Ремора ремора Рассказы о животных

Сергей Александрович Горбунов
Сколько себя малек помнил, ему все время чего-то не хватало. Нет, не еды! Всякой мелкой живности в морской воде было предостаточно. Особенно в зарослях прибрежных водорослей, тянувшихся куда-то вверх. Там, порою, вода темнела и начинала бурлить, разметывая космы водорослей, а чаще она качала на мелкой волне какое-то ослепительное пятно, свет от  которого уходил далеко к фиолетовым глубинам. Туда малек не опускался, страшась темноты вод и тех, кто в них живет. Ему больше нравилось плавать в теплой, прогретой воде, где так же, как и он, познавая жизнь, плавала молодь всевозможных рыб. Он пытался найти среди них своих сородичей, но всякий раз ошибался, пока однажды юная юркая ставрида сердито не сказала ему, что бы он ни к кому не приставал, а искал акульих ремор. Так малек узнал, что у него красивое имя – ремора ремора. А когда он услышал приставку к нему – акулья, – то сразу понял причину своей неудовлетворенности. Он не раз видел акул – сильных, красивых рыб, которые стремительно появлялись откуда-то из толщи морских вод и так же беззвучно и грозно  исчезали в них. Мальку хотелось быть рядом с ними, чтобы другие рыбы уступали им дорогу и почтительно замолкали, прекращая свою разноголосую болтовню. И однажды молодая ремора, выбрав момент, когда серая акула лениво проплывала мимо, быстро-быстро замахала плавниками и догнала ее. А, догнав, поднырнула под брюхо и, повинуясь инстинкту, расправила и выгнула спинной плавник, как присоску, и прикрепилась им к серой хищнице. И реморе сразу стало спокойно и уютно. Акула плыла, рассекая воду, струи которой, обогащенные кислородом, проходили сквозь жабры прилипшей рыбки, и ей дышалось легко, и было хорошо. Она поняла, что нашла свое место в жизни. Теперь не надо было самой напрягаться и плыть, чтобы обогатить кровь кислородом. Точно так же искать, где больше планктона. Пока малек в его поисках одолевал какие-то десятки метров, серая акула успевала проплыть сотни. По пути она нередко останавливалась, что-то вынюхивая и слушая, и тогда ремора могла отплыть недалеко и подкрепиться.
А еще она почувствовала, что отныне ей не страшны никакие морские хищники. Под брюхом у своей зубастой благодетельницы акулья приживалка была в полной безопасности. Поэтому на остальную мелкую рыбью братию она смотрела, скосив пренебрежительно глаза. Они «платили» ей той же «монетой», называя – прилипалой и собирательницей акульих объедков. На это ремора не обращала внимания, рассудив, что бывшие друзья молодости говорят подобное из зависти, и оттого, что им, ежеминутно опасаясь быть проглоченным, приходится постоянно искать корм и укрытие. А она плывет себе без забот и наслаждается подводным миром, смотря по сторонам.
 И не одна она такая «прилипала». Ее дальние родственницы вообще живут внутри жаберных полостей акул. И кислород получая, и акульих паразитов поедая. А есть и другие рыбы, которые вообще слывут чистильщиками акул. И ничего – не стыдятся этого и живут себе потихоньку. Даже рыба-лоцман, уж, на что красавец и себе на уме, а тоже плывет рядом с акулой и глотает, крошки, выпавшие из ее пасти. А то возьмет и  пристроится к морским судам (которые, рассекая морскую воду, облегчают ему скольжение в ней), и ждет, когда за борт  выбросят что-нибудь съестное. Поэтому, говорите, что хотите, рыбьи неудачники, а я делаю так, как мне выгодно.
Так рассуждал акулий постоялец и был глубоко уверен в своей правоте. Тем более, что вскоре рядом с ним появилась  изящная самочка-ремора, которая полностью одобряла мысли своего избранника. И когда кто-то из рыб еще по инерции презрительно обзывал их прилипалами и плевал им вслед, они демонстративно отворачивались и делали вид, что не замечают и не слышат крикунов. Тем более, что те вольно или нет, но оскорбляли их Покровителя и Благодетеля.
Но однажды ремора-самец обратил внимание на то, что обычно упругая кожа серой акулы стала какой-то дряблой, а сама некогда грозная рыбина, начала терять резвость. Она слабела и старалась забиться куда-нибудь в нагромождение подводных скал. Парочка ремор поняла, что их защитник – им  уже не защитник. А посему, отлепившись от старческого тела,  не попрощавшись с Покровителем и не оборачиваясь, они выскочили  на водный простор и сразу же нацелились на молодую тигровую акулу, еще не успевшую обзавестись сопровождением ремор.
… Через минуту, скользя в теплой изумрудной воде, под брюхом грозы морей, – они  напрочь забыли ту, с кем плавали прежде. У этих рыб, из семейства прилипаловых, с присоской почти, что на голове, начиналась другая жизнь. Для памяти о прежней акуле в ней не было места.