Мы делаем крылатую ракету. Мы - это я, Ваня, наш научный руководитель и два конструктора. Ну не то чтобы крылатую. И не совсем ракету, но судя по тому что получается - очень похоже, тем более конструкторы у нас асы, через них прошла вся военная техника, и крылатая в том числе, а что ещё у них может получиться другого, если не то, что они всю жизнь создавали, и создавали на совесть, и руки у них золотые, а уж выдумщики они гениальные. А уж если соединяется такая гремучая смесь, как геологи, физики, разработчики компьютерных систем, практики и теоретики, и все горят на работе, тут уж близко не подходи, зашибёт, в прямом смысле.
И вот уже расправляет крылышки наше творение, мы вдохнули в него жизнь, электронную. А кто сказал что электроны не разумны. Кстати, директор института искусственного интеллекта давно мечтал наладить с ними контакт. Тем более что ведут они себя в точности как homo sapiens. Вот мы и налаживаем, в том числе. А сердцем нашего детища была пружина, которая одновременно была и внутренней камерой для исследуемых при колоссальных давлениях веществ и измерительным прибором колоссальной точности, снабжённая оптическими свехточными датчиками, поставляющими свои данные в компьютерные недра, а внутрь этой камеры, где клокотали немыслимые давления, въезжал повизгивая от перенапряжения шток, вращающияся на валу мощнейшего шагового двигателя, издающего на своих скоростных режимах напевный звук турбины самолётного двигателя.
Сначала вставал вопрос куда поместить наше детище, мы думали сделать бетонный бункер с бетонными стенами не меньше чем два метра толщиной и управлять системой дистанционно, поскольку наш шеф рассказал страшную историю про предыдущий прототип нашего прибора, у которого сорвало верхний крепёжный болт, болт со страшным свистом пролетел над ухом его зарубежного партнёра и проделал в бетонной стене дыру на глубину двадцать сантиметров. Бункер строить не стали, а решили начать потихоньку и с малого. Сто атмосфер, полёт нормальный. Двести, триста. Пятьсот. Освоились на этом рубеже, и потихоньку, полегоньку подтянулись к полутора тысячам. К той отметке, где предыдущий образец работал на своём верхнем пределе и фокусов не выдавал, правда был он ручного управления и каждую точку последующего графика надо было записывать в журнал, а длилось измерение до двух суток, выдерживая и термостатируя каждый шажок.
В общем такой первый можно сказать паровой локомотив. Наше же чудо космической техники отличалось от него как космическая ракета от паровоза. Оно было принципиально другим, оно было динамическим, поставляя колоссальное количество данных со скоростью десять тысяч отсчётов в секунду, отображая их на экране компьютера, представляющего полнофункциональный приборный интерфейс, с ручками, регуляторами, графическим окном и возможностью эти ручки крутить с помощью мышки, тем самым управлять всеми режимами работы прибора.
Данных на таких давлениях в таком количестве и с такой точностью, да ещё в динамическом режиме ещё никто в мире не получал. Встал вопрос что мерить, с каких веществ начать. Мы начали мерить всё что было вблизи нашей досягаемости, а было не мало. Простые и сложные углеводороды. Было колоссально интересно наблюдать как они кристаллизовались и плавились. Там где раньше на графиках статических измерений были отдельные точки, у нас были миллионы точек.
Софт позволял масштабировать картинку измерений сколько угодно, и там непрерывный график кристаллического перехода, плавный по всем предыдущим канонам, шёл равномерными скачками, такая лесенка или полочки. Внутри вещества разыгрывались картины межмолекулярных и межатомных взаимодействий и перетурбаций. Где вещество могло быть уже вовсе не веществом, а чем-то совсем неведомым. Динамический режим повышал точность измерений в тысячу раз по сравнению с веками доступным только статическим режимом. Мы смотрели вглубь вещества, туда где разыгрывались феерические картины, и возможно уже на квантовом уровне.
Ну что ж прибор уникальный, единственный в мире, а исследования крайне интересны. Решено было создать на его основе центр измерений, поставляющий уникальные данные по запросу из любой точки земного шара. Сказано, сделано. Разработан удалённый доступ через телефонный канал по модемному протоколу. Поехали в Киев, в сотрудничающий с нами НИИ, установили софт, модем. Они не поверили своим глазам, когда со своего компьютера они управляли приборной системой в Москве и тут же на экране сразу получали данные измерений, записывающиеся в базу данных.
Тут же могли их обрабатывать, строить производные графики и функции, задавая комбинации обработки, всё это тут же наблюдая и запоминая, и имея возможность вернуться к каждому шагу исследования. Они были потрясены. Это и не удивительно, с таким ещё никто не сталкивался. Мы создали прототип интернет, который будет создан только гораздо позже. А уж какие они делали чудеса, рассчитывая свойства веществ во всём доступном как прямым наблюдениям, так и теоретическим представлениям и описываемых разнообразными зависимостями, весь этот конгломерат теоретических и практических данных они интегрировали в единой расчетной системе.
