Александр Боль.
Литвиновой-Ильченко Е.П.
с любовью и надеждой, посвящается.
УЖИН СО СЛОНЁНКОМ..
Она...
…На чудо она никогда не надеялась. В последние годы чудесами в её жизни и не пахло, поэтому «чудеса на виражах» она, изредка, исполняла сама. Жизнь её катилась, как катится потрепанный ухабами времени, старенький, но ещё годный к эксплуатации автомобиль, по осточертевшей ему ровной дороге. Ни выбоин, ни препятствий. Дорожные знаки только усиливали тоску и безвозвратность. «Осторожно, дети», «Одностороннее движение», «Ограничение скорости»,- предупреждали, указывали и запрещали. Сорок пять,- не возраст отчаяния, сорок пять,- лишь точка отчёта. Отчёта перед собственным желанием счастья, перед, канувшими в прошлое, девичьими надеждами, перед постоянно наступающим по вечерам чувством одиночества. Нет, в полном смысле этого слова, одинокой она не была. Подруги, сестра, любовники, внезапно появляющиеся, и также внезапно исчезающие, создавали иллюзию благополучия личной жизни. Но всё это было для неё уже обыденно и скучно. Работа…, работа просто помогала убивать время. Правда, последние несколько месяцев, слегка изменили привычное течение её жизни…
Иногда, перебирая старые фотографии, она мысленно возвращалась в, уже начинающую забываться, юность, и вновь видела себя легкомысленной, сногсшибающей блондинкой, сводящей с ума всех мужчин, попавшихся под руку. Действительно, рулить мужиками доставляло ей удовольствие. Молоденькая выпускница института пищевой промышленности на спор опускала на колени и директора пивзавода, и секретаря райкома партии, а одного из первооткрывателей нефти в Западной Сибири, вообще заставила на месяц забыть не только о полезных ископаемых, но и о жене и детях. Ей всё сходило с рук. Сине-зелёные глаза в пол лица, ослепительная улыбка и детская непосредственность, заставляли мужчин в одно мгновение превращаться из грозных начальников в послушных и податливых исполнителей её желаний и капризов.
Сегодня она никуда не спешила. Сегодня она,- «баба ягодка опять». Через открытое окно в комнату влетали, как птицы в клетку, звуки проснувшегося города. Разметавшись по кровати, словно распустившаяся кувшинка, именинница улыбалась. Лучик солнышка, стесняясь, щекотал ей глаза, нежно целовал носик с греческой горбинкой и осторожно, будто в первый раз гладил её, не затронутую временем, грудь. «Как неопытный любовник », - подумала она и открыла глаза. По всей комнате были разбросаны жёлтые розы. Она стала их считать и, дойдя до третьего десятка, сбилась. Количество роз её больше не интересовало, для себя она всё уже решила. Сегодня она это «всё» скажет ему.
С кухни потянуло запахом сваренного кофе. Дверь в спальню открылась и она увидела, сначала поднос, с аккуратно расставленными кофейными чашечками, затем мускулистые мужские руки, и только потом, в комнате показался он,- высокий брюнет, с легка заметной залысиной и волосатой грудью. На левом плече у него синела татуировка с замысловатым рисунком и датой. Армейские штучки.
- Кофе готово, малыш!- прошептал он и присел на краешек кровати.
- А мороженое? Где мороженое? Нет, не хочу мороженое,- она закрыла глаза и потянулась.
- Мороженое будет попозже, после сладкого.
- А что на сладкое?
- Я.
- Сладкое не заказывала. Да ты и горчишь, дружок! Хотя в пятьдесят пять мужчина должен горчить. А нам, бабам эта горчинка должна напоминать о собственном возрасте,- блондинка встала, накинула халат и села на кушетку.
- Нашла мне замену?
- Успокойся и двигай-ка домой, к жене.
- Она в больнице, а я в командировке.
- Тем более. И вот что, командировочный, не обижайся, но сегодня ты был у меня в последний раз.
