АЛЬТАФ ГЮЛЬАХМЕДОВ - КАРАКАПЛАН
ПЕПЕЛ ЧЕРНЫХ РОЗ
Да здравствует Война!
***
Тот, кто ставит людей соответственно их мощи,
заставляет их идти в бой так же,
как катят деревья и камни.
Природа деревьев и камней такова,
что когда место ровное, они лежат спокойно;
когда оно покатое, они приходят в движение;
когда они четырехугольны, они лежат на месте;
когда они круглы, они катятся.
ХАКАГУРЭ
***
Весеннее солнце светило скупо, неохотно даря тепло закоченевшей после холодов земле. Деревья уже покрывала молодая зелень, хотя у их подножий еще лежал грязный снег - последствие неожиданных солнечных дней, после которых вновь ударил мороз. Такие заморозки - бедствие для земледельцев, грозящее потерей урожая и дальнейшим разорением после набегов сборщиков налогов. Вот на них то никакого неурожая не бывало и во все времена этих молодцов хватало, сколько бы ни вешали их бунтари крестьянских армий.
Торкел ехал по кое-как мощёному тракту, ведущему в сторону столицы империи Кайсу, обгоняя неспешно катящиеся телеги и повозки. Его конь, Воркан - огромный чёрный жеребец, призывно заржал, объезжая очередную повозку с запряженными в неё кобылами.
Торкел заполучил скакуна недавно у встреченного в горах каравана купцов - чайлунцев.
Благодарные купцы, видя, как воин и конь благоволят друг другу, решили подарить его рыцарю, тем более что Торкел проводил их к Сиенту – столице их государства, окрестности которого в последнее время изобиловали любителями поживиться за чужой счет. Своего прежнего коня Огонька он сдал подчиненным и с тех пор не расставался с Ворканом.
Торкел сызмальства учен был конной науке и никак не мог понять, почему Орден не использует их в своих походах… только в качестве средства перевозки. Правда Трэз как-то объяснял ему, что Орден стремится к созданию боевой универсальной тактики, а кони слишком уязвимы и требуют к тому же дополнительных забот – фураж там, подковы, сбруя… якобы все это не компенсирует выгод. Глупость конечно, хотя если вдуматься…
Торкел вынул из седельной сумки соленый сухарь и протянул его коню.
- Хороший, Воркан! – похвалил он своего любимца.
Из повозок на него глядели с боязливым уважением и недоверием одновременно - все знали доблесть закованных в железо рыцарей Ордена, но знали также и их тяжелый нрав. Орден не снаряжал купеческих караванов, не ездил открывать новые земли и не рассылал посольств.
Самодостаточные и автономные орденцы шли только в военные походы, за которые им платили нуждавшиеся в их услугах государства. Так что особой любви к ним питать никто и не мог - проигравшая сторона платила кровью, а победившая большими деньгами.
Торкел не обращал на эти взгляды внимания. Он привык к ним - в них не было опасности и значит, они не стоили внимания. Хотя!…
… На одной из повозок бородач в безрукавке сунул руку под мешки и тут же остановился, встретив внимательный взгляд рыцаря. Он медленно вытянул из-под мешка кувшин с каким-то питьем и знаком предложил Торкелу.
Рыцарь отрицательно покачал головой и тронул коня, обгоняя повозку.
- Ффу - у - у, - бородач трясущейся рукой поставил кувшин и утер лицо. – Чуть я того!… На спине у него, что ли глаза?
- Говорил же я тебе, - проворчал тот, что сидел рядом с ним, такой же заросший волосом до самых глаз, но гораздо старше. – Сиди спокойно, когда эти железки рядом. И спрашивать ведь не станут, и ответа ни перед кем держать не будут. Шлепнут - да и все! Это не легионеры там или стражники – те деньгами, если что возьмут, а эти!…
- Да… - первый снова поднял кувшин и припал к нему. Закончив булькать, он утерся рукой.
– Эх, вот бы их всех!!!…
Он не закончил, потому что старший зло и сильно ткнул его в спину кулаком. Мимо повозок, подняв пыль, проскакал десяток угрюмых всадников закутанных в плащи.
- Ты смотри – разъездились! – прошипел он, пряча глаза. - Видать не к добру это!
Всадники промчались мимо Торкела, объехав, его справа, для чего им пришлось выехать на обочину, и их командир взбросил в приветствии руку. Развернувшийся к моменту их появления Торкел ответно приветствовал, но так чтобы во вскинутой руке не видно было метательного ножа. Потом он скосил глаза на пыль, густо осевшую на доспех, и недовольно поморщился.
