Пятна мерцали. Меняли форму. Эти мутные, неявные цвета на грани сна и пробуждения, как все, что есть в жизни "ненавижу", заслоняли собой что-то яркое, важное, настоящее, так что хотелось кричать от отчаяния… но в скудном доступном функционале не было эквивалентов понятиям "яркое", "важное", не было даже "кричать", поэтому впечатления затихали и гасли, не получив осмысления, погружались в тусклые пучины хаотичного мерцания, оставляя на поверхности чувство глубокой потери. Хотелось плакать. Но для этого надо было проснуться. "А если проснусь, забуду, почему собиралась плакать. Вот блин!" — подумала Ирис. И все-таки она сделала движение к поверхности бытия, поближе к очевидным вещам и простым, понятным эмоциям.
Девчонка приоткрыла глаза. Реальный мир, покачиваясь, стремительно теряя радужную составляющую, возвращался на свои места. Включились механизмы узнавания, абстрактные пятна наполнились контекстом — сквозь щели приоткрытых век Ирис наблюдала знакомую геометрическую закономерность. Не то, чтобы общую какую-то закономерность, гармонично отражающую законы бытия, скорее частный случай совмещения пропорций, давно ставший привычным и узнаваемым. Ирис смотрела на трещины отставшей краски на стене. "Один к двум в лохматой степени, что так могли сойтись случайные линии, — подумала Ириска. — Следовательно, я на Кибе…" Она знала эти трещины не хуже, чем линии на своих ладонях, и звала про себя Эдемское Древо, потому что они действительно напоминали дерево с одним единственным плодом. Сотни раз она отправлялась в путешествия, лежа на старой тахте, что деликатно поскрипывала под лопатками, Эдемское Древо было последним, что Ирис видела, отбывая из реальности, и первым, на что падал взгляд по возвращении. Девчонка протерла глаза, старательно размазывая набежавшие слезы, приподнялась на руках, уселась, опираясь спиной на мятую подушку.
— Всем привет, — пробормотала она.
Мир вокруг казался зыбким, но знакомым. "Хотя что я знаю об этом мире?.. — мысленно усмехнулась девчонка. — Сцепились случайно несколько бит в правильном порядке — вот тебе и мир…"
Ирис находилась в маленьком "транс-н-трип" притоне в нулевых уровнях Конгломерата-8 (так на Кибе назывались города). Тихое место, редкие посетители, гарантированная возможность отправиться в "путешествие" без хлопот и неприятных внезапных вторжений. Заправлял здесь всем Пропеллерхэд — закупал химию и стафф, работал диспетчером "вылетов", присматривал за телом, пока посетители пребывали в отключке. Вряд ли заведение приносило ему хоть какую-то прибыль, на Кибе нереально было зарабатывать на драгсах — почти все препараты, кроме избранной чернухи, были легальны. Скорее всего, Хэд занимался этим, исходя из морально-этических соображений своей сильно искаженной системы ценностей.
— С возвращением, — отозвался Хэд, пялясь в допотопный LCD-монитор, на котором разворачивались события примитивной стратегической игры. — Сегодня что-то долго ты… как прошел полет?
Девчонка никак не могла включиться в действительность. Ее преследовало настойчивое чувство, что вот сейчас только она была частью чего-то большого и важного, какой-то глобальной заморочки, словно она глядела на океан, а потом вынуждена была вернуться в реальность размером со спичечный коробок. "Неужели все это был только трип?! — беспомощно подумала Ирис. — Всего только трип?.." Неправильность происходящего тихо сводила с ума, мешала сосредоточиться.
— Мне надо обратно… срочно… послушай, есть у тебя что-ни?.. — Ирис осеклась. "Это же Хэд, — вспомнила она, — воплощенная осторожность. Фиг он мне подкинет вещества…"
— Ты в своем уме, детка? — параллельно ее мыслям проговорил драг-диспетчер. — Ты уже два часа на гиперскоростях, тебе более чем достаточно! — Хэд не возражал, если кто-то вознамеривался сжечь себе нейронные магистрали или подцепить лезии Олни, но при условии, что это произойдет подальше от самого Пропеллерхэда и его скромного бизнеса. Что касалось Ирис, рыжее чудо было опекаемо и окружено заботой значительно больше других в виду юного возраста, и в данный момент забота Хэда играла против нее. — Никакой обратной перемотки. Приходи послезавтра.
Спорить было бесполезно, девчонка это знала.
— Мне сейчас… — пробормотала Ирис, заторможено ероша и без того всклокоченную рыжую гриву, выявляя в ней наощупь тонкие косички, обвитые цветными ремешками и блестящей проволочной ниткой. — Это важно!
