Воскресный день. Алеша с мамочкой шагает, в руках подарки новоселам. На картон наклеены ромашки, травка и чудо рамка из разноцветных леденцов. У мамочки подарок посерьезней, вышивка, любимый образец, на синем фоне венок из белых роз, на ветке стрекоза, живою вышла, кто б ни смотрел, рукою обязательно коснется. Под эту красоту Руслан чеченец рамку смастерил. Алеша рядом находился от самой заготовки до завершения резьбы, на пару шкурили и лаком покрывали.
Когда Мамура приезжала, он их возил на Чистые пруды, мясо коптил и рыбу вялил, багажный ящик сколотил, заполнил утварью хозяйской. Прощаясь, отец обнял Руслана, а всегда строгая Мамура, к груди прижалась, словно к мужу. Для них он добрый человек, для мамы младший брат, а для Алеши – подражало. Сестра-хозяйка тетя Маша поведала его судьбу.
Бывшие хозяева поместья, где разместился санаторий, влюбленной паре помогли укрыться. Они-то думали, на время, пока утихнет гнев родни, сынов родят и блудников простят. Два рода отвернулись разом, не на года, а навсегда. До революции то было. На местном кладбище родня Руслана устроилась рядком. Туберкулез, убийца неуемный, лишил его отца, спустя два года мамочки не стало. Сиротство в восемь лет. Бабушка Нюша в узлы сложила гожую одежку и увела его к себе. Открыла двери сруба и сказала:
-Ну, дом, я привела хозяина тебе. Год за отцом его смотрела, за мамкой два. Смерть обойдет меня три года, а если вымолим, то больше. Трех лет достаточно, что б на ноги поднять. Зовут его Руслан, для нас с тобою будет Руслик. Я в этот дом девчонкою вошла, прибавила года и вышла замуж. Наш первенец Руслан, богатырем родился, в два застудила, не спасла. Не додала ему заботы, на Руслике и буду вымещать. Я успокоюсь, и он не будет сиротою.
Лето. Они вставали раньше петухов, возились по хозяйству вместе, вчерашний ужин доедали и запивали козьим молоком. На окрик, Нюша, здесь узелки повесили на крюк, кабы собаки не достали, он подбегал к воротам, и как учили, кланялся за помощь.
Сытно жили, сыны наведывались часто, поддерживали крепость дома, одеждой баловали, еду на зиму запасали. Соседи, козлятник забивали сеном, дрова кололи, по огороду помогали, учили Руслика всему. Он помнит первый выход в люди. Бабуля подала тетрадь.
-Соседи бочку начинают, я упросила показать. Движения не пропусти, записывай в тетрадь порядок. В бочке, как и в лодке и даже в рукояти для ножа, все важно, выбор породы, хранение и сушка древесины, затяжка в форму кроеных досок. Я наблюдательность проверю.
Вечером встречала Руслика словами:
-Дому поклонился? Жука погладил? В корыто марш, штаны, рубаха на веревке.
Мочалкой спину натирала и приговаривала:
-Ладненький мой, ума, силенок набирайся, на радость всем расти здоровым, богатым не дармовой монетой, а душой. Прекрасней запаха не знаю, чем чистое мужское тело. Муж и сыны чистюли были, одежду берегли, порядок соблюдали. Откуда брали вещь, туда и водворяли. Хватилась секача, на месте нет, лежит под лавкой у сарая. Сегодня с петлями продолжим, вчера ты напортачил много. В список загляни, я в нем прибавила работы.
Под красным заголовком «Чему ты должен научиться», бабуля дописала строчки. Владение крючком и спицей, узлы веревками вязать, дверные петли ублажать.
Кому забава и игра, а у него вторая смена. В бочонки воду наносить, полить на грядках кочаны, крольчатам чистоту устроить. Заварить чай из свежей травки, кашей, лепешкой с медом насладиться или горбушкой с салом, чесноком.
Вечерняя беседа, в ней несказанная нужда. О чем шел разговор? Да обо всем, как день прошел, кто рядом находился, какое дело выполнялось, о нынешней и прошлой жизни. На ночь, отметина в тетради, он выдумал её, и каждый день без пропуска писал «Не уходи, живи подольше, ты для меня роднее всех!» Она кивала головою и отвечала, я стараюсь.
Беседа затевалась просто.
-Как на воротах петли мазать, меня сегодня поучали, зачем мне женская работа?
-А вдруг полюбишь неумёху, учить её и деток будешь.
-Я женку дельную возьму.
