Игорь Стравинский писал в "Музыкальной поэтике": "В новой музыке диссонанс не обязан разрешаться в ассонансе, а септаккорд в тоническом трезвучии"
Я Диониса зову, оглашённого криками "Эвоэ"!
Перворождённый и триждырождённый, двусущий владыка,
Неизреченный, неистовый, тайный, двухвидный, двурогий,
В пышном плюще, быколикий, "эвой" восклицающий, бурный,
Мяса вкуситель кровавого, чистый, трёхлетний, увитый
Лозами, полными гроздьев, - тебя Ферсефоны с Зевесом
Неизреченное ложе, о бог Евбулей, породило.
Вместе с пестуньями, что опоясаны дивно, внемли же
Гласу молитвы моей и повей, беспорочный и сладкий,
Ты, о блаженный, ко мне благосклонное сердце имея!
Зелёное как люблю тебя
Дионис не только опалён дыханием бездны, он сам – живущий в бездне монстр. Его маска выражает единую двойственность близкого и дальнего, жизни и смерти. От него расходятся круги диких, сумасшедших возбуждений, эротических, опьяняющих фасцинаций, однако рьяную волну восторга пересекает режущая боль, однако неистовое упоение жизнью распадается в холоде вечной ночи. Вполне справедливо называют безумным этот дионисийский мир. Шеллинг говорит об "агрессивном безумии в центре каждой вещи, о безумии, которое лишь проясняет свет высшего понимания".
А. Ф. Лосев: Согласно орфической теогонии, растерзание Диониса - Загрея Титанами и пожирание его ими есть центральный акт мировой мистерии. здесь сразу две герметических аллегории: Дионис проникал во все бесконечно малые части мироздания, и оно приобщалось божественному единству. Теперь в жилах мира течёт кровь теургических метаморфоз и абсолютных пенетраций. Теперь каждый атом бытия не просто титаничен, но и дионисичен одновременно. Как считают орфики, мы являемся "частью" Диониса, и ум наш "дионисичен".
из губ твоих вырезаю имена тишины. зеркала ищут отражения отражения свои симулякры аккорды иных сновидений ассонансы невидимых глаз и безвольных рук и навозных жуков и стерильных зонтов и безмолвных ртов
двуглавые распятья впиваются в плоть саркастические обещанья и мнемонические капризы палачей черствеют как хлеб нищенки сатиры плящут на монмартре пока шпана играет в бридж а я краду бриллианты ичтобы сохранить Ваш ангелический каприз
Нож смеётся во всё горло и полосует всё что попадётся под рукоятку и нас и вас и распятых и танцующих простыни рвёт проклятьями ароматы луны и сомнамбулических роз
ты сочишься агониями окровавленных ртов из которых торчат танцующие розы летаргических литаний
Алиса уходит в глубину моих вен: и плач горького олеандра сквозь крики повешеных и десятки лиц раздавленных сотнями подошв в зазеркалье моих снов пустота без одежды и мальчики с мраморной кожей чья кровь инфицирует заунывность уставшего пространства
и снегопады Луны заносят к губам твоим следы
гаммы кровавых трезвучий обращены на восток ещё день и воскреснут засохшие бабочки и распустятся ладони молчаливого Будды и проснётся шлюха убитая глухонемыми наёмниками в Сайгоне
фальшивый хрусталь горящих ран и глаз и ВИЧ косит подонков слепых и неугодных в городе обнажённых ковбоев
от моих снов уходит дорога на Голгофу где твой бог Внутри ничто — кто там, внутри? снег облепляет слова комом. бросай молитвы свои глубинам путник ты их бросаешь глубинам забвенья, вложи в своё слово тень вложи в своё слово камень вложи в своё слово полночь и тщедушную похоть религиозной апатии под плещущим морем
в будуаре Мориса де Гренгуара спят манекены и куклы без глаз как проникнуть в склеп Маркиза помоги на подними юбки повыше пусть Маркиз направит свой единственный глаз туда на запястье твоих ног стерильных сновидений полночь и мраморных ртов жребий
туберкулёз детского безумия стерильные вагины травм и запястья астральных ран плещутся мраморные экстазы зазеркалья - закат мира , - кладбище ртов и поцелуи обрезанные о шёпот сновидений
полночь прелюдия смерти - добро пожаловать не хотите не верьте - она станцует на пепле Фанданго хмельного Сантьяго и будет брошен жребий и пробудится чёрной росы воздушная сага
