Монолог Егора Кончаловского.
(записано 11 марта 2013 года, на пресс-конференции в «ИТАР-ТАСС», посвящённой 100-летию со дня рождения Сергея Михалкова).
Опубликовано в "Литературной России" - http://litrossia.ru/2013/12/07900.html
Дед.
- Я могу говорить о нём бесконечно.
- Я старший сын его старшего сына – т.е. я его старший внук.
- Можно много серьёзных слов говорить о Михалкове, - о «человеке-эпохе», о человеке, пережившем всех Генеральных секретарей коммунистической партии, родившемся при царе и умершем при Президенте, написавшем три гимна, но меня связывают с ним гораздо более приземлённые и жизненные ситуации, - как внука и деда.
- Он внешне очень мало менялся за те 40 с лишним лет, когда я его знал.
- Всегда одинаково одевался; – у него был серый пиджак, Звезда Героя, галстук, рубашка, брюки. Такое ощущение, что у него одинаковые наборы костюмов висели в шкафу, и он только перевешивал Звезду Героя.
- Он немножечко от прямых обязанностей дедушки абстрагировался.
- Сколько его помню, - меня он ни разу не ругал и ни разу не наказывал.
- В последние 10-15 лет его жизни, когда мы очень-очень дружили, очень-очень сблизились и очень часто встречались.
- Вы не поверите, – мы разговаривали совсем не о том, о чём, как предполагается, должен разговаривать внук и дед. Мы разговаривали с ним, в основном, - о девушках. Его очень эта тема интересовала до последних дней его жизни. И в этом смысле мои отношения с ним были скорее горизонтальные, чем вертикальные.
- У меня нет таких отношений, например с Никитой Сергеевичем, у меня нет таких отношений с папой, а вот с дедом у меня были отношения как с товарищем. Почему и как это сложилось, каким образом, – я не знаю, но мы всегда были с ним предельно откровенны.
- Единственное, что он не любил, так это то, что я курю. Однажды я пришел к нему в Париже в гости, а на подоконнике лежит открытая пачка сигарет. Я спрашиваю: «Ты что, - закурил»? Он отвечает: «Да нет, - они без табака и без никотина». Я: «Тогда зачем ты их купил»? Он: «Да так, - «повыдрючиваюсь» в Москве».
- На меня сильное влияние оказал тот факт, что когда я был молодой и не очень умный, то конечно присутствие или наличие такого деда как Сергей Михалков – автора гимна и Депутата Верховного Совета, - автоматически причисляло меня, - когда мне было 18-19 лет, - к так называемой «золотой молодёжи» и им подобным. Слава Богу, мне эту ситуацию удалось в какой-то момент сломать…
- Когда я был ещё достаточно молодой – я уехал на Запад. Кстати говоря, - дед был очень против того, чтобы я уезжал на Запад. Он был убеждён, что тотчас же, как только я ступлю на английскую землю, - меня тотчас же завербует ЦРУ. Он действительно был в этом уверен. Даже я был уверен, что это будет…
- В 90-е годы я сделал маленький документальный фильм про Сергея Владимировича и спросил его как следует назвать этот фильм. Дед попросил меня назвать фильм - «Я был советским писателем». И на самом деле он был советским писателем, советским человеком. Т.е. вся его жизнь, становление, взросление прошло при советской власти, и он искренне так себя называл.
- Да, конечно, - он боялся дворянского происхождения и прочих вещей, которых тогда боялись все дворяне, как-то закрепившиеся и оставшиеся в России. Многие ведь уехали, – эта история известна, но он всегда считал, что смог состояться как поэт, как творческая личность только на Родине, только в Отечестве.
Война.
-Совершенно огромное впечатление на него произвела война.
- Война на всех всегда производит сильное впечатление. Я убеждён в том, что война в жизни любого человека, если у него была война – это самые яркие ощущения жизни. Яркие, - но не обязательно в хорошем смысле. Яркими ощущения могут быть и во вполне трагическом смысле. Но мне он говорил: «Если бы у меня был пистолет и передо мной бы стоял немец – я бы его застрелить не смог». Т.е. во время войны он ни разу не стрелял. В него стреляли, его контузило, но он не стрелял. И при этом дед был военным корреспондентом и всё время на передовой…
Смешное.
