которой её отвлёк Сидоренко.
- Ходят тут всякие, мешают работать, - пробурчала Глебовна, но тут же лицо её разгладилось. – Где вы, мои птички? Бабуля идёт к вам!
Дима, выйдя из кабинета, едва не пустился в пляс, но сдержался, не желая позориться перед секретаршей, и так не особо любившей (да ладно, чего скрывать – вообще не любившей) Сидоренко. Жалко, для неё инструкции написать нельзя – он бы тогда вдоволь покуражился. Впрочем, когда Дима станет редактором – он точно эту секретаршу возьмёт… себе… Да, именно так.
Чинно кивнув девушке и получив презрительную гримасу в ответ, Сидоренко важно вышел в коридор и медленно дошёл до редакции, смакуя реакцию коллектива. Войдя в общую комнату, Дима посмотрел на журналистов и тут же увидел кучу нарушений. Что ж, пора перевоспитывать людей, если сами к порядку не приучены.
- Это что за хрень? – повысив голос, грозно спросил Сидоренко у Злобина, мирно сидящего на спортивном сайте. Артём второй раз за день изумлённо посмотрел на и.о. редактора.
- Это Интернет, - с видом педагога школы для детей с задержкой интеллектуального развития объяснил он. – Обычно люди заходят в него, когда хотят узнать какую-то информацию.
- Ты в должностные инструкции сначала бы заглянул, которые сам только что подписал! - рассердился Дима. – Пункт 13: «Сотрудникам редакции запрещено выходить в Интернет в рабочее время, кроме случаев, отдельно оговорённых с главным редактором». Что за хамство? Почему не принёс письменное обоснование, как положено по пункту 13.1?
На несколько секунд в редакции воцарилась полная тишина, а потом Злобин аккуратно поинтересовался:
- Я что-то не понял – какие ещё инструкции? Я вообще-то подписывал правила техники безопасности.
- Какой безопасности – ты издеваешься, что ли? – заорал Сидоренко, в душе наслаждаясь происходящим. – Читать надо, что подписываешь! Рекомендую изучить инструкции, потому что в следующий раз буду наказывать штрафами. И давай выключай Интернет этот – лучше сдавай статью пораньше. Потому что за опоздание в сдаче материала положен штраф – десять процентов от гонорара за каждые пять минут задержки. Пункт 3, если что.
- А как ты мне предлагаешь готовить врезы для статей без Интернета? Как я буду сравнительный анализ проводить местных событий с зарубежным опытом в этом направлении? Это, по-моему, ты издеваешься, а не я!
Злобин ответил настолько импульсивно и громко, что это услышала даже Бобылёва сквозь наушники. Вытащив их из ушей, она вопросительно уставилась на мужчин.
- Ага, моя безалаберная коллега! – подражая интонации Акулина, воскликнул Сидоренко. – Ты совсем страх потеряла, как я посмотрю. Что за наушники на работе? Ты нарушаешь сразу два пункта должностных инструкций – редкостная наглость!
- Какие инструкции и какие пункты? – вытаращила глаза Ксения. – У тебя что, перхоть стала внутрь расти, заменяя собой мозг?
- Уже три пункта, - злобно прошипел Дима. – Ты слушаешь музыку на работе; ты скрываешь что-то от редактора, находясь в наушниках; и, наконец, ты обращаешься ко мне не по имени-отчеству и пытаешься тыкать. А я с тобой на брудершафт не пил. Так что жди выговор с занесением в личное дело!
- Ты – дебил! – с чувством произнесла Бобылёва. – Можешь заводить счётчик моих нарушений. Только боюсь, что он у тебя в первый же день сломается от перегрузок.
- Ах так! – взвизгнул Сидоренко. – Ну, я тебе устрою!
- Слышь, не ори! – отозвалась из своего угла Наташа. – Дай поспать спокойно!
- А ты, маленькое чудовище, вообще молчи! – сорвался Дима. – Ты вообще злостная нарушительница! Находишься в алкогольной интоксикации, неподобающем виде, пользуешься парфюмом – и это только десятая часть того, что ты делаешь не по инструкции.
- Слышь, не борзей! – возмутился Артём. – Ты как с девушкой разговариваешь?
- Спокойно, моя Злобинка, - хмыкнула Пащенко. – У человека – спермотоксикоз, вызванный хронической девственностью. Пройдёт.
- Ну, вы у меня попляшете! – пообещал Дима, сжал кулаки и быстрым шагом ушёл в редакторскую, хлопнув при этом дверью так, что задребежали все стёкла в комнате.
- Что это было? – испуганно выглянула из техотдела Алёна. – Бомбить собираются?
- Да уж, как говорили в древности, «Загон суров, но это загон», - перефразировал известное выражение Злобин. – А раньше кто-нибудь что-то подобное замечал за этим… человеком?
Бобылёва и Алёна отрицательно помотали головами. В этот момент дверь редакторской открылась, Сидоренко быстрым шагом прошёл к доске объявлений и с размаху прикрепил на неё кнопкой подписанные должностные инструкции.
- В общем так, - тоном, не терпящим возражений, произнёс он. – Чтобы через час у всех эти инструкции от зубов отлетали. И если вы не будете их знать, то от ответственности вас в случае чего не оградит. Всё, я всё сказал!
Гордо удалившись в редакторскую, Дима снова хлопнул дверью. Журналисты и Алёна переглянулись и синхронно подошли к доске. Молча прочитав первые несколько пунктов, они так же синхронно опустились на диван, стоящий под доской.
- И что теперь делать? – спросила ответсек бесцветным голосом.
- Ну, слушайте, давайте бунт поднимем – все ведь против! – предложила Ксения. – Мы же не знали, что подписывали. Нас фактически обманули!
- Мы сами себя обманули, - покачал головой Злобин. – В одном Сидоренко прав: нам нужно было внимательнее читать то, что мы подписывали. Должны же были все догадаться, что от Димы в первую очередь можно ждать подляны. А теперь Глебовна всё это подписала и даже слушать нас не будет.
- Что ты предлагаешь? – уточнила Бобылёва, догадываясь, впрочем, каким будет ответ.
- Надо звонить Акулину, - озвучил общее мнение Артём. – Он, по идее, хоть и не подписывал эти инструкции, но теперь тоже им подчиняется. И я не думаю, что он будет от этого в восторге. К тому же, Женя тот, кому заткнуть Сидоренко, не составит труда. И перед Бобровской у него авторитета всяко больше, чем у нас.
- Ну, так звони, чего тянуть-то? – до Алёны начал доходить ужас и абсурд положения, и ответсек стала заметно волноваться.
- Да я с ним вроде как в ссоре, - кашлянул Злобин.
- Вот заодно и помиритесь, - нетерпеливо парировала Бобылёва. – Давай звони. С тобой он быстро сдружился – так что ужас положения быстрее осознает.
Артём в нерешительности помялся, но потом всё-таки достал телефон из кармана брюк и набрал номер Акулина.
- Надо же! – хмыкнул Женя вместо приветствия. – Сам первый позвонил. Недолго же твоя вселенская обида держалась.
- Давай выяснение отношений отложим на потом, ладно? – Злобин постарался говорить спокойно. – У нас проблемы – и кажется, серьёзные.
- Что случилось? – сразу убрал иронию из голоса Акулин.
Артём объяснил ситуацию, поймав при этом себя на мысли, что периодически со страхом поглядывает в сторону редакторской. А всё из-за пункта 2, в котором чёрным по белому написано о том, что сотрудникам запрещается пользоваться мобильной связью на рабочем месте. Звонки, по мысли Сидоренко, могли быть произведены только с одного телефона, и каждому надлежало записать номер телефона, куда он звонит, длительность разговора и даже примерное содержание. Так что Злобин сейчас вполне тянул на смертника, нарушая все запреты.
- Как сейчас модно говорить, «Едрить вы бестолочи!», - медленно протянул Женя, когда Артём закончил описывать ситуацию. – Ладно, я сейчас достаточно далеко от редакции. Приеду где-то через час. Постарайтесь за это время не оказаться уволенными. Иначе я буду бессилен.
Он отключился. Злобин взглянул на внимательно смотрящих на него девушек и жестами показал, чтобы все рассаживались по своим местам и были тише воды, ниже травы пока что. Бобылёва и Алёна понимающе кивнули в ответ и вернулись к работе.
Через сорок минут Сидоренко выглянул из кабинета и посмотрел на то, что происходит в редакции. Увиденное его не просто порадовало, оно по-настоящему восхитило и.о. редактора. Все журналисты сосредоточенно работали, не пользуясь при этом никакими дополнительными устройствами и не общаясь друг с другом на темы, не связанные с работой (пункт 7.2). Дима даже хотел сказать что-то одухотворяющее своим подчинённым, но тут у него в кармане зажужжал мобильник. Сидоренко достал телефон, посмотрел на номер и почувствовал, как у него краснеют щёки. Этого звонка парень ждал очень давно, но был уверен, что этот человек никогда ему не позвонит.
Напустив на себя равнодушный вид, Дима прикрыл дверь и дрожащим пальцем нажал на кнопку соединения.
- Ну, здравствуй, Сидоренко! – весёлый девичий голос говорил ласково (или парню просто это казалось?). – Как поживаешь?
- Здравствуй, Лёка, - Дима старался говорить равнодушно, но нотки в голосе выдавали его. – Я хорошо поживаю. Как ты поживаешь?
- И я хорошо, - засмеялась девушка. – Только давай ты больше не будешь называть меня Лёкой. Это всё-таки школьное прозвище, а мы же уже не школьники, ведь так? И я всё же Лера. Впрочем, если тебе хочется дать мне прозвище – лучше я буду Лера-холера.
- Лучше уж тогда просто Лера, - помотал головой Сидоренко. – Ты по делу звонишь или просто так?
- Ну, как тебе сказать, - девушка задумалась. – Вообще просто так. Я хотела спросить: что ты делаешь сегодня вечером?
Дима почувствовал, что его сердце забилось в три раза чаще.
- Вообще, вроде как работаю, - с напускным безразличием сказал он. – А что?
- Жаль, - огорчилась Лера. – А я хотела предложить тебе посидеть где-нибудь в тихом уютном месте, поболтать о жизни. Всё-таки далеко не чужие люди.
- Да? – Дима неожиданно вспомнил события месячной давности, когда он стоял и просил милостыню, а Лёка поиздевалась над ним. – Я видел, какие мы не чужие.