глаза мои пожирает ущёбный трепет мрака безумия с опущенным забралом спит в саркофогах тьмы и пока слышится лай псов луны душа кроваится закатом
сны думают обо мне они шипами роз впиваются в запястья они гвоздями грёз впиваются в распятья и монологи с веером моя дорогая кукла ты будешь вести наедине и трубадуры Апокалипсиса уже на дне
твои губы томятся на медленном огне ладонь прибита к лицу Джоконды Карл Маркс ударом хлыста вразумляет энгельса и садомазокаптал машина начинает пыточно эскрементальные эксперименты
нерождённые раны детей неба бичуют гипсовые пустыни рельефные руины огненной скорби встали поперёк горла слепой странник затерянный в пространстве сокрушительного чёрного света колыбель чёрного солнца однорукая богиня с зашитой вагиной сперма близоруких палачей в тёмных ортодоксальных ладонях рельефы лобных костей шёпот кладбищ у детских изголовий жало скорпиона мучительно впивается в тиски твоего налитого ядом сердца
бросаю к ногам её венки подводных асфоделий и эдельвейсов свет от её взгляда я теряю следы своих шагов от щеки к глазам от глаз к лугам от лугов к водопадам звёзд в снегах лик твой как зеркало Нарцисса/ Эвридика очнулась ото сна/ Бог нетвёрдой рукой мечет в нас молнии но мы танцуем танго и опавшие листья хрустят в волосах как битое стекло на зубах/ как заразителен хохот падшего ангела и как мрачен взгляд распятого бога/ ночные гимны на струнах чёрных зелёных радуг Диониса о Хэлен тело твоё вечная идиллия молитвы бьющая струёй крови из груди девственницы
хочу чтобы ваши лица превратились в распятия тогда я надену каблуки и буду топтать их до полнолуния до бури равноденствия ибо Любовь есть закон, Любовь в соответствии с Волей.
небесные поля кровоточат белоснежным покоем звёзд синкопы кошмаров и воспалённые эдельвейсы как пурпурная похоть её очей послеполуденные розы проткнувшие наши губы своими шипами мы срослись поцелуями и ртами
смерть рождает поэта как отражение собственного вымысла лишь поэт раскрывает её величие при помощи слов и жестов он смертью прощён при этом
поцелуй оставляет на земле тень Кипариса сломанные рёбра переулков о Гранада окровавленная кровью Сансета я танцую с кинжалом в сердце как никто живой улицы ночных городов словно вскрытые вены песни живых не слышны рыдания повешенных цыган двери Эдемов закрыты плескаться в перезвонах рассвета истерзана гитары и лицо удивлёной гитаны и немеют сердца и поцелуи как жало змеиное или натянутый лук рассвета обещает в пентаграммах крика заслуженный сон
зелёные занавески и свет вакхических миров:
апельсин раскрылся как окно на языке лишь битое стекло бежим в цирк там охотники на енотов и баран тоскливую песню поет карабинеры в кафе Амстердама Лет восемь назад или девять убили рыжую офциантку теперь У меня всего лишь одна служанка у неё ангина и туберкулёз но с ней приятно весьма курить гашиш и смртреть как умирают солнца и огонь затухает в сердцах пока Смерть едет в трамвае по темной пустой мостовой
из губ твоих вырезаю имена тишины. зеркала ищут отражения отражения свои симулякры аккорды иных сновидений ассонансы невидимых глаз и безвольных рук и навозных жуков и стерильных зонтов и безмолвных ртов
я хочу чтоб пылали кошмарами первородные грех и любовь я хочу чтоб забинтованным радугам пускали хрустальную кровь я хочу чтобы кентавры дикие жрали сердца Адама и Евы и дальше катился world в ад чтобы эдемских роз шипы бесконечно безмерно терзали иссечённо-роскошный твой зад/чтобы каждая капля крови отражалась во свете Луны чтобы каждый крик боли был пощёчиной богу любви чтоб безумие губ не хватало для услады утомлённых сердец чтоб время апокалипсиса не настало а нашло свой конец
кровавых роз печальных караваны наши души скрыты листвой сновидений.
Поэт идёт по улицам Ада не замечая его терновых венцов и отблески безжалостных небес. сумасшедшие фиалки запутались в твоих волосах.
