Диагональ

Станислав Громов
 « Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя»
 Фридрих Ницше.

- Тук-тук- тук …
- Сергей Александрович… !?...

Кто за дверью, сомнений не вызывало. Ах, это распевное, несравненное- Сергей Александрович….
Все мыслимые сроки оплаты аренды  давно истекли. Крыть не чем. Остается только проверенный  план «Б»….?
Приспустив трико, ниже, чем обычно носят  ремень дембеля, спешно расстегнув все пуговки на рубахе, пылающий взором, я рывком распахнул дверь.

- Вы опять в затруднительном положении друг, мой… ?!

В клубах табачного дыма, она была восхитительна - моя квартирная хозяйка. Картинно отставив локоть, попыхивая сигаретой в длиннющем мундштуке, Мария Львовна, на законных основаниях желала осязать  хрусткую купюру из моих рук.
Придирчиво, окинув   взглядом, от макушки- до мозолистых пяток, неприлично  долго задержав взгляд, как раз  там, где обычно дембельская гордость, мечтательно взметнув брови, Мария Львовна сменила гнев на милость.
 - У вас неделя, друг мой. Последний срок.
- И не дичились бы, зашли вечерком…
- Да, да, всенепременно- я утвердительно мычал глупым телком, изогнувшись в поклоне.
-Паяц…!!!!
Тряхнув головой, обрамленной прозрачной органзой, в бигуди, Мария Львовна,  сиреневым  облаком таяла   в глубине коридора. Вышитые китайские драконы, воинственно  взирали на меня с красного атласа ее халата.
Я снимал угол  в восьмикомнатном, барачного типа доме, дореволюционной постройки. Слава купцу первой гильдии Моркину, за щедроты его складского помещения, переоборудованного революционной властью в общежитие художников и литераторов.  Какими хитросплетениями единоличной владелицей, хором белокаменных, стала рядовая жиличка Мария Львовна, невероятный секрет лихих девяностых.
Такой же невероятной загадкой является неоднократно срабатывавший мой легендарный план «Б».
Какое вожделенное томление может вызывать сорокалетний неустроенный мужик с означившейся лысинкой, вялым брюшком и  к тому же совершенно коммерчески не перспективный. Стойкие признаки закоренелого холостяка в характерной смеси сигарет, дешевого одеколона, трехдневных носков и бытового коллапса, наполнявших мою конуру, порой самого приводили в тягчайшее расстройство. Печальная  мера бытия, в таком случае, аппетитнейшим  образом,  утолялась совместным распитием крепчайшего самогона,  с соседом- идейным стукачом,  Никанорычем. Не то что бы до свинского обличия, но мог, как говориться, позволить.
Моя печаль-сюжет. Нужен сюжет, позарез, до колики, проходной, печатный. Не букеровской премии, но чтоб в тираж, а лучше с переизданием и еще лучше серия.
Корреспондентская небогатая мзда в местной сплетной газетенке, рефераты ленивым студентам и проекты празднований многочисленных юбилеев не приносили должного материального удовольствия. С кваса на мякину, не более. Нужен рывок, нужен не тривиальный ход.  Но дальше злобного пыхтения и кучки рваных листков бумаги дело не двигалось. Где кроются сюжеты подходящие писателю-почвеннику, спрошу я вас. В народе. Блестящая в своей простоте мысль озарила меня надеждой.
 Ура! В народ!

                #
Народ зябко переминался с ноги на ногу на злачном пяточке у  круглосуточных ларьков. Хмурые, запойные лица  орошались  слезой отчаянного похмелья,  вперемешку с мелкой октябрьской моросью. Стабильный контингент нервно ожидал праздника, превратившегося в настойчивую потребность. Вернее  сказать ожидали того кто сегодня бросит в страждущих искрометное: ….угощаю….!!!
Сегодня я король вечеринки, щедрость моя безгранична и трудно переоценима.

