У него это называлось «выйти в народ». Раз в полгода, а то и в год он, ощущая себя средневековым принцем, переодевался в драные джинсы, старую рубашку, пониже натягивал кепку, на нос чёрные очки и уходил из дома. Об этом знал только его друг, бизнесмен Сергей Иванович Митрохин. А он Никита Иванович Балакирев, тщательно подготовив своё исчезновение, уходил в народ. Даже начальник охраны не подозревал о проделках своего шефа. На три дня из загородного дома был отпущен весь обслуживающий персонал. Закуплен целый арсенал продуктов, часть которого он прихватывал с собой и отдавал в первом попавшемся переулке какой-нибудь бабуле или приглянувшемуся дедуле. Старых людей он любил и жалел.
Начальнику охраны он объявлял, что хочет отдохнуть от мирской суеты и его три дня никто не должен беспокоить. Охрана дома была полностью уверена, что хозяин в доме, так как по вечерам загорался и потухал свет то в одной, то в другой комнате. О том, что он бывший электронщик, специалист с красным дипломом все забыли и этот фокус со светом ему легко удавался.
Куда уходил Никита Балакирев? Да никуда. А куда глаза глядят. Накануне к нему приезжал его друг, однокашник Митрохин, который ставил машину в гараж, за домом. Из дома в гараж был потайной ход, о котором тоже мало кто знал. Никита садился в машину к Сергею и тот вывозил его из загородной резиденции. Никто ни о чём не догадывался.
Он выходил в центре города и бродил сначала по улицам, наслаждаясь свободой. Потом забредал в какое-нибудь кафе мелкого разряда, ел бутерброды, салат и беседовал с каким-нибудь сердобольным старичком или старушкой о жизни. Острым взглядом, он их быстро выбирал в зале, и присаживался рядом, завязывая непринуждённую беседу. Поэтому о жизни простого народа он знал всё не понаслышке. Иногда прослеживал, где живёт его собеседник, и бросал в почтовый ящик, несколько купюр тысячных, чтобы хоть на день улучшить положение простого пенсионера. Иногда прямо давал, объясняя, мол, вы мне напомнили мою бабушку, купите себе вафли и помяните её как-нибудь на досуге со своими друзьями. Старички удивлялись, что на вафли было выделено пять-десять тысяч. Но брали и благословляли его на здоровье и успех.
Когда-то Балакирев в годы перестройки, благодаря своим недюжинным организаторским способностям, проницательному уму стал очень крупным бизнесменом. Он обладал даром предвидения, умел просчитывать сто ходов наперёд и никогда не проигрывал.
Семейная жизнь не удалась. Однажды, застав жену и начальника охраны в одной постели он просто избавился от обеих. Жена не успела ему никого родить, а он не успел перевести на её счета половину своего состояния. Хотя расстался щедро. Подарил ей трёхкомнатную квартиру в центре крупного города, куда он уже не хотел возвращаться, и пополнил её счёт достаточно большой суммой денег на первые дни свободы, а там как знаешь.
Себе Балакирев купил четырехкомнатную квартиру в новом престижном доме, обустроил там кабинет, чтобы работать по ночам и построил загородный дом, куда приезжал на выходные. Выходными эти дни только назывались, так как он просиживал все дни за бумагами и не позволял себе расслабиться ни на минуту.
Вокруг него всегда вились бизнес-леди, манекенщицы, секретарши, и всё такое красивое, аж глаз слепило, но осадок от женитьбы засел глубоко в сердце и он не подпускал к себе никого, лишь изредка допуская слабость в какой-нибудь сауне в виде девочки по вызову. Сделал дело и гуляй смело.
Окружающие его женщины сначала вились как мотыльки над лампочкой, а потом, прозвали его за спиной импотентом и поутихли. Но ему было просто некогда. Если работать по восемнадцать, двадцать часов в сутки, то какая там любовь.
В этот раз Митрохин приехал пораньше, он торопился в деревню к тёще на именины. Друзья вытащили из бара коньяк пятилетней выдержки, и выпили по рюмашечке, обмениваясь новостями. Они, насладившись беседой, вспомнив своих однокашников и однокурсников, приступили к основной операции. Сергей вышел из дома и направился в гараж, а Никита, выйдя из дома через запасной выход, уже сидел на заднем сидении, предвкушая предстоящую поездку.