Смерть как вариант невидимых красот уединённые туманы и абсентововые галлюцинозы я произношу имя христа каждый раз как слышу удар твоего хлыста
летучие принцы печальные словно птицы плавают в глубоководной тишине в стальном седом небе Король кладёт бороду на плаху и вытаскивает из-за пазухи своё сердце. У края чудовищной раковины спруты обвили распятья матросы кидаются в воду чуть портя картину заката
двуглавые распятья впиваются в плоть саркастические обещанья и мнемонические капризы палачей черствеют как хлеб нищенки сатиры плящут на монмартре пока шпана играет в бридж а я краду бриллианты ичтобы сохранить Ваш ангелический каприз
Нож смеётся во всё горло и полосует всё что попадётся под рукоятку и нас и вас и распятых и танцующих простыни рвёт проклятьями ароматы луны и сомнамбулических роз
ты сочишься агониями окровавленных ртов из которых торчат танцующие розы летаргических литаний
И-сдержанная меланхолия распятий
Р—белизна лунных топей плоды небесных блудниц
И- иссиня чёрное, осколки орнамент инфернального парадиза
Н-улыбка губ дионисийских лугов,
А-молниеносность её коралловых поцелуев
Так она возвышается в грандиозной метафоре своего парения
Ориентиры её легкомыслия плавят нервозную суицидность моих снов
Её сфера это сфера моих слов
Так ангелы беседуют со святынями её очей
Херувимы парят над сакральностью её ночей
Её мысли распяты на венах своего парадиза
Её жесты ритуальность милосердия
Безупречность стерильных метафор уходящих за горизонт кораблей всё это снится не только ей
и снежные афёры ей бровей рифмованные циклы тех кто когда то был с ней и девственный песок её тревог и мы вплываем в распахнутые объятья пурпура небесные карлицы падают вниз когда пробуждается Дама Натура и тогда из инфернальных покоев мёртвых королей появляется в облачной мантии её белоснежная фигура
терракотовый блюз её губ и базальтовый сингапур глаз, астральный бархат ресниц
И-вечная красота обнажённых ночей
Р-распятия лунный топей
И-ласковый суицид её бровей
Н-зеленоватые маяки её поцелуев
А-вечная женственность вечного дня
А - апофеоз серафических грёз, астральное молчание сомнамбулического лета,
Н-зеленоватые маяки её поцелуев
И-ласковый суицид её бровей
Р-распятия лунный топей
И-вечная красота обнажённых ночей
ты надела кимоно рассвета прозрачное как нагота Ветхого Завета
ты была Христом и Антихристом одновременно Адамом и Евой в тебе сплеталось миров астральное круженье ты стала переводчицей с языка тишины и даже твоя красота не выдерживает бремени собственной наготы
призраки архаических соблазнов вплетают гиацинты в её волосы,
во тьме безлунной ночи тела пылают как факелы
я пытаюсь дождаться этого драгоценного мига
красота твоя просачивается наружу как струя крови
мы совершили жертвоприношение в храме Эйхэйдзи написав кровью слова расставания и разбросав окровавленные веера ушли не оставив следов
твоё тело обнажено Венецией покоится в гондоле
сны затерялись в твоей коже
сможем ли мы развеять пепел этой любовной летаргии?