- Я частенько возвращался с ним с дачи, с Николиной горы на машине. Это был «Мерседес» и в нём был магнитофон, а в магнитофоне стояла кассета. Как-то мы едем, - а машине было уже несколько лет, - и я спрашиваю: – «Почему мы музыку ни разу не послушаем»? Он удивился: «А что музыку можно послушать»? Включили кассету – она играет «Тум балалайка», как я помню сейчас. Он и говорит: «Ой, как здорово! Тут музыка есть»? Проходит ещё несколько месяцев, мы опять едем, и он мне говорит: « Ну давай послушаем музыку»! Включаем и опять та же самая «Tум балалайка». Т.е. он понял, что есть музыка в машине, но что можно поменять кассету он не догадался. Потом я ему объяснил, что можно вынуть кассету и вставить какую-нибудь другую, например «Рамштайн»…
О сходстве.
- Вот говорят, что Никита Сергеевич очень похож на Сергея Владимировича с возрастом. Внешне мне кажется да. Не знаю, - мне кажется, что я похож. Мне хочется думать, что я, хотя внешне, я думаю, - я похож не очень. Но действительно было время в последние годы, последнее десятилетие его жизни, - ну лет пятнадцать, - когда мы с ним действительно очень плотно общались и успели переговорить кучу вещей. которые никогда за предыдущую жизнь переговорить не было возможности; – я был в армии, потом меня не было в стране…
- В нём не было зависти, в нём не было желания отмстить и так далее. Он поэтому и прожил так долго, я думаю. В нём не было тех качеств, которые сокращают нашу жизнь. Мы сами сокращаем нашу жизнь…
- К сожалению, те хорошие качества, которые я перечислил, во мне, надеюсь, есть, но в меньшей степени. Тем не менее, какое-то сходство я улавливаю, хотя конечно мы совсем разные люди.
Развал СССР.
- Конечно, - он застал это всё, и был период времени, когда у вполне заслуженных и проработавших в поту всю жизни людей, – я имею в виду не только писателей и режиссёров, а вообще всех советских людей, - сгорели все сбережения. Кто-то успел как-то «перекрутиться». Сергей Михалков всю жизнь работал. Он был не бедным человеком
- К тому моменту, когда начались великие изменения в нашей стране, - он был уже очень пожилым человеком Дед сидел в своей большой квартире на площади Восстания, и как-то был немножечко даже заброшен, если можно так сказать….
- Касательно положительных или отрицательных оценок относительно того, что происходит в стране – он их особенно не давал. Он не говорил как многие пожилые люди прожившие при советской власти: - «Вот как было хорошо при советской власти, а сейчас плохо». Наверное, при советской власти было что-то хорошее, хотя я лично считаю, что это не так.
- Он никогда не ругал изменения, которые происходили в стране, – он никогда их не ругал и никогда не сетовал. И довольно скептически и спокойно относился к тому, что происходит…
- И вот в этот момент, - в 90- е годы, - у нас с ним была замечательная история, - забавная. Так как рубль упал в четыре раза, и, соответственно, всё подорожало в несколько раз, - то многие компании, особенно те, которые занимались розничной продажей, – не знали что делать, потому что их продукция подорожала в 4 раза. Одна голландская компания, делавшая сладости и конфеты, – дорогие конфеты, - просто понимала, что надо закрывать офис и уезжать из России, потому что никакого бизнеса здесь не будет. Но как-то так получилось, - я с ними встретился по рекламным вопросам. Они решили выпустить в России конфету, которая везде в Европе называлась «Лонг Джон» - «Длинный Джон». Это дешёвая конфета, - она тогда в России стоила три рубля. Они никак не могли название найти, адекватное для этой конфеты в России. И было предложено название «Дядя Стёпа». Они с радостью согласились, но условием была передача прав на выпуск этих конфет. Был получен очень приличный гонорар, который тогда очень помог. Было ещё два условия, - рекламу снимаем мы. Я, - как режиссёр снимаю рекламный ролик об этой новой конфете, которой до сих пор у нас в стране не было, а дед пишет сценарий. Ну, и в рекламе снимаются его внуки и правнуки. Через день я получил листочек бумажки от деда, где было написано «Депутат Верховного Совета СССР – Сергей Владимирович Михалков» и далее машинописный текст - «Не мечтали даже дети. Дядя Стёпа есть в конфете». Это и стало слоганом. Я собрал детей, и чуть не сошёл с ума на этих съёмках, потому что все они ковырялись в носу и собрать их в кадре было невозможно… Но как-то мы это сняли., И это был, наверное, единственный раз когда я видел Даду нормально выпившим, - до машины нам надо было дойти как-то. (Дада это наследственное прозвище от Петра Петровича Кончаловского, когда тот умер. Его в семье так звали. Е.К.). Он выпил бутылку виски, а ему уже было в то время сильно за восемьдесят. Вот такой эпизод был…..