Как всегда Никита вышел в центре города, натянув бейсболку на глаза, закрытые тёмными очками, и побрёл по улице. Всматриваясь в лица народа, он хотел понять какое настроение у того, какие мысли. По одежде можно было определить, что народ живёт не так уж и плохо. Его потрёпанные фирменные джинсы были уже не в моде, у людей была приятная повседневная одежда, вполне хорошего качества. Молодёжь одевалась очень стильно, и разобрать было невозможно, сколько стоит та или иная маечка, может несколько тысяч уе, а может «рубь пясят» за штуку.
За крупным универмагом сделали небольшой рынок, почему так близко от торгового центра, Никита понять не мог. Он протиснулся между людьми и стал топтаться между рядами. Здесь продавали ширпотреб, всякое китайское шмотьё. Вещи были ужасными, торчали нитки из изделий, сувениры были сделаны наспех, очень некачественно. Но народ толпился, что-то выбирал, приценивался. Никита с интересом смотрел на женщин, которые бродили по рынку. В основном это были женщины преклонного или около пенсионного возраста, видимо, с маленьким достатком. Они выглядели уставшими, бродили по рядам с отрешённым замученным взглядом. Только молодые студентки, такие весёлые, нарядные, полные жизни весело сновали между рядами, приглядываясь к ценам и товарам. Никита позавидовал их беззаботности и умению радоваться жизни.
Пройдя рынок, он вышел через задние ворота на другую улицу, где тоже кипела жизнь. Недалеко виднелся автовокзал. Никита подошел к расписанию. Женщины с детьми, мужики с котомками, коробками, баулами возвращались домой из города. Никита взглянул на расписание, и стал читать названия населённых пунктов, и его внимание привлекло название Синеглазово. Красивое название, подумал мужчина. Никита увидел, что автобусов на стоянке стало меньше, всё больше маршруток. Вдруг объявили, что до отправления автобуса в Комсомольское, через Синеглазово и Кудрявое остаётся пять минут. «Поеду-ка я в Синеглазово, посмотрю на синеглазых красавиц», решил Никита и купил билет в кассе. Тут же в соседнем киоске продавались пирожки, и Никита купил один с капустой и рыбой. Капусты внутри было мало, а о рыбе напоминал только запах.
Он уселся в автобус, рядом села тётка неопределённого возраста с большой высокой причёской. «Явно с приколотым шиньоном», почему-то подумал Никита, хотя ему не было никакого дела до этой тётки. Она всё устраивалась, примерялась к сиденью и ворчала что-то себе под нос. Впереди сидел седовласый старик с лицом, полным достоинства и благородства, и по лицу, и по одежде было видно, что он принадлежал к сельской интеллигенции. Автобус набился до предела. В проходе стояли дети, мужчины и какая-то пара среднего возраста с тортом. Женщина поставила торт на полочку для шляп и стоя рядом с соседкой Никиты, тихо переговаривалась с мужем. На параллельном от Никиты сидении сидела бабка с корзиной, когда она входила в автобус, то зычно предупредила: «Осторожно, осторожно у меня яйца, яйца». Потом она долго усаживалась на сиденье, долго примеряла свои коленки к корзине. Наконец всё было устроено, и бабка успокоилась.
Когда автобус тронулся, то Никита вздохнул и стал смотреть за окно. Мимо проплывал город, такой знакомый и незнакомый одновременно. Из окна автобуса он выглядел другим, нежели из окна персонального автомобиля. Но в своём автомобиле он, как правило, просматривал бумаги или говорил по телефону, поэтому города не видел.
А город изменился. Новомодные магазины, ателье, салоны. Улицы блистали чистотой, и улыбались красивыми клумбами. «Вот молодец Корнеич, наверное, дизайнера пригласил, смотри, какую красоту на клумбах навели», - подумал одобрительно Никита о мере города. Никита обратил внимание на то, что на улицах стало много иномарок, и больше новых машин, наверное, народ лучше зажил, подумал мужчина.
Но вот автобус, наконец, выехал из города и за окном замелькали берёзки. Толи от запаха бензина, витавшего в воздухе салона автобуса, толи от усталости, а может от несвежего пирожка, но Никиту слегка замутило. Тут за окном показался первый населённый пункт и бабка с корзиной стала пробираться к выходу.