И как интересно было сравнивать данные получаемые нами в прямом измерении и получаемые расчетным путём, в котором были заложены данные теоретиков и практиков многих научных школ всего мира за многие десятилетия. И на хорошо изученных веществах мы таким образом могли дополнительно проверять различные режимы работы нашего прибора. Прибор прошёл аттестацию в самой престижной лаборатории мира и получил оценку как самый точный прибор в мире, естественно в своей области.
Нас было пятеро, но пользовались мы таким образом опытом и поддержкой колоссального количества людей и организаций, ученых и институтов, находящихся в разных странах. Как это начиналось. Осторожно, шаг за шагом, часто и на наощупь или опираясь на интуицию. Две с половиной тысячи, потом пять тысяч атмосфер. Зарубежные партнёры не поверили, приехали. Заходить в лабораторию боялись, выглядывая из за двери, поражённые работающим прибором. Мы освоились, осмелели, зная что наши конструкторы рассчитывают всё с пятикратным запасом прочности. И решили закрепить успех джином, которым поделились и с чудо-прибором. Джин сжимался хорошо. И решили не останавливаться на достигнутом, а попробовать на что же способен и сколько сможет выдержать наш прибор.
Теоретический предел научного светила в этой области был десять тысяч атмосфер. Если есть теоретический предел, то должен быть и практический. Ясное дело что мы подошли к теоретическому пределу, а потом его превысили. Двенадцать тысяч атмосфер был практическим пределом. Увы углеводороды при комнатной температуре начинали превращаться в алмазы, а потом спокойно и обратимо расплавляясь при снижении давления и приходили в то же самое состояние, с которого начиналось измерение. Вы спросите а зачем вообще такие колоссальные давления и режимы состояний вещества.
Что ж, мы моделировали состояния веществ, в которых они находились на огромных глубинах, на глубинах в километры, где находились разрабатываемые месторождения полезных ископаемых, и трубы, инструменты и скважины испытывали неимоверные нагрузки, или даже в обычном шарикоподшипнике возникают такие жуткие давления, в тонком зазоре, меджу шариками и станиной, или даже в человеческих суставах. Применение прибора широко и разнообразно, позволяя напрямую исследовать и моделировать поведение веществ и систем. А могли запросто задать режимы и посмотреть как ведёт себя вещество вплоть до ядра Земли. Легко!
И посмотрели, немного правда, одним глазком, но туда где смыкаются законы земные и космические, классические и квантовые. И родилось несколько новых научных направлений, и уже на стыке нескольких таких разных наук как геология, физика, космология. Направлений теоретических и практических. Как сегодняшнего, так и далеко не завтрашнего дня. Но это уже другая история. И такая же прекрасная.
А пока мы поехали показать наше чудо высокому начальству. Высокое начальство не въехало. Удивляясь, зачем такие давления и цокая языком, а потом негодуя, чем это тут занимаются товарищи учёные, никак белены объелись, ну где они видели такие давления и зачем такие давления нужны. Но когда первый шок прошёл, начальство смилостивилось и деньги были выделены, и немалые. Мы купили суперкомпьютер, систему автоматической прецизионной компоновки многокомпонентных смесей и систему автоматической заправки системы, систему обработки данных. Система "Фабрика данных" обрастала плотью.
А пока мы отправились на выставку, естественно с прибором. На стенде на столе стояло оно, наше чудо-детище, компьютер, и красовалась большая красная табличка "5 000 атмосфер". Народ старался держаться подальше, а зазевавшиеся в страхе шарахались завидя табличку. Знающие с восхищением расспрашивали. Выставка работала целую неделю, и мы по очереди с конструкторами демонстрировали возможности установки. Подобрали вещества, у которых катализатором химической реакции было повышение температуры, или что тоже самое повышение давления, когда молекулы могли преодолеть психологический барьер и пообщаться друг с другом. График химической реакции на экране был очень красив, проходил в несколько этапов, со всплесками и падениями, и неизбежно приближаясь к финалу. Такая мощная увертюра разыгрывалась на глазах зрителей.
Что-то электрики намудрили с проводкой, подключили к розеткам провод от осветительной сети. Пока мы осматривались на выставке, ходили бродили по стендам, и вообще дышали атмосферой такого большого форума, с прибором оставались наши конструкторы. Подходим к своему стенду, на конструкторе нет лица, оказывается, он спокойно демонстрирует, по мановению его руки установка набирает давление, набирает и набирает, а останавливаться не собирается и не желает, понравилось видите ли ей, покрасоваться захотелось, ещё бы - столько внимания. Сигнал управления потонул в помехах электрической сети. Конструктор поступил мудро - обесточил стенд. А когда потом электрики померили напряжение, оказалось, что на нулевой фазе загуливали неслабые напряжения. Электрики повинились, исправились, подключили что надо куда надо, и в электрической сети навели образцовый порядок. Стенд продолжил свою работу, на радость нам и многочисленным почитателям наших трудовых и научных достижений.
Впрочем, система наша обросла плотью уже без нас, но плоть ту растащили по карманам уже те, кто погрел на этом руки в незабвенные перестроечные годы. Не напрасно два года лежали на таможенном складе комплектующие системы, приходили в негодность на морозе графические станции в неотапливаемых складах, лопались элементы системы прецизионной компоновки смесей.