Дьяку же пришлось с извинениями вернуть Олежкиному отцу деньги. Поэтому-то теперь он и дал тысячу, а не пятьсот рублей, поэтому-то сегодня его спина была еще более сутулой и удалялась так непрезентабельно быстро. Киря, как уже сказано, замечал все это, но причину так никогда и не узнал.
Зато он узнал кое-что другое, и это другое было в миллион раз важнее истории о том, как четверо пьяных, обкуренных анашой идиотов издевались над телом пятого. Это уже была другая история, не о мертвом теле, а скорее наоборот, о… Но обо всем по порядку.
Уже идя по улице, Дьяк сунул в зубы сигарету и начал похлопывать себя по карманам – в поисках зажигалки, или спичек – подумал Киря. Да, конечно же, Дьяку нужен был огонь – прикурить, но из нагрудного кармана своей черной рубашки он вдруг достал смятый целлофановый файл с каким-то клочком бумаги внутри. Дьяк зло глянул в сторону дома Полетаевых, и скривя рот так, что из него чуть не выпала до сих пор неподожженная сигарета, пошел обратно. Он снова направился прямо к Олежкиному отцу. Киря понял, что сейчас, видимо, должно произойти что-то интересное, потому что Дьяк, конечно, мог принести миллион каких-нибудь документов, но что за документ может быть размером с сигаретную пачку, с оборванными краями, да еще и помятый?... Нет, тут определенно было что-то интересное, и Киря решил выяснить, что. Он подбежал к крыльцу, и встал позади него. С этого места абсолютно ничего не было видно, но зато все было очень хорошо слышно. Видеть этих двоих, Дьяка и Олежкиного отца ему и не требовалось, потому что итак было понятно, что сейчас произойдет – первый отдаст второму эту самую бумажку. Достаточно просто подслушать.
В этой суматохе, да еще и за крыльцом, Кирю бы итак никто не заметил, но он все же решил обезопасить себя, найдя какую-нибудь причину, чтобы находиться здесь, какую-нибудь работу. И действительно, нашел ее очень быстро. Весь цемент за крыльцом был густо усыпан окурками, их сюда бросали все, и Киря, отыскав веник (к счастью, был неподалеку, стоял, прислоненный к фундаменту), начал подметать их. Вообще, перед похоронами кто-то, кто их организовывал, купил несколько блоков сигарет, и оставил их на лавочке, посреди двора, чтобы каждый, кто курит, мог подойти и взять. Киря все не мог понять, зачем это сделали. Зачем раздавать всем сигареты, и что соболезнующие будут ими делать – то ли поминать Олежку, то ли снимать стресс?... Ведь итак каждый, кто курит всегда носит с собой пачку… Что за традиция угощать соболезнующих сигаретами? И ведь каждый подходил и брал, хотя, были свои. И не от жадности даже, и не помногу, а по одной, как будто была традиция такая, что ли. И даже некоторые, кто не курит, тоже брали и курили, говоря что-то вроже:,,Ну чего уж теперь…,,. Но чего, же, чего именно – этого никто до конца не договаривал, и это Киря тоже так и не узнал ни от кого, и сам не понял. Церковь запрещает поминать усопших водкой – рассуждал он сам с собой, подметая одинаковые ,,бычки,, – Так это они еще про сигареты не знают. Ей-богу, как-будто вместо кутьи…
Пока Киря думал о своем, Дьяк уже дошел до крыльца, и теперь оттуда, с той стороны, послышался его голос:
-Тут еще вот что. У Олега с собой была какая-то записка, менты думали, что может быть, вроде как предсмертная. А оказалось в нее просто была завернута… Кое-чего было завернуто вобщем.
,,Трава была завернута,, – догадался Киря. Дьяк между тем продолжал:
-Да и вообще, никакая это и не записка, так, каракули какие-то, набор букв. Да я ее вот, забрал у ментов, посмотрите, если хотите, может, вы чего поймете. А мы сколь не кумекали, так и не смогли, видимо Олег это написал… Без особых мыслей.
,,Когда был упоротый,, - вновь догадался Киря.
С крыльца послышалось шуршание целлофана и бумаги – отец, видимо доставал записку из файла. Но уже через секунды две или три он заключио:
-И вправду ерунда… Таких и букв-то нету... Ну ладно, спасибо тебе, что побеспокоился, спасибо.
И тут файл с запиской внутри лег на перила, прямо над головой Кири.
-Да о чем разговор. Извиняйте, и не держите зла… Смерть, она и есть - смерть, красивой все равно не бывает… А когда-нибудь и я свою найду…
-Ни черта себе, ишь, чего плетет! – Удивлялся Киря – С какого перепугу он так стелется перед Олежкиными родителями?
Киря ухмыльнулся, и уже хотел было протянуть руку за этим файлом с запиской, как прямо над ним возникла фигура Дьяка, свесившегося через перила. Киря почему-то думал, что Дьяк сейчас спросит его о чем-нибудь, схватит, или может быть, даже ударит, но тот просто хотел выбросить окурок. Киря к тому времени уже подмел небольшую площадку за крыльцом, и теперь все ,,бычки,, были собраны в какую-то большую жестяную банку, наподобие урны. Сообразив, что к чему, Киря аккуратно пододвинул эту банку поближе к крыльцу, чтобы Дьяку удобнее было попасть в нее. Но тот, жадно затянувшись в последний раз, с ухмылкой бросил окурок специально мимо урны, прямо под ноги Кире, разве что только не в лицо ему. И не было на свете ничего, что рассказало бы о Дьяке больше, чем этот окурок – ни хранящиеся где-то уголовные дела, ни тюремные наколки, графически изображающие каждый более-менее значительный ухаб его кривого жизненного пути, ни пересказы этого же пути многочисленными подражателями, вроде того же Демона, ничего. Да давно ведь известно, что характер человека лучше всего проявляется в мелочах…
Киря стянул файл с перил так, чтобы было похоже, что его сдуло ветром, и наклонился, как будто поднимал – на тот случай, если кто заметит. Но никто не заметил, и Киря ушел почти без промедлений, только задержавшись на несколько секунд затем, чтобы поднять выброшенный Дьяком окурок, и убрать его в урну. Все равно наклонился же, да и не видит никто. На виду он не стал бы этого делать, а так – можно. Да и вообще, раз уж взялся убирать окурки, ты должен убрать их все, каждый из них, независимо от того, кем они были брошены, и как – случайно ли или специально.
