ОСТАНОВИСЬ, МГНОВЕНЬЕ
Вот и наши родные три березы…
Здравствуйте, милые! На это свидание мы приезжаем уже добрую четверть века, каждую осень в сентябре. Берёзы стали могучими и остались красивыми. Их сильные ветви с ниспадающей плакучей листвой образуют уютный шатёр, под сенью которого мы и разбиваем наш однодневный лагерь.
Ещё утро… Аккуратно скошенная и вновь покрывшаяся ровным зелёным ковром поляна сверкает бусинками росы. Сено вывезли. Забыт лишь посеревший прошлогодний стог. Изрядно пощипанный наведывающимися сюда лосями, он похож на огромный гриб в центре изумительно красивой поляны в живописном лесном ожерелье. Тишина… Ни дуновения. Природа замерла, затаилась в ожидании осеннего хоровода шальных ветров, что безжалостно разрушат очарование этой неповторимой колдовской красоты. Густо-зелёные конусы елей, как сторожевое войско, дружным строем шагнули в горы, за самый горизонт; туда, куда уходит день. Меж них – нежно-золотое покрывало берёз и закатом пылающие трепетные осины. А ярусом пониже – подлесок опушки – багрянец поздних листьев черемухи и буйно-красная вызревшая калина. До чего же она рясная! Брать такую – одно удовольствие!
Через пару часиков все наши торбы полны, но уезжать не хочется, да и рано. Незатейливый обед из картошки, хлеба и помидоров, да чая с дымком кажется вкуснятиной. Чуть разомлев от лёгкой усталости, обеда и чистого воздуха, прилегли.
Над нами бледное осеннее небо, и высоко, высоко две красивые птицы планируют без всяких усилий в лёгком воздушном потоке. Коршуны… Вдруг один из них, мигом сложив крылья, камнем падает вниз; цель охоты от нас далеко, но, наверное, полевая мышь. А вторая птица продолжает медленно, как заворожённая, выписывать круги; и есть в этом замедленном движении какая-то тайная грусть, грусть прощания с летом и родиной перед дальней дорогой во чужую тёплую сторонку.
И лёгкий дымчатый флёр над горами, и ласковое нежное тепло не знойного солнца, и особая тишина ожидания – всё зачаровывает, умиротворяет, навевая ощущение покоя и редкой гармонии с природой.
«Остановись, мгновенье! Ты так прекрасно!».
Но нет, время неумолимо. Ещё раз обходим любимые места, спускаемся к ручейку. Лёгкий лепет его скудной осенней струйки убаюкивает, врачует и манит в даль дальнюю. Из-под самых ног вспорхнула вспуганная нами тетёрка, и тут же высоко на дереве заворчал потревоженный дятел. Шишек нынче много, дятлы, наверное, не улетят. У каждого из них своя «столовая», где они кормятся, аккуратно и быстро вылущивая шишки, только стукоток стоит.
Пленяя отголосками лета, лес продолжает жить, готовясь к долгой зиме. А мы прощаемся с ним, и, возможно, уже до будущей весны. И только импровизированный букет будет долго стоять в комнате, напоминая о сказочно-чудном осеннем лесе, одетом в «багрец и золото».
МИНИ-НОВЕЛЛЫ О БРАТЬЯХ НАШИХ МЕНЬШИХ
КУПАЛЬЩИЦА
Майский день щурился от солнца. Губастый ветер, притомившись вчерашней упорной работой, блаженно отдыхал за ближней горой. На дачах, что в «Сухой балке», тишина звенит колоратурными трелями жаворонков.
– Какая жара и сушь, – подумала маленькая изящная серо-голубая мухоловка. – Не мешало бы искупаться да пёрышки почистить. А вода ведь где-то льётся! Найдем!
Теперь все её поступки были строго мотивированы – она стремилась к воде. Все последующие её движения, импульсивные и быстрые, но при этом грациозные и бесшумные, стремительно приближали её к заветной цели…
Бисер «дождя» в золотой парче солнца блестел, манил, радовал. Наконец, после недолгих примерок и прикидок, птаха плюхнулась в уже вырытую для неё водой «ванну». Растопыривая крохотные крылышки, наслаждаясь, она забыла о всякой опасности. «Однако, ванночка маловата, соседняя вроде просторнее», – и стремительно перепорхнула прямо под струю. Почувствовав напор, стрелой выскочила, отряхнулась и тут же вновь бесстрашно бросилась «с головой в омут» и ну плескаться, кувыркаться… И такую радость жизни излучала эта кроха, что очарованная, боясь пошевельнуться, я продолжала лить воду на одно и то же место, хотя давно уже обнажились корни малины…
Но прервать эту идиллию? Нет! Ни за что!