-Не зарекайся, не режь любовную дорогу. Какую небеса пошлют, за той теленочком поскачешь. Насчет петелек и вязания, мастер приказал, сноровки в пальчиках не видно. За мужа своего пошла, шестнадцать было, а присмотрел меня в пятнадцать, я сиротиною была. Всё, что умею, он учил. Мужик, познавший женский труд, с женой своей считаться будет.
Козу на пастбище вела, соседка Клава приставала, зачем тебя я привела, когда своих внучат навалом? За те три года по уходу, я приросла к тебе душой, и ты прирос, я это знаю. Сыны на жительство зовут, а как могилки, дом оставлю?
Главврач Иван Матвеевич добился, чтоб в детский дом тебя не сдали. Комиссия сидела за столом, на их вопросы отвечала, признали, ум не потерялся. А при конце подала им бумаги, и наказала, вы положительно решайте, все улицы в поселке подписали, Руслана вам не отдадим. Со школой управляйся сам, а остальному мы научим.
Анне Васильевне Рожковой шел восемьдесят третий год, от тех бесед пять лет минуло. Ночью закашлялась, пыталась на ведро подняться, да ноги подвели опять. С трудом окликнула Руслана.
-Соседку разбуди, сам не подымишь меня с полу. Утром к Ивановне бегом, пусть отбивает телеграммы.
Родня застать её успела. Она просила:
- Не замолкайте, говорите, чтоб я все новости узнала. Плохое тоже подносите, с небес вам буду помогать.
На поминках, соседка Клава всем показала школьную тетрадь.
-Месяц назад, соседушка родная - Нюша, собрала нас, чаи гоняли, вспоминали, наказ последний записали. Сруб хоть и старый, но добротный, в наследство Руслику пойдет, в него невесту приведет, благословение прочтет. Тетрадь у нас храниться будет. Сынам наказы, как раньше плечи подставляли, так и сегодня продолжать. Сама-то малого росточка, сыны под потолок махнули, и внуки, красота какая! Не понимала я её, одежды не хватало, недоедали, мало спали, она рожала и рожала. А когда Руслика прибрала, я довела её до слез, родных бы внуков ублажала. К чему я это вспоминаю? На улице гоняют мяч, Руслик на забор повис, а Нюша сзади наблюдает. Так, с полчаса она стояла, вдруг опустилась на траву и заревела, прости меня, сынок родной, я детство у тебя украла! Иного выхода не знаю, ты должен многое познать. Он рядом пал и обнимает, не надо мамочка, не смей реветь, с детьми своими наиграюсь. Само собою получилось, он мамою назвал, она сынком. В тетради так и написала, ей пятый сын, вам пятый брат, учебу справите и свадьбу.
Старший Иван обнял Руслана.
-О доме мнений нет иных, мы отказные написали. Перед тобой четыре брата, Иван, Андрей, Ульям и Федор. Прими поклоны до земли, за то, что рядом с мамой жил, заботился и жизнь продлил. Хотели мы к себе позвать, ответ заранее известен.
Мгновенье это у Руслана, всегда слезинку вышибало, сиротство окончательно отпало, четыре брата рядом с ним!
Окончен техникум и служба позади. Домой вернулся, братья навалились, исполни все, как мать просила. Поступишь в институт, девицу дельную присмотришь и нас обрадуешь детьми.
Жизнь без ухабов покатилась, отличник и комсорг, хвальба от всех, надежда наша! Два года тишь и благодать. Иван, брат старший в праздник звонит и просит Руслика позвать. Ответ чуть с ног его не сшиб, согласно заявлению, Руслан Муратович отчислен. Звонок в поселок, и на вопрос, здоров ли брат, ему ответили, здоров, дед Тихон обо всем напишет. Письмо пришло через неделю.
«Когда на первом годе занимался, особа на лечении была. Под Новый год приехал наш Руслан, и надо же судьбе случиться, он помогал оформить зал. Я заприметил, он косится, и напрямик ему сказал, замужняя она и старше, добро чужое, рот закрой. А вас тревожить не было причины, всего неделю гостевал и издалече наблюдал.
А через год, уже на май, она пожаловала снова. Руслан на практику приехал. Вид строил от неё далекий. Охотников надумал провести и, как бы след не заметался, тропинки все сводились к ней. Пройдет, кивнет, зацепит словом, на расстоянии пока. Она устроилась работать, при санатории живет, на сцене бабочкой порхает, устраивает вечера. Ну, а для жизни, мнение женщин, хотя врачи и говорят, поправили здоровье капитально, она хила для нашего Руслана. Вспоминают про отца Мурата, в чахоточную деву влип, и сына сиротой оставил.