Торкелу лишь недавно выдали его доспехи, и он ими очень гордился. К слову сказать, в Ордене было лишь пять сотен полноправных доспехов. Так определил Основатель три сотни лет назад. Он заказал тогда броню у Кователей, изготовивших их из особых сплавов, ныне забытых даже ими самими. И, когда воин погибал, или становился слишком стар, его имя наносили на броню, а латы передавали лучшему курсанту. До Торкела его доспехом владели семнадцать Рыцарей, начиная от самого Хорти Одноглазого, правой руки Основателя. И на тусклой вороненой поверхности брони не было даже царапины, несмотря на множество сражений.
Доспехи Рыцарей состояли из кольчуги, вороненых лат, рогатого шлема разделявшегося пополам и в походном положении крепящегося к плечам – хитроумное изделие безвестного мастера, а также хаувберка, наручей и поножей. Такая броня весила немало и требовала выносливости.
Он долго не мог привыкнуть к такому облачению. Его род – Уратэн, что на языке кочевников означало “Рвущиеся вперед”, принадлежал к племени Аллунд Татгар – что означало ''свирепые'', и позором для себя считал ношение такой основательной защиты.
Когда-то, ещё на заре времён, именно это племя повелевало на территории от Моря Мерцщ до моря Драгобрич. Но прошло время, и государство их распалось из-за междоусобиц, когда из Седых Топей появилась волна закованных в стальные доспехи воинов неизвестного доселе народа. Противостоять им решились лишь кланы, составлявшие ядро племен Аллунд - и в итоге сохранили свои родовые земли, в отличие от множества ныне забытых народов, на землях которых захватчики основали государства Кофал, Нэрион, Топонер и прочие.
Так вот, для воинов Уратэн считалось проявлением слабости защищать бронёй что-либо кроме груди, головы и рук. Подобное отношение к броне у других племен считалось глупой выходкой и проявлением бравады. Ведь в круговерти боя уже перестаешь замечать кто позади тебя, враг или друг – и потому всегда появлялась опасность получить удар мечом в незащищенную спину.
Но Уратэн не обращали внимания на насмешки. И даже враги признавали, что оказаться в тылу фаланги этого рода очень нелегко. Законом для племени Уратэн было не оставлять врага в тылу. Но… род погиб и, стало быть, для Торкела это правило уже не имело значения…
А Фавнер сказал.
- ‘’Если на поле битвы ты будешь вырываться вперед и заботиться только о том, чтобы вонзиться в ряды противника, ты никогда не окажешься за спиной у других воинов, тобою овладеет ярость, и ты стяжаешь себе великую воинскую славу.
Об этом мы знаем от Древних.
Более того, когда тебя сразят на поле битвы, ты должен следить за тем, чтобы твое тело было обращено лицом к врагу’’.
***
Дождь начался неожиданно, словно он вошел в водопад и падал тугими струями, с силой ударяя по металлу доспехов и заставляя пригнуть голову, что было плохо, поскольку надо было смотреть по сторонам. Струйки холодной воды начали затекать под панцирь и, скользя по спине, противно щекотали.
‘’Не почешется черепаха, - вспомнилось ему. – Придется терпеть’’.
Его стальная оболочка, идеально выполняя задачу по защите от врагов, сама становилась его врагом. Засвербит где – и приходится мучаться.
Он вообще предложил бы противнику, зная плюсы и минусы своего снаряжения не пытаться наращивать бронебойность стрел и изобретать новые ловушки, а использовать блох. Во время теоретических занятий он так и сказал Фавнеру, чем поставил его в тупик. Никогда он не видел наставника таким растерянным.
- Где же столько блох набрать? – задал Фавнер вопрос, но не Торкелу, а самому себе.
Торкел и сам не ожидал, что его слова окажут такое воздействие. Занятие в тот раз было прервано – Фавнер пошел совещаться с Вождем. После этого десяток Колоброда был направлен в орденское хранилище. Перерыв массу книг, они, наконец, нашли ответ, и с тех пор каждый из рыцарей носил под доспехами шелковую безрукавку, которая по поверьям древних племен спасала от нательных паразитов.
Правда, от щекотания это все равно не спасало.
