Планета - убийца
Заканчивался второй год полёта звёздного патруля. Командир-навигатор пятидесяти лет и стажёр-выпускник академии галактических сообщений откровенно скучали. Параметры полёта и режим работы корабля были под полным контролем бортового компьютера. Стажёр безо всякого интереса, уже в который раз просматривал полётные карты - всё шло по графику - ни изменений, ни отклонений в лётных данных, в работе корабля полный порядок. Даже ни разу не была задействована ни одна из дублирующих систем. Где надо побывали, где надо забрали, что нужно было забрать. Там сменили на станциях оборудование, там систему оповещения подкорректировали, работу маяков на маршруте полёта проверили. И всё. Скукота. И полгода ещё скучать (вся работа сделана), ждать, когда корабль подойдёт к солнечной системе - к дому. Зевнув, стажёр отодвинул полётные карты на край стола.
- Послушай командир, как ты можешь вот так? Каждый день одно и тоже, одно и тоже. Не надоело?
- Пойду что-ли побегаю с полчасика. Кстати, ты не заметил, на этой чёртовой дорожке скоро дыры протрутся. Тоже мне бег! Стоишь на месте, а она крутится под тобой – только и успеваешь перебирать конечностями.
- «Пацан! - снисходительно подумал командир - Полетаешь с моё, остепенишься.»
- Давай дуй на свою беговую, силу тебе девать некуда. Шнурки только завяжи на кедах, наступишь, неровен час, и будешь перебирать по дорожке всеми четырьмя.
- : -
- Командир! Внимание командир! Говорит бортовой комп! Срочное включение левого обзорного. Повторяю - срочное включение левого обзорного. Стажёру срочно занять рабочее место!
Командир щёлкнул тумблером левого обзора, внимательно вгляделся в экран, увеличил изображение и чертыхнулся. По краю экрана двигалась светящаяся точка. Вихрем ворвался разгорячённый стажёр, развернулся с креслом и тоже уставился на экран.
- Что это кэп?!
- Бортовой! Максимальное увеличение, параметры, координаты! Быстро!
- Определена как планета. Наличие атмосферы, суши, много воды. Диаметр 0,7 земных. Траектория движения - в касание с нашим курсом. Идёт с опережением в две сотых нашей скорости.
- Чёрт её дери! Откуда она взялась? По всем лоциям здесь абсолютно пусто!
- Командир, догоним а?
Стажёр от нетерпения был готов, чуть ли не бегом догонять незнакомку.
- Сидеть! – рявкнул командир – Действуем по инструкции! Я на работе, ты стажер, кстати, тоже.
- Главному бортовому – продолжать наблюдение в экстремальном режиме.
- Понял. Работаю на форсаже.
Командир мрачно смотрел на экран и молчал. У стажёра округлились глаза, облизнув пересохшие губы, шёпотом, спросил во второй раз:
- Что это кэп?
- Не знаю, - помолчав, добавил - не знаю и хорошего от этой встречи ничего не чувствую. Тревожно мне старому летуну.
- А может быть…
- Всё может быть - отрезал командир. Ждём доклада бортового.
- Бортовой! Что тянешь? Давай, что есть.
- Говорит бортовой. К выданной информации добавить ничего не могу. Курсы соприкасающиеся, объект идёт с постоянным опережением. Какие будут распоряжения?
- Наблюдение постоянное. Любые изменения и отклонения к докладу немедленно. Быть на связи.
- Понял. Работу продолжаю. На связи. Режим нештатных ситуаций.
- : -
Командир задумчиво смотрел на экран, неторопливо тянулись мысли.
«Сколько же я налетал? В одном только патруле уже семнадцать лет скоро, а всего уже и под тридцать. И всё время без каких-либо ЧП. Бывал там, где другие побывали, кто-то что-то открыл, что-то нашёл, а у меня всё обыденно, заурядно. А тут гляди-ка! Повезло же пацану - первый полёт, и на тебе - неизвестная, не занесённая в регистры планета! А вернёмся на Землю - меня в межзвёздный больше не пустят. Возраст. Обычное дело. Предложат что-нибудь на каботажных линиях. Не по мне это. А как раньше хотелось открыть в Галактике что-то новое, своё. Эх, тряхнуть бы стариной! Стоп! Стоп командир - что-то тебя на сусальные пряники повело. Расслабился не к месту».