И-крики базальтовых глаз, сомнамбулическая похоть распятий,
Р-терракотовый блюз её губ
И-сакральный лабиринты её дионисийских ночей
Н-инфернальная Беатриче в алмазных будуарах зелёной мглы или в будуарах алхимической зимы
А-соцветия нимф и саркофаги сатиров оливковых рощах Аркадии где великий Бог Пан играет на сиринге
Айрин для неё вступают в брак астральное молчание сомнамбулич лета и крики чёрных лебедей
И-презрительные губы безвыходных лагун
Р-тайное рождение её очей
И-божественно прекрасны гласные её жестов
Н-ноктюрн подземных тополей
А-зелёный запах снега на плахах королей
А-Дионисийская весна
Н-вечное зелёное, запах плюща
И-я распят на плахе её очей
Р-подземные гласные увитые плющом
И-зелёный ноктюрн перманентной весны
В аквамариновых экстазах её улыбка плывёт за горизонт и в лабиринтах вакхических экстазов её душа роскошный натюрморт
Вечное сияние плюща, алхимические жесты её очей, саркофаги тьмы, механическое одиночество оживает сквозь динамику её жестов, ангелы тонут в онейрических водопадах её волос и струи, мучительный каприз её страстей белокурое молчание снегов под её ногами херувимы проплывали сквозь белизну её тела уплывая в абсолютную божественную тщету акватического забвения
И- Инферно снов истерзанных судьбой
А-Аквамарин её глаз, пьянящий трепет губ сомнамбулический экстаз вакхический испуг я пью до дна твою тоску меня питает грусть я снова прячусь у головокружительных стихий
Н-Нимфы сатиры и фавны плещутся у истоков её тела поэты истекают кровью росы у подножия тела той чьё имя запечатано магической формулой моего отчаяния
Р-Звёзды немеют при соприкосновении с твоей белизной
А- вечность Аргентины, фанданго оцепеневших птиц
Я принимаю форму её рук и цвет её дыхания бросаю щепотку снов в камин вызвездить небеса пытаясь понять тайну твоего имени
Я вечно скрыт под небом Аргентины печалью ласк истоптанных тобой где будешь ты в экстазах пантомимы исчезнуть
О подари мне вечность Аргентины инферно снов истерзанных судьбой о нимфа полдня введи меня в свой сон купель соблазна и эрос пантомимы я словно тень отравлен твоим ядом там где тоскуют вечно пилигримы сатиры будней пепельных веков сомкни мне веки над гаснущей листвой я буду петь как однорукие сатиры
Спирали снов рифмуют жесты твоего ритуального молчания символический смех распятий на небосводе твоего равнодушия
Обрати вспять моё детство гигиена пылающих страстей фанфары оплёванного Эдема
Её белизна расцветает весной алхимии проходя через онейрические горизонты её губ
нечто божественное проступает сквозь холст её грусти. Афродита, мировая душа, женская субстанция вселенной. Звезды плачут от ее совершенства, золотистый свет жемчугов озаряет ее тело. Это не девушка в обычном понимании, это — Она, тайная возлюбленная моих сновидений.
Мои молитвы распяты на тайном небосводе её Парадиза
Слова экстазов плещутся у берегов её губ
Белизна фанданго омывает залив её плечей
Я пишу ледяной кровью её имя на скалах Антарктиды
На рассвете она взяла небесную бритву и вскрыла вены вечного полдня
Созвездие её тела ритмы горизонтального одиночества моя любовь не отбрасывает тени
Твои слова струятся, как вечер,
чтобы свет свой во мраке спрятать,
и сиянье твоих асфоделий потайные сулят агаты.
Я вижу твои сны в сиянье чёрных лилий
Без тебя сады Адониса пусты
Я не знаю ответов. Я видел, что все в этом мире
искало свой путь к тебе и в конце находило Богиню.
Блажен лишь тот чья мысль окрылена тобою
Поэт лишь тот кто воспоёт тебя
Я буду тем кто жертвуя собою
Направит твою душу в эдемские края
Мой дух возносится к мирам необозримым
Горами, тучами и волнами морей,
Где встречу я тебя в сияньи чёрных лилий
И
В твоих глазах сиянье чёрных лилий
Твоя улыбка пронзает небеса
И ты сияешь как небо Аргентины
Вечность принимает форму её имени
Ангелы целуют тени её следов
Тебя всегда преследуют херувимы
Я прячу твои мысли в шкатулке моих снов
«Чтобы познать душу какого-либо поэта, необходимо поискать в его произведениях наиболее часто попадающиеся слова. Слово выдает преимущественный интерес».
