Великий клоун

 
Один раз мы с мамой сидели на кухне и пили чай. Ждали папу с работы. Телевизор новости рассказывал, а я маме рассказывал про свое житье-бытье в детском саду. Мама слушала иногда меня, и иногда новости.
 
- Ну вот, а Лешка надо мной стал смеяться, и тогда все тоже стали, - обиженно жаловался я. А мама грустно улыбалась и размешивала в чашке сахар.
 
А потом она спросила:
 
- Анрюш, может им в самом деле это показалось смешным? Они же не могли почувствовать твою боль.  Ребята видели - подскользнулся, плюхнулся попой на мячик, покатился на нем...  Как волк в мультике "Ну погоди!" Вот они и засмеялись.
 
- Да, как волк, - повторял я за ней и обижался еще сильнее. Если уж мама тоже была с ними заодно, то...
 
- Не бери в голову, ну прости их. Представь, что ты профессиональный артист! И тебе дали задание - рассмешить детей в детском саду, в группе "Капельки". Чтобы обязательно смеялись, со стульев попадаля прям! И ты мастерски это задание выполнил! Ты подарил ребятам смех. Это не так просто, между прочим.
 
Мама выключила телевизор и подсела ко мне поближе. Она погладила меня по голове и положила на тарелку еще пирожных. Наверно, ей стало стыдно за предательство.
 
Но тут я подумал, что идея насчет артиста мне понравилась. Попробую завтра еще раз всех развеселить. Нарочно! Как Юрий Никулин, ну или там, Куклачев.
 
 
На следующий день я прямо с утра начал всех смешить. На завтрак была манная каша. У нас в группе ее никто не мог есть, все старались как-нибудь выкрутиться, только бы не глотать эту теплую гадость. И я ее тоже терпеть не мог.
 
- Сегодня кашу есть нельзя! - объявил я всем детям, подражая строгому тону воспитательницы Марии Антоновны.
 
Все удивились и стали смотреть на меня. Как на артиста в театре! А мне того и надо было. Я поднял руки вверх и вошел в роль.
 
- Сегодня великий день отравления каш в детских садиках! Не трогайте и не нюхайте эту белую гадость! Каждый год именно в этот день - пятого апреля - на нашу планету прилетают синие чубрики с зелеными хвостами и сыпят в кастрюли с кашей волшебный порошок. Кто съест отравленную кашу, станет синим чубриком, и у него вырастет длинный хвост.
 
Почему-то никто не смеялся. И Машка Зубова, и Лешка Чернов, и Женька с Витькой, молчали, выпучив глаза и сложив ладошки на коленках, как на занятиях по пению. Вчера хохотали, когда я упал на мяч, стены тряслись от их смеха, а тут ни гугу. Мария Антоновна вчера тоже улыбалась тихонечко, я видел. Но сегодня она поджала губы и собиралась ругаться.
 
Тогда пришлось поднажать.
 
Я подошел к Лешке Чернову и влупил ему щелбан. И сказал:
- Ешь кашку, ешь! Будешь страхолюдиной с хвостом. Вот мы и посмеемся!
 
Лешка не понял, за что я влепил ему щелбан и толкнул меня в плечо. Я тоже толкнул - в живот. Мы стали драться.
 
Мария Семеновна расставила нас по углам и приказала всем есть отравленную кашу. И еще пошутила:
- Каша отравлена только у Андрея Голубева. Чубрики ему насыпали туда волшебный порошок, вот он глупости теперь и мелет, и еще дерется со всеми.
 
И все начали смеяться. Со стульев прям падали... И я гордился собой, стоя в углу. Задание было выполнено! Я чувствовал себя настоящим артистом и представлял, как на арене цирка будут объявлять: "Великий клоун Андрей Голубев!"