Ну, кажется, душ и ванна получились отменными! Теперь – на солнышко.
И она неслышно взлетела на веточку вишни, ничуть не смущаясь моим присутствием; то ли лукавя, то ли действительно принимая меня за источник дождя.
Ловко и совершенно бесшумно покрутившись в ажурном кружеве молодой листвы, подставляя Яриле пёрышки, она, как кокетливая женщина, внимательно себя осмотрела, осталась, видимо, довольна обновлённым нарядом и, весело щебетнув мне на прощание, полетела дальше наслаждаться жизнью.
Несколько минут радостного удивления – и снята усталость, а губы растянулись в блаженной улыбке.
Как здорово! Живите вечно, птахи малые и большие!
И, как ответ, в небе высоком прокурлыкал свою песню журавль. Но это уже тема следующей новеллы.
Красивая и гордая птица журавль
Когда мы весной появляемся на огороде в «Сухой балке», то обычно в высоком бледном небе, кое-где заплатанном редкими облаками, уже кружат медленно, вольно и величественно два журавля. Это «наши» птицы, и мы ревностно и постоянно за ними наблюдаем; они нас радуют уже тем, что есть, что не покидают нас.
Последние годы очень засушливы; не только лягушки, но и лужи-то все высохли, потому птицы кормиться улетают далеко – к речке и её пойме.
Обычно над нами они появляются два-три раза в день. Иногда парят крыло в крыло, иной раз ткут в небе узоры своего вольного импровизационного танца. Наверно они курлычут везде, но мне приятно сознавать, что приветствие предназначено именно мне.
– Здравствуй, мы снова здесь, мы не покинули эту скудную землю, о которой люди поют так задушевно: «Степь да степь кругом…». Она – наш привычный дом.
Чуть позже, в конце мая, они чаще появляются по одному: готовится прибавление семейства, и кто-то там, дома, а кто-то добывает пищу. Совсем как у людей.
Дел на огородах всегда невпроворот, «некогда глянуть в гору». А как глянешь – угу: вот их – наших журавушек – поприбавилось трое или четверо. В вихре лета мы и не заметили, что юные уже на крыле, но родители их опекают, учат строю и всяким там премудростям полёта.
Однажды мы решили прогуляться в глубь долины и ещё издали увидели двух красавцев, мирно и важно выхаживающих по траве на своих длинных, стройных и крепких ногах. Они нас тоже заприметили, но никакой паники, продолжали кормиться; и только когда расстояние стало для них опасным, а для нас удобным для фотосъемки, сделали пару роскошных реверансов, как бы извиняясь за нарушение компании, и плавно взмыли в небо.
В другой раз мы решили обследовать небольшую дальнюю речку. Машину поставили в укромном месте, а сами, сопровождаемые журчащим говором резво бегущей речушки, пошли пешком. Лето было в разгаре. Говорить и шуметь не хотелось. Шли молча, удивляясь и восхищаясь красоте и богатству разнотравья. Гордой стрелой выступала из общего строя красновато-бурая кровохлёбка, пламенела плотная оранжевая пижма, благоухала скромная фиолетовая душица, и где-то рядом непременно рос зверобой.
Как долго ещё дано нам видеть, помнить эту красоту, ощущать благоухание живой планеты?
Неожиданно нашу задумчивость спугнули два очень крупных красивых журавля, взлетевших как-то неохотно, по необходимости, в нескольких шагах от нас с противоположного берега. Они улетали величественно и гордо, как король с королевой, пробуждая в сердце радостный восторг – как прекрасен этот мир!
Черненький с белой звёздочкой
Синеглазый день вступал в свои права. Утреннее великолепие природы, обласканной щедрой улыбкой солнца, завораживало. Мягко шуршал асфальт под колёсами; автомобиль, казалось, несся прямо в голубую гладь Бухтарминского водохранилища – мы подъезжали к Октябрьской переправе.
Рейсы её не часты – по нечётным часам туда, по чётным – обратно. Ждём… Автомобили, как люди, выстроились в очередь. Весна давно уже бросилась в объятья лета; погода выманивает на природу, на воздух. Вот и мы едем на вожделенную рыбалку туда, на тот берег, где у нас давным-давно облюбовано место.
