Брат Виталий

Василий Вялый
    Памяти Виталия Маркова, певчего Свято-Вознесенского храма

    Гулкий звон колокола плывёт над просыпающимся городом. По осенним улицам, устланным золотым покровом листьев, к храму тянутся люди. Среди прихожан выделяется высокий статный мужчина с густой шапкой седых волос, окладистой бородой, залихватски закрученными усами. На открытом лице светятся добрые и по-детски чистые глаза. В глазах этих – радость, любопытство и какая-то, едва уловимая, беззащитность.  Беззащитность перед миром и его несправедливостью.
Мужчина быстро подходит к пожилой женщине, берёт её под локоть, осторожно переводит через дорогу.
– С праздником, сестра!
– С праздником, Виталий! – кланяется женщина. – Ангела Хранителя тебе! Хороший ты человек, брате…
– Что ты, сестра!? – мужчина машет рукой. – Грешнее меня трудно кого сыскать. «Только тогда нахожусь в истинном о себе мнении, когда худую о себе мысль имею, а когда добрую, то в прелести пребываю». Так ведь нас учили святые отцы? Не будем присваивать себе того, что на время дал нам Бог.
Виталий замечает сидящего на земле пьяного. Усаживает бедолагу на скамейку,  отряхивает его куртку от грязи. Непритворно вздыхает.
– Что же ты, брат? – крестится, взирая на небо. – Господи, помилуй нас,  грешных!
     У церковных ворот в разноцветном тряпье, прислонившись к деревьям, сидят нищие. Не секрет, что многие из них просят вовсе не «на хлебушек», как они однотонно бубнят, а на опохмел, о чём неоспоримо свидетельствуют их помятые лица. Прихожане щедро бросают в кружки мелкие деньги. Однако страждущие с презрением отбрасывают в сторону пяти- и десятикопеечные монеты.
– Что же вы делаете, друзья?! – с возмущением восклицает Виталий. – Ведь на денежке изображен Георгий Победоносец, копьем поражающий врага нашего! Без защитника останемся, христиане.
Попрошайки, умеренно ворча, собирают монетки.
В храме уютно, светло. Теплятся лампадки, лики святых взирают с икон милосердно и строго. Пахнет воском, ладаном, хвоей. Синхронно колышутся оранжевые огоньки свечей. Высокие выбеленные потолки тускло отражают их свет.
Виталий неспешно обходит иконы, целует их, сосредоточенно молится. Здоровается со священниками, служителями, прихожанами. Подходит к клиросу; он – певчий Свято-Вознесенского храма.
     Начинается служба. Под сводами  церкви плывёт песнопение. «Благослави, душе  моя, Господа, и вся внутренняя моя имя святое Его…»  Из слаженных звуков, льющихся с клироса, выделяется голос Виталия. И немудрено – больше десяти лет он пел в Кубанском казачьем хоре. Однако помотала судьба нашего героя… 
     В своё время Виталий Владимирович Марков руководил краевым Домом работников просвещения, был директором Пашковского Дома культуры. Довелось  трудиться слесарем на заводе «Краснодарсельмаш». Но в каком бы коллективе он ни находился, везде проявлял радушие, незлобливость, всепрощение ко всем ближним и дальним. «Плод духовный есть любовь, радость, мир, долготерпение, вера и кротость», – любил повторять Виталий.
– Но христианская любовь – это не голос эмоций, а голос духа, – добавлял он. – Ибо сказано: «Не любите мира и сродников своих более, нежели Меня», – певчий простирал руку к небу и крестился. – Простите, братия, но Его люблю больше всех.
С ближними и миром иногда бывали противоречия. А кто без греха? Но каялся всегда искренне и сокрушенно. Голос его при этом непритворно дрожал: «Терпя и одолевая искушения и нападения, наводимые диаволом через ближних, человек учится. Всё, что попущено Богом, преодолевается молитвой, и победить греховный мир можно только живя молитвой, а не отводя ей какое-то время». Снова неистово крестился. Знал, что покаяние  составляется из очищения помыслов, непрестанной молитвы и терпения находящихся скорбей.
     И он терпел. Пройдя через два самых страшных недуга (инсульт и онкологию) – ощутил подлинную радость бытия. Находил её даже в мелочах. Всегда протягивал руку помощи страждущему, и было видно, что кроме самого искреннего желания помочь людям, за этим стоит ещё нечто совершенно особенное, видимое лишь ему. Виталий был счастлив, если,  хоть в малой мере, мог отвечать на вопросы любого встречного, передавать свои познания Слова Божьего людям даже далёким от Церкви. А это очень важно; возможно, что ради этого мы, собственно, и живём.
     Смерть пришла неожиданно. А на что она ещё способна, кроме как нанести неожиданный удар? Когда её совсем не ждёшь и впереди планов громадьё. За несколько дней до его кончины мы обсуждали мою новую книгу. Виталий вдруг сказал:
– А ведь умершего героя твоего романа звали так же, как и меня. – Заметно погрустнел. – Хотя от человека не требуется согласия на его бытие, и уход из него  он должен принимать как послушание. «Отдай кровь свою и прими Дух». – Помолчал. – Иногда у человека появляется безумная дерзость, и он рассчитывает на награды, словно Бог перед ним в долгу. – Перекрестился. – Боже, очисти мя, грешного.
И я понял, что он своей верой одолеет саму Смерть, которой совершенно не боится. Ему было свойственно состояние чистоты сердца и ума. Редкие люди облекаются в такие душевные ризы. Ведь Господь принимает не только наши дела, но даже искренние намерения и решимость.

Высоко в небе плещутся белые голуби. Голуби, которых он так любил. Я задираю голову, щурясь от яркого весеннего солнца. И словно слышу его голос: «Спасение дается желающим, а не принуждаемым. Полюбите Господа всем сердцем своим, и Он полюбит вас».