- Димочка, прости меня, пожалуйста! – жалобно заскулила девушка. – Ну, дура я, да. Я внезапно поняла, что всё в своей жизни делала неправильно, что не ценила людей, которым по-настоящему дорога, а гонялась за сиюминутными ощущениями. И я… я хочу извиниться. Извиниться и исправиться. Дай мне шанс.
Сидоренко едва сдержался, чтобы не заорать от счастья.
- Ладно, - всё так же безразлично ответил он. – Давай в пять часов в «Меге», успеешь?
- Хорошо, Димочка, как скажешь, – повеселела Лера. – До встречи, мой хороший!
Парень отключился и зачарованно выдохнул. Это случилось! Это случилось!!! ЭТО СЛУЧИЛОСЬ!!! Она позвонила и она сделала шаг навстречу! У Сидоренко аж захватило дух от этой мысли, но он тут же пришёл в себя. Раз он сегодня провернул одну спецоперацию, то почему бы не провернуть другую? Лёка считает себя виноватой перед ним – это можно грамотно использовать. Грамотно и с выгодой для себя: с пяти до шести в «Меге» пятидесятипроцентные скидки во всех кафешках. Так что большего результата можно добиться за меньшие деньги. Почти как в рекламе.
Дима выдохнул ещё раз и неожиданно вспомнил, что вообще-то с пяти до семи часов он должен попасть к маме в больницу: отвезти ей вещи и всё в этом же духе. Но, подумав секунду, Сидоренко резонно для себя решил: мама подождёт. В конце концов, она в больнице под присмотром, а такой шанс, как сегодня, у Димы может больше и не выпасть. Да и квартира, между прочим, свободна. Это судьба.
- Слушай, и.о., мой и.о., - в кабинет без стука, нарушая пункт 6, зашёл Акулин. – А почему ты не сказал, что у тебя родители мегагениальны?
- В смысле? – не понял Сидоренко.
- Ну, природа на тебе очень нехило так отдохнула, - хмыкнул Женя и бросил на стол должностные инструкции, снятые с доски. – Это что за идиотизм?
- Это вообще-то новые правила поведения в редакции, - постарался не злиться Дима, хотя держать себя в руках было крайне тяжело: Акулин раздражал его так, что Сидоренко готов был наброситься на него с кулаками. – И тебе, между прочим, тоже следует их соблюдать, потому как ты являешься каким-никаким, а работником этой газеты.
- Допустим, - кивнул Женя. – А почему я должен выполнять недоработанные правила?
- Почему это недоработанные? – изумился и.о. редактора.
- Конечно, недоработанные, - фыркнул Акулин. – Где в правилах пытки за отсутствие трёхдневной щетины? Где здесь написано, что за рубашку с коротким рукавом полагается расстрел? Где тут зафиксировано положение об аутодафе в случае, если работник пьёт чай, а не подсолённую воду? Пока этих норм нет, я не согласен ничего подписывать.
- Смешно, - скривился Сидоренко.
- Смешно то, что ты понаписал в этих правилах, - покачал головой Женя. – Короче, так: или ты завтра же идёшь к Бобровской и говоришь, что на тебя нашло помутнение, а заодно извиняешься перед коллективом; или я тебе такую Хиросиму устрою, что мало не покажется.
- Закон обратного хода не имеет, - ядовито улыбнулся Дима. – Так что ничего я менять не собираюсь. Поэтому давай-ка выметайся из моего кабинета подобру-поздорову.
- Много на себя берёшь слишком, - процедил Акулин, но всё-таки вышел, хлопнув дверью так, что у Сидоренко аж зазвенело в ушах. Но это ничуть не испортило парню настроения: ему сегодня абсолютно во всём сопутствует удача. Даже противный питерский вольтерианец капитулировал перед ним. Дима самодовольно ухмыльнулся и, быстро собравшись, вышел из кабинета, направившись на встречу с Лёкой. Перед тем как окончательно покинуть редакцию, Сидоренко ещё раз грозно посмотрел на весь коллектив и сидящего с абсолютно потерянным выражением лица Акулина. Пусть привыкают к диктатуре силы. Дима гордо вскинул голову и вышел.
- Неужели совсем ничего нельзя сделать? – в отчаянии спросила Ксения, первой нарушив гнетущее молчание.
- Почему же нельзя? – внезапно весело улыбнулся Женя. – Очень даже можно. Но тогда нужна консолидация просто стопроцентная.
- А у нас есть выбор? - развёл руками Злобин. – Как скажешь – так и будет.
- Вот и прекрасно, - потёр ладони Акулин. – Помнится, у каждого в редакции тут есть передо мной должок, не так ли?
- У меня вроде как нет, но я лучше скажу, что есть, - хмыкнул Артём.
- Политически верно рассуждаешь, - одобрил Женя. – Значит, так. Глебовна - конечно, дура, но не идиотка. Сидоренко она будет защищать ровно до тех пор, пока весь коллектив не придёт и не скажет, что он против. Вот прямо при ней проголосует за изгнание и.о. редактора не то что с поста – вообще из газеты. Бобровская не Собчак - иммунитет вряд ли давать будет Сидоренко. Но опять-таки, нужно, чтобы все это сказали единогласно и одновременно.
- Ага, понятно, - встрепенулась Бобылёва. – А при чём тут должок перед тобой?
- Ну, будем считать, что этот референдум – назовём его так – и будет вашей расплатой за долги.
- Ясно, - Ксения повеселела. – В общем, я беру Артёма и за завтра-послезавтра всех уговариваю на голосование.
- Можете ещё Наташу с собой взять, - улыбнулся Женя.
- Её бы сначала разбудить, - усмехнулся Злобин. – Снова где-то гуляла. Опять мне ничего не сказала, между прочим. Человек-загадка.
Акулин только задумчиво покачал головой в ответ.
Сидоренко, не зная, какие интриги плетутся против него, в это же время быстро добрался до «Меги», разорившись по такому случаю на попутку. Лера уже ждала его у фонтана, всё такая же красивая и улыбчивая, какой Дима помнил её по школьным годам.
- Привет, мой хороший! – девушка нежно поцеловала Сидоренко в небритую щёку, и парень едва не выпрыгнул из штанов от радости. Внешне, правда, он этого постарался никак не проявить – разве что едва заметно улыбнулся от удовольствия.
- Куда пойдём? – спросила Лёка. – Я сегодня угощаю!
- Вот даже как?! – Дима настолько обрадовался этому, что даже не смог скрыть эмоции. – Тогда пошли в суши-ресторан на третьем этаже. Всегда хотел их попробовать, да только всё никак времени не находилось.
- Ну, айда, - даже если девушка и пожалела о своём решении, то внешне ничем это не выдала.
Держась за руки, парочка вдвоём поднялась по эскалатору и зашла в ресторан японской кухни. Услужливая казашка в кимоно церемонно поклонилась посетителям. Она могла быть максимально вежливой: акция со скидками на их заведение не распространялась. Проведя Диму и Леру к одному из многочисленных свободных столиков, официантка подала меню и словно испарилась. Лёка стала изучать ассортимент блюд, боковым зрением с умилением поглядывая на глазеющего в её сторону Сидоренко. Дима даже забыл о суши, что неудивительно: девушка села так, чтобы её декольте было максимально открыто. В гуле торгового центра, который не могло скрыть даже толстое стекло ресторана, Лера всё равно услышала, как Сидоренко сглотнул слюну.
- Димочка, что ты будешь кушать? – ласково спросила девушка, улыбаясь своему однокласснику в лицо. Парень с трудом оторвал взгляд от созерцания груди и постарался придти в себя.
- Да я даже не знаю, - признался он. – Я ведь никогда не ел суши. Так что в этом вопросе полностью ложусь… ой, то есть, я хотел сказать, полагаюсь на тебя.
- Ну, понятно, - Лера улыбнулась ещё шире и жестом подозвала к себе девушку в кимоно. Казашка подошла с блокнотом в руках, приготовившись записывать.
- Будьте добры, нам ассорти из роллов и бутылочку хорошего – самого лучшего, что у вас есть, - вина.
- Ой, я же не пью! – испугался Сидоренко.
- Ничего страшного, - успокоила его Лёка. – Немного вина ничуть не повредит, даже наоборот. У нас же ностальгическая встреча, как без алкоголя?
- Ну, хорошо, - сдался Дима. Официантка, молча наблюдавшая за разговором, кивнула и снова исчезла. Лера протянула свои длинные ухоженные руки через стол и прикоснулась к ладоням парня. Сидоренко даже учащённо задышал от этого.
- Как твоя работа? Давай рассказывай о своих успехах, я хочу послушать, - поинтересовалась девушка. Дима заёрзал на стуле, стараясь вернуть себе хладнокровие. Но вместо этого вдруг, широко оскалившись, выпалил:
- А я теперь – главный редактор!
- Ого! – Лера икренне восхитилась. – Поздравляю! Быстро же ты вырос – от простого нищего до главного редактора.
Заметив выражение лица Сидоренко, девушка примирительно улыбнулась.
- Шучу-шучу, - быстро сказала она. – На самом деле, я очень горда тобой. Ты - умничка!
«Я такой», - подумал про себя Дима, но вслух произнёс другое:
- Ну, что ты. Это просто терпение и многолетний труд.
- Не прибедняйся, - подмигнула девушка и убрала руки со стола, ожидая, пока подошедшая официантка поставит дощечку с роллами, разольёт вино по бокалам и снова исчезнет. – Ну, за что выпьем? Давай за тебя?
- Давай за нас! – неожиданно предложил Сидоренко, даже несколько ошалевший от собственной храбрости.
- Прекрасный тост! – страстно прошептала Лера и стукнулась своим бокалом о бокал парня. Дима стал большими глотками пить вино, которое оказалось неожиданно приятным на вкус, практически всё время смотря на вырез платья девушки в районе груди.
- Попробуй роллы. Отличная штука, - посоветовала Лёка, и Сидоренко послушно зацепил принесённой вилкой маленький кусочек с дощечки. Палочки, лежащие рядом, он проигнорировал, потому что пользоваться ими, естественно, не умел, а позориться перед девушкой он точно не собирался.
- Как тебе? – поинтересовалась спутница, и Дима одобрительно закивал головой, хотя его особо это кушанье не впечатлило. Рыба и рис – подумаешь тандем!
- Тогда давай выпьем ещё! – Лера решительно налила вино в бокалы и быстро чокнулась с парнем. – За твою должность – залпом, до дна!
