На свое 20-летие мой сын захотел в подарок щеночка или котенка.
Со своей тогдашней девушкой Таней он поехал на птичий рынок и купил там шестинедельного белоснежного котенка-экзота. Того, что вы видите на фото. И приехал с этим котенком и с Таней ко мне прямо к праздничному столу (сын жил отдельно, но свои дни рождения предпочитал справлять у меня).
Котеночек был похож на курносого ангела: малюсенький, нежный, пушистый, невесомый. Такое живое родное облачко. Розовый носик был сухим и горячим, а теплая шерстка - спутанной и растрепанной.
Я взяла котенка в руки - он умещался на ладошке - и услышала, как часто и тяжело он дышит. Поставила его на ковер - он сразу упал на бок.
- Ребят, поздравляю вас, - сказала я, - вы купили больное животное.
- Прикольный, правда? - откликнулась из-за стола Таня, наливая себе шампанского, - я его сразу выбрала. Он такой милый лежал -самый грустный, самый маленький. Да вылечим мы его! Не парьтесь, тетя Жанна!
- Не парься, мама! - подтвердил сын, - моя Танюша разбирается в животных и их болячках. Все будет как надо!
* * *
Через две недели сын позвонил и сообщил, что они с Таней расстаются и он намерен переехать назад в родные пенаты.
- Котенок ваш как поживает? - спросила я.
- Она возила его к врачу, - ответил сын неуверенно, - там ему, кажется, сделали какие-то уколы. Я не знаю подробностей, я был на гастролях две недели. Приехал - в квартире холод, грязь, вонь, ни еды, ни воды. Сапоги резиновые в ванне плавают...
- А котенок? - напомнила я.
- Ну, вроде нормально, - совсем скис сын, - но он все время лежит почему-то. Не ест, не пьет, не встает.
-А вы кормить его пробовали? - поинтересовалась я.
-Таня ему все время кефир наливала. И консервы. Но он их не ел. Они засохли. И кефир был засохший, когда я приехал.
"Живодеры," - подумала я. Но вслух ничего не сказала. Прости меня, Господи, за мою тогдашнюю слабость, за мои греховные злые мысли.
* * *
Сын привез свои вещи, вывалил в коридоре гору из кофров, чемоданов и сумок. Потом вручил мне кошачью клетчатую переноску. Я расстегнула ее дрожащими руками.
Из переноски мне на ладони выпал невесомый прозрачный котенок.
Его брюшко было мокрым, липким и грязным.
Котенок поднял головку - из его глаз текли ярко-красные кровавые слезы. Носик тоже был в кровяных подтеках.
Я коснулась его спинки и отдернула руку: мне показалось, что вместо позвонков я нащупала острые-преострые костяные шипы, обтянутые кожей. Я подула в шерстку - так и есть: из розовой кожи, едва не прорывая ее, выступали , как гребень дикобраза, треугольные костяшки-иглы. "У него переломаны кости," - с ужасом подумала я, звоня в ветеринарную скорую помощь.
* * *
-Ну что вы, кости абсолютно целы, - сказал приехавший врач, - просто у него дистрофия в последней стадии. Полное отсутствие подкожно-жировой клетчатки.
- Отчего это? - похолодела я.
-Он есть не может. И пить тоже. В этом причина.
- А почему? - спросила я,чувствуя, как земля уходит у меня из-под ног. Я всегда в минуту опасности становлюсь слабой и беспомощной, как котенок в последней стадии дистрофии.
- А вы на горло его посмотрите, - сказал врач, - видите, какой красный зев?
Я заглянула котенку в ротик и увидела, что передняя половина неба была розовой и блестящей, а задняя - малиновой и мутной.
-Что это? - отшатнулась я.
- Не знаю,- пожал плечами врач, - может, вирус какой, а может - опухоль. Носоглотка воспалена, перекрыта, сосуды полопались. Отсюда и кровь в глазах.