Руслан уехал в сентябре, вернулся, бригаду под опеку взял. При встрече вот что мне сказал, надумал жизнь переиначить, над планами работал год, надеюсь, всем нам повезет.
Мнение своё я выскажу, когда созреет. В письме не описать всего, вы лучше сами приезжайте»
Переполох в семье Рожковых. Опытная баба опутала меньшого брата, и возрастом она постарше, и сын не с ней, а с мачехой живет, здоровье не ахти, профессия – обуза для семьи. Беда нагрянула, беда! Не мог Руслан так с ними поступить, молчком сбежать из института. Иван и Федор в путь собрались.
Приехали, порядок в доме, в печи томятся щи, на столе под полотенцем пироги, соленья, сало, хлебный каравай, бутылка водки и записка. С приездом, братья! К часам шести освобожусь. Бумаги у окошка на столе, в них важные дела в проекте. Три населенных пункта хотим объединить в один, поселок городского типа. Где учился, заочных отделений нет, среди студентов молодых, опередил свое я время.
Руслан в дверях. Сердиты братья, Иван запиской машет перед носом.
-Ты, почему не сообщил, волнения семье доставил? Запискою прикрылся, ишь, закрутил! Взвалил по силам?
-Моя идея и наметки, директор год пороги обивал, власть на ноги поднял, один, я б ничего не сделал.
-Если в работе и учебе нелады, поправить можно, а в личной жизни промахи опасны. Отец Мурат перед глазами, судьбу его
примерить хочешь?
-Не надо ворошить, отец и мать судьбой довольны.
-Да ты же их вообще не знал, жил по соседям, в дом прибегал, они и гнали, боялись заразить тебя. Покуда силы оставались, вы на природе и встречались. Любили, а как такого не любить. Помнишь тряпочного Ваньку, Мурат последний месяц жил, ты у окна торчишь, а он прижмет его к себе, и вместо сына обнимает. Шапку скинешь с головы, его движения повторяешь. Прости, Руслан, задели рану, но, по-иному не могли.
-Напомнили мгновенья детства. К ним отношение своё, не жалость и не сожаление, что мне так детство поднесли. Момент тот помню хорошо, отец лежит и кашель донимает, рядом кровавая тряпица, он на окно глядит и тряпочного Ваньку обнимает, я руки чувствую его, внутри меня костер пылает. Когда жалели, плакал от обиды, меж нами не было разлуки, они не гнали, жизнь спасали!
Часто вспоминаю слепого конюха Андрея, однажды жалость наскочила я удержать её не смог. Он мне ответил, да мы с тобою, парень, схожи. Я слеп с рождения и мир во тьме воспринимаю, как ты, на белый свет глядишь. Жалеючи, родителей судили, зачем тебя вообще родили, коли запущена болезнь. По-умному вели себя. Отдельная посуда, все варке, глажке подлежало, не целовали, к себе не прижимали, а ближе были и роднее. Как я воспринял слепоту, так ты с запретами ужился.
Нынче, в поминальный день, услышал то, что годы зрело. Есита и Мурат, до тридцати годов прожили, в сравнении с нами, маловато. А если по любви судить и по умению ценить, и видеть радость в каждом дне, мы у подножья их вершины.
Я встретил женщину, когда впервые увидал, мне захотелось крикнуть, мама! День, прожитый без встречи, зряшный. Я строю мостик отношений, куда не ткнусь, во всем заслон, она меня не видит рядом.
-Нам жизнь твоя, в цене, как собственные дети. Когда ты появился в доме, я завершал шестой десяток, семьдесят восемь нашей маме. Мы отношения строили на равных, с характером считались, с наследными чертами тоже. Переполох в семье устроил. Кому охота такого парня замужней бабе отдавать. Забота о потомстве, о тебе. Здесь девок молодых, красивых много, одну такую показали, учительница в вашей школе, по всем параметрам подходит. К твоей старухе напросились, без разговора не уйдем.
Стук в дверь. Ответное, войдите. Узкий, шестиметровый коридор, комната, убранством схожая с палатой. Койка, двустворный неуклюжий шкаф, две тумбочки, два стула, стол и полки с книгами, посудой. Над койкой рейки в три ряда. К стене закреплена коряга, на ветках бусы, гроздья ягод, засохшая листва. На рейках красуются пинетки, носочки, варежки, тетрадные листки с обводками ладошек детских и фотографии, смутившие гостей. Хозяйка к ним спиной стоит, в окно глядит, не собирается скрывать, вторжение неприятно очень. От возгласа по телу дрожь.