— Послезавтра, — с нажимом повторил Хэд, ни на кончик пальца не веривший в ослепительные откровения мира фармакологии. На фоне всех известных Ириске историй, как чувак отправился в трип, прожил там несколько реинкарнаций, получил просветление и вернулся через двадцать минут реального времени, правда могла оказаться горька…
Девчонка еще раз потерла лицо ладонями, стараясь прийти в себя. На минуту зависнув в блаженном безмысленном ступоре, она уставилась на собственные ноги: одна штанина пестрела неимоверным количеством нашивок и заплаток, другая зияла обмохренной дырой, из которой выглядывало загорелое, поцарапанное колено, а в перспективе виднелись зябко жмущиеся друг к другу миниатюрные босые ступни. Потом взгляд сфокусировался на руках — как всегда после трипа, цепочки, ремешки и диодные феньки неодолимо притягивали внимание. Все самые любимые были здесь, как радужный штрих-код счастья: желто-оранжевая, "лапкин", зеленая кристаллическая, "ультра", бордовый ремешок с медными клепками… всего десятка два, не меньше. От них веяло каким-то смутным флэш-бэком, чем-то теплым, изначальным, может быть, наивной целостностью пятнадцатилетнего существа, чьи мечты и надежды пока еще сильнее очевидности. "Да, здорово!.. — иронично хмыкнула Ирис, мысленно подводя итоги сложившейся ситуации. — Пока я отправлялась развлекаться, все было вэлл, а стоило зацепить что-то серьезное, и пожалуйста!.. у меня нет возможности вернуться!" Ее донимало чувство разрыва, будто в схлынувшем дриме осталась большая, важная часть ее самой. На фоне этого облом с возвратом выглядел, как глухая стена обстоятельств — несправедливый, бессмысленный, доводящий до отчаяния — короче, полностью в стиле этого мира.
— Я все чаще думаю, что ты агент Старших, Хэд, — проговорила девчонка с долей досады. — Сидишь здесь, прикинувшись фантиком, и присматриваешь за тем, чтобы земляне не получили слишком важные знания…
Ненавидеть Хэда было глупо. Послезавтра она вернется сюда, и еще много дней между ними все будет по-прежнему.
Пропеллерхэд засмеялся. У него был неприятный, какой-то патологически коварный хохот. Кто другой бы поежился, но Ириска привыкла. Отталкивающая внешность Хэда и его странные повадки давно стали частью ее зоны комфорта. Да и вообще, сколько Ирис помнила себя, "хорошие парни" ее не впечатляли, зато с разными монстрами без труда удавалось словить дружеский коннект.
— Ладно, мне пора, — проговорила Ирис.
Пропеллерхэд оторвался от экрана, в его взгляде, размытом допотопными окулярами с мощной диоптрией, промелькнуло что-то теплое, немного даже виноватое.
— Уходишь? Рановато тебе еще отправляться во внешний мир…
Ирис мотнула косматой головой, где-то в шевелюре тихо звякнул крохотный плагиевый колокольчик. Спустив ноги на пол, она нащупала поношенные кеды, обулась, засовывая за пятку палец вместо обувной ложки. Беспомощность и сбои координации давно отошли в историю, теперь Ириска владела своим телом и разумом в любом состоянии.
— Нервничаешь из-за братика? — предположил Хэд.
На долю мгновения перед глазами девчонки возник образ изысканно-худого, вызывающе-сексуального светловолосого существа с холодными, глумливыми бледно-голубыми глазами, с тончайшими золотистыми ободками вокруг зрачков и лукавой кошачьей улыбкой. Ириска недоуменно тряхнула головой, и образ рассеялся. Дженард, ее брат, выглядел совсем иначе и далеко не так броско: темноволосый, невысокий, крепкий. Несносный Дженард, единственный из всего семейства, кто по-настоящему заботился о ней, жаль только, не разделял ее рискованных пристрастий. Из-за этого Ирис ругалась с "лучшим братом на свете" в сто раз чаще, чем со всеми остальными.
— Ты же его знаешь… — хмыкнула она.
Хэд знал. Как-то раз в попытке быть убедительным Дженард съездил диспетчеру в челюсть.
— Проводить?
— Нет. Я справлюсь.
Раз уж она не могла вернуться прямо сейчас, надо было выволочь на свет воспоминания из трипа, запомнить опорные точки, по которым можно найти туда дорогу в следующий раз, а для этого следовало остаться в одиночестве. "Если только будет он, этот следующий раз," — пронеслось в голове без всякого оптимизма. Ирис сдернула с гвоздя свою курточку, вышла за дверь.
Знакомый путь по лестницам и коридорам был как медитация действием. Два пролета, три поворота, чтобы попасть к Пропеллерхэду, и в обратном порядке, чтобы очутиться на улице.
Ирис не пошла на монорельс. Отсюда, с окраины Конгломерата-8 до ее дома неподалеку от заброшенного космопорта было минут двадцать неспешного хода.
Порыв ветра взъерошил челку. Ночной ветер принес миллионы запахов, далеких и близких: отдающее дневное тепло железо, старый асфальт, солоноватый выхлоп реактивных ховеров, приятная нотка нагретых от работы электронных плат, далекие и смутные нотки чего-то вкусного — все оттенки обычной жизни Киба. Столько знакомого вдруг обрушилось на нее, что девчонка тихонько ахнула. Как будто трип перечеркнул знаменатели обыденности, врубив полноценный накал новизны. "Мое давно забытое "как всегда", — заворожено подумала Ирис, и в этом ощущении было что-то, идущее сквозь время, как будто она прожила тысячи лет и вдруг вернулась.