- Бортовой. Что нового?
- Пока ничего. Сканирование продолжаю. Информацию с параметрами гостьи на Землю отправил.
- Хорошо. Продолжай наблюдение.
- : -
Корабль завис на стационарной орбите. На обзорных экранах чётко вырисовывалась точка возможной высадки десантного бота – голубая с песчаным берегом лагуна. Сутки облёта планеты и данные бортового компа выдали это место, как наиболее оптимальное для контактной разведки. Ни капитан, ни стажёр вслух ничего не говорили о ней, но высадка как бы подразумевалась сама собой, да и бот был в готовности номер один. На исходе вторых суток стажёр не выдержал:
- Ну что кэп, я, пожалуй, слетаю?
- Опять горячая голова инструкцию забываешь. А там ясно сказано - «Высадка на незнакомые объекты для ведения разведки и первичной рекогносцировки разрешена экипажем числом не менее двух человек». Сиди уж, дай подумать.
А ведь лукавишь командир! Правильно - «не менее двух»- но при условии, что на борту корабля остаётся тоже не менее двух членов экипажа. Видно заворожила тебя планета и возможность прикоснуться к неизведанному.
Выходной шлюз корабля, после того как «десантник» вышел в открытый космос, капитан закрывать не стал. Ведя бот на малой тяге, он обошёл корабль по периметру и завис между ним и планетой.
- Бортовой, как обстановка?
- Норма. Отклонений никаких.
- Добро. Занеси в журнал: наружный осмотр тоже норма. Будь на связи.
- Давай-ка стажёр малым ходом на посадку.
Бот мягко опустился на песок. Половину обзора занимала лагуна, впереди - слева, метрах в ста стояла пара то ли навесов, то ли полушалашей.
- Работай стажёр.
И тот стремительно защёлкал тумблерами, пальцы запорхали над клавиатурой панели управления, замигали огоньки датчиков. Выдвинулись из корпуса и принялись за работу несколько манипуляторов с заборниками почвы и воздуха. Компьютер тут же начал выводить на экран данные. Почва- кремнезём с вкраплениями мелкой гальки, следы морской соли, бактерий и вирусов нет, следы жизнедеятельности микроорганизмов отсутствуют. Атмосфера: кислород- 23% и далее по убывающей: азот, водород и т.д.
«Земная - подумал командир. Почти земная. Кислорода выше нормы, но это не страшно». Компьютер продолжал выдавать данные по атмосфере и почве – ничего опасного не обнаружено.
- Чёрт, слишком уж всё стерильно - проворчал командир - не слишком это хорошо, когда всё очень хорошо.
- Зато дышать можно, вон, даже следы йода наметились, одно слово - море! Подышать бы, а то бортовой слишком строго дозирует нам дыхалку. Ладно, командир, двинусь-ка я на выход. Скафандр на автономном режиме, не скучай тут.
- Осторожнее балабол. Я пока отправлю данные на борт.
Стажёр спрыгнул на песок, попробовал его ногами, несколько раз, насколько позволял скафандр, подпрыгнул и неуклюже пробежал несколько метров.
- Командир. Мои анализаторы дают те же результаты. Выходи.
Они стояли возле бота и смотрели на навесы - полушалаши, там наметилось какое-то движение. По направлению к ним шли две фигуры.
- Стажер! Быстро камеру! Снимай!
Когда до бота оставалось около десяти метров, фигуры остановились. Средних лет, худощавые, без всякого выражения на лицах, две женщины смотрели на пришельцев. Глаза неспешно и равнодушно осматривали бот и фигуры в скафандрах.
- Командир! Да это же люди!
- Вижу, что люди. Только какие-то они заторможенные, будто только что их из морозильной камеры выпустили.