– Сторонись мужики, берегите яйца, – завопила она.
Все пассажиры дружно расхохотались.
– Чьи яйца беречь, свои или чужие, – спросил какой-то юморист.
– Мои конечно, охальники, – фыркнула бабка, выходя из автобуса.
Этот эпизод создал в салоне благоприятную атмосферу. Все загудели и начали о чём-то говорить друг с другом. За окнами промелькнули заброшенный завод, старые покосившиеся здания фермы, заброшенные поля. «Да, с сельским хозяйством у нас ещё не всё в порядке», - заключил Никита из увиденного.
Мужчина и женщина среднего возраста, те, что положили тортик на полку для шляп, собрались выходить. Они подняли сумки с пола, женщина потянулась за тортом, водитель притормозил перед кочкой и торт перевернулся. Крышка полетела в одну сторону, а торт уселся на голову Никитиной соседки и стал растекаться по её лицу.
– Ой, извините, извините, - защебетала пара, но автобус остановился и они, пятясь задом, вылезли из автобуса. Мужчина покраснел до корней волос, а женщина вытаращила глаза от ужаса. Автобус тронулся дальше и только тут, опомнившись, завопила соседка Никиты. Она ругалась, на чём свет стоит, вся мнимая интеллигентность исчезла, как будто её и не бывало вовсе. Народ прятал глаза, задыхаясь от смеха. А какая-то женщина достала из сумочки пакет и платочек, стала сочувственно снимать куски торта с головы тётки. В воздухе пахло бензином и тортом.
За окном Никита увидел ромашковое поле, не поляну, а поле и как-то тепло стало на душе…… А вот и остановка – Синеглазово. Интеллигентный старичок стал продвигаться к выходу, Никита стал осторожно вставать, стараясь не запачкаться об изтортенную тётку. Он увидел, что кусочки масла всё-таки достали и его рубашки, но на синей клетке их было не так заметно. Никита вышел, собираясь пройтись по селу, заглянуть в магазины, да и назад на остановку, но вдруг потемнело в глазах, и он упал на землю. Сидевшие на остановке пацаны, растерялись и испуганно смотрели на упавшего мужчину. Старичок подбежал к Никите и со знанием дела пощупал пульс.
– Жив, - пробормотал он и попросил ребят помочь ему донести мужчину до ближайшего дома. До дома было метров пятьдесят и парнишки, уливаясь потом, волокли всей гурьбой незнакомого «дяхана».
Когда Никита открыл глаза, то он ничего не мог понять, где он. Наверное, в раю, решил Никита. Русская изба с кружевными занавесками, со шторками, расшитыми красными петухами, с белоснежной скатертью на маленьком резном столике. Ему показалось, что он попал в своё детство. Вот сейчас из-за шторки покажется его бабушка, такая жизнерадостная, милая с доброй улыбкой и ясными глазами. Но шторка зашевелилась и из-за неё появилась незнакомая женщина лет тридцати, с красивыми правильными чертами лица. Её большие встревоженные глаза вглядывались в лицо Никиты.
– Ну, что, проснулись? Как вы себя чувствуете? – тихо спросила она.
– Где я? – спросил Никита.
– Вы приехали на автобусе, вышли на остановке, вам стало плохо и Николай Иванович с ребятишками принесли вас ко мне. Я тут недалеко около остановки живу.
– Кто такой Николай Иванович?
– Это наш бывший участковый врач. Он теперь на пенсии.
Для Никиты этот разговор был труден. Язык заплетался, и очень хотелось спать. Никита закрыл глаза и погрузился в глубокий сон.
В полудрёме он чувствовал чьи-то заботливые руки, вытирающие мокрой тряпкой пот с его лица. Кто-то склонялся над его лицом и проводил нежной рукой по лбу. Потом кто-то держал его за руку. Он лежал в забытьи и не знал, снится ему это или на самом деле происходит.
Он снова проснулся оттого, что кто-то аккуратно, тихонечко поправлял его одеяло. И снова в свете настольной лампы увидел красивое лицо незнакомой женщины с серьёзными глазами.
– Я вас разбудила? – испуганно спросила женщина.
