Могу!

                И. Рассказов

                Могу!
                (монолог старпёра)

Много вы в своей жизни встречали нашего брата, кто ещё… о-го-го? Вижу по вашим лицам, что немного. Считайте, вам повезло - я один из тех, кто может сказать во весь голос: «Могу!»
Кстати, это проявилось у меня прошлой весной. Помню: проснулся, лежу, ни о чём таком не думаю и вдруг чувствую, что могу. У меня крылья за спиной чуть не сломались от этой радости в хлам. Вскочил… Обратите внимание: не встал, а вскочил. Походка пружинистая, мышцы в тонусе, на лице румянец выступил. Я как увидел себя в зеркале, так и воскликнул: «Аполлон!»
Дальше всё завертелось: туалет, душ, завтрак. Что удивительно – раньше всё это получалось не так быстро. Как правило, если зашёл в туалет, то на час, как минимум. Я уже не говорю о душе, где столько было всегда кряхтенья, а тут раз, два и готово. И поел с аппетитом, что вообще для меня стало открытием.
Ну, после этого конечно рванул на улицу. Хотел порадоваться вместе со своими одногодками за себя и погоревать за них. Увы, никого. Видно всё ещё на унитазах задами газеты листают. Огляделся, плечи расправил и двинул в город. А там… Словами это не передать, но я попробую. На женщинах всякие вырезы и спереди, и сзади. Я уже грешным делом подумал, что вот-вот война будет. А чего? Оно всегда так: стоит расслабиться и голос диктора начинает вещать на скорбной ноте, мол, так и так… Слава Богу, на этот раз всё обошлось.
С этим разобрался. Стою глазами луплю на противоположный пол, а у самого уже мысли предательские планы строят и получается так, что тянет меня на все эти вырезы и сзади, и спереди. Стою, как дурак, а моё естество жизни радуется, как малое дитя «руки протягивает». Судя по тому, как оно их протягивало, выходило, что «уздечку-то» я в спешке дома забыл. Ну, вот стою, а на меня все прохожие пялятся. Конечно, приятно оказаться в центре всеобщего внимания, но тут палка о двух концах. Переминаюсь с ноги на ногу и не знаю, куда приткнуться, чтобы людей не пугать, а они как назло и смотрят, и смотрят. Пришлось у сонного киоскёра журнальчик купить. Купил и уже легче стало. Стою, своё естество прикрываю и продолжаю радоваться жизни, а прохожие ещё больше в меня своими глазищами стали тыкать. Оказывается, я бдительность потерял-то и киоскёр сунул мне «Плейбой», а там, я вам доложу, всё что хочешь, а на обложке такая краля, что нет-нет да и пробежишься взглядом по её формам. Ну, когда разобрался с этим, поспешил убраться куда-нибудь от людей под сень деревьев с лопающими почками на ветках. Надо заметить, что таких мест в нашем городе предостаточно, ибо и парки, и скверы – это визитная карточка нашего мегаполиса. Вот я в одном из скверов и пришвартовался.