Над головой сияли яркие точки орбитальных станций и россыпи звезд. Они казались ближе, чем на самом деле. Как будто их можно зацепить силой мысли и разом очутиться на другой планете. В этом небе, в этом ощущении момента было что-то… значимое, какой-то смысловой центр, словно одно верное действие могло повернуть ключ в системе зажигания целой вселенной… "И я бы знала, какое, но "порог пробуждения", это чертов энергетический перепад на выходе из трипа опять оставил меня ни с чем!.."
А впрочем, это чувство, скрыто или явно, было у Ирис всю жизнь. Иногда оно ощущалось прямо на кончиках пальцев. Иногда, вот как сегодня, предательски пыталось ускользнуть.
Ирис шагала сквозь глубокие летние сумерки. Июль, не иначе. Только в зените лета может существовать такая синева. Обостренное восприятие превращало в захватывающие переживания самые простые, банальные явления. В кедах болтался песок… шкодно. Ирис чувствовала его ступнями при каждом шаге. Пальцы в кармане оглаживали колечко с поцарапаными кей-кардами на все незамысловатые случаи ее жизни, а под другой рукой угрелся спутанный комочек провода от наушников. "Значит, вот как, — раздумывала она. — Вернусь домой в самом прямом смысле этого слова, получу нагоняй от Ма за поздние скитания, буду жить дальше и постараюсь не совершать ошибок прош… а, нет, как же это сказать-то?.. "ошибок будущего"?!.. Ну да, постараюсь больше не совершать ошибок будущего."
Перспективы, вроде как, выглядели заманчиво, однако внутри что-то умирало от мысли, будто так оно и случится. Словно возвращаясь домой, она совершала чудовищный промах, выбирала неправильный вариант, от которого кто-то где-то погибнет, а она даже не будет знать, кто и где.
Было еще кое-что. Едва различимый сигнал, далекий тахионный маячок стучался в висках. "В действительности все не так, как на самом деле," — припомнила Ириска одно из типичных торчковских выражений.
Сигнал пропадал в накате обыденных вещей и впечатлений, на глазах уходил все глубже и глубже под порог восприятия, делался с каждой минутой все более призрачным, все менее различимым. И для Ирис большой вопрос заключался в том, почему этому смутному чувству, долетающему как из другой галактики по ржавым проводам, она верит больше, чем реальности вокруг?
Ириска жалобно хмыкнула. "Как видно, Пропеллерхэд прав был насчет меня. На винтики разваливается моя голова, если в нее упорно лезут такие штуки!"
Здравый смысл требовал сбросить со счетов все сомнения, прекратить поиски скрытой парадигмы там, где ее нет, и просто жить дальше так добросовестно, как возможно. А в другой руке был гаснущий сигнал-призрак и ощущение тотальной ошибки.
Ириска шла, не задумываясь о направлении. Весь город был знакомой территорией, и даже если она свернула пару раз не туда, это не заставило бы ее насторожиться. Видимо, все же свернула, потому что вместо старого шоссе, ведущего в космопорт, она оказалась возле смутно узнаваемого мегаскреба. "Тут коренятся какие-то скрытые напоминания, — подумала она. — Наверху отличный вид… кажется, я тут уже бывала. Не могу вспомнить, когда и зачем…"
Она вызвала грузовой подъемник и поехала вверх. На раме с облупившейся желтой краской кто-то процарапал надпись. Ирис подошла поближе, не веря глазам, и все-таки она знала, что именно увидит.
На долю мгновения ее накрыло то же чувство, что и по пробуждении: миллиарды хаотично распавшихся фрагментов паззла, и где-то там, среди этого невероятного разнообразия — один единственный верный триггер.
"Но только это не паззл, — поняла Ирис, — это больше похоже на кодировку исходного захвата, необработанные данные, какими они приходят в мозг от органов восприятия. Что это со мной стряслось такое, что я могу видеть мир в исходниках?!" Недоумение сменилось страхом, а на смену страху пришли смутные озарения, от которых захотелось кричать, но кричать уже было некому. Мир перед глазами сбойно дернулся, расслоился на полосы локальных потоков, и восприятие угасло, как будто его засосало в темное сливное отверстие.
…SDD 300 резко села на кровати. Ей снились кошмары самого противного толка: синаптические пробои, нейронная порча данных и кластерная гниль.
В комнате горело контурное освещение. Знакомая обстановка действовала успокаивающе. SDD 300 взглянула на хронометр. 20 минут до начала дневного цикла. Никакого смысла укладываться снова. Потянувшись, юный псионик отправился умываться.
После завтрака, решая уравнения по аналитической классификации, SDD 300 не могла отделаться от мысли: откуда берутся ее кошмары? Надежно защищенный комплекс Академии Дэлл практически исключал воздействие внешних факторов на своих обитателей, данные были тщательно проверены и упорядочены, индекс психологической стабильности SDD 300 вполне соответствовал норме. И однако горящие байты снились ей не в первый раз. Она даже подумывала обратиться с этой проблемой к теху-инструктору — разумный шаг, непонятно, почему она раз за разом находила причины этого не делать. Впрочем, она, пожалуй, знала неприятный ответ. Раз причина кошмаров не могла корениться во внешних источниках, следовательно, в ней самой, где-то глубоко внутри скрывался сбой. Возможно, излишнее увлечение "хардом" и странствия по неоцифрованной поверхности планеты принесли свои опасные плоды… где-то внутри потихоньку зрели ростки аналоговой логики…
SDD 300 передернула плечами.