Какое счастье на два-три дня вырваться из душного города и с азартом до самозабвения предаться любимому занятию!
Плавно пришвартовал паром с того берега. Разноцветной гирляндой выкатываются легковушки, с разбега беря подъем. Но вот одна из них, нарушив общий строй, остановилась на обочине. С двумя пацанами лет по девяти-десяти к нам (почему именно к нам?) подходит женщина. Вид унылый, а у ребят слёзы на глазах.
– Перед самым отплытием у нас убежал котик, совсем маленький, ещё котёнок, черненький с белой звёздочкой на лбу. Видимо, он заблудился в общем потоке машин, и мы так и не смогли его отыскать. Времени ещё на одну переправу у нас нет, а котика мы так лю-ю-юбим…
И рассказ перешёл в горький плач.
– Найдите нашего котика… Пожалуйста!
Пообещать что-либо определённое мы не могли. В самом деле – на том берегу опять же будут два встречных автопотока. Как тут отыскать котёнка? Да он, напуганный шумом машин, сидит, верно, где-то за обочиной в скалах. Нет, обещать мы не могли, ибо обещать – значит выполнить. Но как?!
Переправились. Всё оказалось, как и предвидели. Котика не нашли, хотя искали.
Три счастливых, уловистых рыбацких дня позади. Мы вновь на переправе в сторону дома. Ещё не время; стоим и жаримся на послеполуденном солнцепёке. На причале извечные рыбаки с удочками и обычная для воскресенья лента машин. Все домой – в город. Разомлевшие от солнца, прикорнули на сиденьях. Вдруг где-то около переднего колеса жалобное мяуканье… Точно, он, тот самый черненький с белой звёздочкой! Но почему именно нашу машину он выбрал? Подбираю на руки – дрожит, как осиновый лист. Худой, измождённый, взъерошенный. Пытаюсь накормить, прошу у рыбаков маленькую рыбёшку.
– Да он тут отирается уже третий день, но есть ничего не берёт, да и в руки не даётся, удирает в скалы. Как вам удалось его поймать? Странно…
Попил водички и съел кусочек рыбки. Где-то уже на середине водного пути перестал дрожать, прижался к коленям и очень мирно замурлыкал. Что ж с тобой делать, кот-мурлыка? Адреса-то хозяев мы не знаем, ведь такого оборота дела никто не ожидал.
К концу переправы выработалось коллективное решение: отдадим котёнка тёте на заправочной, пусть подыщет ему хороших хозяев. Если не возьмёт – значит судьба велит котёнку жить у нас. Тётя оказалась доброй, но по сей день нас не покидает мысль, что котёнка надо было оставить: он был определён нам судьбой!
Леска
Об этом необычном случае мне рассказала приятельница.
У меня на балконе, где всегда много цветов, летом и зимой висит кормушка и поилка для птиц, которыми они охотно пользуются. Однажды весной заметила, что на антресолях, сооружённых из ящиков и коробок, поселилась пара горлиц. Сначала они бодро таскали веточки и всякие пушинки для гнезда, весело суетясь и погулькивая. Потом всё стало как-то тихо. Видно высиживают…
Прошло недели четыре. Голуби почему-то активно стали выкидывать из гнезда веточки, те самые, что собирались ими так прилежно.
– Что вы всё выкидываете? Оно, что, вам лишнее? Тогда зачем таскали?
Но грустноглазая горлица всё чаще и чаще сидела неподвижно на перекладине. Она совсем спала с тела; «платье» уже не сидело, оперение не искрилось радугой, глаза потухли. Тогда мы с соседкой решили добраться до гнезда и установить причину такой вселенской грусти. С помощью зеркала удалось увидеть в полуразрушенном гнезде одно невылупившееся яйцо и что-то серо-белое пушистое и живое. Это «что-то» оказалось почти взрослым птенцом, всё тело которого крепко-накрепко было опутано леской, не дававшей ему, как следует, питаться и расти. А уж о том, чтобы встать на крыло, и думать было нечего.
– Глупые вы родители! Несёте в гнездо что попало!
Разрезали леску, освободили «пленника», и вернули в гнездо, а яйцо-болтун выкинули.
Нет слов, чтобы передать радость родителей. Они наперебой кормили своего единственного. И вскоре счастливые все вместе покинули роковое гнездо.