-Ё-моё! Это же Пётр, работает у сына! Когда таскали по судам, я за мораль его ручался. Вот это судеб переплет! Внешне не запомнил вас. На Новый год вы выступали, на скрипочке играли, стихи читали.
-Вы хлопали и бис кричали, а после, сунулись в семью, по вашей мере, мы не пара и сын наш маленький не в счет. Семью разбили. Разбили и забыли. А жизнь, она не забывает, страдание Руслану поднесла.
-Вы и без нас бы разошлись. Бывал я у родителей Петра. Мать чистоплотная хозяйка, участок любо посмотреть. Сыны такого же уклада. Петр огорчил её, женившись. Моталась на два дома, Алешку внука поднимала, еду готовила, стирала, а вы с работы, да в кровать. Она от слез не просыхала.
-Алеша в ясельках после декрета, я относила, а папка забирал домой. Работала, еду готовила, стирала, с уборкой иногда не успевала. Болезнь изматывала силы, и мне всегда хотелось спать. А мать не с помощью, с проверками являлась, пыталась увести Петра. Вы с чем пришли? Вторгаться в жизнь я не позволю. С Русланом разбирайтесь сами, мне дела нет до чувств его.
-Елена Александровна, а чувствами не пахнет вовсе. Вчера признался, когда впервые повстречал, ему хотелось крикнуть, мама! Не женщину, а мать приметил, вы на неё похожи очень. Удостовериться пришли. Сиротство, след неизгладимый, поэтому привязан к вам.
-Руслану передайте, сыном назвать не позволяет возраст, ну, а за брата, я могу принять.
Отношения потеплели, она открыто улыбалась, могла ему при всех сказать, свободен будешь, заходи, задумку мне поможешь сделать. Однажды под руку взяла, слова нежданные сказала.
-Будущие врачи на практику явились в санаторий, одной из них, ты приглянулся. Была б мужчиною, влюбилась, настолько хороша она. От дома твоего, двор пятый, Семеновна к себе взяла. Ты познакомься, приглядись, сестрой твоей на свадьбе буду.
Жизнь приняла оттенок темный, исчезли радость и надежда, она спровадила его!
В тот же вечер он заглянул к Семеновне домой. Хозяюшка шепнула в сенцах.
-Катенька, без года врач, природная краса, а лик годиться для иконы. Ты приходи, мешать не будем, на время к дочке перейдем, Елену мигом позабудешь.
Новый год, гуляет в клубе молодежь, Руслан и Катя заявились. Елена Александровна на сцене, в своем обычном черном платье, а украшение, рябиновые бусы обвили шею, волосы и свесились на лоб с подвеской звездочкой из красненькой фольги. Елена Александровна и Дед Мороз Снегурочку зовут и просят году молодому показаться. На сцену в беленьком наряде и красной шапке на макушке выскочил малыш четырехлетка и закричал
-Вот я, ваш Новый год. Я не один пришел, со мною братья, месяцы мои. Мы вам подарим песни, пляски.
Он заикался, буквы пропускал, снял шапку, бросил на пол и радостно воскликнул, фуууу!
Дед Мороз схватил в охапку мальчугана, Елену Александровну обнял и, вдруг заплакал, а в зале хлопали, кричали.
-Сашка, молодец, еще раз выскочи на сцену. Заговорил, сюрприз устроил!
В поселке Сашеньку Мумукаю прозвали, до двух лет он одолел пять слов, на-на, ма-ма, зю-зю, брр, дай. Грипп, пневмония, долгий кашель, что повлияло, не понятно, но, вместо слов он замычал. Возили к логопедам в город, все лето провозились с ним, сказали, говорить не будет. Услышав приговор, Елена Александровна свистки купила и вызвала для разговора маму.
-В детстве со мной водилась няня, её сынишка пяти лет жил с бабушкой, не говорил ни слова, мычал и плакал от обиды, когда дразнила детвора. Дрова нам привозил лесничий, он подарил свисток Никите и наказал.
-Не мычи бычком, окликнуть хочешь мать или кого-то, свистни. Свисток вместо тебя все скажет. Я посвищу, а ты запоминай, вот это – да, а это – нет, я есть хочу, болит живот. На речь мозги настроить надо, как музыкальный инструмент. За мною будешь повторять. А, как отвыкнешь от мычания, затеем мы с тобой игру.