Этот асфальтированный кусочек муниципальной собственности у двух ларьков, имел броское народное название-«Вонючка». Оправданное наименование. Поистине, наши люди, самые остроумные из всех сатириков. Правда, корифеи этих мест, в своих этимологических исследованиях, утверждают, что возникновением, «Вонючка» обязана магазинчику, ныне закрытому.  История  архаичного торгового предприятия  еще более древняя и вероятно очень точно отражавшая его санитарное состояние. Магазинчик почил, а пяточек остался.
 С площадки открывался величественный вид на заброшенный городской парк. Наилучшего места отдыха, под негустой сенью сосен и представить невозможно. Особенно гостипреимен парк летом, где сраженные тяжелой борьбой со змием падали замертво до утра и вновь воскресали, взбодренные фитонцидами.
Кстати, знаю еще одну точку народного потребления «Малая Земля». Расположенный на отшибе, популярный пивной павильон. К нему ведет  извилистая тропа, довольно протяженная, в сторону от железнодорожного вокзала. Вокруг первозданный пустырь и пара усохших тополей, по причине обильного сдабривания продуктами фильтрации почек здешних посетителей. И всё-же, вне конкуренции, пивной бар- «Реанимация»….
 Довольно, оставим легенды  на откуп  историков-краеведов.

 Мои многочисленные, жертвенные, возлияния  во имя Бахуса и Вакханки принесли долгожданные плоды.  К концу недели, я знал все о курве- Люське: «- раньше приличная была, кондуктором  на 13 троллейбусе». О том, что Зинка порядочная баба и не ворует. Где разливают суррогаты спирта и стоимость за стакан. В курсе про  Коляна, который может три литра за раз приподнять и не слабо. Где можно снять всё и вся, не дорого. Воротил теневого бизнеса рабочей силы и прочих нужд цивилизации. Поименно одиозных местных торчков и мелких барыг. Кто чего стоит и самые популярные статьи уголовного кодекса. Обкатанные схемы нетленных разводок с кражей автомобильных номеров с последующей их продажей законным владельцам и прочие хитрости угонного бизнеса. Незаконный оборот «отработанных на районе» телефонов, дорогих и не очень. И еще много- много историй о том, кто, как и куда докатился. И самое важное «..  ты Серега,( то-есть собственно я)  правильный мужик!», что крайне льстило.
Всё было мелко, липко, дурно заправлено и никак не претендовало на увековеченную шедевральность романа. Я буксовал на месте, под молчаливое неодобрение собратьев по коммунальному раю и обильное слюнотечение  Никанорыча, на источаемое мною амбре.
                #
Жильцы, утомленные хлопотами  рабочих будней витали в облаках сновидений, муравейник мирно посапывал. Наполнив ванну, я отмокал, блаженствуя в  ворохе
фруктовой  пены. Озлобленная, чередой стрессов, печень, толкалась в подреберье ностальгией по легкой в переваривании манной каше. Лишайная поросль прошедшей ударной недели, с шипением таяла, сползала коркой, возвращая небывалую трезвость миллиардам нейронов, покаянной моей головы.
Чист, свеж, искрящийся, я курил в форточку, прихлебывая чаек. Зима, пробуя силы, разродилась первым снегом.  Это хорошо, что Господь, предписал нам субботний отдых и это полезное  начинание рационально  продолжено трудовым кодексом, дарующим воскресенье и сокровище заслуженного очередного отпуска. Жаль ничто не вечно и уже скоро меня примет всегдашний редакционный гадюшник, наполненный сплетнями, коалиционными интригами и  жаждой  взрывных новостей.
                #

- О, привет Зернов!
Корректорша, Надя Буслина, призывно размахивала руками.
- Привет, привет. …
Лавируя между сваленных на пол, в сложном  орнаменте, пухлых папок неясного назначения, я пробирался к редактору.
- Всё, отгулял?
 В предвкушении сладких подробностей моего времяпровождения, Надя, отслеживала правильность  траектории движения к начальственному кабинету.
- Ага..
- А, чё в октябре, то..? неунималась Наденька.
- Потому что не люблю теплое пиво и потных женщин….! Грубовато вышло, но по существу вопроса.
- Тьфу, дурак, ты Сережа…!
Оскорбленная в лучших чувствах, корректорша скрылась за монитором. Крепко сбитая, везде кругленька, с тяжелой грудью, Наденька, едва уловимо втянула воздух в районе подмышек. Оставшись довольной собой,  вдохновлено застучала клавиатурой под легкие смешки сослуживцев.

