Галина Балабанова
С кем не бывает…
Все мы пришли в этот мир для чего-то: одни - для того, чтобы побеждать, другие - для того, чтобы проигрывать, третьи - для того, чтобы унижать, четвертые - для того, чтобы быть униженными,кто-то созидать, а кто-то созерцать. Каждому свое, так думала я, пока однажды осенним сумрачным утром не умерла в белой, как снег, операционной.
Горячий поток внизу живота... синяя лампа, взволнованные голоса, уходящие вдаль…вспышка, свет, темнота… - это все, что осталось в памяти до того, как я попала туда. А дальше... Ужас! Страх! Паника! И опять ужас! Я вижу себя со стороны! Я в воздухе! Я в полете! Все вокруг гудит и клокочет, словно тысячи невидимых самолетов летят надо мной.
Бесконечное пространство расчерчено тонкими четкими линиями. Они повсюду - огромные, пересекающиеся, летящие в разные стороны. Их сотни! Их миллионы! Я плаваю между ними, в них, вместе с ними! Я в панике! Я хочу выбраться из этого геометрического кошмара и не могу. Квадраты, параллелепипеды и прямоугольники затягивают меня в свое лоно, и я уже не плыву, а лечу, стремительно уменьшаясь в размерах. Ужас охватывает все мое существо. Я понимаю, что никогда не выберусь из этого ада, и это приводит меня в состояние, близкое к помешательству.
"Вот ты какая – СМЕРТЬ! - кричит у меня внутри. - Я сразу тебя узнала! Бабушка, зачем ты обманывала меня, когда говорила, что умирать не страшно?! Смерть - это больше, чем страшно! Это необъяснимо!"
Я сжимаюсь в комок! Я сморщиваюсь! Я рассыпаюсь! Я не нахожу свое тело!
Но, что это там вдалеке? Что за маленькая черная точка? Она словно живая мечется между треугольниками и квадратами. Она тоже в плену. Я всматриваюсь в нее и, вдруг, понимаю, что черная точка - это Я! Мне становится плохо... Я - ТОЧКА!!! А вокруг линии, линии, линии... Они словно паутиной опутывают меня. Я мечусь между ними, взлетаю, падаю и снова взлетаю. Движение... вечное, непрекращающееся... И среди этого вселенского движения - Я, маленькая, черная точка. Я понимаю, что ТОЧКА - это уже навсегда. Я плачу! Нет, я кричу! Я рыдаю! Как нелепо закончилась моя жизнь. Но почему?! За что?! Ведь я еще молодая и у меня двое детей. Они нуждаются во мне. Они еще маленькие. Я ору во всю глотку:" Не хочу!Не хочу!Не хочу!" Но ору где-то внутри себя, ведь я обыкновенная точка. Вихрь подхватывает меня и тащит в неизвестность со скоростью света. Силы покидают меня, и слезы льются мощным потоком, но их никто не видит. Не вижу и я. Потому что я – ТОЧКА!
В моей жизни, как и в жизни каждого человека, были моменты, когда не хотелось жить. Но это не было УЖАСОМ, это были моменты, за которыми стояла жизнь… и я была человеком.
А теперь я обыкновенная черная точка. Я теряю разум и... продолжаю лететь. Я один большой спазм. Я точка! Я – точка!
Но вдруг, где-то там, вдалеке… раздаются знакомые звуки, похожие на голоса… Я напрягаю слух. Я пытаюсь зацепиться за воздух. Голоса становятся громче...
...Пиши! В связи с большой потерей крови, необходимо было применить…
«Что это? Чей это голос?» - Он звучит все отчетливей и ясней… Вспышка. Рука. Женщина в белом халате, силуэт в сизом тумане… Я вижу ее! Я не умерла?!Я хватаюсь за эту мысль всем чем-то только можно схватиться. Туман постепенно рассеивается, и я отчетливо вижу мужчину. Он в белом мятом халате и в такой же мятой шапочке синего цвета. У него широкое потное лицо и улыбка маньяка. Но я обожаю его!