– Нет ничего, – ответил Никита
– Нужно сообщить вашей семье, они наверно беспокоятся, скажите номер, я позвоню.
– Никому не нужно звонить. Какое сегодня число, день недели.
– Вы у нас уже второй день. Сегодня суббота. Доктор делал вам уколы. Он сказал, что у вас большое переутомление и вам нужно спать.
– Да уж, действительно, поспать не мешает. Мне почему-то всё время хочется спать.
– Это от снотворного.
– Больше не делайте мне ничего, пожалуйста.
– Хорошо. Но вы всё равно поспите ещё.
– А кто здесь живёт?
– Я.
– Одна?
– Одна.
– У вас уютно. И постель пахнет детством, - сказал Никита и закрыл глаза.
– Спасибо.
– А какого цвета у вас глаза?
– Карие.
– А почему не синие?
– А почему должны быть синие?
– В Синеглазово у всех женщин должны быть синие глаза.
– Кажется, вы уже действительно идёте на поправку.
Ему приснилось, что он бежит по ромашковому полю, а навстречу ему бежит красивая темноволосая женщина. Она бежит к нему, расставив руки. И он тоже бежит, бежит, и вот, кажется, они уже должны встретиться, но почему-то до неё всё так же далеко.
Он проснулся утром рано. В доме было тихо. Он заворочался и тут же в соседней комнате зажёгся свет.
– Вы что-то хотели?
– Да уж, конечно, по нужде надобно выйти.
– Я вам покажу.
На улице было тепло. Тёплое августовское утро распахнуло для них свои объятья. Она стояла перед ним в голубом махровом халатике, накинутом на белую ночную сорочку. Растрёпанные длинные волосы сияли в лучах утренней зари. Она была просто красива. Но лицо было строгое и не выражало никаких чувств.
Катерина показала Никите все премудрости своего двора и скрылась в доме. Никита, перед тем как зайти в дом, подошёл к уличному умывальнику и вымыл лицо прохладной водой. Он чувствовал, что ноги подгибаются и голова кружится.
Кажется, придётся задержаться. Надо сообщить на фирму. Ему не хотелось раскрывать своё местопребывание, почему-то, не хотелось уезжать из этого дома. Всё в нём напоминало детство.
Только сейчас мужчина обнаружил, что на нём какое-то чужое трико, под которым ничего не было.
– А мои вещи? – вопросительно посмотрел Никита на женщину.
– Они на стуле. Вы упали, потом вас тащили, и рубашка с джинсами запачкались. Николай Иванович снял с вас всё, а я постирала. Вот на тумбочки ваши вещи, документы и деньги. Мы их пересчитали, чтобы недоразумений не было. Там на листочке всё записано. Всё здесь. Только зачем вы такие большие деньги с собой таскаете, не пойму.
– А это разве большие?
– Ну да, конечно. Вы ж, наверное, есть хотите. Пойдёмте на кухню.
Никита уселся на стул и стал оглядываться вокруг. Кругом кружевные занавески, весёлые петушки на стёклах посудного шкафа. Уютно, тепло и напоминало бабушкину кухню.
– Это не вы, случайно всё это вышивали, вязали, рисовали?
– Рисовала я, а вот вышивка и вязание, мамино и бабушкино. От них досталось. Мне ничего менять не хочется, во всяком случае, пока. Бабушка умерла шесть лет назад, а мама три года. Вот с тех пор я одна.
– Вы где работаете?
– В городе. Художник я, работаю в музее, реставрирую старые картины.
– А сами рисовать не пытались?
– Рисую. Картины на веранде. В основном рисую цветы. Поешьте бульон со свежим хлебом. Пейте чай с ватрушками.
Ватрушки были тоже родом из детства. На полу, на кухне лежали домотканые половики. В красном углу икона. Всё как в детстве.
От еды Никита разомлел, и ему снова захотелось спать.
– Я, пожалуй, прилягу.
– Да, да, конечно, отдыхайте. Мне на работу нужно, хозяйничайте сами.
– А вы не боитесь чужого человека у себя в доме оставлять?
– А что тут красть-то? Ключ у меня всегда на крыльце под ковриком. Так у нас пол деревни поступает, и никто ничего не берёт.