- Да они же не принимают нас за себе подобных! Давай-ка я скафандр сниму.
Молчание старшего стажёр принял как согласие. Ещё раз, взглянув на ручной анализатор, вмиг сбросил с себя космическую амуницию, оставшись в тренировочном костюме. Женщины неспешно откинули с голов серые капюшоны на такие же от шеи до щиколоток, накидки. И снова ни единой эмоции на лицах и в выражении глаз. От полушатров по направлению к ним двинулась ещё одна, в такой же серой накидке, фигура. С откинутым капюшоном и длинными волосами девушка вела за руку мальчугана лет семи, другой же прижимала к себе ребёнка в возрасте до одного года. Подошла и остановилась рядом со своими, то же невыразительное лицо и те же пустые глаза. Ни слова, ни жеста.
- Да что же это такое командир? – ошарашено воскликнул стажёр – Они же смотрят на нас как на пустое место! И сквозь нас, и мимо нас!
- Ну-ка тащи сюда все эти рождественские игрушки да шарики, там, в ящике за моим креслом.
Разложенные на песке, и переливающиеся всеми радужными оттенками, елочные украшения, на короткий миг привлекли к себе взгляды подошедших. И опять они молча смотрели на пришельцев. Реакция та же – ноль эмоций, ноль выражения на лицах.
- Да что они, дальтоники? – возмутился стажёр. - Даже детвора не реагирует. Возьми камеру командир, не буду я снимать это безобразие! Тоже мне, контакт называется!
- А может ты и прав стажер. Может для них существует только белое и чёрное, а если, в общем, то серое - задумчиво произнёс командир.
Сделав несколько приседаний и изобразив энергичный бег на месте, стажёр не выдержал:
- Разреши пробежаться командир. Тут у тебя на виду по бережку, туда и назад. Не могу я смотреть на всё это полное безразличие. Да сними ты шлём хотя бы, подыши в кои-то веки морским воздухом.
Командир мрачно посмотрел на стажёра. «Ну, чисто конь застоявшийся. Да какой там конь – так, Конёк- Горбунок. Пусть, что-ли, разомнётся?» Оглядел его и вслух добавил:
- Ладно, чемпион. Только недолго. Да завяжи ты, наконец, шнурки! Песок будешь носом пахать.
Поглядев несколько минут вслед бегущему, командир вздохнул и, поднеся к глазам камеру, продолжал снимать окружающий пейзаж и всё таких же безучастных аборигенов.
- : -
Бежать было легко, мышцы ног, отвыкшие от твёрдой опоры, пружинисто несли его вперёд, лёгкие накачивали кислородом все клетки молодого организма, и он стремительно нёсся по берегу лагуны. Впереди показались нагромождения камней и стажёр, не сбавляя темпа, отвернул правее в сторону скалистых гряд. На подъёмах скорость бега замедлилась, но усталости он не чувствовал. Бросив взгляд на часы, отметил, что бежит уже полчаса. «Пора назад, километров 5-6 уже отмахал», но упоённый бегом он не обратил внимания на то, что увалы впереди побелели, словно покрылись снегом. Остановился. Под ногами хрустело белое пружинистое, словно стекловата, покрывало. Озадаченный, хотел, было наклониться, потрогать руками, но впереди за увалом, на следующем склоне полыхнуло такое разноцветье, что он забыл обо всём. Там заиграл снопами искр и пучками света круг. На фоне общей белизны тут и там, числом не менее десятка, начали перемигиваться и играть цветом ему подобные. Озадаченный и ошеломлённый феерией разноцветья он стоял на месте, начисто забыв о том, что ему пора возвращаться. А круги звали, тянули и манили к себе. Сделав в их направлении несколько нерешительных шагов, стажёр вдруг словно почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернул голову и вообще оцепенел. Совсем близко, справа по склону, сиял и переливался искрами всех цветов и оттенков, диаметром около тридцати сантиметров круг на верхушке, в палец толщиной, ребристого стебля. Не в силах оторвать от него взгляда, по противно хрустящему белому слою «снега», начал подниматься к нему.