Сидоренко согласно улыбнулся и осушил бокал. Хмель ударил в голову и разлился приятной расслабленностью. Дима почувствовал, что покраснел и что его повело. Но это ощущение парню нравилось, поэтому он не сопротивлялся.
- Нет, ты и вправду умничка, - соглашаясь сама с собой, произнесла Лёка, отправляя в рот смазанный в васаби ролл. – Правда, я, честно говоря, не понимаю, как так возможно, что ты, будучи редактором, согласился на такой унизительный эксперимент с нищенством.
- Да это всё Акулин – сука! – неожиданно с чувством глубочайшего омерзения воскликнул Сидоренко. – Подбил всех на то, чтобы меня публично унизить. Он просто завидует по-чёрному мне и моему положению.
- Негодяй! – искренне возмутилась девушка. – А чего ты ему морду просто не набьёшь?
- Ой, ну его, - отмахнулся Дима. – Ещё руки об него марать.
- И то правда, - согласилась Лёка. – Давай лучше ещё выпьем.
Сидоренко с готовностью подставил бокал и осушил его залпом безо всякого тоста. Девушка усмехнулась и пригубила вино.
- А что у тебя с личной жизнью? – спросила неожиданно она.
- С личной… - Дима замялся и икнул. – Всё стабильно.
- То есть ты по-прежнему девственник, - скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала Лера. – Жаль. Такой кадр пропадает.
- Так и брала бы себе, какие проблемы, - осоловело захохотал Сидоренко.
- Да я бы взяла, - Лёка скинула туфельку с ноги и провела пальцами Диме в области паха, отчего улыбка на лице парня сменилась выражением лёгкого обалдения. – Да только мне же нужен человек, который может защитить себя и своё достоинство, если что. А если он сможет это сделать – то и я за ним буду как за каменной стеной.
- Ты думаешь, я не могу себя защитить? – даже обиделся одноклассник Леры.
- Наверное, можешь, - хитро подмигнула девушка. – Только вот, как говорится, доверяй – но проверяй.
- Да запросто, - мозг Димы, и без того накачанный алкоголем, уступал право принимать решения другому органу, стимулируемому ногой Лёки. – Кому затрещин навтыкать? Ты только скажи – и я сразу.
- Ну, сразу – это вряд ли, - засмеялась Лера. – Сейчас ты, что называется, не мучачо. А вот если ты и вправду хочешь мне что-то доказать – наваляй Акулину или как его там. Хорошенько так, за все унижения. И тогда я тебе в ответ покажу, что такое настоящая страсть. Как тебе такое предложение?
Она надавила Диме между ног, и у Сидоренко окончательно отключились все инстинкты, кроме базовых. Парень лишь возбуждённо закивал в знак согласия, предчувствуя скорый секс.
- Вот и хорошо, - девушка не стала больше мучать парня ласками и убрала ногу. – Тогда сделай это завтра, а послезавтра я к тебе приду. А сейчас будь настоящим мужчиной – заплати за даму и посади её в такси. Ты ведь хочешь быть настоящим мужчиной?
- Хочу, - кивнул абсолютно дезориентированный Сидоренко и покорно полез за бумажником.

* * *
- Почему-то я тебя себе именно таким и представлял, - довольный собой, Женя пожал руку Пете Доценко – улыбчивому брюнету с серьгой в ухе, рюкзаком за спиной и в одежде, выдающей в нём неформала, если не сказать хипстера. Акулин встретился с журналистом утром среды, едва только уральский коллега успел приехать, скинуть сумку с вещами у своих знакомых и помыться. Теперь Доценко всё бы отдал за чашечку кофе, а Женя всё бы отдал за информацию о Бегежанове. Назревал бартер.
- Везёт тебе, есть время представлять других людей, - дружески съязвил Петя, отвечая на рукопожатие. Он несколько опоздал на встречу в небольшое уютное кафе в спальном районе города, но Женя, кажется, совсем не обиделся.
- Скорее не везёт: у меня слишком богатая фантазия, и она мешает мне представлять людей нормальными, - отбил подачу Акулин и жестом пригласил Доценко сесть за столик.
- Что, так прижало вас с акимом? – улыбнулся Петя, удобно устраиваясь на стуле. – Что даже решили вспомнить о таком неудобном журналисте Петре Доценко?
- Я тебя огорчу, но о тебе, в общем-то, никто не вспоминал почти, - с сожалением развёл руками Женя. – Но ситуация на самом деле хреновая: Гебберт лежит в больнице, Орлов тоже еле живой – и это всё дело рук Бегежанова. Очень уж хочет он газету подмять под себя. Коллективное восстание трёх замов остановило Глебовну, но от мысли согласиться на предложение акима не избавило. И теперь, если срочно не найти на Бегежанова хоть какую-нибудь управу, газета отправится в тартарары, а я окажусь под сильнейшим ударом. Я, в общем-то, уже под ним, но потом точка невозврата будет пройдена.
- Да уж, - Доценко подождал, пока неулыбчивая официантка принесёт кофе и булочки. – А стоит ли так впрягаться за газету? Она и так не особо-то власть ругала. Подумаешь, теперь просто хвалить будет.
- Ну, в таком случае это не журналистика, а пропаганда, а я ею заниматься не хочу, - покачал головой Акулин. – Да и сейчас есть возможность «Эврику» сделать максимально независимой. Надо только разобраться с акимом.
- Хорошо, а я-то чем могу помочь? – таинственно улыбнулся Петя.
- Мне нужен компромат на Бегежанова. Любой, но такой, чтобы он его боялся до одури.
- Публиковать собрался? – поднял бровь журналист из Уральска.
- Больно надо, - сморщился Женя. – Мне всего лишь нужно, чтобы аким отстал от газеты. Сам отстал. А для этого нужен рычаг – и помощнее.
- Рычаг, говоришь? – Доценко задумчиво отпил кофе и повертел в руке булочку. – Ну, есть один способ. Мы Бегежанова так, собственно, из Уральска выгнали. Не знаю, прокатит ли во второй раз.
- Вот с этого места поподробнее, пожалуйста, - Акулин аж навалился на стол от нетерпения.
 - Дело в том, что ваш новый областной начальник – гей, и у нас есть видедоказательства его оргий, - Петя отбросил булочку на тарелку и взглянул Жене в глаза. – Только не спрашивай, откуда он у нас появился.
- Не буду, - пообещал Акулин. – То, что Бегежанов – гей, я догадывался. Но если у вас есть видеодоказательства – это вообще прелестно. А как вы их использовали?
- Когда мы их получили на руки, то для начала мы охренели, - сострил Доценко. – А потом написали Бегежанову, приложили диск с видео и пообещали разместить всё в Интернете на нашем сайте, если он не перестанет давить на прессу в Уральске. Мы делали это анонимно, но, разумеется, понять, откуда ноги растут, было несложно.
- И что было дальше? – поинтересовался Женя. – Вас не закрыли?
- Нет, хотя могли. В этой стране подобные вещи делаются на счёт «три». Нам повезло: мы – слишком раскрученное СМИ со своей поддержкой. Поэтому, взвесив все «за» и «против», Бегежанов принял достаточно нестандартное, но приятное для нас решение: он просто свалил из области. Правда, я абсолютно не уверен, что такое возможно у вас. Снаряд ведь дважды в одну воронку не попадает.
- Не попадает, - согласился Акулин. – Но я попробую. Ты мне можешь это видео скинуть?
- Могу, но по очень большому секрету, - Петя допил кофе. – Ты, разумеется, понимаешь, что моя фамилия никоим образом не должна в этой истории фигурировать, что бы ни случилось?
- Разумеется, понимаю, - хмыкнул Женя. – Более того, мне нужна всего одна копия этого видео. Дайте мне диск с порно – и я переверну Землю.
Доценко захохотал и достал из рюкзака, поставленного на стул, DVD-диск. Через мгновение видео с похождениями акима оказалось у Акулина в руках.
- Так просто, что даже неинтересно, - усмехнулся креативщик.
- Все самые значимые вещи в нашей жизни на самом деле просты до безобразия, - философски заметил Петя. – Ну, что, ещё по кофейку или, может, перейдём сразу к благородным напиткам?
- Перейдём, но в следующий раз, - пообещал Женя, спрятал диск в карман куртки и поднялся. – А сейчас пойду смотреть кино, извини. Время не ждёт, сам понимаешь.
- Понимаю, - кивнул Доценко и пожал протянутую Акулиным руку. – Удачи! Только смотри, чтобы Бегежанов обратно к нам не убежал. А то будем его гонять туда-сюда без толку.
- Договорились, - улыбнулся креативщик и направился к выходу.
- Акулин! – окликнул его Петя у самой двери.
- Да?
- Один совет, - Доценко тоже встал, подошёл к Жене и, несмотря на отсутствие других посетителей в кафе, понизил голос. – Будь аккуратнее со всеми, кто работает в «Эврике». Мой личный опыт показал, что большинство людей там – совсем не те, за кого себя выдают.
- Ну, я это заметил на примере некоторых очкастых чудищ, - фыркнул Акулин.
- Это цветочки, - предостерегающе поднял палец Петя. – Есть гораздо более опасные, демонические, я бы сказал, личности. Никому в редакции нельзя верить. Себе дороже может оказаться.
- Я учту, - пообещал Женя и вышел из кафе.
На улице октябрь бесновался в предсмертной агонии, раскидывая частые капли мелкого дождя при помощи шквального ветра. Акулин поёжился и запахнул куртку. Похоже, ему нужно будет как-то сгонять в Питер, когда всё уляжется. Иначе он просто околеет.
Женя нащупал во внутреннем кармане диск, полученный от Доценко, и, убедившись, что носитель никуда не делся, быстро зашагал по тротуару в сторону редакции, параллельно набирая на мобильнике номер Сексенбаева.
- Как дела? – поинтересовался он, не поздоровавшись.
- Чувствую, что до этого момента были хорошо, - отозвался Ануар. – Я бы мог тебе рассказать, что у меня сегодня нет съёмок и фактически выходной; что я провожу его с человеком, который мне нравится; что у меня обалденное настроение, несмотря на погоду за окном… Но смысл? Тебе ведь это всё равно не интересно, ты же по делу позвонил.
- Вот за что я тебя уважаю, так это за проницательность, - похвалил друга Женя. – Слушай, мне в ближайшие дни твоя помощь может понадобиться. Нужно весь свой недюжинный актёрский талант проявить и кое-кого сыграть.