Сижу журнальчик листаю и вдруг ко мне подсаживается одна… Ну, знаете ли такая, у которой, как ей самой кажется, всё ещё может быть в этой жизни. Я сижу, молчу, изучаю печатное издание с видом бывалого. А чего? По мне и не скажешь, что я мальчик. Нет, конечно, многое для себя я стал открывать в этой жизни месяца за три до выхода на пенсию. Ну, например, когда у меня стали выпадать волосы, я-то подумал, что это лишай, а оказалось – старость. Сам бы я вряд ли бы догадался. Хорошо, что сосед по лестничной площадке подсказал. Он так и выдал мне: «Стареешь дружище!» Как мне не поверить было ему, если он на этом деле «зубы съел» в прямом смысле этого выражения? Он где-то за неделю до нашего с ним разговора, что-то похожее сказал одному бывшему физкультурнику с первого подъезда. Тот ему так врезал за правду, что передние зубы у знатока оказались прямо в желудке. Сокрушался он долго по этому поводу и всё в карманное зеркальце смотрелся, как полоумный. Всё хотел, чтобы его утешили. А что мы можем мужики, когда здесь без женщины не обойтись? А чего? Он вдовец, да и одиноких баб в округе полным полно, хоть кастинг устраивай. Так вот мы ему и присоветовали, мол, не горюй – всё ещё будет. Он воскрес и в первый же вечер получил по морде от какой-то фурии. Долго он потом на улицу глаз не казал – всё свой «фейс» в порядок приводил. А всё почему? Сноровку потерял. Думал, как в старину: кулёк с леденцами сунул ей под нос и она уже твоя. Дудки: нынче они насмотрелись всяких ток-шоу и учёными стали. Вот и результат: он с примочками  перед зеркалом сидит, а его обидчица товаркам страсти рассказывает, мол, хотел её снасильничать мордатый маньяк. Боже мой, какие страсти! Чего там насиловать? Ну, посудите сами: ей давно не сорок пять, а при таком раскладе какая может идти речь об интиме? Нет, конечно, можно себе всякое напридумать, но чтобы на всю катушку – шалишь брат. Да и соседа я своего знаю, как облупленного – импотент он. Что это такое, думаю вам объяснять не надо. Так вот это такое горе, что хочется всё у себя поотрывать. Зачем? А чтобы не моталось без дела между…
Ну, так вот, как только он мне сказал, что это у меня старость и никакой там не лишай, я обрадовался, но потом спохватился и думаю: «И как быть?»  Дело в том, что пенсия пенсией, а у меня с этим делом всё, как не у людей. Мне бы успокоиться, а я до сих пор по ночам летаю и снится такое, что хоть в петлю лезь на утро. Всё бы и ничего, и с этим люди живут, а тут чувствую, что могу и меня такая радость оседлала… Сижу журнальчик листаю, а у самого  мысли развратные за руки взялись, встали в хоровод и гнусавят: «Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай».
Сразу замечу, что я насчёт женского пола разборчивый до посинения: мне всякую не надо, а подай молодуху и чтобы была в моём вкусе. Что за вкус такой? А это когда её целуешь, а на губах сладенько становится. Откуда такие познания у меня? Так была у меня одна – целовалась так, что у меня губы от её поцелуев свисали, как мокрое бельё после стирки. Конечно, долго это продолжаться не могло, а тем более пенсию только раз в месяц приносят и я заприметил, что эта бестия как раз в этот день и приходила. Припрётся, нажрётся от пуза, нацелуется до икоты и всё. Я ей, мол, а где секс? Она смеётся и так нагло отвечает, что в моём возрасте – это мина замедленного действия. Ну, что греха таить, хотел её взять силком, но она ногастая как лягнула меня под самый кадык, я полдня фальцетом разговаривал. Думал, что так до самой смерти в тенорах и останусь. Нет, ничего… отпустило. Конечно, после этого инцидента я её больше не привечал. Она видно смекнула, что в моих глазах потеряла доверие и стала шастать к бывшему физкультурнику из первого подъезда. Там недолго продержалась. Он ей под глазом такую «татушку» оформил, что даже милиция признала в нём мастера редкой квалификации.
Ну, так вот сижу я в сквере, журнальчик листаю, а эта что подсела ко мне и заговаривает так ласково:
- Молодой человек, сигареткой не угостите?
- Кто молодой? – я к ней с расспросами и полез. – Вы это мне?
 Видно что-то на моём лице проступило нехорошее. Она как вскочит и с криком: «Маньяк!» понеслась на своих полусогнутых от меня прочь. Казалось бы, в сквере никого – одна весенняя тишина. Так нет же, набежали. У нас как реагирует народ на всё подобное? Правильно: стали щёлкать меня своими сотовыми телефонами и пальчиками грозят, мол, мы тебя сейчас определим. Я сижу, никого не трогаю. Вижу - нафоткались и им уже я стал не интересен, поскольку всё у меня застёгнуто и взгляд добрый, не вызывающий ни у кого никакой агрессии. И вдруг вижу стоит она… Вся беленькая, глаза голубенькие, стройненькая и так на меня смотрит, что на душе отчего-то какие-то мотивчики зашевелились. Я встал, а народ врассыпную. Кто замешкался, того уронили. Смотрю эта беленькая тоже уже на земле. Я к ней, мол, мадам не желаете опереться на мою руку? Она на меня своими небесными глазками луп-луп. У меня сердце задрожало. Я её за руку, а руки-то у неё и нет – протез. Ну, тут я себя взял за самое «яблочко» и шепчу: «Дурак, беги, пока тебя не заставили ей алименты выплачивать». Ну, я конечно джентльмен – помог подняться ей с земли, и даже журнальчик подарил на память. Подарил и ретировался, а чтобы не смогла догнать, побежал. Никогда так не бегал. Жаль, что секундомера под рукой не оказалось, а то бы в книгу Гиннеса попал. Слово даю...