- «Это ж надо! Красотища какая!» - восторженно крутилось в голове.
Словно услышав его мысли, круг бешено заиграл мелодично звучащими искрами. Невольно возник у стажёра образ круглого подноса, на который кто-то насыпал драгоценных камней, испускающих тысячи разноцветных искр. Они играли, плясали и, сталкиваясь друг с другом, издавали свойственные каждому цвету звуки. Они завораживали слух, а глазам не верилось в такую игру цветов и оттенков. Стажёр полностью уже был во власти круга. Слабо шевельнулась в голове мысль: «Назад! Надо назад» - и тут же появилась другая - «Сорву этот цветок, отнесу аборигенам в их серость». А сверкающий диск уже тянул к себе. Двигаться вверх по склону становилось всё тяжелее, пласты «снега» затрудняли шаги, а до цветка оставалось всего несколько метров. Остановился, передохнул и снова вперёд. Вот он, играющий всеми цветами радуги и чарующий мелодией перезвона порхающих в диске искр самоцветов. Прикоснувшись одной рукой к стеблю, другой отвернул от его основания пласт белого покрывала. В самом низу стебля обнаружил: тот плавно переходил в своеобразную, сантиметров пятнадцати высотой, еловую шишку, за которую удобно было ухватиться руками, чтобы сорвать это чудо. Уже ничего не соображая, стажёр (ох стажёр, стажёр!) взялся за основание цветка.
- : -
Невзрачный, цвета тусклого перламутра, китайский веер неподвижно висел на верхушке тонкого древовидного стебля сантиметров семидесяти высотой. Ни единого дуновения ветерка, ни птичьих голосов, ни шелеста, ни шороха. Вязкая, неподвижная тишина, тусклый, ниоткуда идущий свет и ни единой тени в окружающем ландшафте. И вдруг какое-то движение – невидимое, не осязаемое и ничем не ощущаемое, скрытое – но явно происходящее. На оси веера робко замерцал белым светом глазок, неподвижно висевшие пластинки едва заметно вздрогнули, напряглись. Медленно пошла вверх одна, затем другая. Следом, как связанные, последовали остальные. Когда первая уже стояла вертикально, веер остановил своё движение по оси, будто о чём-то задумался, затем напрягся и резко бросил пластинки по ходу их вращения вниз. Первая и последняя соприкоснулись. Раздался мелодичный звук серебряного колокольчика – круг замкнулся. Глазок в центре начал наливаться рубиновым светом. Пробуждение началось – в пределах досягаемости появилась еда, так необходимая после долгого сна.
- : -
«Ох, как приятно просыпаться! Сколько же я спала? Год, десять, а может сто? Да хоть тысячу, хоть десять тысяч – не всё ли равно. Сколько бы ни длился этот сладостный сон, одного такого пробуждения мне достаточно, чтобы, покушав набраться сил и энергии для следующего сна. Слишком уж достаточная причина чтобы проснуться. Вот она эта причина, очень активная биологически, эмоциональная. Даже на таком расстоянии ощущаю её энергетику. Это пища! Это еда! Теперь только привлечь внимание, завладеть сознанием и подчинить своей воле. Я ясно ощущаю, как заструились по моему телу жизненные соки и всё моё существо требует только одного – еды. Еды! Ага, вот мы и обратили на себя внимание. Смотри только на меня обожаемая пища, не смотри на моих сородичей. Вон их сколько, а я одна! Они уже ели, а некоторые и по два раза, знаю некоторых, кто проделал это трижды. Пусть подождут, перебьются, а ты у меня первый – не ела я ещё в своей жизни ни разу. Ну, вот она я! Иди же ко мне мой хороший, мой желанный, мой вкусненький! Чувствую я твою бьющую через край энергию. Вот так! Не торопись, экономь силы! Поднимайся ко мне! Ко мне, ко мне… Как же я тебе нравлюсь, теперь мы уже принадлежим друг другу. Не думай ни о чём, не обращай внимания на окружающее тебя. Нет, это не снег, не по снегу ты идёшь. Чувствуешь, как он пружинит и не рассыпается от твоих шагов? Не бери в голову, так надо. И что спрятано под этим «снегом» тебе лучше не знать и не видеть. Давай, давай поднимайся ко мне. И где ты мог увидеть такую красоту? Вот так, вот так, не торопись, ты устал немного – чувствую, как снизилась твоя энергетика. Всё хорошо, всё хорошо. Твоих сил всё равно мне хватит надолго. Ох, надолго!