- Так-так, а поподробнее? – насторожился Сексенбаев.
- Да там ничего противозаконного… почти. Я тебе потом расскажу.
- Кхм, - кашлянул Ануар. – Ладно, я, конечно, помогу, но, зная, что ты постоянно вляпываешься в какие-то истории, на всякий случай напишу завещание.
- Хорошо. Мне квартиру оставить не забудь, - хихикнул Акулин.
- Хрен тебе с оладушками, а не квартира, - парировал Сексенбаев. – Ладно, я на связи, если что. Пока.
Положив трубку, Ануар вернулся к своим домашним делам. Вчера вместе с Луизой они сходили к ней домой и забрали вещи девушки и её дочери. Муж Тирмастэ всё время набыченно смотрел на гостей, но за всё время не сказал ни слова, лишь угрожающе вздыхал время от времени. Вещей оказалось не очень много (правда, с учётом осенней одежды весь скарб оказался достаточно тяжёлым), поэтому Луиза собрала всё достаточно быстро, а сегодня с утра начала разбирать сумки. Сексенбаев предложил помочь, но девушка мягко отказалась, сказав, что и так чувствует себя слишком неудобно, а если Ануар будет ещё и нижнее бельё за неё раскладывать, то она вообще сгорит со стыда. Журналист поймал себя на мысли, что был бы не прочь разложить по полочкам нижнее бельё, которое в данную секунду надето на самой Луизе, но вслух, разумеется, этого не сказал.
Именно поэтому, а также из-за заранее сделанных съёмок, у Сексенбаева сегодня был полноценный выходной. Можно было, конечно, написать окончательную версию текста для монтажа программы, но в запасе был ещё один день, поэтому Ануар не особо торопился. Вместо этого журналист достал вторую из найденных в столе у Перегужина бумажек и внимательно её изучил вдоль и поперёк. Однако спустя час мучительных раздумий Сексенбаев был вынужден признать своё полнейшее фиаско: бессмысленный набор линий не складывался вообще ни во что, хотя бы на капельку приближающее Ануара к личности Шефа.
- Что изучаешь, мой генерал? – поинтересовалась Луиза, подойдя к столу и облокотившись на него. Парень посмотрел на изящные руки девушки и едва сдержался от того, чтобы не осыпать их поцелуями.
- Да вот думаю, есть ли в этой бумажке, которую я в столе у Перегужина нашёл, хоть какой-то смысл, или он так просто ручку расписывал, - Ануар не стал рассказывать Тирмастэ всю правду.
- Тогда минимум две ручки, - улыбнулась Луиза.
- В смысле? – не понял журналист.
- Ну, вот смотри, - девушка показала пальцем на некоторые линии. – Эти отрезки написаны другой ручкой – паста минимум на тон темнее.
- Может, просто дефект ручки такой? – недоверчиво спросил Ануар.
- Нет, - покачала головой Тирмастэ. – Я училась в детстве в художественной школе, поэтому очень чётко различаю цвета. Здесь они слишком разные. И, кстати, кажется, эти отрезки во что-то складываются.
- Во что? – насторожился Сексенбаев.
Вместо ответа Луиза взяла лежащий на столе карандаш и соединила между собой несколько линий. Ануар посмотрел на изменённый рисунок и остолбенел. На бумаге были написаны три буквы - «РВП».
- РВП? – почесал нос журналист. – И что это значит?
- Понятия не имею, - пожала плечами Луиза. – Хотя… «РВП» - компания есть такая в городе. Вроде информационными технологиями занимаются. Точно, вспомнила! У нас в утренней передаче был проект о местных бизнес-структурах. Мы оттуда хотели кого-нибудь вытащить на интервью, но они наотрез отказались с нами общаться.
- Любопытно, - протянул Ануар. Он, конечно, пока не понимал, как эта таинственная компания могла быть связана с Перегужиным и Шефом, но ощущение того, что здесь кроется отгадка, прочно поселилось в мозгу Сексенбаева. Нужно будет нанести визит в эту фирму. Но потом – сначала нужно собрать предварительную информацию. Ануар же всё-таки туда пойдёт как журналист.
Сексенбаев посмотрел в окно на разбушевавшуюся природу. Ветер чуть ли не сбивал людей с ног. Дождь усиливался, и капли уже не просто разбивались о прохожих, а откровенно нападали на них, стремясь ударить побольнее. Ануар инстинктиво поёжился и пошёл на кухню есть горячий суп, приготовленный Луизой. Девушка, что и говорить, на кухне была богиней.
Погода неистовствовала целый день и успокоилась только с наступлением темноты. Но Акулин, придя после встречи с Доценко в редакцию, не особо торопился домой. Да, с одной стороны, там была Бибигуль и её жаркие ласки, к которым Женя очень быстро привык. Но, с другой стороны, там была и «Волга», которая, кажется, вообще не двигалась с места уже несколько дней. Надо будет постучаться как-нибудь в водительское окно, пачку памперсов наблюдателю подарить, чтобы не мучался.
В любом случае, наличие слежки за домом несколько напрягало Акулина, поэтому он предпочитал допоздна сидеть на работе уже второй день. Впрочем, когда-то нужно было отсюда уходить, и Женя, скрепя сердце, выключил компьютер, надел куртку и вышел из редакции. Игорь Яковлевич неожиданно ушёл на больничный, но он, по большому счёту, и не нужен был сейчас – так открыто светиться перед людьми Бегежанова креативщик не собирался.
Женя спустился на крыльцо, застегнул куртку и собрался было пойти к остановке, как его намерения вдруг прервал звонок мобильного телефона. Акулин посмотрел на дисплей и нахмурился: он очень не любил скрытых абонентов.
- Вы хотите получить настоящую бомбу о новом акиме? – с места в карьер начал звонящий, человек с мужским басовитым голосом.
- Ну, вообще, у меня есть одна уже, - хмыкнул Женя. – Но, может, ваша мощнее. Что у вас?
- У меня все серые схемы его бухгалтерии на руках. Готов отдать вам за бесплатно, но прямо сейчас.
- Интересный вы человек, - засмеялся Акулин. – Звоните вечером незнакомому мужчине и делаете такие непристойные предложения, при этом даже не представляясь.
- Мне не очень бы хотелось светиться – сами понимаете, что это опасно, - голос в трубке говорил быстро и как-то слишком возбуждённо даже для человека, готового выдать все секреты. – В общем, решайте сами: у меня есть бумаги – я готов их отдать. В течение часа я буду ждать вас на остановке у 26-й школы. Если вы не придёте – я уничтожу бумаги. Всё.
Телефон в руке у Жени запикал и отключился. Акулин задумчиво посмотрел в сторону остановки. Подставой от этого всего несло за несколько километров. Однако креативщик почему-то сомневался в том, что это ловушка со стороны Бегежанова. Слишком тупо и прямолинейно. Скорее всего, Женю выманивает кто-то другой. Но кто? Интрига!
Последнее обстоятельство окончательно убедило Акулина, и он решительно направился к остановке. Убивать его будут вряд ли, а узнать, что хотят эти дилетанты, всё же хотелось бы.
Автобус по вечернему городу ехал быстро, почти без остановок. За сорок минут Женя проехал весь центр, частный сектор и несколько спальных районов. Наконец, тяжёлый «MAN» затормозил около небольшого остановочного павильона с надписью «26-я школа», и Акулин вылез. Двери закрылись, и автобус медленно стал отдаляться от остановки. Креативщик осмотрелся вокруг и понял, что место-то на самом деле глухое. Да, рядом была школа, частные дома, а неподалёку виднелись огни общежитий. Но даже если вдруг Женя сейчас закричит, вряд ли кто-то услышит и выйдет помочь. Хотя это смотря как крикнуть. Была у Акулина одна знакомая, которая вопила так, что стёкла во всём квартале дрожали. Но, наверное, и она бы до общежитий не докрикнула.
Увлечённый воспоминаниями и подсчётами, Женя даже не сразу заметил, как к нему, отрезая все пути для отступления, подошли трое. В руках у каждого из них были железные палки. Вот и вся интрига.
- Ты Акулин? – спросил один из подошедших, и креативщик распознал в нём звонившего.
- Я, - кивнул Женя. – И я так понимаю, это вы мне звонили, но бумаги уже уничтожили.
- Правильно понимаешь, - сверкнул золотыми зубами в темноте старший. – Мы уже замёрзли тебя ждать.
- Автобусы плохо ходят по вечерам, - с сожалением констатировал Акулин. – Я полагаю, вы сейчас меня будете бить.
- Две подряд правильные догадки, - кивнул золотозубый.
- Могу я поинтересоваться хотя бы – за что?
- А не будешь лезть до нормальных парней и строить им свою редакторскую карьеру! – неожиданно крикнул стоящий сзади и со всей силы саданул палкой Жене по спине. Акулин охнул и упал на колени, мысленно себя поругав за то, что он должен был догадаться, кто самый большой дилетант среди всех его недругов.
- Ты на хрена это сказал? – накинулся золотозубый на своего подельника. – Теперь он обо всём догадается!
- Уже догадался, - отозвался Женя с земли.
- А ты вообще заткнись! – разозлился золотозубый и заехал своей палкой Акулину по голове. Женя в последний момент успел прикрыть висок рукой, но всё равно не удержался и упал на землю полностью. Это стало своеобразным сигналом, и вся троица накинулась на свою жертву, начав избивать его палками. Акулин попытался прикрываться руками, но быстро понял, что так останется без рук. И вообще – ещё несколько ударов, и он останется безо всего. А людей вокруг нет. Печально.
И в этот момент, едва не теряя сознание от ударов, Женя вспомнил, в чём может быть его спасение. Нащупав целой рукой телефон, Акулин горячими клавишами вызвал окно проигрывания медиа-файлов и выбрал мелодию, которую скинула ему Бибигуль. Еще секунда на загрузку – и получайте.
Резкий звук полицейской сирены разорвал тишину возле остановки.
- Валим! Менты! – крикнул один из бьющих, и вся компания, бросив палки, разбежалась в разные стороны.
Акулин слабеющими пальцами увеличил громкость и попытался засмеяться от осознания того, что всё так быстро закончилось, но вместо этого лишь прохрипел и потерял сознание.