Едва Никита положил голову на подушку, как его сморил сон. И опять ему снилось ромашковое поле. Он проснулся оттого, что услышал чьи-то шаги. Занавеска открылась, и показался седой старичок, попутчик по автобусу.
– Добрый день, мил человек. Как вы себя чувствуете?
– Хорошо, только вот всё время спать хочется.
– Так и спите, если хочется.
– Что со мной, доктор?
– Переутомление организма. Ещё немного и всё может закончиться инфарктом. Нельзя так над организмом издеваться, молодой человек. А пока нужен отдых. Хозяйка у вас хорошая, думаю, не выгонит, отдыхайте в деревне, а то у вас в городе, наверное, негде укрыться от дел и забот. Мой вам совет, не спешите на работу, дайте организму отдых. А дней так через десять советую обследоваться в хорошей клинике. Денег я вижу у вас достаточно. Вам передали деньги? Катерина – она женщина честная, копейки не возьмёт чужой, так что в этом плане можете быть спокойны.
После ухода врача, Никита подошёл к своим вещам и взял в руки сотовый телефон. «Представляю, сказал сам себе он, – какая заваруха в фирме, если они обнаружили, что меня нет».
О том, что Никиты не оказалось в понедельник утром дома знали только двое. Начальник охраны и первый зам. Они не стали наводить панику, решив подождать до вечера, хотя сами не на шутку перепугались. Если с шефом ничего не произошло, то он позвонит, а если до семи звонка не будет, то придётся поднимать на уши всех и вся.
Шеф позвонил в обед. Он говорил сухо и коротко, как всегда.
– Я в отпуске на неделю, меня не искать. Все важные дела отложить, а с текучкой сами справитесь.
Никита отключил телефон и положил его на прежнее место. Он обошёл дом. Дом оказался трёхкомнатным. Комнатки небольшие, но уютные. В спальнях железные кровати, застеленные белоснежными вышитыми покрывалами, наволочками, всё как в старой доброй сказке. В центре зала круглый стол, над которым висел жёлтый абажур с бахромой.
Никита вернулся в свою комнату и лёг на кровать. Голова немного кружилась. Хотелось спать. Никита уснул глубоко, как младенец и на этот раз ему ничего не снилось.
На другой день, когда солнце первыми лучами упёрлось ему в пятки, Никита проснулся от запаха блинов, и ещё в полудрёме подумал «Бабушка или мама затеяли блины» и вдруг вздрогнул, просыпаясь, вспомнив, что их уже нет. Но в воздухе всё же витал запах блинов. Никита встал и тихонечко прошёл на кухню. Стоя в проёме двери, он видел, как ловко Катерина управляется со сковородкой, одним движением руки переворачивая блин взмахом сковороды. Такого фокуса ему видеть не приходилось. На кухонном столе лежали две салфетки, на которых красовались две чашечки с подсолнухами.
Катерина почувствовала его и обернулась. Она улыбнулась и пригласила к чаю.
– Там я вам щётку зубную купила, идите, приводите себя в порядок и марш к столу, – скомандовала она улыбаясь.
– Слушаюсь, товарищ генерал, - в тон ей ответил Никита.
Ему было легко и хорошо в этом доме. Кружева, салфетки, старый мягкий диван с круглыми подлокотниками, как это могло всё сохраниться?
Никита, приглядевшись внимательно к дому, обнаружил, что совсем недавно, был ремонт, и видимость старой мебели сделана специальным способом старения.
– Вы делали недавно ремонт?
– Да, в начале лета. Всё как-то, не было, то времени, то сил, а вот в это лето пришло желание и сразу пришли и силы, и нашлось время.
– А до этого ваш дом был таким же?
– Да, я тут мало что изменила, просто всё вычистила, стены отштукатурила, покрасила. Перебрала шкафы, шифоньеры. Кое-что совсем убрала и добавила несколько штрихов к старому интерьеру.
– Мне нравится. У моей бабушки был такой же дом, жаль, что не сохранился.
– Мне тоже нравится. Я здесь отдыхаю душой и телом. Воздух особенный от этих деревянных стен, а от ручной работы энергетика положительная. Люди в эти кружева и вышивки всю душу вкладывали.
– Это уж точно. Если бы все так трудились, то у нас бы давно коммунизм был.