Мысль о том, что несколько байтов ее информации могут быть неверны, назойливо вертелась в голове, постепенно превращаясь в сводящую с ума циклическую последовательность. Через некоторое время SDD 300 обнаружила, что больше не занята решением уравнений. Вместо этого она всматривается в знаки на экране лока безмысленно и в то же время напряженно, словно в черноте между символов содержался какой-то важный для нее ответ. "Читать между строк," — говорили во внешних мирах. Это означало — получать информацию, не основываясь на логических построениях, опровергая их. Попытки SDD 300 представить нечто подобное всегда заходили в тупик, а теперь она, судя по всему, пыталась это проделать, "прочесть между строк" саму себя…
Ей все труднее становилось сосредоточиться на прикладной задаче. Спустя полчаса SDD 300 закрыла файл с заданием, так его и не окончив.
Где-то в ней существовал сбой, поврежденный фрагмент данных, возможно, крошечный, но если ее мозг не работает, как надо, со временем появятся и другие ошибки. Либо она найдет и устранит порчу данных сама, либо рано или поздно это сделают техи, но тогда… перепрошивка?.. инсенерация?.. Вряд ли высшие ранги найдут целесообразным сохранить жизнь сбойного юнита, имея под рукой еще сотни точно таких же исправных.
SDD 300 была не в восторге от собственных выкладок, однако они содержали рациональное зерно, и потому следовало превратить сомнения в уверенность. Она вернулась в свою комнату, надела кожаный плащ и ботинки для выходов на поверхность, бросила в карман радиомаячок и решительным шагом направилась к шлюзу. В одном из коридоров на нее налетела шумная RDF 505 и стала взахлеб объяснять что-то про новый алгоритм, изобретенный ею для обработки тестовых заданий.
— Не сейчас, — отрезала SDD 300, оставив приятельницу в полном недоумении.
Мощные створки шлюзов открылись, цифральная тишина и необозримые просторы накатили на SDD 300 волной головокружения и легкой тошноты. Первое время она заставляла себя делать вдохи усилием воли, однако столкновение с внешним миром уже стало привычным. Девушка-псионик миновала забетонированную площадку перед входом и ступила на каменистый грунт.
Вечернее небо Ксатрикса теряло теплые красные тона, наполнялось синевой и фиолетом по мере того, как солнце клонилось к горизонту далеко справа. Темные зазубрины горного хребта будто притягивали к себе светло-серый огненный шар. У SDD 300 было часа три до того, как автоматика запечатает входы в комплекс на ночь. По спине пробегал озноб от самых условных и гипотетических перспектив остаться снаружи до рассвета. SDD 300 торопливо напомнила себе не терять времени даром.
У нее сложился излюбленный маршрут для путешествий, но в этот раз она не воспользовалась им. От входа в комплекс Дэлл SDD 300 двинулась по прямой через плато — в южном направлении, насколько она могла судить, не глядя в навигатор. Под ногами поскрипывало каменное крошево, временами сменявшееся растресканой, глинистой землей, дававшей жизнь чахлой, скорченной растительности. Пока SDD 300 шла, большая часть ее сосредоточенности принадлежала нехитрой задаче внимательно смотреть под ноги, чтобы не вывихнуть лодыжку. Лишь раз на задворках сознания промелькнула мысль: "Я двигаюсь по открытой местности, удаляясь от комплекса Дэлл… забавно. Выглядит так, словно я ищу зону чистого приема какого-нибудь сигнала…"
Она ничего не искала, просто шла. Однообразная работа мышц вызывала подобие легкого транса. SDD 300 казалось, что она вовсе ни о чем не думает. Просто видит камни в закатном свете, только почему-то они не фиолетовые, как это было бы на Ксатриксе, они красновато-оранжевые, как в звездных системах класса C. Да и сами камни — не естественного происхождения, это обломки бетонных плит, в чем, в общем-то, нет ничего необычного, когда вокруг простираются индустриальные пейзажи от горизонта до горизонта, и к небу цвета дымчатого сердолика поднимаются странные здания-остовы.
В голове понемногу разворачивалась цепочка воспоминаний, призрачная история о том, как жила-была на свете рыжая девчонка, которая однажды влюбилась в монстра, и если бы все на свете было так просто, монстр тоже влюбился бы в нее в ответ, но вместо этого девчонка царапала ножом на раме подъемника, буква за буквой: "я люблю тебя Буйвол Док" — с четким пониманием, что вряд ли так будет в действительности.
SDD 300 замерла, невольно прочувствовав момент до мелочей: влюбиться в нечто огромное, темное, полное разрушительной силы, в носителя чудовищной, монолитной воли… как сторонний наблюдатель, SDD 300 могла видеть все возможные последствия этого притяжения: разница потенциалов вызовет исчезновение малого носителя, как личности, поглощение его большим потенциалом без остатка. "Как можно в здравом уме хотеть собственного разрушения?!" — заворожено подумала SDD.