* * *
Утром следующего дня Сидоренко пришёл на работу в прекрасном расположении духа. Сегодня к нему должна придти Лёка! Он всё сделал, как она просила. Не сам, конечно, но, по крайней мере, так, что результаты должны быть на лицо. А также на почки, печень и другие части тела. Ребята из двора, которым Дима дал денег и попросил «наказать» одного зарвавшегося человека, вчера поздно вечером позвонили и заверили, что план даже несколько перевыполнен. Сидоренко не стал уточнять, что это значит, лишь радостно хмыкнул в трубку. Зато теперь Дима мог с уверенностью сказать, что он победил злого дракона по фамилии Акулин и завоевал сердце принцессы Валерии. Ну, и, надо надеяться, не только сердце.
Светясь от радости, Сидоренко зашёл в редакцию и даже не стал ругаться на сотрудников, которые снова всячески нарушали правила внутреннего распорядка – причём создавалось ощущение, что делали они это демонстративно. Дима им, конечно, это припомнит, но завтра – сегодня пусть гульнут в последний раз.
Открыв дверь кабинета редактора, Сидоренко впорхнул в него и бросил свою сумку на стол. Дверь за Димой захлопнулась, и он инстинктивно обернулся на звук.
В ту же секунду разбитый в кровь кулак Акулина, притаившегося в кабинете, с размаху влетел в нос и.о. редактора, уводя Сидоренко в нокдаун. Парень аж отлетел к стене и сполз по ней.
- Как же я давно ждал этого момента! – честно признался Женя и, едва заметно прихрамывая (вчера один из нападавших сильно отоварил его палкой по колену), подошёл к Диме и наклонился над ним.
- Что, урод, бессилен без своих архаровцев? – спросил креативщик и, легко подняв дезориентированного парня, начал методично наносить ему удары по корпусу – не самые сильные, но достаточно ощутимые. Сидоренко даже не сопротивлялся и не уворачивался, пребывая в полуобморочном состоянии и даже не особо чувствуя боль.
- Слушай, калиф ты наш часовой, я спросить хотела… - неожиданно зашла в кабинет Бобылёва, но, увидев происходящее, осеклась. – А, вы тут редколлегию устроили. Я, пожалуй, попозже зайду.
- Да мы уже, собственно, закончили, - Акулин отпустил Диму и напоследок с удовольствием врезал ему по колену ботинком. Это вернуло Сидоренко ощущения, и он с воем опустился на стул.
- Ну, мне кажется, я тут лишняя всё-таки, - вытаращила глаза Ксения и, пятясь, вышла из кабинета.
- Что, скотина, больно тебе? – спокойно спросил Женя, глядя на скрючившегося и.о. редактора.
- Ты за это заплатишь! – простонал Дима.
- Фу, сколько пафоса, - сморщился Акулин. – А что ты мне сделаешь? Опять пошлёшь своих дилетантов, которые даже бить толком не умеют? Вроде били-били, а не разбили – ни одной серьёзной травмы даже. Сплошные ушибы да царапины.
- Я не знаю, о чём ты говоришь, - Сидоренко стёр кровь, которая растеклась по верхней губе из разбитого носа.
- Вот давай не надо только этих игр в дурачка, - махнул рукой креативщик. – Всё ты знаешь. Дилетант послал дилетантов. А они взяли его и сдали.
Дима ничего не ответил, но в душе разозлился на этих дебилов. Знал же, что подведут. Придурки!
- Я вот только понять не могу, какого хрена именно сейчас ты на меня наслал своих остолопов, - прищурился Женя. – Почему не неделю назад, не две? Я ведь тебя чморю с самого начала осени фактически. Или это из-за этих абсурдных инструкций? Неужели дело всей твоей жизни?
- Да нет, дело не в них, - Сидоренко всхлипнул – правда, как показалось Жене, несколько наигранно. – Просто… просто у меня мать болеет сильно.
- И что? – недоумённо затряс головой Акулин. – Я её ничем не заражал.
- Да нет, у неё сердечный приступ, - Дима не стал реагировать на сарказм креативщика. – И вообще она у меня после инсульта. Нужна реабилитация. А на неё нужны деньги, много денег. Миллион минимум.
- Я всё равно в упор не вижу связи, - хмыкнул Женя. – По-моему, ты мне зубы заговариваешь вообще.
- Да ничего я тебе не заговариваю! – Сидоренко повысил голос и тут же застонал снова от ноющей боли. – Мне нужна эта редакторская должность, чтобы больше получать денег. Иначе я просто никогда не накоплю эти деньги. Ты что думаешь – то, что я выгляжу неопрятно, почти не стригусь, не бреюсь и экономлю на всём, на чём только возможно – это из-за моей натуры? Да ничего подобного! Я просто почти каждую копейку трачу на маму! На лекарства, на фрукты, на нормальную еду! А теперь появилась возможность реабилитации и выздоровления мамы! Для этого всего лишь нужны деньги. И что, ты скажешь, я не должен бороться за место редактора? Да я зубами его буду выгрызать и по трупам пойду! А ты мне только мешаешь!
- Я вообще-то стараюсь для газеты, - уточнил Акулин. – А вот твои нововведения – это ерунда на постном масле и откровенно вредные для функционирования редакции вещи. Едва ли не мракобесие. Евангелие от мрака. Как-то так.
- Это ты вообще-то всё портишь! – не остался в долгу Дима. – Твоё вольнодумство и свободолюбие никому не нужны! Ты погубишь газету демократией и свободой слова!
- Я даже спорить с тобой не собираюсь, - усмехнулся Женя. – Ты так свято уверен в том, о чём говоришь, что любая попытка объяснить, почему ты не прав, разобьётся в пух и прах. Хотя твои мысли лишь подтверждают мою гипотезу.
- Какую гипотезу? – не понял Сидоренко.
- Если раба поставить править обществом вместо его тоталитарного хозяина, раб сам станет тоталитарным хозяином, потому что других вариантов никогда не видел. Ты вырос в рабской системе, у тебя мозги повёрнуты не в ту сторону. Для тебя есть только понятия «сильный», «слабый», «контроль», «наказание», «дисциплина». А такие слова, как «свобода», «честь», «творчество», «плюрализм», тебе даже неизвестны, я думаю.
- Вообще-то, если я в твоём понимании раб, то я должен как раз таки хотеть свободы, - ядовито парировал Дима.
- Нет, - покачал головой Акулин. – Если бы тебя не поставили замом и потом исполняющим обязанности редактора, ты бы так и оставался на своём месте, потому что в принципе тебя всё устраивало. Ты – раб системы, потому что хочешь свободы внутри этой системы, а не вне её.
Сидоренко обиженно засопел, не найдя, что ответить.
- И, кстати, по поводу твоей мамы, которая лежит в больнице, - Женя подошёл к двери и взялся за ручку. – Ответь мне на один вопрос: в какие часы разрешено посещать пациентов там, где она лежит?
- С пяти до семи, а что? – не почувствовал подвоха Дима.
- То-то и оно, - кивнул Акулин. – Вообще-то последние несколько дней с пяти до семи ты торчишь тут, играя в свои дурацкие игрушки и нарушая свои, между прочим, инструкции. Один раз только ушёл – но я почему-то уверен, что далеко не в больницу. Так что говорить мне о должности редактора как о спасительном методе добычи денег мне не надо.
Парень хотел что-то сказать в ответ, но потом просто обхватил голову руками и начал раскачиваться на стуле. Женя посмотрел на него со смешанным чувством жалости и брезгливости.
- Да, и ещё, - добавил Акулин напоследок. – На всякий случай, не попадайся сегодня коллективу на глаза. Все на тебя очень злы. Побереги себя – хотя бы для той же мамы.
Бросив последний взгляд на Диму, Женя вышел в общую комнату и посмотрел на журналистов, выжидательно смотрящих, в свою очередь, на него
- Чего уставились? – поинтересовался креативщик. – Работаем в штатном режиме.
- Да мы бы поработали, - иронически заметила ответсек Алёна, сидящая в общей комнате. – Да только у нас большая часть полос не отдана на вёрстку до сих пор, а материалы не проверены этим Иа-редактором. А уже утро четверга. Осталось пятнадцать часов до сдачи номера в печать.
- А что ж вы раньше молчали? – изумился Акулин. – Это же форс-мажор.
- Ну, у нас же есть редактор, ему виднее, - язвительно заметил Злобин.
- Понятно, - выдохнул Женя. – Значит, так. Властью, данной мне самим собой, объявляю себя сегодня старшим. Бобылёва, Злобин – садитесь на телефоны и готовите новости для второй и третьей полосы. Наташа – найди мне фотку Гебберта поприличнее. Материал о нападении на него поставим на первую. Я сейчас проверю все материалы, а ты, Алёна, пока переведи своих верстальщиц в режим экстренной работы – быстро, качественно и без обеда. Нам нужно выпустить номер во что бы то ни стало, мальчики и девочки.
- Вот так бы сразу, - удовлетворённо заметила ответсек и, встав со стула, побежала в техотдел.
Женя скинул куртку и, сев за компьютер, начал оперативно читать статьи. К счастью, дефицита с материалами не было – хотя тематика оставляла желать лучшего. Впрочем, как бы это цинично и одновременно каламбурно ни звучало, статья об избиении Гебберта была главным ударным материалом номера, на фоне которого остальные в любом случае бы померкли.
- О, Акулин! – неожиданно раздался над ухом Жени громкий мужской голос. – Ты чего ж обещания свои не выполняешь?
Креативщик оторвался от проверки материалов и посмотрел на крепыша в белой шерстяной кофте, стоящего около его стола.
- Мы знакомы? – удивлённо поинтересовался он.
- Здрасьте! – крепыш протянул руку. – Вообще-то я Рома Долженков, руководитель рекламного отдела. Где Бибигуль? Ты мне её обещал вернуть ещё во вторник. Уже четверг, если что.
- Точно! – Женя пожал руку Ромы и почесал лоб. – Слушай… она пока занята ещё. А другие дизайнеры точно не могут сделать эти макеты?
- Поздно уже других дизайнеров просить, - замогильным голосом сказал главный рекламщик.
- Что, влетело от заказчиков? – участливо поинтересовался Акулин.
- Ага, пусть только попробуют что-нибудь мне сказать, - засмеялся крепыш Долженков. – Меня клиенты побаиваются из-за моего внешнего вида. Я и не переубеждаю. А поздно других просить, потому что я Бибигуль вызвал на работу только что. Она уже едет вроде.
- Как едет? – обмер Женя.
- Надо полагать, как провинившаяся школьница, потому что разговаривала она очень виновато.