– А вы, наверное, много работаете, раз у вас такое переутомление. Наверное, компьютерщик. Они целыми днями сидят перед экраном, глаза в напряге, голова дымится от электроники.
– Да что-то в этом роде. И компьютерщик тоже, – сказал Никита, пряча усмешку. Его забавляло то, что Катерина, не узнала в нём такого крупного бизнесмена, которого без конца по телеку показывают, то в прессе печатают.
Никита дошёл до высокого уровня благодаря своему трудолюбию и незаурядным способностям. Он не жалел себя. Вначале пути много работал, чтобы заработать много денег, а теперь работал по инерции, просто не мог уже иначе. Отдыхать он не умел. Пробовал проехаться по заграницам, покуршавелил немного, но это не принесло никакого удовольствия, и он перестал ездить вообще. Ему бы отдохнуть у реки, с удочкой. Но как представит, что сзади в кустах охрана будет пялить глаза в его спину, так сразу никуда ехать не хочется. Ни один лес видит, ни одно поле слышит.
Когда Никита почувствовал себя лучше, то обошёл всё Синеглазово вдоль и поперёк, погуторил с деревенскими мужиками о последних сельских новостях.
Затем он позвонил заму и сказал:
– Собери информацию о селе Синеглазово, – и положил трубку. Никита знал, заму дважды повторять не нужно, к его выходу на работу папка с названием «Синеглазово» будет у него на столе.
Прошло ещё несколько дней, наконец, наступила пятница. Катерина пришла с работы пораньше, а Никита сидел на веранде и смотрел, как во дворе дерутся два петуха, свой и соседский, залетевший на чужую территорию. Никита поймал себя на мысли, что считает петуха «своим», как хозяин.
Катерина разогрела обед и пригласила Никиту отведать деревенской еды. Они снова сели за круглый стол, поели борща, картошки с капустой, выпили горячего чая с пирожками, которые Катерина напекла накануне.
По телевизору показывали комедию Гайдая «Кавказская пленница». Никита после сытного обеда расположился на диване, а Катерина уселась в старое бабушкино кресло. Они сидели, смотрели фильм и от души смеялись над давно знакомыми героями. Никита поймал себя на мысли, что он хохочет. «Когда я смеялся вот так от души последний раз? Уже и не помню». Он вдруг почувствовал себя бесконечно счастливым в этой маленькой комнате, в окружении салфеток и занавесок. Фильм закончился и Никита сказал:
– А здесь где-то есть красивое ромашковое поле.
– Есть такое, а откуда вы знаете?
– Знаю. Покажите.
– Но до поля километра три шагать нужно.
– Ну что ж пройдёмся.
Они вышли из дома и направились к окраине села. На соседней улице мальчишки чинили старый видавший виды Восход.
– О, это же транспорт моего детства. Эй, парнище, дай мотоцикл прокатиться, – сказал Никита и протянул мальчишке тысячу рублей.
– Берите, только он глохнет иногда, барахлит собака, - сказал парнишка с перепачканным носом.
На бачке мотоцикла красной масляной краской было написано «Коля, я тебя люблю», видимо кто-то когда-то так решил объясниться любимому в чувствах.
Никита сел за руль, приглашая Катерину на заднее сидение. Катерина села, но приспособление, чтобы держаться отсутствовало и единственная возможность, чтобы не упасть – крепко держаться за водителя. Катерина обхватила Никиту за талию, и они поехали. Ей хотелось, чтобы эта дорога не заканчивалась, чтобы ехали и ехали вот так долго, долго. Мотоцикл перевалил за холм, и они увидели ромашковое поле. Оно было белым и живым, так как колыхалось от легкого ветра …. Никита остановил мотоцикл и, не договариваясь, они побежали по полю, крича что-то и напевая, их охватила буйная радость, они нарезали круги по полю и вдруг остановились и, увидев, что находятся далеко друг от друга и кинулись навстречу друг другу. Никита уже не знал явь это или сон, но он чувствовал только одно, вот оно настоящее счастье. Они бросились друг к другу в объятья и утонули среди ромашек. Они не видели и не слышали ничего. Жадно вглядываясь друг в друга, потонули среди этой красоты, созданной природой. Никогда ещё Никита так не хотел женщину. Ему казалось, что если это не свершится здесь, сейчас, на ромашковом поле, значит, он просто умрёт от разрыва сердца и ….Катерина открылась ему полностью. Она отдала ему не только своё тело, но и душу и сердце. Она знала, что это Он. Знала с первой минуты, когда его безжизненное тело приволокли в её дом старик и мальчишки. Едва увидев мужчину, она поняла, это Он. Она ухаживала за ним, когда он метался в забытьи, держала за руку, шептала ему ласковые слова, хотела защитить его от боли.
