Кто кого с кем познакомил: Ужинские с ними отца или отец с ними Ужинских - я не знаю. Мать спрашивать бесполезно, она вспоминает так, как ей хочется, и сама начинает верить в правильность таких воспоминаний. Да и неважно, в общем-то. Думаю все-таки Ужинский, он был в житейских вопросах более приспособлен, чем отец и гораздо менее щепетилен. Угождать вышестоящим, завязывать нужные знакомства у него получалось гораздо лучше. А Климко как раз относился к нужным знакомствам – директор мясокомбината.
Мясокомбинат работал в нашем городе в полную мощь, но мы только страдали от невыносимого запаха сжигаемых костей, шкур, чего-то там еще, когда ветер дул в сторону города. Продукцию вывозили в Москву, в другие города, на прилавках города мы ее не видели. Не считая местное начальство, конечно, они-то видели все, что хотели, но для этого надо было иметь хорошие отношения с директором, с Климко.
Ужинские приехали в Вольск с Дальнего Востока, здесь жила родня Нины Георгиевны. Заработанных там денег хватило на приобретение двухкомнатной кооперативной квартиры. Борис Яковлевич стал работать в школе, где директором был отец, Нина Георгиевна преподавала математику в другой школе. Борис Яковлевич, как и отец, преподавал физику. Подружились, они стали часто бывать у нас дома и постепенно вытеснили прежнюю компанию отца.
Появлялись иногда и Климко. Николай Савич обладал красивым бархатным баритоном, хорошо пел. Коронной их с женой песней являлась исполняемая на мотив «Иванко, та Иванко» пародия с придуманными кем-то своими словами. Там Иванко «побився с Грицко», попал в милицию.
«Забрали в уголовку,
Подстригли под нулевку,
Пятнадцать суток дали.
Маруся, та Маруся,
Тебя совсем не бачу,
Як любишь ты мени,
Як любишь ты мени,
Принеси передачу!»
И любящая Маруся несет вкусную передачу, но к мужу передача не попадает, съедают сами начальники. Муж возвращается исхудавший, «аж на животе ямка».
Климко и за Волгу выезжали с нами на лодке отца, прихватив с собой «погребное», как они называли, – колбасу, сосиски, сардельки. У отца лодка большая, пятнадцать человек могут поместиться, но одно время по берегу стала ходить милиция, проверять количество выезжающих. Норма для «казанок», «Прогрессов» четыре пассажира, для «гулянок» восемь. Если набирается больше, могут оштрафовать, запретить выезд. У нас в тот раз пассажиров оказалось больше восьми, подошли милиционеры, объясняются с отцом. Тут Нина Андреевна выпрямляется во весь рост, руки в бока. Милиционеры видят ее, торопливо извиняются и отходят. Городок небольшой, своих «героев» знают в лицо.
Одно время Нина Андреевна работает в медпункте воинской части, в которой я уже давно работаю и являюсь членом профкома. Путевки на санаторно-курортное лечение у нас распределяют, руководствуясь в основном количеством проработанных лет. Кто работает дольше в части, у того и преимущество в получении путевки. Но заявление Нины Андреевны удовлетворяют сразу же, хотя она и работает совсем недавно.
После одной из ночевок под Воротаевкой утром подходят соседи из расположенных рядом палаток, благодарят за доставленное удовольствие, очень понравилось пение у костра, особенно бархатный баритон Николая Савича.
Отец не злоупотребляет дружескими отношениями, обращается к Климко крайне редко, в особых случаях, Николай Савич никогда не отказывает. Вообще отец удивляется его мягкости и тактичности, как он умудряется выполнять многочисленные просьбы чиновников.
Двое работников мясокомбината, возмущенные особенно крупными кражами, пишут жалобу в областную газету. Приезжают корреспонденты, начинают разбираться, появляется большая разгромная статья «Рожденный для кресла». Большинство хищений совершает ветеринарный врач мясокомбината, но отвечает за все в первую очередь, конечно, директор. Чиновники пытаются выгородить Климко, но, видно, не слишком стараются, каждый держится за свое кресло. Николай Савич вынужден уволиться, его положение и авторитет в городе сразу резко меняется. Те, кто совсем недавно подобострастно и заискивающе здоровался, могут и пройти, «не заметив».
Вообще психология «тогдашних» чиновников достаточно показательна. Одна из бывших партийных секретарей уже пенсионерка работала в туристическом бюро. Мне нужно было организовать для детей поездку в цирк. Первый раз я пришла в бюро в новой, красивой, хотя и искусственной шубе (тоже дефицит в то время). Она разговаривает со мной вежливо, предупредительно. А потом погода портится, сыро, дождливо. Я прихожу в стареньком пальто и вижу совсем другого человека и другое отношение. На меня просто не обращают внимания, занимаются другими делами.
Николай Савич тяжело переживает случившееся с ним. Они уезжают в другой город, там он вскоре умирает от инфаркта. О судьбе Нины Андреевны я просто ничего не знаю.