от АВТОРА:
Дорогой читатель, здесь вы не найдёте ни единого слова, с буквами: Й, Х, У
---
Правдивая рассказка бабы Мани, где опровергаются прописные истины
(глава третья)
***
«Говорят, концепция - истина! - это появился профессор в компании осла. Модест Сократович был изрядно помят, но держался молодцом. - Не-ет, не скажите, коллега, не согласен, - Козёл через пенсне таращился на Пима Размазякина. Тот кивал.
«А, как Вы, батенька, считаете, в чём заключается этот парадокс жизни?» – спросил козёл Барбоскина, протирая очки. – Парадокс, ведь он...»
«Ты, оратор! - раздражённо перебил Барбоскин, - заткнись, а! Вот, блин, заколебал... Мы на твою лекцию пришли, что ли? Селезёнка ноет, песни просит, а ты...»
«Конечно, конечно! Я не против!»
«Он не против! Да я и спрашивать тебя не собираюсь!» - И Барбоскин, облизывая чинарик, сердечно запел:
«Отречёмся от старого ми-и-ра...
Кто был никем...»
Песня терзала, вонзалась в почки. Виталик плакал.
«Виталик, сынок... не ннаддо! – Волк смачно поцеловал барашка, - Нне гони на меня печаль...»
«Кто был никем,
Тот станет все-ем. Тра-та-та!»
«Ага, таким «всем», что без портков нас и оставили...» - зачем-то съязвил Берлогин.
Барбоскин побагровел, задёргал желваками: «Слышь, Берлогин... – он отбросил барабан, тот, подпрыгивая, скатился на пол. - Я чё-то не понял... - певец встал, нервно подтягивая галифе, медленно попёр на Берлогина, - Ты чё это мне... товарищ генерал, палки вставляешь, а? Ты мою песню...»
«Больно надо, - незло ответил медведь. Поразмыслив, добавил, - Вы, милок, безмозглы и дальше своего сапога ничего не видите!»
«Молчать! – взвился Полкан, - Я вам не милок! Слышите, вы?! Я – сол-дат! – Барбоскин часто дышал, - В тяжёлые дни я под жинкиными сиськами не отлёживался, как некоторые... оофф... генералы... – Барбоскин был по-солдатски прямолинеен. - Потащили меня на север – я готов! Потащили на юг - я всегда готов!..Оофф!»
«Мальчики, мальчики! – зацыкали дамы, - Что за манеры! Щас же прекратите!»
Платон заталдыкал презрительно: «Стыдно, господа! Вы же... дигаль-дигаль... не на базаре!»
«Э, дядя Берлогин! – Виталик вытер сопли. - Я – вам за Барбоскина... да я...»
«Козёл - ваш дядя, – поправил барашка медведь. – Пшёл строиться!» – привычно скомандовал генерал. Но, спрятав гляделки, он замолчал как партизан - не накликать бы повального скандала.
Воцарилась неприятная тишина. Только слышно было, как щёлкаются в «козла» осёл Размазякин с козлом - Модестом Сократовичем.
«Вот и счас ты, Берлогин, чё-то, смотрю...» - не отставал от генерала Полкан
«Ооо... залютовал пограничник, завё-ёлся! – Осёл-Размазякин перебирал доминошки. - Таак... а мы вам: четыре-шесть! – он, вколачивая печатки, наблюдал за соперником, - Этот Барбоскин, как выпьет - начинает права качать. Нервишки подводят, вот он и...»
«Вся беда в том, что пить не можем, - прервал осла козёл и резонно заметил, - закваска, не та...»
«Слышите, вы! Это мы, санитары лесные, говорим вам, копытным...» - не выдержал волк, - это мы скажем вам своё последнее...»
«Рры-ы-ыба!» - С тарарамом опрокидывая кресло и рассыпая костяшки, громовым басом взгремел козёл, - Рры-ыба-а!»
Волк от неожиданности подскочил и - скоропостижно... облегчился...
Он проглотил все заготовленные слова. Маэстро показалось, что он сварился в кипятке. «Вот это компот!» Такого поворота Юлиан не ожидал. Исподтишка глядя на свои «боржоми», озерцом стекающие под кресло, «санитар леса», встряв, было, в собеседование, вместе со словами проглотил и язык.
«... М-ммы скажем вам, своё последнее...», –прожевал он, растерянно озираясь... К, счастью, кажется, позора никто не заметил – все были заняты своим.
«Ладно, братка-Барбоскин, - шепоточком прошепелявил рисовальщик, - сам причеши им мозги! Нельзя же так вести себя в приличном обществе, в конце-то концов...» Юлиан, натягивая френч на заржавевшие панталоны, виляясь, погарцевал в сортир.