Они долго лежали, глядя в небо, ничего не говоря друг другу, и были просто счастливы. Им было всё равно, что будет завтра, они были счастливы сегодня, сейчас, сию минуту, секунду.
Потом они снова сели на мотоцикл и поехали домой. Отдав мальчику транспорт, вернулись в кружевное царство. Два дня они не выходили из дома. Среди этих занавесочек, кружев и салфеток поселилось счастье. Он, она и любовь.
В понедельник утром Никита встал очень рано. Он чувствовал, что полностью восстановил свои силы. Его привычка работать много не позволяла ему такой большой расслабухи, которую он предоставил себе в этот раз. Потерянные деньги можно вернуть, а вот потерянного времени не воротишь.
Никита привёл себя в порядок, нежно поцеловал Катерину, которая крепко спала. Положил на стол оставшуюся пачку денег, так на мелкие расходы, ведь она немало потратила на него за эти дни, и ушёл на первый автобус. Он положил деньги машинально. Ему и в голову не пришло, что они могут всё испортить.
Приехав домой, переоделся, позвонил заместителю, назначив совещание на два часа. Всё в его душе пело. Он был счастлив, он встретил Её. Он обрёл Дом.
Катерина проснулась, пошарила рукой по подушке рядом, и почувствовала всем нутром, что его нет, что он уехал. Сердце заволокло грустью, как густым туманом. Но где-то внутренне она это ждала с самого начала. Она ничего о нем не знала, есть ли у него семья, намеренно не спрашивала ни о чём. Он ушёл и больше не вернётся. Всё. Катерина расплакалась, она плакала тихо, всхлипывая, как в детстве, в подушку, будто боялась разбудить взрослых. Потом встала, умылась, увидела его зубную щётку и на глаза снова навернулись слёзы. Она спрятала щётку в шкафчик, чтобы не видеть, потом прошла в комнату, где он спал, и убрала со стула старое трико и футболку, которые он надевал. Потом вновь достала их и приложила к лицу. Они пахли его запахом, таким приятным, родным.
Но когда Катерина увидела на столе пачку денег, то ощутила, будто в сердце кинули калёными углями. Эта пачка денег окончательно разбила её последние надежды. Он рассчитался с ней как с уличной девкой?!!!
Катерина не могла себя заставить позавтракать, она просто выпила стакан молока и, приведя себя в порядок, отправилась на работу. На работе тоже всё не клеилось, ничего не хотелось делать. День тянулся долго и утомительно. За этим днём пришёл другой, третий. Катерина всё таскала с собой в пакетике деньги, оставленные Никитой, чтобы при случае отдать ему их, или швырнуть или…. Она придумывала слова, которые скажет или бросит в лицо.
В четверг наступила развязка. Катерина в обеденный перерыв включила телевизор, и тупым взглядом уставилась в него, машинально поедая бутерброд с чаем, как вдруг на экране увидела знакомое лицо. Катерина замерла, впилась глазами в экран телевизора, хотела усилить звук, но нажала в спешке не на ту кнопку. Она судорожно стала нажимать на кнопки и, наконец, вновь вернулась на нужный канал. Она узнала из передачи, что это крупный бизнесмен, что он покупает очередной завод, и о перспективах этого завода он и рассказывал телезрителям.
Катерина кинулась к компьютеру и открыла Интернет. Оттуда она узнала много интересного о человеке, которого полюбила.
Никогда, ещё никогда Катерина не испытывала такого разочарования, как в эти минуты. В эти минуты она была похожа на обманутого ребёнка, которому пообещали купить игрушку и не выполнили своё обещание. Она ненавидела его, презирала. Она считала его обманщиком, хотя понимала, что её никто не обманывал. Она не о чём ни спрашивала, а Никита ей просто ничего о себе не рассказывал.