Вместо ответа к ней снова и снова приходила непоколебимая убежденность в сверхценности этого жуткого существа по имени Док, его самого, взгляда его ярких, зеленых глаз, запаха его одежды, его сердца, горячего и мощного, как атомный реактор или как одна из этих красных, пульсирующих двойных звезд, и даже в ценности еще какого-то цифрально подгруженного выродка, в адрес которого "Док" испытывал дикую, первобытную привязанность собственника. А в итоге все сводилось к жизненной силе, которой "Док" был полон через край, все сводилось к тому, что одна только жизнь имеет ценность в этой вселенной… нет, не так. Жизнь — вообще единственное, что есть во вселенной, поглощающая и отдающая, сохраняющая и разрушающая сила, струящаяся сквозь "Дока", его цифранутого приятеля, сквозь влюбленную рыжую девчонку и саму SDD, сквозь мириады ничем не похожих друг на друга существ, так что если одна частичка этой жизни вольется в другую и растворится в ней без следа, в этом, собственно, нет никакой трагедии, ведь жизнь всегда дает что-то взамен.
Минуту или две SDD 300 потрясенно наблюдала чужую систему ценностей. В этой идее всеохватности, бесконечного коннекта одного с другим было что-то по-настоящему красивое. Для существ, не подключенных к единому нанопространству, это могло бы отчасти заменить отсутствие полноценного нейроцифрального общения. Если бы только данная система работала. Но и зародыш знал — Академия Дэлл уникальна в этом смысле. За пределами Ксатрикса нет ничего такого. Людей ничто не объединяет между собой. Всех прочих созданий, гуманоидных и нет, — подавно. Операторы внимания верили, что такая система может существовать, они пытались воссоздать нечто подобное из сырого, дикого исходника, который они называли слитом, но это просто смешно в конце концов! Все равно, что строить дом из воды и ветра! Такая система потребовала бы колоссального количества энергии, кроме того, внутри нее любой контроль, любая упорядоченность были бы невозможны в принципе, элементы создавались бы, существовали и распадались исключительно по собственной воле! Нет, идеи операторов были опасны, вредоносны, в первую очередь — для них самих, так что отряды зачистки Академии делали большое дело, очищая цифральное пространство от этих мракобесов.
SDD 300 остановилась, вдруг осознав происходящее. Почему у нее вообще в голове подобные мысли? Протечка информации? Но, во имя всего правильного и логичного, ОТКУДА она взялась?!!
Ноги налились внезапной тяжестью, SDD 300 пришлось опуститься на ближайший валун.
Странные данные всплыли за пределами комплекса Дэлл, вдали от любых возможных цифральных источников. Это означало одно. Она и есть носитель нелинейного фрагмента.
— Не может быть такого, — пробормотала SDD 300 севшим голосом.
Она слышала, что это возможно… операторы могут дотянуться до псионика через мутное пространство слита, взломать протоколы защиты и внедрить нелинейные данные… она слышала об этом, но никогда не верила до конца в то, что страшные вещи случатся именно с ней. "Что же делать?.." — билась паника в ее голове. Шагать обратно, доложить техам, и тогда она спасена!.. Но если враждебные данные уже распространились, если они уже захватили логическое ядро? Тогда для нее все будет кончено очень быстро, еще на входе в комплекс — следящие системы Дэлл распознают чужеродный код. И уничтожат его.
На мгновение SDD 300 замерла, парализованная странным противоречием. А действительно ли она хочет спасения?.. хочет сохранить набор ограниченных данных и прожить жизнь, обусловленную удобным и практичным программным кодом?.. или как та девчонка — стать частью чего-то огромного, чтобы больше не бояться умереть?..
SDD 300 напрягла всю волю, направляя встречный импульс, пытаясь разглядеть того, кто был на той стороне коннекта, того, кто непрошено вторгся в ее голову и в ее жизнь. Она увидела… саму себя…
…свое мертвое лицо, присыпанное пылью. Первое, на что упал взгляд, когда она включила подсветку. "Не свое, — машинально поправилась Су. — Это Ирис. Я — Ирис." Хронометр показывал полдень следующего дня, хотя трудно было различить цифры сквозь растрескавшееся, грязное стекло. На зубах скрипел песок, невозможно было сплюнуть, потому что во рту пересохло начисто. Су не глядя пошарила в сумке. На дне треснувшей пластиковой бутылки было немного воды. Она проглотила ее вместе с песком.
Бомбежка выворотила уцелевшие военные бункеры из-под земли, сто пятьдесят человек — операторы внимания, техники, медики, компьютерщики — исчезли, как не бывало. Небольшая потеря по меркам вселенной, огромная — по мнению девчонки, не знавшей толком, кто она такая, и уцелевшей лишь чудом. "Теперь все они — часть вещания слита… голоса на сверхнизких частотах… операторы ведь не умирают, да?.." Впервые в жизни Су так четко, холодно и ясно ненавидела Академию Дэлл, которой когда-то принадлежала, и кибер-телепата, которым когда-то была.