- Ничего, миленькая держись, - ласково говорит он, проводя рукой по моему оголенному животу. - Давай, хватайся за шею и переваливайся на каталку.
Я обнимаю его за толстую, потную шею и рыдаю, как не рыдала еще никогда. Он что-то говорит мне на ухо голосом евнуха и гладит, гладит по телу. Я понимаю, что так не гладят от жалости, и что в прикосновениях этого странного санитара есть что-то животное. Но не отталкиваю его руки, потому что сейчас я сама животное. Я вернулась оттуда, откуда не возвращаются. И я уже не точка! Я человек! И санитар человек! И мы с ним одной крови! И ближе него у меня сейчас никого нет.
Врач равнодушно смотрит куда-то мимо меня и сует санитару медицинскую карту.
- Ну, что встал?! - недовольным голосом говорит он. - Вези! И быстро за следующей.
Каталка, дребезжа, въезжает в лифт и так же дребезжа въезжает в палату.
- Новенькая приехала, девчонки, - кричит санитар, - принимайте! Если, что - сестру вызывайте! Истерика у нее! - он, не церемонясь, как куль, переваливает меня на кровать.
Я накрываюсь с головой одеялом и трясусь, как в лихорадке, отстукивая зубами барабанную дробь. Я все еще не могу поверить в свое воскрешение.
- Может тебя еще одним одеялом накрыть? – участливо спрашивает соседка, присаживаясь ко мне на кровать. Я мотаю головой. Я не хочу разговаривать. Не могу! Не умею!
Почти двое суток я находилась в состоянии шока: не разговаривала, не ела и не пила, пока меня не вытащила на разговор новенькая по палате, молодая женщина, лет тридцати.
- Слышь, подруга, - толкнув меня в бок, нарочито громко сказала она, - ты говорят, тут вторые сутки лежишь. Не ешь, не разговариваешь, не спишь… А ну рассказывай, что с тобой приключилось.
Я посмотрела в ее черные с синим отливом глаза, и рассказала все! Почему? . Наверное, устала молчать.
- Понятно! – выслушав меня, кивнула она и, вытащив из-под кровати больничные тапочки, надела мне на ноги. – А теперь, давай попробуем сесть, - она подхватила меня под руки и, потянув на себя, усадила на стул. Перед глазами у меня поплыли круги. – Ничего, - погладив меня по спине, улыбнулась она, - посидишь минут пять и пройдет. Потом в столовую сходим пообедаем, а вечерком в скверике погуляем. Очень курить хочется! Ты, кстати, не куришь?
- Курю, - призналась я. - Но сейчас не хочу.
- Понимаю, - вздохнула женщина. - Я, когда первый раз такой дерьмовый наркоз получила, тоже ничего не хотела. Представляю, каково тебе было, превратиться в какую-то черную точку. Я, когда в гусеницу превратилась, тоже чуть с ума не сошла. И, главное, понимаю, что это конец, и ползти мне вечно, не доползти… а сделать ничего не могу. - Она обняла меня за плечи: - Одного не пойму, почему тебе такой паршивый наркоз дали? Ты, что врачу денег не сунула?
- Сунула, - пискнула я, привалившись к ее надежному большому плечу.
- Вот сволочи, - вспыхнула она, пригрозив кому-то наманикюренным пальчиком.
Я слушала новую знакомую и не понимала, о чем она говорит. Неужели весь этот кошмар вовсе не смерть, а обыкновенные глюки? Тогда почему я об этом не знала? Почему никто меня не предупредил, не рассказал, что такое бывает?
Через неделю я выписалась из больницы. Жизнь пошла своим чередом. Семья, дети, работа… Но, сказать, что после этого случая, ничего не изменилось, я не могу. Мир, в котором я прожила большую часть жизни, стал для меня другим, более понятным и близким. А жизнь заиграла новыми красками, и то, что раньше казалось важным, отошло на второй план, а то, что считалось обычным, стало главным, ради чего стоило жить. Сейчас я думаю, что судьба не зря дала мне это испытание. Теперь я ценю каждую мелочь, каждую минуту своего бытия и радуюсь каждому дню… и еще я научилась прощать.