После пробежки прислушался к своему организму: ничего не утрачено – всё ещё в тонусе. Решил кваску испить, а заодно сменить тактику. Подошёл к бочке с квасом, а там… Сидит такая роскошная женщина: и молодая, и на язычок бойкая, и лицом приветливая. Я как представил себя рядом с ней в постели, вместо одной кружки кваса, выпил целых три. Стою, щурюсь в её вырез сверху, а она возьми и брякни мне:
- Дед, чего солнце заслоняешь?
- Кто дед?
- Не уж-то не дед? – молодуха смеётся
- Я? – у меня от такого обращения руки зачесались, а её, как будто черти надирают.
Глаза сузила и вещает:
- Гражданин, жажду утолили – дайте другим. Чего уставились? Я конечно деньги за это не беру, - и сама так вырезом передо мной повела, - но всему есть предел.
Я стою, не ухожу. Как тут уйти, если примагнитила? Продавщица ощерилась и выдаёт во весь голос:
- Ой, дед смотри – я ведь падкая до ухажёров. У меня каждый второй на особом счету.
- А каждый первый? – разинул я рот.
- А каждый первый – потенциальный муж, - и смеётся.
Ну, тут я взял себя в руки и говорю:
- Титьками трясти каждый может, а вот полюбить…
- Чего? Да, у тебя от этих мыслей твоя штуковина не запотела там? Люди, вы поглядите на него, - она захохотала во всё горло, - старичок-стрючок,  а коленками сучит. Ромео… мать твою.
 Я человек гордый. Не стал вступать в дискуссию, повернулся и пошёл прочь, а она не унимается:
- Штаны подтяни, ополченец!
 Ну, как тут промолчать? Обернулся и обозвал её дурой и ещё одним нехорошим словом. Тут очередь зашумела, мол, нарушаю общественный порядок. Я им:
- Не доводите и никто ничего нарушать не будет.
Насилу отбился.
Иду весь в горестных раздумьях: «И чего меня на молодых потянуло? Вон сколько бабок одногодок по лавкам у подъездов сидят, смерти своей дожидаются. Подсесть что ли, да на жизнь пожаловаться?» И подсел… Приняли хорошо, семечками угостили. Сидим, плюём в три рта. Они молчат, и я молчу. Вдруг одна меня пытает:
- Одинокий?
- Одинокий.
- Хочешь взбрыкнуть?
- Хочу.
Та, что сидела от меня справа и говорит:
- Сейчас наши мужики на рыбалку уедят, побалуемся по всем правилам.
Я глазами кошу, а она продолжает:
- Ты нас не бойся – мы тебе ничего не сломаем. Не веришь? Вот у Вальки, - и кивает на ту, что от меня слева, - высшее образование, а у меня незаконченная аспирантура.
Думаю про себя: «Вот это я влип…» Я к ним с расспросами:
- А что же при живых мужьях на такое подписываетесь?
- Так хочется разнообразия, так сказать, экстрима.
Меня такое откровение насторожило, и потом о каком экстриме может идти речь, если я на пенсии? Я и спрашиваю их:
- А если мужья прознают?
- Так это и есть экстрим.
- Да? А если полезут в драку?
- Они? – та, что от меня была справа, хохотнула. - Не из того теста слеплены. На словах они забияки, а на деле -  телки.
Стало мне их жалко. Я и говорю:
- Конечно, вы бабоньки симпатичные и всё при вас, хоть и в потрёпанном состоянии, но что-то это попахивает какой-то самодеятельностью.
Они смотрят на меня и отвечают:
- Ой, прямо и пошутить нельзя. Ты что подумал по правде? Шутим мы… Ха-ха-ха!
- Ну и хорошо, а то я решил, что у вас мозги взбунтовались.
Встал, поблагодарил за компанию и подался себе дальше, а они мне в спину промеж себя шепчутся, мол, какой экземпляр сорвался с крючка.