«Господа, пожалте, за стол! – вовремя пригласила именинница, - Оцените. Как говорится: чем богаты».
Заширикали старинные лавки, зацокали приборы.
«Ё-моё-оо! Класссссс! Аж глаза разбегаются! Морковная запеканочка! Ооо, и горошек! давно не ел... А салатик! Ммм... Обожаю!» – Барбоскин припал к тарелке.
«Ща застрелюся, простки-напростки – так всё сногсшибательно! - театрально рассвирепел Петро, – Сазанчик! А запашо-о-ок!.. Люблю повеселицца, особенно пождрать! Что ж вы делаете со мною, Порося Борисовна-а?!»
«А мне.. шашлычок... - попросил официанта Виталик, - ага, его! он - пожирнее!»
«Просто объеденье эти рябчики... с подливом! - обгладывая поджаристые крылышки», - говорила соседке тетёрочка-Мотя.
«Да-да! Именно с белым вином!» - слегка вразрез поддакивала козочка Доля. Она всегда имела собственное мнение.
«На ммы-ышек... на мышек слаб, - икая, повинился осёл, – и Петро, смотрю, тоже мышек трескать здоров!»
«А я плов... – спешно накладывая из полного лягана*, - сообщил козёл, - ...арома-а-ат!.. Люблю, плов с детства, знаете ли...»
«И манты есть?! - Платон ловко подобрал восторженные слюни, - Да-а... дигаль-дигаль... вот это стол! Виват, Порося Борисовна! С днём ангела вас!»
«С днём ангела!» - закричали все, сдвигая стопки.
«Я, лично – только за травяное питание!– откровенно признался Волк.
Скромняга пришёл в себя, принамазался и теперь поддерживал застолье: « Я - только за травяное питание!» - повторил Юлиан, опорожнив стакан. Голос его осёкся, он приложил платочек к глазам, - Прич-чём, господа... за питание... без инженерии. - Маэстро взял себя в лапы, дошептал, - Противников, конечно, можно понять: они доверяют современным достижениям, всё остальное, дескать — пережитки. Но, когда наш Петро клюнет, извините... в одно место, вспомните меня!» – сказал волк и, как показалось, насмешливо посмотрел на Петра. Тот собрался что-то возразить, но сдержался.
Юлиан много говорил. Он был раскован, травил анекдоты и быстро стал гвоздём компании.
«Какие мысли! Какая искренность! А сам-то как пригож!» Порося сражена наповал, она залюбовалась гостем.
«Юлиан! - пёс отвлёкся от салата и, прикрыв ладонью рот, негромко попросил, - Ты там поближе... посади, наконец, свинью за стол, а то ведь не поест. Жалко барышню – отощает, - Полкан спрятал иронию, - Стоит – глаз не оторвёт от тебя, аж завидно!»
«Понял. – Волк галантно пригласил, - Мадам... вы не проголодались? Не желаете ли присоединиться?!»
«Желаю!» - вызывающе ответила Порося Борисовна.
Нелепо, но приглашателю нечаянно вспомнилось: «Посади свинью за стол, она и ноги – на стол». Юлиан с любопытством наблюдал. Свинья покорно села рядышком за стол и спрятала свои изящные ноги... под стол! «Вот народ врёт, а! злыдни...»
«Говорите! – горячо приказала Порося, жеманно расправляя оборочки на лифе, - Ещё говорите!»
Сосед молчал. Он, не мигая, смотрел на неё льдисто-зелеными искрами. Там скрывалась загадка...
«Разгадаю его секрет!» - Поросе делалось не по себе... она наполнялась любовью.
«Я вам спою, – мягко произнёс волк, - можно? – Юлиан налил игристого и, не дожидаясь согласия, запел приятным баритоном:
«Прости, красавица моя, я пью твоё здоровье, Надоедать не смею я тебе любовью!»
Юлиан пел, а на челе его мерцала родовая звезда.
«Надоедать не смею я тебе любовью!»
«Что же это?.. – из Пороси вырвался стон, - Юлиан, сердце моё, если бы вы знали!.. Если бы вы только знали...»
Он всё понял. Он прижал её к себе - ретивое клокотало!
Свинюшка видела только Волка, сильного, притягательного. Её бил озноб. Давило страстное желание неизведанного. Юлиан громко сопел. Он мял её спелые телеса... «Как сладко... - Порося трепетала. Кипели мозги. - Ещё...» Но... влюблённая вовремя опамятовалась: «Юлик... солнышко, только не счас... Встретимся завтра!»
Он резко отстранился и поспешил откланяться.
Дама, неземная и счастливая, помотыляла в покои: поразмыслить, взвесить... Да, она не ангел-девица, но... всё так серьёзно...
(продолжение следует)
-------------
* ляган - большое керамическое блюдо, c восточным орнаментом.