- Чёрт! – воскликнул Акулин и схватил в руки мобильник. Вряд ли, конечно, сидящие в «Волге» люди Бегежанова знают Бибигуль в лицо – они же ждут Женю. Но вдруг аким поднял всех своих на уши в поисках девушки – нужно перестраховаться.
Дизайнер, действительно, разговаривала виновато с Ромой, потому что очень не любила подводить начальство. Именно поэтому после разговора с Долженковым девушка быстро вскочила с кровати и стала в спешке собираться в редакцию. Даже не став краситься, Бибигуль быстро натянула на себя платье, в котором она ходила в понедельник втираться в доверие к акиму, надела туфли, нацепила курточку и выскочила в подъезд, захлопнув за собой дверь. Спустившись по ступенькам, девушка вышла на улицу и, поёжившись от холодного ветра, быстро запрыгала на каблуках по проплешинам между лужами, стараясь не рухнуть на землю. Очень скоро дизайнеру стало понятно, что это невыполнимая задача, и пока она будет добираться до остановки – упадёт обязательно. Остановившись и поразмыслив, Бибигуль приняла соломоново решение и снова запрыгала по чистому, но не на остановку, а к маленькой перпендикулярной большому проспекту улице. Там достаточно часто ездили машины, наверняка кто-то остановится около девушки – тем более, в её нынешнем наряде.
Выскочив на дорогу, дизайнер увидела, как в её сторону движется тонированная «Волга». Девушка подняла руку, и водитель включил поворотник, показывая, что готов принять Бибигуль на борт. Но в этот момент идущая следом красная «шестёрка» резко обогнала «Волгу» и, подрезав её, остановилась прямо около клиентки.
- Какая встреча! – закричал водитель, вылезая из машины. – Помните меня? Вы несколько дней назад с моря ехали со мной, убегали ещё от кого-то.
- Вспомнила, - улыбнулась Бибигуль и посмотрела в сторону «Волги». Машина не двигалась с места, не глушила мотор, и из неё никто не выходил. Как-то странно. Хотя, возможно, просто ждут, что девушка сделает выбор в пользу более-менее презентабельной машины и отошьёт лихача на красном ведре.
- Снова куда-то бежите? – поинтересовался несколько назойливый водитель.
- На работу тороплюсь, - коротко ответила дизайнер.
- Так давайте я вас подвезу! – обрадовался мужчина. – В честь встречи абсолютно бесплатно! Домчу с ветерком за пятнадцать минут в любую точку города!
- Даже так?! – удивилась Бибигуль и решительно залезла в машину. – Тогда поехали скорее. Бесплатно и с ветерком – такое нечасто бывает. Надо пользоваться.
- А я о чём! – воскликнул водитель, взглянул на «Волгу» и, сев за руль, быстро нажал на газ. – Пристегнитесь только.
- Боюсь, что это в случае чего всё равно не поможет, - ухмыльнулась девушка, однако ремень безопасности на себя всё-таки натянула.
«Волга» не поехала следом за «шестёркой» сразу. Сидящий за рулём водитель в пиджаке и тёмных очках – совсем, как агент Смит из «Матрицы» - сначала позвонил старшему. И только потом, получив от него ценные указания в истеричной форме, направил свой автомобиль за такси, стараясь не отставать от лихача. «Шестёрка» петляла по улицам и пролетала на светофорах на «жёлтый», словно пытаясь оторваться от преследования, но водитель «Волги» не зря сам какое-то время работал таксистом, поэтому от него уйти было практически невозможно. Лишь когда «шестёрка» затормозила у здания редакции газеты «Эврика», «агент Смит» припарковал свою машину за каким-то грузовиком таким образом, что он увидел, как девушка вышла из такси и направилась в редакцию, а его самого увидеть было нельзя.
- Это я, - водитель «Волги» снова набрал на мобильнике номер старшего. – Вы даже не представляете, куда она приехала.

* * *
- Опять ты раскидал свои носки! – укоризненно закричал Бегежанов своему первому заму и всплеснул руками. Рукава розового халатика задрались, оголяя бархатную кожу плеч акима.
- Я устал, ты не понимаешь этого, что ли? – недовольно протянул из кухни зам. Через секунду он вышел в комнату, дожёвывая бутерброд с колбасой. – Вообще, пора в отпуск уже куда-нибудь ехать, не считаешь? Мы что-то сильно заработались в последнее время.
- Ты же прекрасно знаешь, что сейчас мы не можем всё бросить и уехать, - глава области раздражённо поднял носки своего любовника с пола и нервно смял их в руках. – Я сам устал не меньше твоего, но для начала нужно тут устроиться, закрепить позиции. Чтобы не вышло так, что в какой-то момент к нам опять придут журналисты и выложат на стол диск с записью наших гулянок.
- Ой, ну, и выкладывали бы, подумаешь, - фыркнул зам. – В конце концов, это тренд.
- Ты издеваешься, что ли? – взвизгнул Бегежанов. – Чтобы наверху сморщились и убрали нас подальше от власти? В курсе же, как к этому относятся там. Хотя сами те ещё… ну ты понял.
- Да понял я. Вообще, я пошёл отдохну лучше, - любовник акима почесал живот и пошёл прочь из большой комнаты в направлении лестницы, ведущей на второй этаж. Бегежанов покачал головой и отбросил носки прочь.
Ему было неспокойно. Да, с одной стороны, пока всё шло как по маслу. Гебберт был нейтрализован, юрист – этот престарелый мачо – перешёл на сторону акима. Бегежанов был больше, чем уверен, что Акулина – этого мерзкого скептика – можно было и не трогать. В одиночку он бессилен против машины власти, да и Глебовна – далеко не дура, так что, скорее всего, осадит зарвавшегося подчинённого и примет условия Бегежанова. Поэтому маленькая заминка должна была решиться в самые ближайшие дни.
И всё равно Архимед места себе не находил. Его смущал тот факт, что девка, пытавшаяся его соблазнить, работала в «Эврике». Почти наверняка это были происки Акулина, но какой в этом смысл? Да, креативный редактор газеты знать не знает, что Бегежанов – гей, но и посылать какую-то знакомую для вот такого откровенно топорного подката – это слишком. В этом случае Акулин либо дурак (что очень вряд ли), либо настолько уверен в своих силах, что не боится действовать так открыто. А это в условиях нынешнего неспокойного времени может означать только одно: у креативщика есть крыша – и, видимо, неслабая.
Аким тяжело вздохнул, представляя, какими проблемами это может аукнуться в случае чего, и, взяв со стола какую-то тряпку, стал задумчиво вытирать пыль на камине. Зал в резиденции Бегежанова, купленной в экстренном порядке по случаю переезда, был огромен, поэтому на приведение его в порядок понадобился бы целый вечер.  Аким столько времени тратить не собирался, поэтому решил ограничиться смахиванием пыли на пол. Обидно, что нельзя нанять горничную. По крайней мере, пока.
Бегежанов провёл тряпкой по камину и услышал сзади шорох. Ну вот, опять Алишеру приспичило заняться сексом именно сейчас – в тот момент, когда аким занимается делами по дому.
- Я смотрю, тебя прямо заводит то, что я начинаю убираться, - кокетливо сказал он стоящему сзади человеку.
- Ну, пожалуй, меня бы возбудило, если бы ты вообще убрался из области, - Архимед с ужасом осознал, чей голос он услышал, и резко обернулся. На него, язвительно ухмыляясь, смотрел Акулин.
- Клёвый халатик, - заметил Женя и плюхнулся на диван. – Ну, здравствуй, Деланоэ местного разлива!
- Как ты сюда попал? – пришёл в себя аким.
- О, к этому вопросу мы ещё обязательно вернёмся, - пообещал Акулин. – Пока меня интересуют несколько другие вещи.
- Какие вещи?
- Например, твоя реакция на вот это, - Женя вытащил из кармана куртки какой-то диск и положил его на стол. Аким, кажется, догадался, что записано на носителе, и сильно побледнел.
- Что там? – в горле у него пересохло, и Бегежанов прохрипел, а не спросил.
- Твои весёлые хождения по попам перекочевали в город вслед за тобой, - подмигнул Акулин. – И теперь так и рвутся в эфир. Не нашего канала, конечно, - нет. Но, пожалуй, всему Казахстану будет интересно то, что ты там делаешь. Так что любая мало-мальски крупная негосударственная телекомпания выкупит у меня этот диск. Правда, на мой взгляд, это видео противно, но лидером просмотров на YouTube оно станет в любом случае.
Аким сжал тряпку в кулаке и присел в кресло напротив дивана.
- Что ты хочешь? – твёрдо спросил он.
- Денег, - улыбнулся креативщик. – Банально и тупо денег. Те три миллиона, что ты предлагал Глебовне, я согласен получить прямо сейчас. И тогда содержимое этого диска останется нашим маленьким совместным секретом.
- Денег… - Бегежанов усмехнулся. – Так просто. А с чего ты взял, что я этого боюсь? Возможно, я даже не против, чтобы видео было опубликовано.
- Это вряд ли, - покачал головой Женя. – Я хоть тут и недавно, но о точке зрения азиатов на однополые отношения наслышан. Так что, если ты не хочешь разрушить в одночасье свою политическую карьеру, то диск купишь. Тем более, три миллиона, как я понял, это тьфу для тебя.
- Вообще-то деньги, которые я предлагал твоему начальству, должны были быть выделены из бюджета, - уточнил глава области.
- Ещё лучше, - крякнул Акулин. – Будет на один коррупционный эпизод в твоей судьбе меньше. В общем, думай.
Аким посмотрел куда-то поверх Жени и облизнул губы.
- Чёрт с тобой, - неожиданно согласился он. – А какие у меня гарантии?
- А никаких, - мило улыбнулся креативщик. – Только моё честное слово, которое я держу.
- Ладно, - не стал спорить Бегежанов, продолжая смотреть куда-то поверх Акулина. – Только мне надо достать деньги из тайника. Ты же не думаешь, что три миллиона лежат у меня в кармане?
- От тебя всего можно ожидать, - скривился Женя. – Доставай. Я никому не скажу, где твой тайник, если сейчас его вдруг увижу.
Глава области, пристально посмотрев на Акулина, встал и, не сводя взгляда, спиной попятился к камину. Дойдя до него, Бегежанов просунул руку между камином и стеной, достал оттуда небольшой пакет, туго обмотанный скотчем, и с размаху бросил его на стол между диваном и креслом.
- Можешь не пересчитывать, - произнёс аким, буравя глазами пространство над макушкой Жени. – Эти деньги как раз предназначались Глебовне.