«Вот дуры и чего им не хватает?»

Ближе к обеду, что-то мне стало уже не так комфортно от моего состояния. Во-первых, жара. Во-вторых, кишки романсы стали насвистывать. В-третьих, возраст. Будь он не ладен. Огляделся по сторонам – все куда-то спешат, у всех дела и от этого у меня ощущение возникло, как в далёком детстве, когда я сбегал с уроков и блуждал по улицам города, пялясь в прохожих. Захотелось тоже чем-то заняться. А чем?
Вон как-то собрались с моими одногодками акцию провести. И что? А ничего: морды нам набили нашими же транспарантами. Это уже потом разобрались, что не те слова мы написали и не в том порядке. Хорошо, что так, а то могли и убить вовсе.
А в прошлом году решил подрботать: стал газетами приторговывать. Сначала всё шло хорошо: желающих было столько, что часа через два всё распродал. Только стал деньги пересчитывать, подошли такие чернявые в цветастых платках, ну они ещё на всех углах судьбу предсказывают и всю выручку у меня как корова языком слизнула. Долго я после того случая на себя в зеркало не смотрел. А всё почему? Потому, что вид у меня был такой, будто только вчера из гроба вынули.
Нет, я так скажу, что пенсия -  это навсегда. Её на трамвае не объедешь, да и в банку на зиму с огурцами не закатаешь. Вот так порой зажмуришься и попытаешься что-нибудь вспомнить хорошее, а его этого самого, как кот наплакал. Ну и что делать теперь-то? Нет, если бы у меня были деньги и деньги большие, да ещё положение в обществе, я смог бы удивить этот мир. Вон сколько стареньких с вывихнутыми мозгами мелькает на страницах глянцевых журналов под руку с длинноногими лолитками. А всё почему? Потому, что сейчас это модно, чтобы она тебе годилась во внучки. Нет, конечно, встречаются среди таких пар и счастливые исключения, но на, то они и исключения, ибо их катастрофически мало: по пальцам можно пересчитать. В любом случае – это такое дело, что можно и обжечься.
Вот, к примеру, была у меня одна. Нет, не лолитка, а вполне сносная дама. Я сдуру даже с ней расписался и лелеял мечту, каждый раз просыпаясь поутру говорить ей: «Доброе утро мой лазоревый цветочек!» Увы, после непонятной душной ночи, разглядев её пока она спала, у меня язык не повернулся её назвать – «цветочком». Я так вам доложу: это такая клумба была, что я рядом с ней сам себе показался бордюрчиком. И такая меня тоска взяла после всего увиденного, что я запил. Казалось бы, здоровый мужик и так вляпался. Ну, тут махать кулаками было уже поздно, поскольку штамп в паспорте чернильный и так просто не выводится. Учитывая её аппетит, и то, как она часто крутилась возле холодильника, я понял: мирными переговорами наш разрыв с ней не ограничится. Я как в воду глядел.
Прожили мы с ней  всего неделю, а развод затянулся на полгода. Вот такой гамбит получился. Слава Богу, что я додумался её не прописать у себя, а то сейчас бы уже жил на свалке. Это такая хваткая особа оказалась: и это ей дай, и это она купила, хотя этот диван мне достался от родителей. Царство им небесного… Я, когда прикинул во что мне встанет развод, подумал, что киллер мне обошёлся бы в несколько раз дешевле. Вы, знаете, я даже от такого осознания, чуть на себя руки не наложил. Спасибо друзьям-товарищам, взяли на до мной шефство, и отбили меня у этой стервы, пригрозив ей международным судом. Подействовало в шесть секунд. Я так думаю что это неспроста, ибо есть у меня одна версия, что разыскивает её за какие-то тёмные делишки Интерпол.
После того случая я решил для себя окончательно, что больше никаких браков. Хватит – хорошего по не многу, а если учесть, что женского пола на земном шаре больше, то без бабьего тепла не останусь. Да, жить бобылём – это не пряники сосать, но всё же это куда лучше, чем по утрам смотреть в заспанное лицо своей супружницы и мечтать о том, чтобы её сороки унесли и где-нибудь забыли до лучших времён. А что такое «лучшие времена»? Это когда ты можешь каждой второй строить глазки, а каждой первой достать с неба звезду.