У нее все еще было впереди — месяц жизни траншейного червя, не смеющего выбраться из-под треснувших бетонных плит, снующего по обрушенным тоннелям в поисках жратвы и медикаментов, всего, что могло сгодиться в нехитром деле выживания. Не потому, что в новом воплощении Ирис/Су была такой уж робкой тихоней, а из-за разведывательного корабля Дэлл, набитого дип-сканами и кружившего по орбите. То, что псионики не доделали на Массаракше, они старательно доводили до завершения здесь, на Гипероне. Их добросовестность была в этот раз выше всяких похвал. Су чувствовала всей уцелевшей прошивкой, когда над горизонтом, невидимый при свете дня или сияющий яркой точкой в ночном небе, появлялся корабль Дэлл. На это время она старалась забраться поглубже и думать поменьше. Все, что у нее было с собой — старая дека в обшарпанном противовзрывном корпусе, воспоминания Су, воспоминания Ирис, и море горького отчаяния. Почему, почему Дэлл просто не оставит операторов в покое?!! Слит бесконечно огромен, его хватило бы на всех! Люди не должны умирать за свои мечты, так не честно!!!
Наверное, именно тогда, вместе с неотвязным привкусом цементной пыли на зубах родилось желание совершить невозможное. Выцарапать у вселенной то, что поставит псиоников на место. Она смутно догадывалась, что это может быть. Наследие Уолдос. Или что угодно еще. Су в одном не сомневалась — так или иначе она это сделает.
Это короткая история, мало что осталось досказать.
Гибнущий мозг выделяет огромное количество энергии, вначале это похоже на электрический шторм, бушующий в коре и глубоких слоях. Молнии пробоев накоротко замыкают магистральные цепи, инициируя локальные фрагменты памяти, пробуждая к жизни давно угасшие части личности, приходящие одна на смену другой подобно волнам. Под действием сверхнасыщенного событийного потока, несущегося сквозь зону восприятия, темпоральные константы начинают искажаться, механика логических цепей выходит из строя, разрывая линейность, растягивая внутреннее время до бесконечности, как при падении в черную дыру. До бесконечности, но не бесконечно. И через долю мгновения мозг переходит в стадию сингулярности. Электрический шторм сменяется ровным заревом, растекающимся от ствола мозга к периферии, поглощающим все до единого синапсы и нейроны. На протяжении четверти тысячной секунды все возможные воспоминания, чувства и мысли человека существуют единовременно, внутренняя и внешняя вселенная становятся идентичны. Все части личности, вплоть до малейших осколков, сплавляются в одну неделимую систему, осознающую себя от начала до конца. И вместе с пронизывающим пониманием собственной сущности приходит осознание смерти. А затем — прекращение сигнала. Смерть. Черный экран. Или, может быть, ослепительно белый…
Свет был повсюду. "Вот и конец, — подумала Ирис с оттенком сожаления. — Примерно так я себе все это и представляла…" Не было ни ощущений, ни объектов, ни перспектив, ни различий, ни внутреннего, ни внешнего… лишь какой-то дурацкий абсолютный свет. Подобное ничуть не радовало. По крайней мере, Ирис ожидала чего-то большего. "Интересно, если я открою глаза, что-нибудь изменится?" — подумала девчонка.
Она открыла глаза. Свет был и здесь, болезненно впился в зрачки, заставив смаргивать набежавшие слезы. "Я в общем-то так и… — постепенно сквозь ослепление начали прорисовываться детали. — Минуточку… это что, небеса?.." То, что она видела, подозрительно напоминало потолок в каюте Джаггернаута. Мало того, на фоне потолка маячила до боли знакомая физиономия: светлые волосы, светлые брови, бледно-голубые глаза с золотистыми ободками вокруг зрачков, тонкий нос с фамильной горбинкой и губы, созданные выражать миллионы оттенков иронии. "Это что, ангел?!" — опешила Ирис.
— Вот и все? — спросила она. Собственный голос звучал, как попытка ржавой консервной банки заговорить.
— Вот и все, — мурлыкающий, прохладный тембр Трана выгодно отличался от ее скрипения.
Голубоглазый лежал на ней, бесцеремонно обмотавшись вокруг, крепко и мягко облапив руками. Тяжесть его тела, его тепло и наглая материальность были как раз тем, что требовалось, пусть даже Ирис трудновато было дышать под ним. Если точнее, они сплелись обоюдно и по конфигурации сейчас больше всего напоминали перекрученный моток проволоки. Это было хорошее чувство. Тран во всем своем присутствии являлся источником простого и незамысловатого кайфа обнимать другое живое существо.
— Постой… так мы не умерли? — заподозрила Ирис.
— Пока нет, — ухмыльнулся голубоглазый.
— Не может быть такого! Я же помню… — Ирис осеклась.
— Что ты помнишь? — заинтересовался Тран.
Ирис закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Она увидела необозримый массив разрозненных данных, информационные руины отсюда и до края галактики, тусклые, темные, без единой искры осознания. От них веяло чем-то неприятно-знакомым, Ирис предпочла бы не выяснять, чем именно, но Тран длинно присвистнул над ухом и уточнил с детской непосредственностью:
— Это все, что от тебя осталось?
Девчонка на мгновение лишилась дара речи.
— Как ты… влез в мою голову?! — распахнув глаза, она уставилась на парня с непомерным удивлением.