- Нет, не смогу сегодня…, нет.
Расхаживая по кабинету с телефоном, шеф, приветственно кивнув, ткнул пальцем в присутственное кресло. Ежеминутно озадаченный сохранением тиража, маневрируя в мутных денежных потоках, окунаясь в хитросплетения большой и малой региональной политики, Семен Степаныч, редко пребывал в благостном настроении. Приказывал жестко, спрашивал крепко и сочетанием всего сказанного, свистящими инициалами, законно заслужил липучую кличку. При всём, мужик он был проверенный и своих в обиду не давал.
- Да. Крайне признателен….
- Ну, что б… за народ…?! Степаныч швырнул трубку.
-Здорова Сереж. Как сам?.
Отвечать было не обязательно.
-Давай впрягайся. Он жадно прикурил сигарету.
-Сегодня тусовка. Нового главу выбираем. Ты освети, как положено. Надо помочь. Пыжов в кресло лезет, ну ты знаешь... Сделай все по-уму… Для меня…
- Постараюсь…
- Вот и ладушки!

Конечно, я хорошо знал какого теста претендент на хлебное место. Начинал Пыжов с привокзальной барахолки, так себе.  Потом удачно женихнулся, породнившись с  начальником  земельного комитета в управе.  Вот тогда для талантливого бизнесмена открылись широкие горизонты.
Жил – поживал мелкий колхозишко. Удачно и планомерно, с чувством, с толком, с расстановкой, загнивал, порастал кустарником на пахотных землях. Власти, озаботившись аграрной неустроенностью, выдвинули кризисным управленцем мудрого хозяйственника.
Пыжов, враз ухватил быка за рога, оформил фантастический кредит в родственном банке во спасение сельхозугодий. Только дело не шло, то трактор не тот, то работяги в загуле. Короче, пришлось колхозик банкротить, кредиторская задолженность. И как на грех, на самом перспективном наделе, будто случайно, организовалась стихийная свалка бытовых отходов. Потом подогнали двух таджиков и квадратно -гнездовым методом опрокинули на многострадальную землицу пару бочек отработанного машинного масла. Природоохранная прокуратура возмущенно отреагировала гневной резолюцией. В районной управе, состояние дел приняли как исключительные. Нанесен необратимый урон, деградация земли и окружающей лесной растительности. Земли перевели в другой  разряд и нарядно продали под строительство котеджного поселка. Чиновники управы для облегчения сделки умаслились по шестьдесят  баксов с продаваемой сотки. Неплохо все получилось и Пыжов в шоколаде и колхозу вечная память..
Как известно аппетит приходит во время еды и много не бывает.  Властолюбие, пожалуй самый сладкий из грехов и Пыжов желал испить полную его чашу.
                #

- Наставили тут… Не пройтить…!  Бабулька, из боевых, вместив всю злобу незаслуженного неблагополучия,  с удовольствием   пнула громадное колесо внедорожника.
 Пройти действительно трудновато. Вокруг серого монолита здания обкома профсоюзов, ярмаркой тщеславия,  на тротуаре, рядились дорогие иномарки. Бомонд, аккуратно, не запачкать стильные костюмы и элегантные платья, шествовал к гостеприимным дверям. Ковровая дорожка, клубком из русских сказок, направляла в конференционный зал. Масштабность мероприятия можно было сразу оценить по запаху дорогих копченостей  и прочей ароматной снеди, приготовленной для фуршета. Мой четко калиброванный нос без труда определил место расположения буфета.
Партийные деятели, восторженные барышни, деловые всех мастей, активные избиратели, студенты для массовки, чинно рассаживались в удобные кресла. Дали звонок, карусель завертелась.
Приветственное словоблудие, сладкие речи, призывы. Скучновато…

На сцену поднялся Пыжов. Тертые джинсы, водолазка, клетчатый пиджак, словом парень из народа. Слегка подтянутые рукава пиджака, сигнализировали избирателям о моментальной готовности кандидата заняться решением наболевшего. Ловкий ход. Надо отдать должное, держался Пыжов превосходно. Молодые годы в театральном кружке не прошли даром. Не заняв трибуну, он расхаживал по широкой сцене, детально излагая предвыборную программу. На долю секунды меня самого очаровала блистательная ложь выборных обетов.
Пыжовская команда  работала с размахом. Громкие презентации благотворителя. Пыжов- друг детей. Продуктовые подачки. Или вот еще, комплект медикаментов для ветеранов, где самое дорогое лекарство- зелёнка с убегающим сроком. Пыжов азартно инвестировал в своё безбедное будущее и дивиденды обещали быть значимыми.
- Теперь вопросы кандидату…? Пыжов закончил речь.
К черту вопросы. Меня ждет буфет.
               