Кстати, «строить глазки» с годами становится всё труднее. Слезятся они, и иногда хочется их выдавить собственными руками. Вот насчёт всяких там звёзд – это легко, а тем более дурёх на земле хватает. Ей скажешь, мол, всё у нас с тобой будет хорошо, и она верит, и ты веришь. Когда на землю опускаешься после такого откровения о своих «космических способностях», начинаешь себя по карманам хлопать, мол, пока за «звездой» тянулся, весь поистратился. Ну, сами понимаете, если она дура, то всё это ей по барабану, и она наивная душа будет продолжать верить в то, что ты её любишь и всё такое. Вот как ей сказать об обратном: что всё надоело и уже хочется сменить блондину на брюнетку или вообще познакомиться с какой-нибудь бритоголовой нимфеткой и чтобы от неё не пахло вчерашними щами?
Конечно, это фантазии, поскольку с выходом на пенсию, только и хватает сил на них. Знаете, это как игра: сидишь себе и представляешь себя - то с одной, то с другой. Такой безопасный секс для престарелых. Как в народе нашего брата называют? А я не обижаюсь. Ну, и подумаешь, кто-то скажет: «Старый пень или… конь». Зато у меня во рту зубы свои… штук десять. Я так скажу, что это добавочный бонус в определённых ситуациях и иногда он перевешивает в мою сторону.
Вот, когда я почувствовал, что могу и бросился в народ, чтобы чего-то там добиться, уже ближе к обеду первого дня понял, что не всё так просто, как казалось мне ещё в это дивное утро. Причину такому упадническому настроению быстренько нащупал вполне самостоятельно: надо было срочно что-то положить себе в желудок, ибо в подобных ситуациях он становится совсем неуправляемым.
Замечу, что в наш стремительный век с его информационными технологиями, мы стали относиться к себе спустя рукава. Что мы едим? Вот-вот, вы меня понимаете. Если честно, я не доверяю всяким там «избушкам-кормушкам». Исходя из этого, решил заглянуть в одну забегаловку под названием «Чикаго». Лучше бы я этого не делал. В двух словах так: угодил на «слёт» проституток. Какие формы, а запахи… Меня сразу стошнило. Я-то сначала подумал, что это у меня от голода и не предал этому значения – сел, заказал себе первое, второе, третье… Минут через пять всё это шустренький официант передо мной расставил. Кстати, это он мне разболтал, что в их заведении  «слёт» проституток. Я ещё подумал про него, мол, какой разговорчивый малый. Ну, так вот сунул я нос в тарелки и не могу понять, что это такое он принёс… Официант не уходит, задом крутит, ждёт чаевых. Я ему:
- Сынок, это что? – и тычу пальцами в тарелки.
Официант с улыбочкой отвечает:
- Перестраиваемся дедушка.
Ну, чувствую, что с дураком о жизни не поговоришь, я и потребовал у него жалобную книгу. Книгу он мне не дал, а вот познакомить с двумя мальчиками с животами познакомил. «Содержательная» беседа получилась. Особенно удался мне хук справой руки, после чего они со мной не церемонились. Я отреагировал на их грубость моментально и, схватив вазу со стола, двинул ею по куполу самому нетерпеливому. Ваза вдребезги и мой собеседник поник головушкой. А пускай в следующий раз не ставят на столы не нужные предметы. Прибежал администратор, оценил обстановку, а я явно вёл в счёте и это невзирая на мой возраст, и дал согласие загладить инцидент, угостив меня по первому классу за счёт заведения. Вот что значит дружить с детства с физкультурой. Одним словом, отобедал я за их счёт, а заодно и размялся, как мужчина – надавал по животам охранникам. Так эти двое потом меня провожали до самых дверей и всё интересовались: в каком это я монастыре научился так лихо двигать руками. Чудные они какие-то. Я ведь каждый день от нечего делать, как вышел на пенсию, по двести раз на день приседаю, да ещё пресс качаю, а по субботам на кулаках отжимаюсь. Странные люди, им бы радоваться, что так всё обошлось, а они, про какие-то монастыри, меня расспрашивают. Ведь я мог и убить… Видно всё-таки, я чего-то им повредил, если до них не дошло ничего.