Киря даже вспомнил, как учитель истории Сергей Николаевич рассказывал им об этимологии слова ,,сволочь,,. СвОлочами или свОлоками раньше, когда-то давно, называли людей, которые сволакивали чумные трупы в специально отведенные места, для захоронения или сожжения. От чумы люди умирали целыми городами, но сволочи, конечно, заражались и умирали в первую очередь. Ясное дело, что никто не хотел идти на такую работу, а те, кто шли… В общем, их жизни были не нужны никому, даже им самим. Хотя иногда бывали и такие случаи, что сволочами добровольно становились далеко не последние, а наоборот, первые люди города. Это раньше иногда – Подумал Киря – А теперь, что ни начальник, то сволочь…
Ну, в общем, такая уж была профессия, что ею стали даже обзывать разных плохих людей, хотя сами сволочи делали очень полезное дело – ценой собственных жизней помогали бороться с чумой. Так-то, сволакивали чумные трупы, да, и заражались, и умирали, и были забыты, и само их название превратилось в ругательство. А тут – поднять какой-то окурок, да и только, никто даже не видит, да и ей-богу, не заразишься же от него.
Киря даже не думал гордиться этим поступком, и параллель со сволочами провел как-то автоматически, машинально, само всплыло из памяти и все, а может просто и не успел он додуматься до того, что этим можно чуть-чуть и гордиться, потому что спешил ведь прочесть, что там написано на этой бумажке. И вот он наконец нашел еще какой-то укромный угол, за каким-то кособоким строением из досок, с щелями в палец, и достав из кармана смятый файл, принялся его изучать. Он сначала посмотрел, что это вообще была за бумага. И прочел напечатанную строку:
7.Как Вы считаете, что главное в жизни?______________________
И сразу после вопроса – пустая линеечка, чтобы вписать ответ. Киря прекрасно знал что это за клочок. Недавно, около недели назад школьный психолог – слегка придурковатый, сам видно немного псих, Дмитрий Владимирович, приносил им для заполнения разные анкеты. Потом их нужно было сдать обратно, потом он отправлял эти анкеты еще куда-то… Короче, обычная работа, как говорится, для галочки. Бланков этих было много, хоть отбавляй, из них сворачивали самолетики, кораблики, косяки. Косяки -просто для прикола, конечно. На самом деле траву, если надо было, курили через бульбуляторы.
Чтож, с самой бумажкой все было ясно, и теперь Киря старался разобраться в Олежкиных каракулях. Старался, и не мог, потому что пять написанных покойным Полетаевым букв никак не складывались ни в одно слово. А буквы были вот какие – ГУМЫР. Действительно ахинея, что это такое – гумыр? Да ничего! Обкуренный Полетаев просто накарябал, наверное, первое, что пришло в голову, да и все, и никаких загадок, ни тайн здесь нету. Киря на всякий случай перевернул файл, посмотреть, может быть что-то написано с другой стороны, но там ничего не было, и он со злостью впихнул ,,предсмертную записку,, Полетаева в одну из щелей между досок – пусть там и валяется. Вот черт, да она же была в кармане трупа! О черт, зачем он ее трогал, все это дурацкое любопытство! И время потерял, вместо того чтобы трогать руками всякую хрень – окурки туберкулезных, возможно зеков и записки из карманов мертвецов, надо было лучше искать ее. Киря, как уже говорилось ранее, на эти похороны пришел специально, чтобы познакомиться, с ней, и вот теперь в который раз уже, да в миллионный наверное, упускал такой удобный случай!...
Но пока еще было все-таки не поздно, и он пошел искать. Точнее собирался пойти, но тут Демон схватил его за шиворот своей татуированной рукой, и толкнул к мотоциклу со словами:
-Эй, Киря, помоги мотор откатить.
Балансируя, чтобы не упасть, Киря схватился левой рукой за сидение, и после этого думал уже только о том, чтобы самому не угодить в грязь, а как бы удержать бесценный Демонов мотоцикл, который пока еще стоял не упал, но уже шатался. Киря весил мало, но Демон придал ему такое ускорение… Если по чьей-то вине на этом мотоцикле появится хоть одна новая царапина, точно такая же царапина потом появится и у него на лице, в этом Киря не сомневался, и поэтому, стараясь удержать тяжелый мотоцикл, и понимая, что наверное не сможет этого сделать, все-таки упал на колени, и потянул его на себя, подпер плечом. Все скорбящие, кто видел эту сцену, были уже не скорбящие… Они тихо, шепотом ржали. Наконец с другой стороны нависла фигура самого Демона, его татуированные пальцы крепко обхватили ручку газа и задний амортизатор, и мотоцикл освободил Кирю, который отряхнувшись, тут же принялся помогать толкать.
-Слышь, на фонарь не дави, да… - буркнул Демон, отпинывая со своего пути ту самую банку, в которую Киря только что собирал окурки, и теперь они вновь разлетелись по бетону на свои ,,законные,, места. Многие из них тут же оказались раздавленными, мотоцикл Демон решил закатить за крыльцо.
Продолжение следует.