- Но, чтобы жаловаться и клясть то, что происходит… Нет, - он этим не занимался, но он всегда говорил, и в книжках своих о себе, и в документальных кино. – он считал себя советским человеком и советским писателем.
О дворянском происхождении.
- Он этого и не скрывал, но и не выпячивал. Т.е. было пару научных сотрудников, которые занимались архивами и поднимали историю рода по его инициативе. То, что посчитали предков до 16 века, – это конечно заслуга его, безусловно. Он это тихонечко делал.
- Мне кажется, что в начале жизни, в сталинское время вообще, если честно, дед опасался за дворянское происхождение. Собственно, - даже в фамилии ударение стало ставиться на другую букву, чтобы немножечко абстрагироваться, но я вполне понимаю мотивы, которые стояли за этим.
- Ещё его отец – профессор-птицевод, - написал книжку, за которую вполне посадить могли. Назвалась она «Почему в Америке куры хорошо несутся»? И после этого он переехал из Москвы в другой город, - от греха подальше….
О темпераменте.
Дед во всех своих проявлениях был довольно сдержанный человек,- будь то радость, или гнев. Единственное, - когда он остановиться не мог, - это когда мы, выпив по несколько рюмочек водочки, начинали шутить. Я помню, мы с ним в Краснодар так летали, – смеёмся страшно, а над чем уже и не помним…
О памятнике деду и столетнем юбилее.
- Главное, – это моё мнение, - чтобы не поставили двухметрового милиционера с лицом Сергея Владимировича.
- Я не знаю, каким должен быть памятник. Я как кинорежиссёр мыслю. Если мне нужен художник-постановщик, – я за него работу не делаю, - я приглашаю его, потому что мне нужен его талант. Мне кажется, что памятник,- ну это должна быть авторская вещь. Я не могу сказать каким он должен быть. Я смогу сказать об этом лишь увидев несколько эскизов.
- Я мог бы сказать это мне нравится, или это мне не нравится. Это Михалков, или это не Михалков. И мне кажется, что если это задача творческая, а не политическая - то должны скульпторы решать.
- По юбилею, я считаю, - то, что делается – прекрасно. Такой поддерживающий пиар. Это, наверное, хорошо, и это наверное необходимо в какой то степени в современном мире, – пиар и реклама. Наверное, это нужно. Но, - главное, - не нужно «перепиариться». Во-первых, - это неприятно, а во-вторых, - это действует контрпродуктивно, - когда пиара слишком много….
Об изданиях Сергея Михалкова.
- Для меня лично, как для внука, - это важно. Кстати, - до того как дед женился второй раз, - он мне, по какой-то причине, завещал права на «Дядю Стёпу». Это - одно из главных его произведений. Это меня очень озадачило, потому что он думал, что я буду этим заниматься... Мне бы хотелось, чтобы он издавался
- Я вообще, - по-настоящему стал читать деда только своей дочери, - стихи я имею в виду. До этого я всегда думал, - ну дед и чего деда то читать? Есть много других поэтов. Деда я всегда успею прочитать. И по-настоящему узнал его как прекрасного поэта уже в зрелом возрасте. Мне бы хотелось, чтобы он был в школьной программе. Даже несмотря на то, что он всегда говорил: «Я – советский писатель и я был советским человеком». Всё-таки, мне кажется, и я даже смею сказать, - он несколько больше чем просто советский человек, потому что его литература, его поэзия не ушла с советской эпохой.