Круглые столики дыбились бутербродами, нарезкой,  витиеватыми колоннами минералки. Крахмаленые официанты кучковались  у барной стойки, похоже травили байки.

- Добрый день, любезнейший. Будет ли погорячее? Я выразительно почесал кадык.
- Сию минуту. Вам что бы воспарить или ударную..?
- Двойную ударную…!Не колеблясь и секунды, встретив понимающую улыбку официанта.
- Восхитительно….
 Поистине не пьянства ради, а пользы для. Жгучее тепло разливалось, сгущалось приятственной дрожью ожидания  просветления, постижения  истины в вине.

- Как здорово у вас получилось. Мне, пожалуй, такого же колдовского зелья….
Я не заметил, как она появилась. Она была рядом, вполоборота.
- Тоже тошнит от всего этого…. она очертила над головой круг.
- Весь этот пафос… лихо опрокинула рюмку.
-Вы мне..? Я был в замешательстве.
- Да, тебе. Ну что за мужики такие пошли..
-Простите, не уловил сразу..
-А, знаете, хочется печеной картошки.. Прямо в углях, из костра, горячей, черной. Вот так ее чистить, перекидывать в ладошках, дуть …как раньше… небо высокое…
Она смотрела на меня  и говорила, говорила. Слышал и не слышал. Я тонул в бархате звука, в карих ее глазах. Оборвалось сердце  непостижимым, все будет по- другому.
- Ну, что ты молчишь. Будет мне картошка…?
                #
Взявшись за руки, мы балансировали на рельсах потерянной узкоколейки. Бросали камешки с высокого железнодорожного моста под грохот мчащихся поездов. Пугали дикими воплями пустыри. Она рассказывала о Сонечке Менделеевой и читала Цветаеву. Мы качались трепетом в животе втиснутые в детские качели. Кружились вальсом на изумленных городских площадях. Целовались под фонарями, стараясь не пропустить ни одного. Мы изучили карты  звездного  неба, двигаясь в глубинах Вселенной.
В облюбованном  кафе, мы поглотили  тонну  яблочных  штруделей с тающим мороженным. Кофе, конечно же, кофе и Фрэнк Синатра. Мы не могли договориться, что все- таки краше, рассветы или закаты. Мы мчались скоростным экспрессом.
Когда она уходила, я сгребал ворохом подушки, сохраняя ее тепло. Порывистая… сумасшедшая…. такие тонкие лодыжки….. я познал  биение ее сердца….

Она любила ирисы. Густого синего цвета, на японском – коnjo, каким становится океан в ноябре. Забавно, в волнении, она  переставляла окончания в словах и получалось вроде «ручьял журчей». Мой ангел, моя Татьяна.
Расхаживая по комнате, дирижируя карандашом, она правила мои статьи как заправский редактор. Замирала в поисках подходящей фразы  и тонкий носик покрывался мельчайшими капельками усердия. Она постоянно мерзла, везде и всюду и у меня появились теплые шерстяные носки.
Ураганный ветер и снежное безумие приводили ее в восторг. Казалось, она спорила с Богом и чертом одновременно. Раскинув руки, кружилась, терялась в вихре вороных своих волос….
Была тиха и безмятежна, а порой нарочито грубой. Таскала мои сигареты, смачно сплевывала и материлась  как портовый грузчик.
Такая разная и всегда та же. Я принимал всю её, без остатка. Если это называется любить, то так и есть.
                #




Троллейбус, мерно раскачиваясь, гудел напругой проводов. Отопитель исправно дозировал тепло. Публика немногочисленная, мирная.
Город, вечерней суетой, искря огнями рекламы, как кадры киноленты, в мягко скругленных окнах, погружал в отрешенное блаженство. Выходить совершенно не хотелось. Ни мысли, ни вдоха, ничего…величие небытия,  кристаллизованное в  мгновении.