- Прооперировать можно? - глухо спросила я.
- Ну что вы, - сказал врач раздраженно, - в нем весу живого грамм двести, не больше. Какая операция. Лучше согрейте его чем-нибудь. Тряпку в коробку постелите и грелку положите.
Увидев мое выражение лица, врач смягчился: - Таблетки я вам оставлю хорошие, сильные. Если сможете - давайте по четвертушке каждые четыре часа. Может, и выживет. Чего в жизни не бывает...
* * *
Закрыв за врачом дверь, я отнесла котенка в ванную и аккуратно смыла с живота и лапок жидкие испражнения.
Но как только я промокнула его тельце мягкой салфеткой, котенок виновато посмотрел на меня и тоненько, тихонечко пукнул. Желтая свежая пена мгновенно растеклась по его лапкам и моим рукам.
- Не смущайся, брат, - подбодрила я сконфузившегося котенка, - я тебя сейчас снова помою. А потом еще раз, если надо будет. Ты, главное, не переживай. Все у нас будет хорошо.
-Не будет, - ответил котенок, и очередная алая слеза выкатилась из печального голубого глаза, - ты же слышала: врач сказал, что я скоро умру.
- Скажешь тоже, - сказала я, - укутывая котенка в дочкину байковую пеленку, а затем в старый меховой воротник, - я тебе сейчас грелочку положу, а потом мы с тобой покушаем...
- Не получится, - покачал головой котенок, - у меня так болит сердце и горло, если бы ты знала. Знаешь, - глаза котенка снова наполнились слезами, - мне так страшно умирать: без мамы, голодным, больным, в чужом доме...
- Ах ты, бессовестный! - я сделала вид, что рассердилась, - значит, мой дом для тебя чужой?! И не стыдно тебе после твоих слов? После всего, что я для тебя сделала?!
Котенок не ответил. Я увидела, что он заснул, прижавшись к грелке. Ему снились мама, братья, сестры, долгая сытая жизнь и счастливая кошачья старость.
* * *
Коробку с котенком я поставила на стол в кухне. Сама села рядом - дежурить. Котенок был в жару, часто дышал с открытым ртом, как собака, на прикосновения не реагировал.
Я намочила палец и смазала котенку сухой язык. Реакции - ноль. Я взяла пипетку, набрала в нее каплю воды и впрыснула котенку в рот. Он поперхнулся, закашлялся, пол-капли выплюнул, но пол-капли все-таки проглотил. Открыл глаза, тщательно облизнулся.
"Ура," - подумала я. Подождала пятнадцать минут. Затем взяла таблетку, оставленную ветеринаром, раздавила ее ложкой, отделила одну крупицу и растворила в наперстке воды. И втянула в пипетку каплю этого раствора. И осторожно, медленно впрыснула котенку на язык.
-Что это за гадость? - скривился котенок, отплевываясь и облизываясь - зачем ты надо мной издеваешься?
- Потерпи, милый, так надо, - сказала я, вновь наполняя пипетку, - это обезболивающее лекарство, тебе скоро станет легче и я смогу тебя покормить.
* * *
Через час я вскипятила ложку молока, остудила, набрала в пипетку одну каплю и влила котенку между зубов. Когда котенок пытался проглотить молоко, внутри его что-то поскрипывало и посвистывало.
Так и прошла ночь: под тусклой лампой на кухне и под бормотание телевизора, который помогал мне бодрствовать. Через каждые пятнадцать минут поочередно капля лекарства - капля молока. Правильно ли я делала, вливая в котенка все эти капли, я понятия не имела. Но я твердо знала, что не дам котенку умереть.
* * *
Утром муж принял у меня "дежурство". "Иди поспи," - сказал он. "Запомни: капля молока - капля лекарства!" - напоминала я, проваливаясь в сон.