Ну, вот и ладненько, ты уже добрался. Видишь у основания рубчатый участок? Берись за него руками, пробуй оторвать меня от скалы. Да это я только так говорю «оторви», как только ты за меня возьмёшься – никакие силы в мире не разделят нас. Ты уж извини, но так я устроена, такой мой жизненный инстинкт. Ну, вот и отлично. Взялся? Теперь уж родненький от тебя ничего не зависит. Я сама отлеплюсь от этого надоевшего мне камня, и мы вдвоём, не тратя сил, начнём медленно спускаться вниз. Там будет проходить следующая фаза моей жизни, а затем опять сладостный сон. Ну что, пошли? Неси меня осторожно, не дай бог упасть и повредить мой прекрасный цветок. Смотри на меня, дорогу я выберу сама. Когда придём на место – к моему новому камню – ты будешь уже никто или ничто. Ты в изнеможении опустишься на землю, а я снова закреплюсь на новом месте, и ничего от тебя не останется. Почти ничего, что останется, будет укрыто под «снегом». Кончится твоё, дышащее энергией существование, а я снова погружусь в дремоту, в мой сладостный сон. На много лет - никто не знает насколько – сто, двести, семьсот, тысячу – пока не появится новая еда. Идём же, мой хороший, через минуту я разрушу, окружающий тебя кокон, и нечем станет тебе дышать. Да и командиру твоему тоже. Жаль пропадёт столько еды, ну да ничего, мне и тебя хватит надолго».
- : -
Вести съёмку было не совсем удобно, и командир медленно стал снимать шлём скафандра. Сделал несколько осторожных вдохов, удовлетворённо хмыкнул и положил его внутрь бота. Подойдя к женщинам почти вплотную, стал снимать их крупным планом. Даже в видоискатель жутковато было смотреть на их отрешённые лица, ничего не выражающие глаза. По спине у него поползли неприятные мурашки, с некоторой даже оторопью сделал несколько шагов назад, положил камеру на песок и присел на лежащий рядом камень. Глубоко задумался.
- Чёрт знает что такое! Да они что – неживые что ли?
Неосознанная тревога, едва возникнув, овладевала им всё сильнее. Жуть и неестественность происходящего, поднималась откуда–то из глубины души. Схватил бинокль, и резко повернувшись, увидел в отдалении, на склоне, согнувшуюся фигуру стажёра. Он словно пытался что-то поднять, а над его головой иступлённо играющий разноцветьем круг. Вскочил на ноги и закричал изо всех сил:
- Назад! Назад стажёр! Тревога!
Он совершенно забыл о том, что шлём с рацией лежал в боте, а соединительный разъём болтался у него на груди и продолжал взывать к не слышавшему его стажёру. Опомнившись, бросился к боту, сделал всего пару шагов и тут…И тут над его головой раздался такой рваный хлопок, словно обрушились небеса. Кокон лопнул. Ядовитый воздух планеты ворвался к нему в лёгкие. Схватившись руками за горло, командир попытался сделать ещё один шаг к боту и медленно опустился на песок. Это был конец.
- : -
Планета – странница продолжала мчаться по своей, только ей ведомой орбите. Над ней, по рассчитанной людьми траектории, кружил спутник – безжизненный корабль звёздного патруля, отчаянно посылавший в холодный космос сигналы бедствия. На берегу лагуны всё также стояла молчаливо – безучастная группа аборигенов. Лежали на песке скафандр стажёра и неподвижное тело командира.
Неслась дальше, повинуясь собственным законам, коварная планета – убийца в вечных поисках активно – эмоциональной протоплазмы.