- Мне поэтому кажется, что всё хорошо. Не надо улучшать то, что и так неплохо…
О личности деда.
- Сергей Владимирович Михалков был человеком осторожным. Он был дипломатом и человеком, чувствующим атмосферу окружающей среды, и времени как среды, в том числе. Но, тем не менее, насколько я знаю, – я сейчас могу ужасно соврать, - но официально в тендер (тогда конечно такого слова не было – Е.К.) по написанию гимна в 1943 году он не был приглашён, потому что дед был детским поэтом. Были прекрасные серьёзные замечательные и заслуженные поэты, - к примеру, - Твардовский, Симонов. Поэтому, с Эль-Регистаном они, как говорят, - «на дурачка», - взяли, - написали гимн, - и послали на его конкурс. Ну и там это вариант зацепился, - с ним пошла работа, и в результате мы имеем то, что имеем…
- Мне кажется, что это его главное качество, - здоровый авантюризм. При его осторожности и его дипломатичности, - он был человеком достаточно авантюристичным внутри. И вот этот авантюризм передался абсолютно точно моему отцу. Про Никиту Сергеевича и говорить нечего…
- И уже, наверное, от моего отца это передалось мне…
- Это здоровый авантюризм – т.е. способность вписываться в афёры, - в хорошем смысле этого слова. (смеётся).
О мечте.
- Я бы с большим удовольствием снял художественный фильм, но не о семье Михалковых, а о Сергее Михалкове. С большим удовольствием, потому что он длинную жизнь прожил, - полную драматических коллизий, героических и радостных вещей Я бы с удовольствием сделал художественный фильм про деда. И если бы Тёма Михалков (младший сын Никиты Сергеевича Михалкова – Авт.) не взрослел, – он бы прекрасно его сыграл, потому что он очень похож на деда в молодости…
О семейных ценностях и нынешней среде.
- Дело в том, что Василий Суриков в своё время выгнал из дома Льва Толстого. Не пустил в дом. Оказывается, у Сурикова болела родственница, а Толстой приходил с ней разговаривать, – как потом выяснилось, – писал и пытался понять, как чувствует себя умирающий человек. Когда Суриков это понял, – он его в дом больше не впустил. Пётр Кончаловский не пустил в дом Владимира Маяковского потому, что тот одел морковку вместо галстука, а с морковкой вместо галстука, - в доме Кончаловских не принимали. Но нас тогда не было…
- Когда началось поколение Натальи Петровны Кончаловской и Сергея Владимировича Михалкова, – тут уже мы были. Самое главное, – общение. Общение с людьми, которых бабушка, которая была очень хлебосольной и гостеприимной, - собирала в доме. За столом у неё сидели люди, которые сегодня составляют золотой фонд русской культуры, Русской культуры, включая Чингиза Айтматова, к примеру, или Сергея Бондарчука. Сидели крупные люди, крупные личности. Мы-то думали больше, как нам бутылку шампанского незаметно украсть со стола. Сидели крупные личности и хоть мы их и не слушали внимательно ушами, но мы их слышали, - и та атмосфера на нас всех очень сильно влияла…
- Сейчас уже другие люди, другие разговоры, другая атмосфера. Людей делает та среда, в которой они вырастают. В этом смысле повезло Наталье Петровне Кончаловской, выросшей в семье Сурикова, который был совершенно «сумасшедшим» в творческом смысле человеком. Повезло очень отцу и Никите Сергеевичу, которые застали Петра Кончаловского, а я вот не застал. Он ведь был очень большой художник. - я по нему писал диплом в Кембриджском университете. Его же никто не знал, а сейчас он один из самых продаваемых в «Сотбис» русских художников.
- Всё-таки, - среда определяет нас. Общая среда, - как совокупность частных сред, - она делает тех людей, которые будут идти за нами Я могу сказать, что меня немного пугает то, что ждёт нас впереди, особенно посмотрев российское телевидение несколько дней подряд во время болезни. Во времена Сурикова и Кончаловского телевизор не смотрели…
Фото автора.