S(He)
In dedication to JPN
She‘s my attachment, my sweetest attachment…
Наверное, все духовные учителя не одобрили бы это чувство начинающегося наваждения, в которое я добровольно сильнее и сильнее погружаю себя... Иногда я чувствую, что страстно во мне желание нарисовать ее... просто карандашом или даже маслом, но я останавливаю этот порыв, осознавая, что нужно быть искусстнейшим мастером, чтобы обнажить ее таинственную душу за маской удивительной физической красоты... Я бы хотел заглянуть в ее странные заманчивые внутренние миры..., но она не дала мне шанса, воздвигнув непреодолимую стену между собой и реальностью, позволяя лишь изредка любоваться плодами ее профессии, где переживает она чужие жизни, примеряя на себя образы, не имеющие никакого отношения к ее истинным страстям, горестям и помыслам... И, наблюдая за ней при помощи неживых безразличных устройств, проектирующих где-то в ином измерении лишь ее отображение, я отчетливо слышу свою сладко-горькую мысль, заползающую в мозг сквозь туман очарования ею...: «А ведь кто-то смотрит в эти глаза, кто-то целует эти уста, кто-то наслаждается этим телом. Кто-то проводит ладонью по этим волнистым волосам, по щекам, очерченным, идеальной формы, скулам. Кто-то прикасается пальцами к этим губам – чувственным и волевым одновременно, когда верхняя – немного тоньше, а нижняя так мило припухлая...Кто-то слушает ее низкий, изумительного тембра, шёлковый голос, что обволакивает своей спокойной мелодичностью....»
При мнимом высокомерии для многих, я, вдруг, открыл в ней волнующе- мягкий взгляд выразительных глаз цвета осенней вишни... Небольшие, но правильно-миндалевидной формы, ее глаза так быстро могут зажигаться и угасать при надвигающейся буре ее переменчивого настроения; - за один миг, взор ее становится окаменело-холодным...
Утонченно-аристократичный профиль ее способен украсить какую-нибудь камею в античном стиле art-nuovo. Эту «средиземноморскую» внешность придает ей крупноватый, но идеально-прямой формы нос, с ярко-выраженными крыльями, говорящий о характере... о силе..., а четкий силуэт подбородка - повествует о воле... В то же время, разлет ее далеко не редких длинных бровей фиксирует взгляд на глубине прекрасных глаз, под тенью густых ресниц, скрывающих еле уловимый налет ненаигранной неподдельной печали... Все эти черты придают облику ее ту самую голубокровную отрешенную породу – книжную, классическую искусстную красоту, что стала, пожалуй, самой большой бедой в ее карьере... а может быть, и в жизни...
Возможно, где-нибудь в другой вселенной, что бы сказал я ей при встрече? Нет, я даже не осмелюсь обнаружить себя, я так и останусь несчастным романтиком-квазимодо, мечтающем о недосягаемой богине, по ту сторону виртуальности...
И, любуясь образом ее, околдованный ею, тихо-тихо, исподтишка, я безмолвно произношу иссохшими губами: «Боже, как красива... Как же ты прекрасна, моя тайная мечта! Как же сладка эта боль, и нежен твой сладостный яд, убивающий меня медленно...медленно...медленно... И нет противоядия, и нет желания излечиться, ибо одержим я тобой, ибо нашёл я то, к чему так стремился – да, ты и есть живое воплощение моих сублимированных иллюзий, моих бесплотных поисков идеальной любви...»
November, 2012.