Мы вплываем в объятья пурпура
Срывая маски меняя имена
Мы вечно там где празднует безумие свой вечный полдень
Боги ты и я
мы вплываем в распахнутые объятья пурпура небесные карлицы падают вниз когда пробуждается Дама Натура и тогда из инфернальных покоев мёртвых королей появляется в облачной мантии её белоснежная фигура
Ирэн
Я достаю из будуаров своих снов твой чёрный юмор
На прах сатиров я кладу твою многоликую снежность
Пение добродетели вакхических экстазов так лютня полдня отзывается орфическими эхо
Ты вся во власти жадных искушений
Ты вся горишь струясь как водопад
Ты молодеешь год от года
Распахивая тело для дионисийской мечты
И гильотины губ не скажут вам спасибо
И каравеллы глаз не скажут вам ответ
Я знаю ту которая в глубоглазая паутина
Как поцелуй обугленных распятий как жалкий свист подвыпивших в кино
Так в плащанице сумерек бьётся сердце будды и обретает заново распятье и танго
И твой триумф он светится в пучине ночных скитаний мыслей и тревог
Жемчужные колибри поют ей песни проводя на дно
Гортензия моего ритуального отчаяния инфернальная Беатриче сумеречных снов
Ты проявляешься как Ева в парадизе и леопарды нежатся у ног
Твои слова распятые психозы равнины слов в низинах праха дна
Эдем у ног твоих и лай сиамских лилий
Хрусталь веков в антрацитах твоих глаз
слепыми кентаврами и хромыми гепардами нежатся дни
ты покоряешь мир своим голубоглазьем ты опьяняешь сон напудренных снегов
ты вся сияешь эхом звездопадов
и льётся гимн фиалковых лугов
в твоих волосах неуверенный бег ангельских зрачков
в твоих ногах сатиры и менады
твоё пространство слилось с тишиной
ты кружишь голову небесным водопадам
и спящий будда боготворит твой сон
в иронии Ирэн безумие сквозит
из глубины зеркал проповедуя капризы дней
она мечтает о судьбе летучих рыб
божественные гласные твоего рождения обретают себя заново за кулисами моего делирия
гиацинты инфернальных лабиринтов не отразят твой пурпурный восторг
кладёшь меня на холст своих иллюзий
пронзаешь настежь как лилия стекло
О, Эсмеральда арктических диффузий
срываешь маски с лиц как кимоно
О если бы наше тело ценой собственной жизни родило твою тень
Знай
Наша суть наши руки и наши тайные
Грезы – только ладони поднятые к тебе
Вселенная Диониса простёрта у твоих грёз
И нимфы тянутся к небосводам твоих асфоделий
В меандрах твоих аргентин
Купают бабочки близоруких сатиров
Кладёшь богов в свою колыбель
Стреляешь вверх а
И бледное нечто бьется в предвечности Ирэн
Не заходит солнце за её запястья
В её зрачках кружится небосвод
Она протягивает руки херувимам
И ангелы ведут с ней хоровод
Тот кто знает о инфантильной вечности Ирэн
Может быть
И мы плывем
На северный полюс твоей изысканности
В бледнозеленокоралловой неподвижности
Где в волнах светится ирония Ирэн
О расскажи мне про этику нарциссов
Глаголы поцелуев спирали твоих вен
Голландцы летят на север твоих иллюзий
Ты предаёшься грёзам среди хрустальных стен
Твои глаза алеют словно нимфы
Шумят в листве искусственных страстей
Ты опрокидываешь змея парадиза
Смывая гуашь непредсказуемых веков
Легенды моих снов в перламутре её маникюра
Аура перманентного галлюциноза множит мою печаль
В неистовстве Рембо я воздеваю руки
И ты накидываешь петлю в агонии ладоней
Знай что мир сотворён из субстанции твоих фантазмов
Вселенная песка покоится у твоиг ног
Словно нимфа орфических тайн ты крадешься
Сквозь пепел сожженной сирени
Рассыпаешься снежной октавой роз в невидимых
Пальцах Афродиты и её светоносной гибельной тени
Мы словно пепел её маникюра
Пурпурные ночи её снегов
Мы словно дети её аллюра
Вечно скользим меж ладоней богов
Сатиры пляшут в снежных кимоно
Твой педикюр и глаз святого Шивы
Набрасываешь на плечи безумия манто
Знай что в мы рождены в прахе твоего гипсового сарказма
Вы воспитаны в колыбели твоего ритуального равнодушия мы дети твоих багровых снегов
И ритмы фанданго разрушают храмы плача и истерики веков
Ты Аргентина моего делириума
назови свое тайное имя огонь и мы будем его повторять на капризных узорах знамен на лукавых и нежных губах серебристых Диан в лепрозориях темных богов