- Мужчина! О чем мечтаем..?! Конечная!
- Да. Как раз моя… Я благодарно улыбнулся озорной кондукторше.

Проза жизни, снежной кашей, мешаной с  окурками, не  счастливыми билетиками, жеваной жвачкой, плевками и черт знает ещё чем, расползалась под ногами, грозя серьезным травматизмом. Два дня лесом, два дня полем, еще  поворот и я дома.

Бог мой, это она. Под козырьком подъезда. Татьяна. Я побежал.
Пустая, потерянная,  раскатывая в ладонях снежный комочек, она всхлипывала, судорожно подергивая головой. Она не здесь.
- Что, что с тобой ..?! я обнял ее. Татьяна рыдала, повиснув безвольной куклой.
-Ничего…., устала…
- Пойдем домой
- Ничего……Все хорошо.
 
 Снег, под сиротливо брошенными сапогами у двери, таял, растекаясь грязной  пузырящейся лужицей. Чайник закипел. Я заварил чай.               
Тихая, закрученная в плед, она смотрела на парящую жаром кружку.
- Лучше водки…
-Как скажешь…
 Она изрядно хлебнула с горла. Поставила бутылку на пол.
- Что с тобой. Это как… Я осторожно коснулся её лица.
- Ты про фонарь…?
- Это я вижу. Что с тобой….
-Правда хочешь знать….   ответила резко, желчно. Стало страшно.
-Я никогда, ниочем тебя не спрашивал. Ведь так…. Думаю самое время…


 История, такая похожая и не похожая на многие другие. Её было семнадцать. Большой, негостеприимный город. Жизнь  впроголодь. Учеба и прелесть общажной жизни.
Потом большая любовь. Кирилл. Постарше, щедрый, обещал…. Оказался невезучий игрок. Он много задолжал, терки, счетчик…. Отработала за него.
Уже не верила, не любила, не боялась…
Осталась. Пришлась хозяину по душе. Теперь  «мамка» в борделе…..

-  Я так больше не могу. Хотела уйти… Оттуда просто так не …
Слезы. Слова путались. Она неожиданно, тяжело, болезненно  икнула и замолчала.
Нашарив рукой бутылку, глотнула. Торопливо постучала ладошкой по груди и шумно выдохнула.
-Меня можно выкупить… ! Все можно устроить, нужны деньги….
В её глазах кривлялись демоны.
 Тишина. Кровь, натужно, тараном стучала в висках. Я задыхался. Бедная, жалкая моя девочка.
- Ненавидишь меня…? Грязь, я грязь… Дура, какая дура….она закрыла лицо руками.
- Вот, черт. Недавно купил… – я  тряхнул зажигалку. Закурил. Открыл форточку.
- Душно….
- Ты поможешь… Сергей…? 
Я отвернулся к окну. Я чувствовал, как она смотрит, как ждет..
- Мой хозяин…- Пыжов. –  она с размаху швырнула бутылку  о стену.

Точно так же, кривыми осколками, в секунду, разлеталась моя жизнь.
Мой мир, его больше нет. Пустыня. Горечь и пепел.
Потом, мы придумали, как все провернуть. Дерзко.
                #
Зажгли фонари. Я курил, угнездившись на лавочке детской площадки. Старый двор, монументальный, сталинского ампира, уютный, с арочным въездом. Здесь на третьем этаже, за наглухо задраенными шторами и входом по звонку –паролю, расположилась «нехорошая квартирка». Четыре комнаты, восемь девочек. Без выходных и праздников, без скидок на неурочное время, там всегда по пионерски готовы. Судя по  лучезарной физии,  лысого пузана, который четверть часа покинул греховную обитель, готов биться о заклад, сервис на высшем уровне.
 Черный «крузер» подкатил четко по расписанию. Водитель, в кожаном «бомбере», ловко выпрыгнул из внедорожника. Сладко потянулся и поигрывая брелком сигналки, неторопливо направился к подъезду. Сейчас он заберет деньги для хозяина,  весь навар за месяц, с других  точек он уже собрал. Продумывая наш план, Татьяна, знала это наверняка.
Вот и всё. Мой вариант. Надо двигать.
Сжимая  короткий отрезок трубы, в кармане пальто, я  вошел подъезд. Встал у внутренней двери. С лестницы меня не видно. Воняло кошачьим дерьмом. Тягучее, липкое ожидание.