- Ну, я всё-таки перепроверю, - подмигнул Акулин и потянулся было за свертком, но в эту секунду холодное дуло пистолета уткнулось ему в висок.
- Кажется, к нам сегодня не должны были приходить гости, милый, - угрожающе ласково произнёс стоящий сзади Жени любовник акима.
- А он скоро уйдёт… из этого мира, - оскалился Бегежанов. Он медленно обогнул кресло и стол и, подойдя к Акулину вплотную, наклонился к нему, едва ли не упёршись лбом в лоб.
- Ты что думал, поганец, я тебе деньги просто так отдам? – прошипел он. – На понт решил взять, шлюха? Вот и капец тебе, наглец!
- Да ты поэт, - хитро улыбнулся Женя. – Но давай отмотаем немного назад и вернёмся к твоему первому вопросу: как же я сюда попал?
Бегежанов ничего не успел ответить, лишь посмотрел на своего любовника и вдруг с удивлением заметил, как Алишер оседает на пол с выпученными глазами. В следующую секунду он рухнул, открыв перед акимом с десяток омоновцев с мило улыбающимся полицейским в форме полковника на переднем плане.
- Я думаю, кричать «Всем стоять!» будет сейчас несколько кощунственно, - хмыкнул полицейский. – Вместо этого лучше так: «Будем знакомы!». Я – следователь Сексенбаев из Главного управления внутренних дел Республики Казахстан. А это мои друзья, - он показал на омоновцев, - очень консервативные – ортодоксальные, я бы сказал, - люди. Догадываетесь, почему я больше никак их не характеризую?
- Вот даже как, - усмехнулся аким. – А ничего, что всё происходящее сейчас – незаконно?
- Ути-пути! – сморщился Сексенбаев. – А мы и не за вами. Мы за этим человеком пришли. Он же у вас открыто вымогал деньги! А это такой кошмар! Просто ужас! Вот мы его и арестуем сейчас. И диск, которым он вас шантажировал, приложим к делу. Нам же нужны вещдоки!
- Всё, всё, я понял, - махнул рукой аким. – Так бы сразу и сказали, что вы с Акулиным.
- Мы не с Акулиным, мы за справедливость! – патетично парировал Ануар.
- Вот тут даже мне как-то неловко стало, - молчавший до сих пор Женя встал и, мягко отодвинув Бегежанова за талию, примкнул к толпе полицейских, схватив при этом со стола и свёрток, и диск.
- И что теперь? – спросил аким, увидев это. – Втопчешь меня в грязь? Заставишь уйти из политики и уехать из города?
- Да на фига? – пожал плечами Акулин. – Чтобы вместо тебя ещё одного такого же прислали? Если не хуже. Работай себе спокойно. Но только газету не трожь. Диск я заберу в качестве страховки.
- Не веришь моему слову? – прищурился Бегежанов. – Веришь только своему?
- Как я могу верить человеку, у которого такой ужасный фасон халата? - пародируя интонацию стереотипного гея, произнёс Женя, и, махнув омоновцам, пошёл на выход. Спецназ, не сговариваясь, синхронно повернулся и зашагал вслед за Акулиным. Последним из зала вышел следователь, мило улыбнувшись акиму на прощание.
Пробежав между связанными и обезоруженными охранниками, Ануар догнал Женю и омоновцев, которые уже сняли свои маскировочные шапочки и даже частично загрузились в автобус.
- Ты себя, кажется, несколько повысил в звании, - Акулин покосился на погоны кителя Сексенбаева.
- Ну, какой выдали, - развёл руками «следователь», снимая китель и надевая куртку. – Ты тоже хорош. Надо было хотя бы дня за два предупреждать о своих планах.
- Ты бы тогда точно отказался, - пожал плечами Женя.
- Вот именно, - фыркнул Ануар. – Чёрт-те во что меня опять втянул.
- А мне нравится, - отозвался омоновец Бауыржан, снимая шапочку последним из спецназовцев. – Почаще нас зовите. Концовка оказалась мирной, но хотя бы на охране этого товарища мы потренировались вволю.
- Кстати, о концовке, - спохватился Женя и, разорвав скотч на свёртке, отсчитал оттуда миллион и рассовал его по карманам. – Это моё, а всё остальное ваше. Делите как хотите.
- О, так это сказка со счастливым концом! – обрадовался Бауыржан и, взяв деньги, запрыгнул в автобус.
- Иди, а то к делёжке опоздаешь, - кивнул Акулин Ануару.
- Я не буду брать этих денег, - отрицательно помотал головой Сексенбаев. – Ты же знаешь – я честный.
- Да, я что-то слышал об этом, - криво улыбнулся Женя. – Кстати. Дай позвонить.
- Вот ты еврей! – возмутился Ануар. – У самого миллион по карманам разложен, а он стреляет телефон позвонить.
- Давай не жмоться, - протянутая рука Акулина в сумерках была похожа на чёрное щупальце. – Не буду же я сейчас бегать и искать, где бы загрузить деньги.
Сексенбаев вздохнул и протянул трубку. Женя быстро набрал знакомый ему номер.
- Ну, как там у тебя дела? – поинтересовался он у Алибека.
- В целом хорошо, - бодро ответил тот, сидя в машине и наблюдая за домом Бибигуль. – Слушай, а ты уверен, что они её по дороге ловить не будут?
- Уверен. Около редакции они светиться не станут – слишком заметно. А какой дорогой она поедет к дому – им неизвестно. Так что засада будет где-то в подъезде или перед ним. Смотри внимательнее так что.
- Да я-то смотрю, - таксист включил дворники, потому что начал накрапывать мелкий дождичек. – Только пока никого нет: ни Бибигуль, ни этого чувака на «Волге».
- Его может и не быть, - предупредил Женя. – Послать могут кого угодно – вплоть до одного из замов акима. Бугай такой жирненький.
- Бугай, говоришь? – Алибек всмотрелся в сидящего на скамейке у соседнего подъезда человека в плаще. – Есть тут один – по комплекции вроде подходит.
- Ну, решай сам, - Акулин отключился. Таксист спрятал телефон и тяжело вздохнул. Решать сам он как раз таки не очень любил. Развить свою мысль Алибек не успел, поскольку во двор зашла Бибигуль. Девушка, ловко прыгая на каблуках через лужи, быстро добралась до двери и стала очищать туфли от грязи на решётке перед подъездом, встав прямо под фонарём.
В этот момент бугай около соседнего подъезда встал и быстро направился к девушке, на ходу доставая из-под плаща пистолет с глушителем. Алибек ахнул и, мгновенно заведя машину, резко нажал на газ. «Шестёрка» взвизгнула покрышками и, пролетев за несколько секунд половину двора, сверкнула фарами и на скорости сшибла киллера с дороги. Бугай нелепо взмахнул руками, отлетая на обочину. Пистолет в его руке неожиданно выстрелил, и пуля просвистела прямо около головы девушки, расплющившись о стену. Бибигуль ошеломлённо обернулась и увидела выскочившего из машины Алибека. Таксист проверил пульс у бугая и, убедившись, что тот жив, но без сознания, подошёл к девушке.
- Третий раз видимся за неделю уже, - улыбнулся он. – Это судьба!
- А что вот это сейчас было? – поинтересовалась дизайнер, кивая в сторону бугая. – Он меня убить, что ли, хотел?
- Точно так, - подтвердил Алибек. – Но теперь вам ничего не угрожает. Правда, отсюда лучше уехать, пока кто-нибудь в сумерках с балкона не рассмотрел, что тут происходит, и пока не поднялся шум.
- Да, конечно, - Бибигуль пребывала в состоянии лёгкой прострации. – Я не знаю, как вы оказались тут, но вы спасли мне жизнь! Вы – мой рыцарь!
- Да я вроде уже несколько дней ваш покой охраняю, - скромно потупил взгляд таксист. – Ну, что – поехали отсюда?
- Поехали! – решительно тряхнула волосами девушка. – Я перед вами в долгу!
- Подумаешь, - засмущался Алибек. – Акулина благодарите. Это он меня приставил к вам. А я-то что. Так, исполнитель.
- В ресторане разберёмся, кто есть кто, - Бибигуль прошла до машины, но потом, не выдержав, подбежала к бугаю и внимательно рассмотрела его.
- Знаете его? – поинтересовался таксист.
- Знаю, - подтвердила дизайнер. – Это второй зам Бегежанова.
- Большую шишку за вами послали, - кивнул Алибек. – Ладно, поехали отсюда скорее. А то слишком светимся.
- Как скажете, мой рыцарь! – Бибигуль послала воздушный поцелуй и села на пассажирское сиденье. Таксист прокашлялся.
- Надеюсь, у меня в аптечке ни у чего срок годности ещё не кончился, - пробормотал он себе под нос и залез в машину. «Шестёрка» выехала со двора и растворилась среди вечернего потока автомобилей.

* * *
- О, Архимед Искандерович! – Бобровская едва успела спрятать телефон с включёнными Angry Birds, на которых её подсадила собственная домработница. – Рада вас видеть! Заждалась уже, честно говоря.
- Я вижу, - мрачно заметил Бегежанов, садясь в кресло без приглашения. – Читал вашу газету сегодня. Островато местами. Но в целом нормально.
- Спасибо, - гордо вскинула голову Наталья Глебовна. – Мои ребята всегда стараются писать хорошо и качественно. А что касается остроты… мы ведь с вами знаем, как решить вопрос, не правда ли?
И Бобровская многозначительно подмигнула акиму. Бегежанов даже не изменился в лице.
- Боюсь, что нам с вами придётся отложить этот вопрос на неопределённый срок, - безразличным тоном произнёс он.
Подмигивание Глебовны тут же превратилось в нервный тик.
- Это почему ещё? – она даже на секунду забыла, что перед ней не её подчинённый, а глава области, но потом быстро взяла себя в руки. – А что случилось-то?
- Свободных средств в бюджете нет, - отчеканил аким. – И в ближайшее время не предвидится.
- То есть неделю назад были, а теперь нет? – скептически поинтересовалась Бобровская. – Взяли и испарились?
- А что вы возмущаетесь? – неожиданно разозлился Бегежанов. – Вы думаете, что, кроме вашей газеты, больше не на что тратиться? Вообще-то я приехал сюда работать и решать проблемы народа. А не думать о том, как спонсировать престарелую даму с финансовыми проблемами.