Все лето свистом занимались, а осенью взялись за звуки. Лесник сажал его напротив и начинал по-волчьи выть. И этот первый звук у-у-у, он добывал примерно с месяц. Лошадкою скакали вместе, лесник и-и-и кричал, а у Никиты вырывалось ы. Букварь принес и показал все буквы, «м» зачеркнул, «у,ы» отметил, и матери сказал:
-Две пробных буквы одолели. Бабушка моя немых учила говорить, не думал я, что ремесло сгодиться. Условие одно, ко мне переберешься жить, поможешь с маменькой возиться.
Через пять лет нас случай свел, мы закупали овощи на зиму. С телеги мальчик соскочил, и приглушенно произнес, меня определили в интернат, в первый класс иду, не узнали, я Никита.
Учить нам Сашу легче будет, он говорящим родился. Главврач подборку заказал, окажет всяческую помощь. Я о Никите рассказала, воскликнул, интересный метод!
Упорному труду полгода, Сашке рукоплещет зал, он третий раз на сцену выбегает.
Концерт окончен, Елена Александровна со свитой, подходит к каждому столу. К Руслану с Катей подошла, обняла их и пожелала счастья. Руслан поднялся.
-Спасибо вам за этот вечер, за Сашку, сюрпризов столько поднесли. Украшение к платью, ягоды лесные, так просто, а красиво как!
Она ответила, смеясь.
-Люблю устраивать сюрпризы, и ваш почти уже готов. Как хорошо! Я здесь нашла себя, Петр привезет Алешу мне, и одиночество исчезнет. Мы с поздравлениями в санаторий, затем в поселок, ты отвечаешь за порядок.
Руслан на сцене подключал аппаратуру, Катюша подошла к Елене Александровне и, как пощечину, влепила обвинение.
-Зачем вы прижимались к нам, у нас серьезно все, вы слышите, серьезно! И если с ним вы переспали, так это было до меня. Напомнить о себе хотите?
Елена Александровна отпрянула и отвернулась, а дед Мороз обняв Катюшу, шепнул ей на ухо.
-Не наступай на грабли детка, умней при встрече показалась. Три месяца готовили мы праздник. Впервые в жизни нарядился и перед вами выступал, всем радостно и мне приятно. Елена чудо совершила, сумела нас расшевелить и внука Сашку осчастливить.
Катенька шептать не стала, нарочито громко произнесла слова, разнесшиеся мигом по поселку.
-Она блистает в праздничные дни, а их в году у нас не много. Врач отвечает за людские жизни, за что Елена отвечает? За скудный фонд библиотеки, и эти вечера. Нарыв давно назрел, я вскрыла, она уйдет с дороги нашей. Насчет ума, учеба – круглые пятерки, я диссертацию пишу. Руслан серьёзный человек, а здесь дыра, талант зачахнет. Я увезу его отсюда.
Спустя неделю Руслан к завгару подошел.
-Иван Андреевич, в тот вечер, вы были рядом, я видел, как отпрянула Елена, и вы Катюшу отвели, нутром почувствовал размолвку.
-Что тебе сказать? Младший Колька за Ольгой бегал с малолетства, созрел, я сватов дважды засылал. Соседка сватов выставляла. Согласие дала, когда залет у них случился, а ему в армию идти. На деньги, что копились им, он крышу перекрыл, сарай, и матку с хряком прикупил, чтоб до весны нужды не знали. Потребовали свадьбу с нас. Решили так, мы свадьбу справим за долги, а рассчитаемся на собранные деньги. Вернем сполна и свой подарочек приложим. Мать договор перечеркнула, все начисто домой снесла. Явились с мирным разговором, просили Ольгу повлиять. На сторону мамани стала и грешные слова сказала:
-Через шесть месяцев рожать, как повернется жизнь, не знаю, может, он женщину найдет, меня с ребеночком оставит. А насчет денег напрягитесь, у вас не нищая родня.
Бездумно повторила мать. На станции, когда прощались, сын попросил:
-Письмо для Ольги написал, после родин передадите. К жене я больше не вернусь, деньги, роль не сыграли ни какую, семья без веры не по мне.
Вернулся. Живут под крышею единой, с ребенком возится, с женой не спит. Мы так и этак подъезжали, Ольга вопит, на всех углах его поносит, была права моя маманя, он обзавелся бабой там. Родня, на стороне жены и дочки, не приняла его и перестала с ним общаться. У сына старшего живет, раз в год к ребенку приезжает. Я младшего понять не мог, возможно ли, что б миг единый перечеркнул всю важность жизни? Нынче, на Катю посмотрел, и пелена моя упала. Приедет сын, прощение попросим, морально тяжко без него.
Воскресный день и пять утра. Стук тихий в дверь, Степановна отряхивает снег. Вчера на встречу напросилась. Руслан обнял её и усадил за стол, устроил валенки в теплушке, запарил липы цвет и мяту.