- Ну, всё, Лешик, давай!
- Ага. Это ты… давай!- курьер заржал, повторяясь эхом лестничного пролета.
 
Дальше время остановилось. Я резко ударил. Веснушчатое, глуповатое лицо. Курьер, хватая воздух руками, медленно оседал. Голова,  глухим стуком, опустилась на щербатый кафель парадного. Я  присел на корточки. Страха не было. Курьер, распластавшись на полу, мелко сучил ногами.
- Вот такая джига…, приятель. Я смотрел в его широкие зрачки и видел  бездну.
Я поднял пакет с деньгами. Расстегнув змейку бокового кармана курьерской куртки, вытащил ключи от «крузера».
Сигналка внедорожника пискнула, я забрался на водительское кресло. На заднем диване, небрежно брошенная спортивная сумка. Подтянув за ремешок, подхватил   баул и  положил на колени. Сумка  была туго набита свертками с наличкой. Я вложил туда свой пакет. Бинго….
Ключ в замок. Мотор утробно рыкнул. Я выжал акселератор.

Проехав квартал, я припарковался во дворе продуктового магазинчика, рядом с мусорными контейнерами. Нужно пройти немного вперед, к троллейбусной  остановке, пересесть на транспорт  и я дома. Ноги плохо меня слушались. Кислотой отвращения саднило  горло. Меня вывернуло.

               
Я брел домой как в странном, чужом сне. Меня обгоняли, задевали. Я ничего не чувствовал. Ни страха, ни вины, ни боли. Нет прошлого, нет настоящего, нет будущего. Всепоглощающая дыра. Меня -нет. Всё вокруг, такое далекое, ничтожное. Есть только торба денег и кривляющиеся демоны в глазах Татьяны.
                #

Соседский кошак, оглашая сонный коридор коммуналки, терся к ногам, требуя внимания.
- Что, бандит, тоже не спится? Жрать охота…  Погоди… дойду…
Я толкнул дверь в комнату, не заперто.
- Вечер добрый, Сергей Александрович. …Уж заждался. Свет включил, чтобы не пугать….
Незнакомец, стоял у окна, вполоборота, указывая пальцем в  потолочный плафон.
- Да вы присаживайтесь, я ненадолго, сумочку вот заберу. Он тяжело вздохнул.
- А, собственно, что это я, ваш дом… Он развернулся на пятках, с неприятным скрипом, сунул руки в карманы пальто и уселся на подоконник.
 Спустив с плеча ремешок, я  поставил баул на пол. Сел в кресло.  Мой гость пристально меня разглядывал.
- Вижу, все как по маслу…Он кивнул на набитую деньгами сумку.
Я молча закурил.
- Здесь запись с камеры слежения в подъезде. Он вытащил диск из кармана пальто.
-Очень хорошо все видно. Страсть, какая техника чудная….  На память. Он осторожно положил диск рядом с собой.
- Полюбопытствуйте при случае…Охранник то, того…
Пепел сигареты, столбиком, упал на колено. Не страшно. Я дернул брючину, рассыпаясь песчинками, пепел падал, казалось целую вечность.
- У вас время до утра…принять решение… передам в ментовку… Он говорил быстро без эмоций, ровно.
- Голова болит, таблетки нет? я резко оборвал.
- Нет…Он замолчал.
-А молодец наша Танечка, и волки целы и овцы сыты и пастуху вечная память. Актриса… Как она тебя ловко… лошок…  Он натужно гоготнул.
- Пошел вон…. 
- Грубо, Сергей Александрович, грубо … Он встал и направился к двери.
- Стой. Ты же Кирилл… Ведь так…?
В проеме двери, покачивая сумкой, он стоял спиной. Я ждал.
- Черт их этих баб разберешь…, правда…?  Он щелкнул выключателем и закрыл за собой дверь.
 
Луна, пробиваясь в окно, холодным  светом, поделила  комнату нервной диагональю.
Свет и мрак.
Ветви тополя, кривой тенью на полу, щупальцами, волнуемые ветром, подбирались всё ближе….