Ну, так вот, настроение у меня улучшилось после сытного обеда. Вышел из этого… «Чикаго», попробовал воздух на вкус, прислушался к себе и чувствую, что весь мой организм в каком-то ожидании. Стою, размышляю, мол, чего ему не хватает?
Думы, думами, а глаза, хоть и слезятся, а сами рыскают по женским ногам. Нет, есть неплохие варианты, но как только подумаешь, что все они растут из… сразу что-то хочется спеть грустное. Конечно, мои ноги, как и ваши, растут тоже из…, но когда речь идёт о том, что принадлежит тебе, то воспринимаешь мир не таким безобразным и со многими вещами и странностями населяющими пространство вокруг всех нас начинаешь находить взаимопонимание. Кстати, относительно своих ног могу сказать, так, что я их знаю, как облупленных. Вот на счёт чужих  - это уже другой разговор, а вот свои – это свои. Замечу, что некрасивых ног не бывает. Почему? А это у меня такая философия и менять её не хочу. Ну, посудите сами: разве женщина виновата, если у неё ноги слегка того…? Нет, не виновата, и не надо воротить от неё нос. А вдруг она и есть ваша судьба? Я понимаю, что так можно договориться чёрти до чего.
Вот, к примеру, была у меня одна с прямыми ногами. И что? Ничего: вспомнить захочешь - всплакнёшь, а всплакнёшь – считай, что день прожил зря. А всё почему? Потому, что не было в ней души: эдакой пружинки, от которой становишься таким добрым, любящим. Если всё такое присутствует, то и не надо глазки строить, тем более они слезятся и не надо обещать с неба чего-то там достать. Зачем, когда и так всё, что надо есть?
Ну, так вот, стою я, размышляю, люди снуют туда-сюда, и вдруг вижу… такая глазастенькая, что-то  прохожим раздаёт, суёт им в руки какие-то бумажечки. Я к ней – она мне тоже сунула. Взял, но не ухожу, рассматриваю её чуть ли не в упор. Спрашиваю:
- Как звать?
- А вам зачем?
- Интересуюсь.
- С какой целью?
 Вот зачем она так сказала? Я как услышу это слово – «цель», у меня сразу перед глазами встаёт ровный столбик с всякими «задачами», благодаря которым можно достигнуть какой-то определённой высоты в жизни. Знаете, у меня ко всем этим условностям пропадает интерес моментально. А всё почему? Потому, что в своё время меня перекормили всякими «целями» и «задачами», а мы как жили в… так и живём себе дальше. Одно радует, что иногда можем себе позволить мочь. Одним словом, набрался я храбрости, зажмурился и говорю женщине:
- А хотите я вас мороженным угощу?
Сначала повисла тишина, а потом она спросила:
- Зачем?
- Ну, хочется мне…
- Странные желания. И это всё? А больше вам ничего не хочется?
 Я насторожился и задаю вопрос ей:
- Например?
- В горы сходить или опуститься на дно океана?
И тут я поймал себя на мысли, что она сейчас вот в эту самую минуту говорит о том, что когда-то меня манило такой неудержимо силой. Мне стало грустно от осознания того, что всё это уже никогда мне не удастся совершить в этой жизни, и я запел так тихо-тихо:
- Ваше благородие, госпожа…
- Не отчаивайтесь.
Оборвал я песню и сделал ей предложение, не сходя с места. Ну, вот такой я… Одним словом,  мы в горы с ней уже сходили, в прошлом году. Это было наше свадебное путешествие. Хотели уже поехать на озеро Байкал и там походить по дну, но она мне сказала, что сначала родит мальчика или девочку, а потом можно  и на дно опуститься. Я хотел её отговорить, мол, старый я для этих дел, а она смеётся, мол, не мне решать. Вот такие у нас пироги. Кстати, я как раз, собираюсь ехать её забирать из роддома. Поздравьте меня: двойня у нас народилась.  Ну, теперь всё завертится. Представляю своих соседей. Они-то и раньше языками до крови чесали: всё не могли успокоиться, а что теперь от них ждать? Хоть бы не померли от зависти. Мне-то что, а вот им забот прибавиться, поскольку не понять моим одногодкам всего того, что со мной происходит. Ну, это их крест: лавки задами щупать, а мне надо думать о семье. Вон их, сколько у меня…

                Апрель 2009г.