- Престарелую? – Глебовна аж задохнулась от возмущения. – Вы палку-то не перегибайте. Не забывайте, что в моих руках сосредоточена большая часть информационных ресурсов города. И я могу сделать так, что такой решатель их проблем им будет не нужен.
- Попробуйте, - хмыкнул аким. – Посмотрим, как у вас это получится. Всё, удачи с Angry Birds. До свидания.
Даже не дожидаясь ответа, Бегежанов встал и вышел из кабинета, оставив Бобровскую в состоянии шока. Честно говоря, и самому акиму было неприятно всё произошедшее, но ему не оставили выбора. Лучше максимально отдалиться сейчас от этого медиа-холдинга и переждать какое-то время. Потом он, даже несмотря на откровенное хамство, сможет восстановить отношения. Для этого нужно будет просто увеличить сумму. Но это стоит того. Глебовна права: информационных ресурсов у неё столько, что побороться за них нужно. Но позже.
Выйдя из приёмной, аким шагнул на лестницу и едва не столкнулся с каким-то журналистом, который нёсся вверх.
- Аккуратнее надо! – сердито сказал он и взглянул на лицо оппонента. В следующую секунду нижняя челюсть Бегежанова отвисла: на него, улыбаясь, смотрел вчерашний полковник.
- Здрасьте, - кивнул «полицейский» и пошёл дальше в сторону монтажной. Аким постоял ещё несколько секунд, хлопая ртом, как выброшенный на берег окунь, а потом, чуть придя в себя, быстро побежал вниз. Главное – чтобы никто не узнал об этом позоре. Его обманули обычные журналисты! Кошмар!
Спустя несколько минут по этой же лестнице вниз – нет, не сбежала, - чинно спустилась Глебовна. Запах дыма от сигареты, которой она усиленно махала перед носом после ухода акима, несколько успокоил нервы, и теперь Бобровская шла на ещё одно испытание для своей психики – на бунт в редакции «Эврики».
- Здравствуйте, девочки и мальчики! – поприветствовала Глебовна сидящих в редакции журналистов. Акулин, объясняющий что-то ответсеку Алёне, приветственно поднял руку, не поворачиваясь к Бобровской. Остальные отозвались нестройным хором. И лишь Сидоренко, вернувшись за своё рабочее место, вообще никак не отреагировал. Он уткнулся в одну точку и, кажется, абсолютно выключился из окружающей реальности.
- Вы выглядите расстроенной, - Женя отпустил Алёну и повернулся к Глебовне. – Не выспались?
- Что-то у вас не очень похожа обстановка на бунт, - проигнорировала заботу креативщика Бобровская. – Передумали?
- Нет, почему же, - возразил Акулин. – Мы просто ждём вас. Можем, в принципе, начинать, если хотите.
- Давайте, - обречённо махнула рукой Глебовна.
Женя заглянул в техотдел и протрубил общий сбор. Через минуту в общей комнате собрались все действующие и дееспособные сотрудники. Сидоренко по-прежнему не реагировал на внешние раздражители, лишь с каждой секундой всё больше и больше серел. Похоже, он понимал, что для него в этой редакции всё кончено.
- Ну, что, кто начнёт? – поинтересовалась Бобровская, обводя взглядом коллектив. Акулин посмотрел на Злобина и еле заметно кивнул головой. Сидоренко, разглядев этот кивок, втянул голову в плечи. Вот и всё.
- Да у нас на самом деле всего одна претензия, - озвучил общее мнение Артём. – Новые должностные инструкции, которые были приняты два дня назад, не выдерживают никакой критики – и это ещё мягко говоря. Мы теперь совершенно скованы в своих действиях. Понятно, что Дима стремился к трудовой дисциплине, но это явный перегиб.
Сидоренко отмер. Что-то это не было похоже на публичную порку.
- Да, я поддерживаю Артёма, - вступила в разговор Ксения. – Так-то Дима – парень неплохой. Но границу он в этом случае немного перешёл. Понятно, выслужиться хотел, показать себя. Только теперь весь коллектив сидит, скрученный и скрюченный. Нам пошевелиться нельзя, чтобы инструкцию не нарушить. Не дело это.
- А ещё Диме не мешало бы завести девушку, - отозвалась Наташа из своего угла. – А то он совершенно не знает, как себя вести с ними. Но, с другой стороны, это приходящее. Скорее бы просто это к нему пришло.
Сидоренко сидел за столом, глупо озираясь по сторонам на говорящих. Каждый следующий человек из редакции выступал по похожему сценарию: говорил, что Дима в принципе достойный сотрудник, но вот его писанина – ужасна. И.о. редактора совершенно этого не понимал. А ещё его удивляла реакция Акулина: Женя сел за свой стол, вытянул ноги вперёд и тихо кивал каждому следующему оратору, удовлетворённо закрыв глаза. Нет, не так себе Дима представлял увольнение со всеобщим презрением.
- Я что-то не поняла, - Глебовна неожиданно прервала верстальщицу Веронику, испытывая, видимо, те же чувства, что и Сидоренко. – То есть вы не хотите увольнения Димы?
Члены редакции попереглядывались между собой.
- Зачем? – удивился Злобин. – Нас и так мало. Нам, наоборот, надо держаться вместе.
- А что вы тогда мне голову морочите? – вскипела Бобровская.
- Никто ничего не морочит, - спокойно сказал Женя. – Просто мы хотим, чтобы вы отменили приказ о введении в действие должностных инструкций. Мы и со старыми неплохо работали.
- Ой, да и фиг на эти инструкции! – облегчённо выдохнула Глебовна. Отмена приказа была вполне логичным решением: лёгкая уступка только усилит доверие к ней как к верховной власти. Вот уж воистину: если хочешь сделать людей счастливыми – добавь в их жизнь козла, а потом убери его.
- Дима, ты же не против, что мы инструкции отменим? – спросила Бобровская, скорее, для проформы.
- Да, действительно, пусть герой дня выскажется, - оживился Женя.
Все выжидательно уставились на парня. Сидоренко беспомощно посмотрел по сторонам, ища поддержки. Справедливости ради, коллектив смотрел на Диму весьма миролюбиво, но сам и.о. редактора понимал, что ему сейчас придётся сказать фразу, которая для него лично хуже любых унижений.
- Я… - начал он и запнулся. Коллектив синхронно затаил дыхание.
- Я… был… неправ, простите, - Дима за секунду вспотел сильнее, чем за предыдущий час.
- Надо же! – одобрительно загудела толпа журналистов и техработников.
- Принято, - хмыкнул Женя. – Конфликт можно считать исчерпанным.
- Вот и прекрасно! – обрадовалась Глебовна. Слава Богу, одной проблемой меньше. – А теперь, девочки и мальчики, возвращаемся к работе.
Толпа совершенно не обратила внимания на слова начальницы, массово отправившись курить на крыльцо. Бобровская сначала хотела возмутиться таким игнором, но потом лишь махнула рукой и отправилась к себе в кабинет.
Дима, ещё не до конца пришедший в себя, на негнущихся ногах прошёл в редакторскую, где он, оказывается, не зря обосновался. Произошедшее на планёрке не укладывалось в его голове. Но, с другой стороны, может и не стоит об этом думать. Главное – всё закончилось хорошо. А своих целей он добьётся и без этих инструкций.
Сидоренко бросил взгляд на стол и насторожился: перед ним лежал свёрток с прикреплённой к нему запиской. Зачем-то оглядевшись по сторонам, Дима аккуратно подошёл к столу и, взяв листок, прочёл содержимое записки.
«Только на мать их потрать. А, ну да: дезодорант на сдачу купить не забудь».
Парень перевёл взгляд на свёрток и остолбенел: через щель виднелись две пачки пятитысячных купюр. Итого миллион. Сидоренко, повинуясь непонятному инстинкту, схватил свёрток и быстро запихал его в свою сумку. Схватив сумку в руки, Дима выскочил из редакторской и, пробежав по ступенькам, оказался на улице. Толпа курящих газетчиков удивлённо посматрела на ошалелого начальника, но он даже не обратил внимания на эти взгляды. Слетев с крыльца, Сидоренко заскочил в первое же такси и помчался в Железнодорожную больницу. Сердце в груди парня билось так сильно, что другой бы на его месте давно бы сам оказался на больничной койке с приступом. Но Диме нельзя было болеть. Теперь-то он поднимет маму на ноги. Наконец-то это произойдёт, и Дима сможет вздохнуть спокойно. Личную жизнь опять-таки наладить. Кстати, о личной жизни. Вчера Сидоренко был настолько удручён и слаб после избиения его Акулиным, что даже не обратил внимания на то, что Лера не пришла и даже не позвонила.  Может, стоит узнать, в чём дело?
Но девушка опередила Диму и позвонила сама.
- Как дела, Сидоренко? – насмешливо спросила она.
- Уже хорошо, - храбро ответил Сидоренко, примерно догадавшийся, в чём дело, но готовый к любому развитию событий. – Ты как?
- Я прелестно! – засмеялась Лера. – А вот почему у тебя хорошо – не очень понимаю. Ты ведь как был неудачником, так и остался! Подбить тебя Акулину морду расквасить оказалось сущим пустяком. Достаточно было пообещать раздвинуть ноги. А ты, как маленький мальчик, купился. Лошара!
- Это я понял, - совершенно не обидевшись, хмыкнул Дима. – Только я не знаю, зачем тебе это.
- А он был моим парнем, а тут взял и на моих глазах трахнул какую-то другую бабу, - пояснила девушка. – Я же не могла не отомстить.
- Вот даже как, - Сидоренко на секунду задумался, а потом широко улыбнулся. – То есть статус-кво таков: ты меня обманула, пообещав секс за набитую морду Акулина, которую нужно было набить, потому что он тебе изменил в твоём же присутствии?
- Типа того, - согласилась Лера.
- Ну, и кто из нас в таком случае неудачник? – иронически поинтересовался Дима. – Не звони мне, Валерия, больше никогда. Не хочу общаться с лузерами.
Трубка в руках девушки запикала, и Лера-холера изумлённо посмотрела на телефон. Вот ведь хамло! Думает, что самый умный, что ли? Глупец! Как, впрочем, и все мужчины. И это даже можно проверить эмпирическим путём. Девушка открыла записную книгу в телефоне и, удалив запись «Дима-задрот», нажала на кнопку вызова следующего контакта под именем «Жора-олень».
- Привет, мой хороший Жорик! – ласково проворковала она в трубку. – Как ты смотришь на то, чтобы сегодня вечером сводить меня в ресторан?