сверкают звёзды наших сладострастий и эхо снов и шёпот наших вен я украду тебя из плена деепричастий вплывает в мой сон твой детерминированный фантом
О, Мессалина роскошных инферналий
Прочти тоску по губам моего антрацитогого фарса
Когда в пене ума любовь сгорает заживо
Где в центре окровавленных ураганов поднимается магическое стаккато твоего каприза
Мы блуждаем в акватическом Монмартре твоего дикта
В таверне снов шпана играет в бридж
На мостовых танцуют арлекины
Слава Ирэн окутала Париж
Концлагерь снов изгибы Нотр Дама
Я бью стекло тревоги и измен
Прости мне всё и дай глотнуть
Стаккато твоих капризов
Ты вся пылаешь как вечный Нотр Дам
И жабы млечных снов
Гестапо бытия
Астральное Чикаго твоих прелюдий
Белый мажор твоего апофатического блюза
В перламутровом озере твоих глаз
Отражаются бледно-розовые фламинго
Твоих рук
И фолианты твоих плечей
Крещендо её онейрических капризов
Эманируют в глиссандо её пурпурных снов
И фуги пронзительных эманаций в мажоре твоих снов
Её душа в сонатах парадиза её глаза прелюдии Эдема
Ось моего микрокосма Ирэн субтильное тело моей вакхической души
Сонет гласных твоего насилия вскрывают вены моих дирижаблей и на нарциссах моего бессилья вырастают звёздные крабы
Мелюзина антарктических дримлэндов
Мессалина гротескных инферналий
Душа твоя антрацитовая снежность
Глаза твои гиацинтовые фейерверки
Перламутровые созвездия её волос
Проступают сквозь
Анфилады её ресниц
Крещендо её онейрических капризов
Эманируют в глиссандо её пурпурных снов
Ирэн знай рифма твоего тайного имени побуждает антрацитовые балюстрады золоторунных лугов моей памяти
Там оживают пылающие экстазы вакхических туманов
Глаза твои розы моего сомнамбулического парадиза
Твои имагинативные жесты приводят звёздные фейерверки в круженье
Аргентина моего делириума
Мессалина роскошных инферналий
Эсмеральда астрального Нотр Дама
Беатриче онейрического парадиза
Афродита акватических восторгов
Мелюзина антарктических дримлэндов
Алиса уходит в глубину моих вен: и плач горького олеандра сквозь крики повешеных и десятки лиц раздавленных сотнями подошв в зазеркалье моих снов пустота без одежды и мальчики с мраморной кожей чья кровь инфицирует заунывность уставшего пространства
и снегопады Луны заносят к губам твоим следы
гаммы кровавых трезвучий обращены на восток ещё день и воскреснут засохшие бабочки и распустятся ладони молчаливого Будды и проснётся шлюха убитая глухонемыми наёмниками в Сайгоне
фальшивый хрусталь горящих ран и глаз и ВИЧ косит подонков слепых и неугодных в городе обнажённых ковбоев
от моих снов уходит дорога на Голгофу где твой бог Внутри ничто — кто там, внутри? снег облепляет слова комом. бросай молитвы свои глубинам путник ты их бросаешь глубинам забвенья, вложи в своё слово тень вложи в своё слово камень вложи в своё слово полночь и тщедушную похоть религиозной апатии под плещущим морем
в будуаре Мориса де Гренгуара спят манекены и куклы без глаз как проникнуть в склеп Маркиза помоги на подними юбки повыше пусть Маркиз направит свой единственный глаз туда на запястье твоих ног стерильных сновидений полночь и мраморных ртов жребий
туберкулёз детского безумия стерильные вагины травм и запястья астральных ран плещутся мраморные экстазы зазеркалья - закат мира , - кладбище ртов и поцелуи обрезанные о шёпот сновидений
полночь прелюдия смерти - добро пожаловать не хотите не верьте - она станцует на пепле Фанданго хмельного Сантьяго и будет брошен жребий и пробудится чёрной росы воздушная сага
глаза мои пожирает ущёбный трепет мрака безумия с опущенным забралом спит в саркофогах тьмы и пока слышится лай псов луны душа кроваится закатом
сны думают обо мне они шипами роз впиваются в запястья они гвоздями грёз впиваются в распятья и монологи с веером моя дорогая кукла ты будешь вести наедине и трубадуры Апокалипсиса уже на дне
твои губы томятся на медленном огне ладонь прибита к лицу Джоконды Карл Маркс ударом хлыста вразумляет энгельса и садомазокаптал машина начинает пыточно эскрементальные эксперименты