* * *
Я проснулась через три часа и первым делом бросилась к котенку. Он был квелым, но не спал, и, увидел меня, скрипуче, хрипло-ржаво мяукнул! "Да ты, оказывается, баритон," - засмеялась я.
К вечеру я рискнула увеличить дозу молока: я вливала котенку уже не по одной, а по три капли!
А ночью, когда все уснули, я на свой страх и риск решила изменить рацион: я взяла крошку телячьего фарша величиной с горошину и размазала ее по небу котенка. В следующую секунду я едва не ослепла от боли: острые мелкие зубы впились мне в подушечку пальца. Котенок, судорожно пытаясь проглотить фарш, с ужасом смотрел, как четыре алых капельки крови выступают на моей коже и тяжелыми струйками скатываются вниз.
"Смотри, что ты наделал!" - я сунула палец котенку под нос. Котенок не растерялся и начал тщательно слизывать мою кровь. Я засмеялась, выхватила котенка из коробки, расцеловала в нос, глаза, уши и теплый живот. Сонный котенок висел у меня на руке, растопырив лапы с розовыми коготками , и смотрел на меня с изумлением и опаской, как на сумасшедшую.
* * *
Следующие два дня котенок возвращался к жизни. Он еще не ходил, но уже пытался сесть в своей коробке и посмотреть за ее пределы. У него это плохо получалось, он быстро уставал и засыпал, плюхаясь на бок, как подкошенный.
Я кормила его с руки вареной курицей, яйцом, мясом. Поила из пипетки водой и молоком. По крошечкам, по капелькам, по крупиночкам я восстанавливала его малюсенькую хрупкую жизнь.
* * *
На четвертые сутки муж запек осетрину с молодой картошкой в сметане. Сказать, что это было вкусно - не сказать ничего.
Порция на моей тарелке была огромной. От дымящейся тарелки поднимался такой аромат, который я буду помнить всю свою жизнь.Коробка с котенком по-прежнему стояла рядом со мной на кухонном столе.
Я не заметила, как выронила вилку, нож, не заметила, как уснула, положив голову на салфетку около тарелки.
Проснулась я от громкого чавканья. Оно раздавалось прямо над моим ухом. Открыв глаза, я увидела своего котенка в моей тарелке с осетриной. Он, твердо стоя всеми четырьмя лапами по шею в сметане и с петрушкой на хвосте, с жадностью поедал мой царский ужин и не обращал на меня никакого внимания.
* * *
Еще через неделю котенок носился по дому и пытался играть со всем, что попадалось ему на пути.
Я заметила, что его пузо раздулось и при похлопывании звенело, как мяч.
В интернете я прочитала, что раздутый живот мог быть признаком вирусного асцита.
Я повезла котенка в клинику. Тот же врач, что приезжал к нам домой, не поверил своим глазам: - Это тот самый кот? Не может быть! Асцит? Да какой там асцит! Вы, мамаша, перекормили его сверх меры! Он же еле прыгает от обжорства!
* * *
Вчера моему коту Дэнни исполнилось восемь лет. Он не совсем здоров - у него врожденный порок сердца. Он не может долго бегать и много играть.
Но это удивительно умное, доброе, тактичное и интеллигентное животное - покладистое и не капризное. Он не дерет мебель и стены. Он не привередлив в еде и обожает гостей - всех без разбору. Когда незнакомый человек приходит к нам в дом, Дэнни встает на задние лапы, пытливо всматривается гостю в лицо, а потом дожидается, когда гость сядет за стол и можно будет прыгнуть к нему на колени. С мужчинами он ведет себя сдержанно и уважительно, а вот с женщинами не церемонится: старается слизать помаду с губ, румяна со щек и тушь с ресниц.
А еще он любит мою шкатулку с бижутерией. Стоит мне ее открыть, как Дэнни старается схватить зубами первые попавшиеся бусы и утащить их к себе в укромный уголок. Наверное, в прошлой жизни он был он был белой и пушистой экзотической сорокой.