Тран нетерпеливо мотнул головой.
— Пришлось убить и съесть псионика, чтобы мне передались его способности. Это важно?!
— Нет, но… — Ирис чувствовала растерянность. — Ладно. Ты, может, слезешь с меня? И вообще… чего это ты вдруг стал таким хорошим?..
Ей было просто замечательно в объятиях голубоглазого, но это не отменяло тот странный факт, что Тран действительно был… ну, каким-то слишком добрым для себя самого. Слишком открытым. Это, конечно, было обалденно, но как-то не вязалось с прошлым опытом…
— Расскажи мне, — снова попросил Тран. — Расскажи, что ты помнишь. Всегда мечтал узнать из первых рук насчет вечной жизни.
— Ну, мне нечем особо хвастаться, — пожала плечами Ирис, перебирая и ероша его мягкие, светлые волосы. — Видишь ли, гифлекс и Буйвол серьезно не поладили. Гифлекс хотел изготовить из монстра батарейку, Док рассвирепел, а я не придумала ничего лучше, чем влезть между ними. Мне, наверное, здорово досталось, по крайней мере, было чувство… что… — Ирис ощутила, как внутри раскатился холодок, — сомнительно, чтобы я могла уцелеть после всего… как мы выкрутились? — обратилась она к Трану.
— Погоди минутку. До того, как сверхчастотный разряд сжег тебя, было ведь что-то еще?
— Откуда ты знаешь про разряд? — удивилась девчонка. — Я же ни слова…
— Какая разница! Ты знаешь, поэтому знаю я.
— Если так, может, сам себе и расскажешь? — лениво пробормотала Ириска.
— Постой, не засыпай! У нас мало времени.
— Времени на что? — уточнила девчонка.
То, что Тран никак не хотел отвязаться со своими вопросами, начинало ее понемногу раздражать.
— Давай, скажи мне. Что было до разряда?
— Торан, ты псих и шило в заднице. ВСЕ было до разряда, понял? Потому что после уже ничего быть не могло. Я умерла и распалась на атомы. Доволен? А потом мы как-то спаслись, и теперь летим домой! — Ирис вдруг ощутила неприятный холодок. — Мы же спаслись, да?
— Эммм… ну видишь ли… — начал Тран.
Эйфория понемногу развеивалась под действием тревожного сквознячка.
— …технически говоря, мы пока НЕ спаслись.
— ЧТО??! — голос у Ириски сел окончательно.
Картинка перед глазами дернулась, потеряла объем и цветность.
— Это автоматическое сообщение, — прошептал голос Трана, затертый помехами почти до неузнаваемости. — Я сунул плазмоган гифлексу в пасть и сейчас использую его, как деку, чтобы докричаться до тебя. Ирис, я не могу выдернуть твои данные из мейнфрейма Цитадели, ты повсюду! Цитадель вот-вот пойдет вразнос. Мне нужно, чтобы ты подсветила свои байты. Мне нужно, чтобы ты вспомнила себя, иначе нам, всем троим… в общем, ты в курсе. Темпоральные искажения не дают мне подключиться к тебе напрямую. Я сбросил данные на маяк. Если ты слышишь меня, помоги мне. Это автоматическое сообщение…
На этот раз бессмысленно было врать себе или цепляться за обычное восприятие. Она увидела перед собой то, что видела с самого начала. Ирис увидела информационные массивы, такие огромные, что бессмысленно было даже искать единицу измерения. Она видела вселенную и Цитадель, пространство и время, готовые рухнуть друг в друга в точке сингулярности. Единственным источником жизни был мерцающий белый огонек маячка, оставленного Траном, но и этот пульс сходил на нет. Все вокруг замерло в предельной неподвижности — темпоральное растяжение достигло максимальных значений, и следующий момент, когда он настанет, будет первым моментом ее небытия. Но перед тем… о, да, Ирис знала, что произойдет. Цифральный взрыв, ее персональный, кипящий энергией армагеддон. Если она сейчас же не подсветит для Трана собственные байты, их вынесет прочь красивым фейерверком до самых дальних галактик, и — прощай Ириска, прощай голубоглазый, прощай Буйвол Док и все остальные тоже, с вами было весело. Вот только байты ее, увязшие в замедлении слита, были настолько повсюду, что нечего было и мечтать собрать их воедино. Она была Цитаделью, гифлексом, Траном, Доком, она была мертвым Дримом Раггерти, командой Конквистадора, флотилией псиоников по ту сторону искримы, тем, кто читает эти строки, и всеми прочими существами здесь, сейчас и всегда. Не хватило бы и миллиона лет, чтобы понять, что было когда-то ее частью и частью чего была она сама. По иронии, на крохотную долю мгновения она держала в руках все свои мечты, она БЫЛА тем самым связующим звеном, объединяющим вселенную в единое целое. Но это должно было очень быстро закончиться.
Не было боли и сожалений. Все чувства остались там, внизу, в жизни, подошедшей к концу. "К черту все, — подумала Ирис со странным спокойствием. — Цифральный взрыв сейчас сделает меня всемогущей, и кажется, я знаю, что предпринять".
