С моей соседкой Тонькой мы катались на горке. Зимы в те далёкие детские годы были очень суровыми. После буранов с метелями наметало большие сугробы, которые были для нас огромной радостью. Вокруг деревни не было пригорков, оврагов, только ровная степь. Моими друзьями были девчонки, не было рядом живущих мальчишек.
Ещё издалека мы заметили, идущего со школы Вовку. Он был старше нас, но главное преимущество его было в том, что его старший брат служил в Армии и притом за границей. Частенько родители Вовки получали посылки, где всегда были сладости и много комкового сахара. Да и отец Вовки был раньше председателем колхоза. Не то, что мой батя инвалид войны, защитник Сталинграда. Часто Вовка хвалился, показывая нам необыкновенной красоты открытки, присланные из Германии.
-Даш прокатиться на санках, я тебя угощу конфеткой, - обратился он.
Я протянул ему санки, и он помчался на вершину горки. Съехал пару раз, запыхавшись, подошел к нам. Повернулся к нам спиной, затем повернулся лицом, и в его правой руке была конфетка в красочной необычной упаковке. Протянул мне конфетку. Я с радостью ухватил конфетку, но она внутри была пустой. Вовка смеялся во весь рот, оголив редкие, брехливые зубы. Из кармана пальто вытащил конфетку и стал смачно жевать. Мы с Тонькой смотрели молча на его розовую, упитанную рожу, не было слов, чтобы что-то сказать. Я бросил в него фантик и пошел домой.
Мне было обидно до слёз, но я не подавал виду, чтобы не доставить моему обидчику большего удовольствия, чем он получил за свой обман. Жаловаться матери было бесполезно. Я знал, что у нас не было денег на сахар, который не всегда был в магазине. А о таких конфетах даже мечтать не приходилось, да их и в продаже не было. Мне не повезло, на входе в избу меня встретила мать.
-Что это ты сынок так быстро возвратился? – и обняла меня.
Слёзы градом полились из моих глаз, я не мог совладать с собой. Хорошо, что кроме матери никого дома не было. Я выплеснул всю обиду в материну юбку, не сказав ни слова. Разделся и залез на печь, где меня с ласками встретил кот. Так важно ходил возле меня и всё гладил, задушевно мурлыча.
Пригревшись на тёплой печке, обняв как друга кота, я незаметно уснул. Вечером за ужином, который состоял из картошки «в мундире», солёной капусты и бочковых огурцов, мать попыталась узнать причину моих слёз. Я молчал, как партизан на допросе. Мне не хотелось рассказывать матери причину, чтобы не причинить ей обиду. Ведь она бы мне купила много, много конфет при наличии денег. Но денег не было, я это знал, из-за чего мать частенько проливала слёзы.
На другой день мы с соседкой опять пришли кататься на горку. Когда я затянул санки на вершину, чтобы вдвоём скатиться. Тонька вытащила из кармана пряник.
-Мамка из магазина принесла, я дома не стала есть. Дели на двоих. Переломить пряник на две половинки, я не смог, так как он замёрз, пока Тонька ждала меня. Мы стали по очереди кусать пряник. Столько было радости в наших детских глазёнках. Мы громко и радостно смеялись.
Я смотрел на соседку, как на икону, детскими искрящимися, радостными глазёнками. Расставаясь с ней, я попросил: «Ты никому не говори, что меня обманул Вовка».