-В сенцах полынью пахнет, Нюша любила этот запах, на крюк повесит веник трав и наслаждается, как летом. Не стала бы соваться, да неотложность привела. Катюша, к тебе без спроса заходила. Я пожурила, и о наказе рассказала, в твой дом только жена войдет. Ответила, на полках женская одежда, Елену я предупредила, не заберет, отправлю в печь. От греха подальше, ты бы убрал одежду мамы. Есита, когда с твоим отцом сходилась, в подарок получила машинку швейную, впрок бисера, тесьмы и ниток. Сама семейство обшивала, и нам одежду украшала. Мурат мечту в себе лелеял, хотелось комнату открыть, одежду, что сундуках наших хранится, устроить там, для памяти и любований.
Всегда стояла и стою на стороне у женской доли. В поступках Кати и твоя вина, неясности толкают на метания. Если любима дева, объяснись, в запаснике держать не надо.
-Катя, хранилище ценнейших знаний. Прадед десятки лет в Китае прожил и в Средней Азии, где эпидемия, он там. Дед с бабушкой, родители - врачи. В цене не женское начало, а бережливость времени и труд. В характере мужских черт больше, друзей не знает, а связи, только деловые. Впервые полюбила, как выражается она, увидела, и точка, я сразу в собственность попал. Пугает глухота, что говорю, она не слышит, определила жизнь мою, должно быть так и не иначе. Её мечта, бежать отсюда, моя – остаться здесь навек. Ученость, для неё основа, а для меня, важней семья. Семья, как по наказу мамы Нюши, чтоб за обеденным столом, места пустые не водились. С Катюшей не блудил и не лукавил, а прямо говорил о всём.
-Вчера, вдруг, вспомнила, как обварилась кипятком, и разом навалились беды. У дочки с кровью непорядок, в больнице долго продержали. Гришку месячного от неё забрали, зять привез его домой. И старый мой надумал слечь. Зачахли, если б не соседи. Три месяца ходили к нам, пока не выправили судьбы.
В день рождения собрались Гришины друзья, я напекла блины, пельмени сообща лепили и вспоминали, как он рос. Ты запросто возился с ним, отец родной купать боялся.
-Меня же мама научила.
-Я не о том. Ты часто отвечал, днем на умение посмотрю, а навыкам во снах учусь. Как получается такое?
-Дар, мне обыденным казался, я думал, им владеют все. Мама Есита, заметив склонность к обучению, сказала, в моего дедушку пошел, ему бы только посмотреть, а навык сам собой рождался.
В наследство получил тетради, отец описывал родню, особо, отношение к маме и мысли важные свои. Я помню каждую строку. «Отец Мурат и мать Есита, на Землю Матушку явились, что бы родить тебя, Руслан. Родить не просто для потомства, а рядом находиться в твоем сознании всегда. Иным отмерен срок великий, а нам в подарок поднесли, лишь ограниченные годы. Мы в них успели уложиться!»
Последние слова вписала мама. «Отдали все, чем разум богател, а остальное, сам добудешь. Не существует в Мире слов, чтоб описать значение СЫНА. Отец с тобою не простился и я не говорю, прощай»
Я их традиции продолжил, пишу для будущих детей. Что заходила Катя, знаю, она листала записи мои, сожгла последнюю тетрадь. Углём на стенке начеркала «Прошлое ушло, ты начинаешь жить сначала. Слова, что ей принадлежали, я оставляю для себя. Хромает изложение, речь тоже, я помогу пробел заполнить».
-Случается такое в людях, чтоб вместо личности одной, внутри селятся две и больше. Когда впервые в дом вошла, я наглядеться не могла. Освоилась, без разрешения моего, устроила переворот, отправила в сарай пол хлама, так нажитое назвала. К животным не привычна очень. Мычит корова, ей мешает, кошка гигиену нарушает, я отнесла её к сестре. А кошки нет, явились мыши, грызут сухарик или стенку, нервируют систему ей. Она не знает середины, что б людям хорошо и ей. С Еленой спорится при встрече, долбит её, как дятел ствол, а та с достоинством всегда, Катюшу, это очень бесит. В тебе решила мысли сжечь.