Среди мертвых, темных потенциалов проскочила первая желто-оранжевая искра. Мгновение она висела в лишенной пространства и времени пустоте, а потом сквозь цепи скайса со скоростью ядерной реакции пошла расходиться на весь слит, сквозь обесточенные байты, наполняя их светом, обновляя утраченные связи, порождая новые. Не байты Ирис. Просто все байты подряд, все, что было на слите. Это была та же сила, что оживляла мертвые диапазоны, только в тысячи раз мощнее. Ирис успела узнать, успела офигеть от эффекта, а дальше уже не было никакой Ирис. Огонь сплавил воедино слит и реальность, пожрал Цитадель, раскатился по осуществленной вселенной и продолжался, продолжался, как продолжается сама жизнь.
Девчонка сидела в кресле, панически вцепившись в подлокотники, удивленные глазищи были распахнуты на пол лица.
— Я была живой изначально, понимаешь? Сразу. Один целый организм. Потом заявились Прео, переделали все под себя. Они не создавали жизнь, не засеивали миры, Цитадель — это лишь средство контроля, — говорила Ирис. — Я и есть слит. Вся вселенная. Одно существо. Мне просто надо было вспомнить.
— И как ты собираешься с этим жить, интересно? — глумливо ухмыльнулся Тран. — Будешь сама к себе ходить в гости?
Он подпирал плечом дверной проем, наблюдая за Ириской. Ожоги на его физиономии почти зажили, остались лишь светлые пятнышки, придававшие ему неуловимое сходство с ягуаром. Плюс, немного странно было видеть этого щеголя без бровей. Со дня на день под действием врачующих лучей автомеда пятнышки должны были сойти окончательно, а с бровями придется подождать чуть подольше…
Бледно-голубые глаза были мягко прищурены. Ирис глядела в них и понимала, что Тран не верит ни единому ее слову. Но это была сущая ерунда, потому что он ведь тоже был частью ее самой, частью этой вселенной — просто достаточно ленивой, чтобы тратиться на критическое осознание себя.
— Кстати, что стало с Цитаделью?.. ну, после того, как гифлекс решил отказаться от услуг нашего монстра? Мир рухнул?
Ирис осторожно пожала плечами — человеческие жесты все еще давались с трудом.
— Больше нет никакой Цитадели. Есть только я. Не беспокойся, я теперь сама могу о себе позаботиться.
— Очень надеюсь на это, — иронично буркнул парень. — Послушай, тебе надо отвлечься от этой чертовой глобальности. Побыть на солнце. Хочешь искупаться? У нас в саду неплохой бассейн!
— Мы сейчас где? — смущенно уточнила Ириска, вынужденная непрерывным усилием воли удерживать себя в одной точке пространства.
— Мы сейчас на Тау, — терпеливо пояснил Тран. За всеми его насмешками было больше тепла и заботы, чем можно вообразить. — Идем, — он протянул девчонке руку.
Ирис осторожно встала на ноги, пересекла каюту Джаггернаута, стараясь по возможности ступать на пол, а не сквозь него.
Ладонь Трана была материальна. По-настоящему материальна. Пусть реальный Тран оказался не таким милым, как его психомодель, сгенерированная Ириской под влиянием сигнала маячка, но это чувство того стоило.
Звездолет находился посреди обширной лужайки, неподалеку от особняка, утопающего в цветах. "Да уж, умеете вы выбрать место для парковки!.. Куда только смотрела орбитальная полиция? — поразилась Ирис. — Впрочем, если за штурвалом был Док, он не шибко-то и спрашивал…"
Сойдя с трапа, Ирис ступила босыми ногами в траву и аж зажмурилась от нахлынувших впечатлений.
Тран смотрел на нее и улыбался: "Вся вселенная — счастливая девчонка. Неплохо в итоге…"
— А где монстр? — спросила Ириска, приминая ступней мелкие цветки одуванчиков, затесавшиеся в газон по недосмотру армии садовников.
— Общается с моим предком, насколько я знаю. Видимо, собирается выдавить из него благословение или что-то в том же духе.
Буйвол методично перетаскивал к двери в подвал двухсотфунтовые контейнеры с протонной взрывчаткой. Компьютерная модель Эстевана Торана наблюдала за ним с мониторов в нарастающей тревоге.
— Ты кто такой? Я вызову охрану!
— Валяй, — миролюбиво согласился Док, не отрываясь от работы. — Можешь покричать, потому что вся электронная периферия заглушена.
— Что ты делаешь? — не на шутку забеспокоился Торан старший.
— А на что похоже? — хмыкнул Док, вынимая из кармана детонатор и вкручивая его в фиксаторное гнездо.
— Чего ты добиваешься? Дверь взрывоупорна!
— В таком случае, дверь уцелеет, — не стал спорить монстр. — А все остальное — нет. Трех таких ящиков обычно хватает астероид разнести. На всякий случай я принес пять.
— Это уму не постижимая наглость! Да как ты смеешь угрожать мне?!.. Ты хоть представляешь…
— Теперь послушай меня, папаша, — проговорил Буйвол, закончив все приготовления. Облокотился на контейнеры, не торопясь достал сигареты, закурил, выпустил дым. — Так получилось, что у меня к тебе есть отличное предложение.
08.12.2008 – 10.03.2013