То ли это снится, то ли все на самом деле. Не может быть! Но он ясно слышал, как скрипнула пружинка и лязгнули замочки . Затем тихонечко побежала раскрываться длинная-предлинная молния: « З-з-з-з... С-с-с». И опять: «З-з-з-з...». Так мог звучать только он – громадный зеленый чемодан. А раз чемодан – значит...
В утренней полудреме нежно зашуршал прибой, слизывая с пустынного пляжа чаичьи следы-звездочки. Заискрились солнечные зайчики, прыгая с волны на волну. Запахло прибрежной тиной и выплеснутыми из таинственных морских глубин еще не успевшими растаять медузами.
– Мама, – не в силах терпеть, прошептал он. – Мы едем к бабушке?
Мама не ответила. Придется раскрыть глаза и все узнать самому.
Ночная лампа еще горит, но лучики утреннего солнца уже пробиваются сквозь жалюзи, чтобы своим пунктиром задать направление новому счастливому дню.
Ну да, конечно, он совсем близко, посреди комнаты. Скорее в него! С одеялом! Всего пять быстрых шагов, и ты внутри мечты! Скорее, пока мама не вернулась. А вдруг передумает!
Коленки под подбородок, натянуть одеяло, нет, лучше подоткнуть – твердо! Скрипит прошлогодний песок. Крышку закрыть, не шевелиться! Всё! Теперь тихо! Сюрприз!
Нет, не правильно. А вдруг мама рассердится? Лучше вылезти и все собрать заранее. Будут потом бегать, кричать «Паспорта! Билеты!». Конечно, все забудешь от их суеты.
Так... Желтый экскаватор с ковшом, машинки. Ладно, только эти три, а то папа опять скажет, что кучу всего набрал. Мячик. Куда он закатился?! Да, лопаты и ведерко. Вон ведь, как высоко мама их засунула!
– Мама!
В коридоре тихо, на кухне пахнет кофе. Кислый такой, противный запах. Как им только нравится? Наверное, опять курят на балконе.
– Мама! Папа!
Да, нужно стикеры на чемодан наклеить, чтобы не перепутать в аэропорту. Вот они. Дональд Дак, Микки Маус, Гуффи. Ну вот, и маленького Сверчка с зонтиком. Посадим его в самый центр, на коричневый кожаный кружок.
По коленкам пробежал холодный ветерок. Звякнуло стекло в балконной двери.
– Мама, смотри, я уже почти все собрал! Мы скоро едем?
Почему она молчит? И смотрит куда-то вбок? Что, что-то не так?
– Мишенька... Мы никуда не едем.
Чемодан начинает раздваиваться, Микки Маус и Гуффи сливаются в одно четырехглазое чудище.
– Мы ПОКА никуда не едем. Это папа уезжает.
– К бабушке? В Одессу? Без нас?!!
От обиды слезы хлещут градом. Как вовремя бедный Сверчок открыл свой зонтик!
– Папа едет на работу. В другой город. А мы потом к нему приедем. Позже. Не плачь!
Что-то не так, не так! У мамы дрожат руки, наверное, она замерзла на балконе. От этого в животе холодно... Солнце такое яркое, глаза режет. Хочется в темноту, в ночь, в чемодан. Нет, под подушку, чтобы не видеть этого квадратного зеленого чудовища. Как он ехидно раззявил свою молнию! Обманул!
– Ну, перестань, перестань, – целует папа в курчавый затылок, – Еще поедем и на море, и в горы, и... Я ведь не навсегда уезжаю.
Из чрева транспортера один за другим вылетают предметы багажа и лениво ползут по черной ленте конвейера. Вот уже первые счастливчики снимают с вертушки свои вещи, помеченные наклейками со штрих-кодом YYZ-Toronto.
Где же его спортивная сумка? Хоть бы не потерялась по пути – ведь через Атлантику, две пересадки... Вот, кажется, и она. Белую на синем надпись «University of Toronto» видно издалека.
И все же нужно удостовериться. Он наклоняется, чтобы прочитать имя на бирке. Да, все верно – Michael Sitnikov, U of T. Его загорелая рука уже готова выхватить свой груз из непрерывно движущегося потока чемоданов, рюкзаков и свертков.
Рука застывает в воздухе. Синяя сумка с белыми буквами проезжает мимо своего владельца. Вместо нее к нему медленно приближается большой зеленый чемодан, призывно позвякивая замочками.
Нет, ошибиться тут невозможно. Это тот самый чемодан, возвращения которого он ждал столько лет! Вот и Микки Маус, потускневший от времени, и его любимый Дональд, правда, изрядно потертый. И все так же лукаво смотрит на него Гуффи , – «Каково мы тебя, приятель!».
Но может это только мираж? Может, он перепутал? Может, просто не хочется возвращаться к реальной жизни в большом, чужом городе после трех недель блаженства дома, и потому подсознание услужливо возвращает его в далекое детство?
Да нет, прямо в центре чемодана, на коричневом кожаном кружочке сидит маленький Сверчок, которого он сам когда-то наклеил. Вот только зонтика не видно.
Вторым кругом приближается дорожная сумка «University of Toronto». Он рывком выхватывает ее из помутневшей багажной реки. К горлу подкатывает комок. «Мишенька, не надо, ты ведь взрослый мальчик!», – звучит в ушах мамин голос и сливается с гулом толпы.
Тяжелая сумка давит плечо. Он пятится, лавируя между жаждущими получить свой багаж. Скорее, скорее уйти, спрятаться, избавиться от этого наваждения! Но взгляд не может оторваться от старого чемодана, все еще ползущего по кругу вертушки.
Наконец чья-то рука снимает чемодан с конвейера. Неужели там тот, на встречу с которым, после тринадцати лет разлуки, он уже не надеялся?
От волнения подкашиваются ноги. Он опускается на бордюр соседнего пустого конвейера. Мимо спешат к выходу люди, толкая перед собой нагруженные багажные тележки. Они мелькают, появляясь и пропадая во вдруг наплывшем тумане.
Стоп-кадром оборвавшейся кинопленки прямо перед глазами застывает знакомый зеленый квадрат. Он так близко, что его можно потрогать. Еще секунда, и будет поздно – чемодан растворится в тумане.
Миша опускает глаза и медленно, контролируя непослушные пальцы, перешнуровывает кроссовки…
Большой зеленый чемодан на прощанье улыбается беззубой змейкой отвисшего бокового кармана. Все дальше отъезжает багажная тележка, увозя с собой несбывшуюся мечту.
Март 2010