Полезных черт в ней все же больше. Наш Главный хвалит, к больным заботлива всегда. Явилась в санаторий, так сразу же хозяйкой стала. С больными говорит, как мать, в читальном зале соберет, и на вопросы отвечает. Всех помнит, откуда прибыл, чем лечился, а если улучшений нет, в свои палаты переводит. На вызов поселковый, врачи, обычно, раз приходят, Катя заходит до тех пор, пока больного не поправит. Услышит, кашляет ребенок, иль взрослый человек хрипит, окажет всяческую помощь. Лекарство сумками везет, со старых, денег не берет. Двум смертникам продлила жизнь, под нож не соглашались лечь, уговорила, сама к светилам их возила.
Душой, я многое не принимаю, и в тоже время уважаю, хочу в ней мягкость поселить, чтоб научилась души слышать. Мы помним детские года, а у неё пробел значимый, в жизнь взрослую макнули разом, то, от родителей беда. К тебе прилипла, почему? Богат на доброту, заботу, на детские года в стократ и, интересов общих много, тяга к учености, труду, чистюли внешне и в дому. Ты смог бы с Катею ужиться, она не против, может, завяжетесь семьёю.
-Мы не на острове живем, где жителей, всего лишь двое, и где условие одно, чтоб выжить, надо привязаться.
-Свои способности умножишь, достаток будет, по положению взметнешься. Потери, а кто обходится без них? Жизнь предков стороной пройдет, земля родная, рад будешь, что во сне увидишь. Вы с Катей толкачи, ведете за собою люд, идете к цели с разною поддержкой, при ней родители и связи, а при тебе народ, как я, и не сгибаемая воля. Во власти приспосабливаться надо, там, прямота твоя - изъян и, воля, не всегда достаток, не о монетах говорю.
С Еленой, если согласится, покой семейный обретешь, объединишь поселки наши, на это, жизнь свою положишь, а люд, как должное сочтет. Рожковы встанут на пути, Иван открыто заявил, в семью Елену не допустит. Придется выбирать, ты братьев можешь потерять.
Лето. Расчищены площадки под кварталы, дорогу проложили к стройке. Руслан с рабочими ночует, домой по надобности только. Завгар по телефону звонит.
-Составы подошли, грузиться надо. К Елене едет муж с семьей, их к санаторию доставишь.
Руслан на станции сверяет документы, начальник стройки Евдокимов печати шлепает на накладные. Через час, прибудет пассажирский поезд. Елена на скамье сидит, с часов вокзальных глаз не сводит. Виделись мельком, восьмого марта женщин поздравляли, к ней заглянул. Подал из дерева кораблик, ветку мимозы и открытку. Успела надпись прочитать: «Елена Александровна, со светлым женским днем 8 марта! Спасибо за заботу вашу. Кораблик, сыну Алексею. С теплом, Руслан». Дверь отворилась, Катя на пороге. Открытку вчетверо сложила, Руслана под руку взяла.
-Мои вам поздравления тоже. Лукавить в отношениях не привыкла. Насчет игрушки, я не против, мимозы ветка от профкома, открытку не оставлю вам, самой тепло Руслана нужно.
Встреча! Алеша к матери бежит, она подхватывает сына, Петр на руки поднял обеих, Мамура плачет и смеётся, передает малышку мужу и повисает на Елене.
На вопрос Евдокимова:
-Родня Елены? – Руслан ответил:
- Муж бывший сына ей доставил, Алеша первенец у них, жена Мамура, две дочери в совместном браке. Комок переплетенных судеб. Завгар просил их подвести.
-Непривычно, подобных отношений не встречал. Завоевать её пытался?
-Мыслями я с ними рядом, вместо Петра Елену обнимаю, Алешу за руку держу.
-Из аптечного киоска за встречей, Катя наблюдает. Не ревность в ней, боль с непонятностью мотает. С отцом знаком, аппендикс мне кромсал когда-то. В Загорске жили по соседству, я возводил больницу там, он, как главврач объект принял. Женился и родил девчонку. Нина Рудольфовна явилась, как вихрь носилась вслед за ним и увела. Анфиса в сторону ушла. С женитьбою не прогадал, Нина ему подходит очень. Катюша, родичей не признает, считает серостью безликой. Вот, здесь, собака и зарыта. Двадцать три года родня к высотам приучала. Всем пичкала. Куда ни глянь, на полках книги, дед на немецком ей читает, бабуля с Францией знакомит, мать с химией, отец с латынью. Играли в шахматы, настольный теннис, по утрам бассейн с зарядкой. Но, главный козырь – медицина. Их четверо, она одна. От мира внешнего оберегали. Всему учили, кроме жизни. Опомнились, в среду людскую окунули. В тебе нашла спасительный мосток, меж прошлой жизнью и сегодня. Ко мне заходит иногда, так, бытовые разговоры, что в ней не так, и почему Елена ближе. Ей двадцать три, по виду дева молодая, а рассуждает, как старуха с математическим уклоном. От мужиков отбоя нет, своим рентгеном их просветит и поворот им от ворот. Забегала родня, чтоб в старых девах не осталась, у них в роду такие есть.