- Молодец! – похвалил его тогда Фавнер. – Прошляпили мы это дело! И, правда – зачем пытаться пробить доспех, когда можно заставить снять его. На вопрос Наина о том, откуда противник наберет столько блох, Фавнер покачав головой, ответил, что вот с таких вот бестолковых дурней похожих на самого Наина, а потом уже серьезно объяснил, что это то, как раз не проблема. Крыс да кошек всегда полно и только и остается убивать их да забрасывать в ряды противника или в осажденную крепость.
По сразу ставшей скользкой глине потекли ручейки, появились лужи. В лицо ударил резкий порыв влажного ветра, и Торкел непроизвольно слизнул холодные капельки.
В воздухе разливался сладковатый запах гниющей соломы. Неподалеку слева, за колючей массой кустарника виднелось разрушенное деревянное строение с провалившейся, ранее крытой соломой, крышей. Людей поблизости не было, но на шестах сохли чьи-то штаны. Высохли бы, если бы не дождь.
Дорога сузилась из-за подступивших к ней наплывов базальта и теперь вилась среди серых каменных глыб нависавших над путниками. Корявые высохшие сосны хищно вцеплялись своими уже мертвыми змеистыми корнями в склоны и свисали над дорогой.
На самом верху в кустарнике справа вдруг появились трое мужчин с дубинами в руках, оборванные и страшные. На телегах их тоже заметили, и молча стали тащить из-под рогож и тюков, у кого чего было – ножи, арбалеты, шипастые дубины. Торкел остановил коня, но его вмешательства не потребовалось. Откуда-то сзади мужиков утыкали стрелами и через некоторое время на гребне появились давешние гвардейцы, а их капитан вторично встретился взглядом с Торкелом.
Из обоза раздалось несколько радостных возгласов, но и только… оружие попрятали и продолжили путь. Видно такие встречи не были здесь редкостью. На Воркане не было брони, и Торкел решил дальше продолжать путь, не отделяясь от каравана. Кто его знает, не попадутся ли ему разбойники с арбалетами – придется тогда идти до Кайса пешком или еще того хуже в телеге с этими мужиками. Прав все-таки Вождь.
Потом дорога из ложбины вырвалась, наконец, на простор равнины и потянулись тоскливые гнилые комариные болота. В серой дымке скрывавшей топь Торкел различил несколько всадников с приспущенными копьями осторожно пробиравшимися по краю трясины, а у самой дороги четверо пехотинцев сгружали с телеги обвисшие тела каких-то оборванцев, и подтащив к воде и раскачав швыряли в трясину. Командовал ими пожилой сотник с пышными усами. Заметив Торкела, он подбоченился и стал орать с удвоенной силой.
Насколько помнил Торкел карту этих мест, вправо и влево тянулись топи, названные Веселыми, и именно сюда бежали разбойники и преступники из всех граничащих с Империей государств.
И именно здесь произрастал Золотой Лотос, жутко сильный наркотик, происхождением которого мир был обязан некоему Гнорициуту с Юга, который получил его, скрестив ползучую лиану с какой-то кувшинкой. Некто Тяпа - бунтовщик выкрал его из садов Гнорициута и рассадил в Веселых Топях. Впрочем, тогда они были еще Мертвыми Топями.
Торкел и сам имел с собой немного порошка Лотоса на случай обезболивания тяжелых ран и бережно хранил склянку с этим зельем – слишком дорого он стоил и Гнорициут изобретал его очевидно именно с этой лечебной целью. Но, как оказалось, употреблением Лотоса больше увлеклись сибариты из придворной знати, пресытившиеся обычными развлечениями и теперь Топи, ставшие Веселыми, были огромной нелегальной плантацией Лотоса. А имперская пехота и отряды Теней вели охоту на высаживающих их преступников и на само растение. Охоту в прямом смысле, потому что Лотос был с момента своего появления всего один единственный, и мог двигаться, переползая с места на место и рассыпая ростки – недолговечные и жуткие. Именно они после соответствующей обработки становились дурманящим порошком, а сам Лотос пастухи, служившие Ножам, перегоняли с одной трясины на другую… питаться. А питался он по слухам мясом, за которым и ползал.
Торкел раньше недоумевал, как можно не суметь за столько то лет уничтожить рассадник дурмана, но сейчас, увидев воочию необозримые просторы Веселой Топи, убедился, что никакой армии не хватит, чтобы прочесать эти просторы.
- Да и зачем? - подумалось Торкелу. – Вещь, в общем-то, полезная, если с умом обращаться с ней, а кто хочет травиться, тому уничтожение Лотоса не помеха – найдут что-то другое.
Он скормил Воркану еще один сухарь и стал вспоминать, что же там было дальше по карте.