нерождённые раны детей неба бичуют гипсовые пустыни рельефные руины огненной скорби встали поперёк горла слепой странник затерянный в пространстве сокрушительного чёрного света колыбель чёрного солнца однорукая богиня с зашитой вагиной сперма близоруких палачей в тёмных ортодоксальных ладонях рельефы лобных костей шёпот кладбищ у детских изголовий жало скорпиона мучительно впивается в тиски твоего налитого ядом сердца
ножи залетают в открытые рты как в форточки дочь коменданта на сносях слепой сержант делает ей аборт по цепи сновидений я обагренный анус кровью и пеплом целуя и сдирая кожу с нагой ведьмы заката ищё змей в твоих спутанных волосах
Ночные улицы его тела отражали истории смерти распятия и воскресения мы в затемнённой комнате – Согрей меня, я себя ненавижу, рассвет охладит наши шрамы пусть кровь наша обагрит любовь пусть слёзы смешаются с восторгом и семя пролитое на простыни станет прахом разрезанных сухожилий
...и наши поцелуи искупали усыпляющий экстаз потоков пламенных видений я сгорал от любви и невыразимости того что переживание превалировало над созерцанием техники молитвенных судорог превращали в прах представления о будущем и воспоминания сыпались как песок сквозь пальцы нирванического откровения реальности вечное сияние настоящего.
Я вонзаю распятие в твое сердце,
ведь эта как розы шипы , ведь распятие
в зеркале горит и танцует вместе с тенями, оно кровоточит! пригуби немые капли этого звёздного причастия
Рай Данте, кровь Ада, струящаяся в венах наших сновидений. Внутренности распятий оседают лунным прахом на телах астральных гермафродитов, наша совесть блуждает в коридорах, которые принимают форму сновидений
портовый телевизор был цвета неба настроенного на пустой канал над берегами восходит чёрное солнце и море в агатовом свете если под оливами в саду я скажу тебе я люблю тебя ты заколешь себя на рассвете о долгожданная любовь моя и пространства каменеют вдали и за твой спиной плачут нерождённые дети наши и раны неба бичуют гипсовые пустыни рельефные руины огненной скорби встали поперёк горла слепой странник затерянный в пространстве сокрушительного чёрного света колыбель чёрного солнца однорукая богиня с зашитой вагиной сперма близоруких палачей в тёмных ортодоксальных ладонях рельефы лобных костей шёпот кладбищ у детских изголовий жало скорпиона мучительно впивается в тиски твоего налитого ядом сердца
подошвы будд топчат столетья и культи ночи тоскуют по непогребённой чистоте твоей изглоданной наготы
ангелы с обиженными глазами заплаканные ставни неоплаченное счастье бутоны грёз передразнивание бога на трезвую голову дождь в трамвае поцелуи гор и объятия поездов чёрно-белые сумерки сумерки воспоминаний так я встретился с зеркальным туманом его нежной смуглой кожи которая в моих снах превращалась в пепел архаическое тепло которого не вмещалось в ладони верхом на тучах он проплыл надо мной как желание бросая тень на стаи птиц в её рукавах истерично бился слезливый липкие от дождя пальцы срослись с лирикой пейзажем и объятий которые не помещались в пределы узкого холста
и небо с зарубцевавшимися пурпурными ранами и снег тающий на обветренных губах и соловьи в рощах как незабудки и гроздья рябин невинность забытая в камышах невеста хлещет розгами по ногам жениха ослепшего от неонов Сан Франциско ангелы падают с небес как порнозвёзды и диснеевские галлюцинации оживают как подснежники тучи стонут и девочки страдают в пустынных ночах полных ветчины и маминого загара мне снится звук клавесина арто кусает губы и режет запястья влажный запах плывёт по холстам и простыни и сердца размоченные проказой и рвота в подворотне и пот бесплодного поэта чьи губы заплетаются в поцелуи невидимые бокалы в свете горящих как факелы ран никому не уснуть пока не затянутся пурпурные раны небес и не покажутся стены новых храмов
Занавес приподними и увидишь Древний Хаос и Афродиту Выходящую из пены подними вуаль и увечья отправь свои и Бриллиант чистейшей боли стенограммой любимой в Порт Айленд Становится больно глазам от света истиных Богов если не в силах выдержать красоты Неба иди же в храм где стенананья плебства не прервут распятого бога молчания