Мне нравится Елена очень, я тоже пробиваюсь к ней, а старики твердят при встрече, жди, треугольник разберется. Два брака за спиной, как в омут с головой, был не готов к семейной жизни. Мне сорок, а старшей дочери за двадцать. Живет в Молдавии, в Сороках, привез подарок ей, коньки и лыжи, школьницей была, просила, а там, снег выпадет, и сразу тает. Разговор, как ты живешь, нормально папа. Не распускает руки муж, не вмешивайся папа, хуже будет. У матери семья сложилась, у дочери, хоть вой, не так.
Хоть и загружены работой, неделю отпуска даю, свою машину, палатку, снасти, все что надо. Свози на Чистые пруды, на родники, рыбалку, в лес. Определись, ты, наконец, нельзя же так, чтоб ни себе, ни людям.
Неделя мигом пролетела, Петр и Мамура, как родные, Алеша сам репьем прилип, ну, а с Еленой, пункт наблюдательный, и только.
Собрались на рыбалку мужики, Руслана на уху позвали и зацепили разговором.
-Поселок наш, единый организм, кто, что и как, и дети знают. Из опыта прими совет. Елена не хрусталь, чтоб издали смотреть, а баба, под мужиком уже была. Петра ты видел, в нем сил не меряно, против него, она котенок. Защита, сила притянула. Нас отношения удивили, за жизнь поговорили с ним. Он, как любил её, так любит, но, не мужской, а жизненной любовью, с заботой об Алешке и о ней.
Чему бывать, того не миновать. Пошлет, прими отказ достойно, нас всех когда-то посылали. Прижми её, и в лоб скажи, как женщину люблю. Душа почувствует отдачу. На пару дней исчезни с глаз, а мы за ней понаблюдаем.
Через неделю новоселье, вот в эти дни и разберись. Елене и во сне не снится, что в дом хозяйкою войдет. А жалобы уже метнулись, Главврач порядок нарушает, расходы из казны берет. Кто накрапал, пока не знаем, в его же грязь мы и макнем.
Ночью Руслан проснулся, устроил на столе портреты, и фотографии родных, достал из шкафа чистую тетрадь, заполнил первые страницы:
Мои родные, дорогие! Судьба решается моя, благословите на Святое! Отец, здоровый телом жизнелюб, обреченной маме колени обнимал и умолял сойтись навечно. Не принимал народ Еситу, два года мимо проходил, кивка при встрече не дарил. Отец не выдержал молчанку, нанял машину, вещи погрузил, заколотил окошки, дверь, бумагу с просьбою оставил. Судьба моя, и жизнь не ваша, не смейте, люди, нас судить! Переполох, пять месяцев искали, деды приехали за ним, за всех прощение просили.
Отец и мать, я помню вас, особо руки, они сплетались всякий раз, если вы рядом находились, и взгляд, ласкающий всегда, даже когда вы уходили.
Я встретил женщину, замен не надо, она мой вздох, моя отрада. Раньше, во снах я видел дом, Елену за столом, всегда с округлым животом. А, нынче сон переменился. Елена с сыном носятся по кругу, вперегонки бегут к развилке, затем к поваленной сосне, взбираются и ходят, как по буму. Алеша сам меня обнял, своею тайной поделился, когда прощались на вокзале, Мамура на ухо шепнула, люби его, он папка твой. Обнял Елену, ни радости в ней, и ни упрека, остолбенела от испуга. Слова любовные исчезли, успел сказать ей, сватов жди.
Наяву, все так и было. Алеша забрался на ствол, в прыжке за сук рубахой зацепился, и крикнул:
-Мама, я её порвал!
Руслан помог освободиться, руки протянул к Елене, подхватил, прижал на миг, дохнул ей в ухо, на незнакомом языке два слова произнес. И…всё!
Дед Тихон рядом семенил.
-Учил тебя, учил, как надо женщиной владеть, не задержал, и не обнял и местом важным не прижался.
Руслан спешил, садясь в кабину, крикнул деду.
-Готовься сватать!
Тихон снял шапку, огляделся, крестом дорогу наградил и трижды крест себе отвесил.
-Любили, берегли, как сына, препоны разные творили. Против чеченца не попрешь. Что Рожковы скажут? Закрытость ей не занимать, кумекать будем, как эту бабу уломать.