Прошёл час и около музея остановился целый эскорт машин. Вышли телохранители, осмотрелись. Потом из машины вышел он и направился в здание музея. Всю эту котовасию Катерина наблюдала из своего окна. Она вся сжалась, замкнулась и замерла в ожидании. Вот послышались шаги и он, с огромным букетом роз, вырос в проёме двери.
Когда он увидел лицо Катерины, то несколько смешался, так как не ожидал такой встречи. Он думал, что она ждала, обрадуется, кинется к нему. Перед ним стояла чужая женщина, сжатые губы, побледневшее лицо.
– Катюша, что с тобой?
– Вы, наверное, пришли забрать, то, что нечаянно забыли у меня, сказала Катерина, доставая из сумочки пакет с деньгами. Никита покраснел, смешался. Он не так представлял эту встречу. Он же знал, чувствовал, что она любит его. Он знал. Но этот отрешённый чужой взгляд?!!
– Катюша, выходи за меня, – сказал Никита, доставая из кармана красную коробочку с кольцом.
– Вы меня не поняли Никита Иванович, мы с вами из разного теста, из разного камня, мы чужие. Извините, – сказала Катерина, – мне нужно идти. И вышла, прихватив сумочку и оставив Никиту стоять с опустошённым видом провинившегося двоечника.
В этот день он уже работать не мог. Уехал в загородный дом, и напился. Он пил и на другой день, но на третий день остановился, алкоголь был чужд его природе. Была суббота, Никита понял, что ему надо делать, ему просто необходимо сейчас, сию минуту поехать в Синеглазово и увидеть Катерину.
А Катерина написала заявление, взяла отпуск на недельку без содержания, и уехала из дома в соседнюю деревню к двоюродной бабке. Она хотела сбежать, хотя бы на время из дома, который пропитался запахом любви, его запахом и напоминал ей обо всём, что случилось, и приносил боль.
Никита приехал в Синеглазово. Дом был закрыт. Он достал ключ из-под коврика и открыл дверь. В доме никого не было и пахло краской. В зале, на мольберте стояла картина, на которой плескалось от счастья ромашковое поле. «Ромашковый рай», подумал Никита и понял, что этой картиной хотела сказать Катерина.
Катерина сидела во дворе тёткиного дома и рисовала бардовые гладиолусы, которые пышно цвели на клумбе. Недалеко в кресле качалке расположилась восьмидесятилетняя старуха, с пронзительным взглядом умных, серьёзных глаз. Вдруг затарахтел мотоцикл.
– Это кого ещё чёрт несёт, – заворчала старуха.
Мотоциклист въехал в открытую настежь калитку и остановился в метре от старушки. Она грозно уставилась на незнакомца. Но в ответ получила такой же сильный, упрямый взгляд.
– Мужик, – сказала старуха, – наш Мужик, – это означало, что этот человек ей понравился, а первое впечатление её никогда не подводило.
Кисточка выпала из рук Катерины. На старом Восходе, в старой рубашке, потёртых джинсах восседал он. На бачке старого мотоцикла произошло изменение, краской было закрашено слово Коля, и выведено имя Катя. На бардачке сзади был привязан огромный букет ромашек. Никита слез с мотоцикла, взял ромашки, протянул их Катерине и сказал: «Катюша, выходи за меня замуж!»
Прошли годы. Никита купил картинную галерею для Катерины, и она управляет ей, иногда выставляет свои картины, под псевдонимом, К.Синеглазова. Её картина «Ромашковый рай» получила приз на международной выставке в Париже. Ромашковое поле подарило Катерине счастье, любовь и сыночка.
В Синеглазово произошли изменения, какой-то бизнесмен, чью фамилию не знал никто, построил мини-завод по производству шлакоблоков, для строительства гаражей и подсобных построек. Люди получили работу, были построены новые дома, выложены новые дороги. Село стало процветать.
Дом в Синеглазово Балакиревы не продали. Любаня, соседка Катерины, присматривает за ним за определённую плату. И когда становится невыносимо тяжко от работы и городской суеты и хочется уйти в народ, то они втроём, теперь уже вместе с маленьким сыночком, вызывают Митрохина, который тайно довозит их до автовокзала и, счастливая семейка садится в автобус и едет в свой ромашковый рай, в мир кружевного царства.