- И это всё, что ты мне можешь сказать? Пять лет- это срок. Мы знакомы пять лет. Я привык к тебе,- брюнет ходил по розам как по скошенной траве.
- Оставь цветы в покое! Да, мы знакомы целых пять лет, именно знакомы. Ты появлялся раз в месяц, когда жена была «грязная». И если бы не её болезнь, ты бы просто забыл меня поздравить. Кстати, как у неё дела? Неужели так всё серьёзно?
- Положим и не раз в месяц. Жёлтый цвет к разлуке? Или нет, это жёлтые тюльпаны-вестники разлуки,- произнёс он, как бы не замечая её вопроса.
- Ты ещё песню спой. Прости, но я так больше не могу, пять лет-это действительно много. И для тебя, и для меня. Когда-нибудь это всё должно было закончиться. Почему не сегодня? Пусть сегодня будет началом конца!- она отхлёбывала кофе мелкими глотками, стараясь протянуть удовольствие, полученное скорее от собственного монолога, чем от «Арабики».
- Ну, а поздравительную-то давай исполним.
- Навести жену. Гадко как-то всё…уходи. Да, забери ключи от машины, доверенность. Что там ещё?- она протянула ему связку ключей и документы.
- Так я пошёл?- он ещё не верил в происходящее.
- Иди…и спасибо тебе за кофе. За машину тоже спасибо, пригодилась по работе. За всё спасибо. И, если сможешь, прости.
Минуты три они просидели молча. Затем брюнет, также молча, оделся, молча поцеловал её в щёку и молча закрыл за собой дверь. «Навсегда», - она так решила…
«Так будет лучше всем, и мне, и ему, и жене. В первую очередь мне. Он всё равно меня не любил. Вот дура, а вдруг любил? Нет, конечно же, нет, просто ему было удобно. А я-то сама любила его? Мне ведь тоже было просто удобно с ним, как с мягкой игрушкой, в которую можно зарыться лицом, а потом когда надоест, зашвырнуть подальше. И пусть будет мне одиноко. Пока. Ведь годиков через пять я бы начала его жалеть, а ещё через пять лет, я бы его возненавидела. Мужчины не вечны»,- она вновь улеглась в постель и включила телевизор.
История повторялась. Лет шесть тому назад она точно так же простилась с другим мужчиной. Их было не так уж и много. Её мужчин, любимых ею. А мимолётные встречи она воспринимала лишь как веление природы, как лёгкий ветерок, снимающий усталость. Грешницей она себя не считала. Поэтому грусть этих расставаний никак не отражалась на её лице и фигуре. Она оставалась красивой и стройной по-прежнему. В свои сорок пять она могла дать фору тридцатилетним красоткам…
Она поиграла с пультом, пробежала по всем каналам и остановилась на старой мелодраме. Ещё девчонкой она смотрела этот фильм. Герой-любовник волочился за молоденькой девушкой, а его жена и дети наблюдали, как он мучительно выбирал из двух зол. Под занавес фильма жена его простила, а девушка…, девушка нашла себе другого, положительного и надёжного…
Если бы в жизни было бы как в кино, но двадцать четыре кадра в секунду, не вмещали всех разочарований, уместившихся тоже в одно мгновение её, так и не состоявшейся, любви. Где же теперь, этот мальчик, к которому четверть века назад, она так и не пришла на свидание? Где этот первокурсник, осмелившийся предложить ей руку и сердце, ей, первой красавице института, секретарю комсомольской организации факультета. Она тогда рассмеялась ему в лицо и сказала, что вызовет на «ковёр», за неуплату членских взносов. Она пошутила, а он бросил институт и ушёл в армию. В Афганистан. С тех пор она его не видела, но по-прежнему бережно хранит его единственное письмо без обратного адреса. Скупые строчки признания уже не мальчика, а воина. Пожелтевшая, не целованная любовь. Как давно это было. (продолжение.....http://www.proza.ru/2013/03/06/583