Глава 13
Зоя смотрела на брызжущего слюной начальника, выливающего на нее за утреннее опоздание ушаты грязи, и грозившего вымести ее поганой метлой на улицу, где она вольется в строй безработных, а впоследствии, возможно, и бомжующих отбросов общества, потому, как не умеет ценить хорошего расположения начальника к ее скромной персоне. Смотрела, и думала: ведь в принципе нормальный мужик, считающий себя интеллигентом, бог знает в каком колене, а позволяет себе кричать на женщину, вся вина которой состоит в опоздании на четверть часа. Что такого страшного, глобального произошло за эти четверть часа, чтобы так кричать? На какие мелочи мы размениваем нашу жизнь? Вон он от крика стал красный, как помидор, на шее вздулись вены, руки дрожат. Что это? Ладно, у меня будет испорчено настроение на целый день, но и у него поднимется давление, ведь ему уже к пятидесяти. Некоторые начальники, таким образом, выпускают пар, срывая свое плохое настроение на подчиненных, и потом ходят спокойные и умиротворенные до следующего выброса негативной энергии. Есть даже такая метода, чтоб не болело у тебя, не держи гнев в себе, сбрось его на другого. Но ведь этот, сейчас начнет хвататься за сердце, искать валидол, а я буду чувствовать себя последней свиньей. Как же мне все это надоело. Неужели только в книжках можно прочесть о мужчине, который не повышает голос на женщину ни при каких обстоятельствах? Который готов взвалить на себя все твои проблемы, и не напоминать тебе об этом при каждом удобном и не удобном случае. Который любит тебя просто за то, что ты есть, а не потому, что ты красива, сексуальна, редко открываешь рот, а если и открываешь, то чтобы похвалить его самого умного, и неотразимого на всем белом свете. Который, не ждет от тебя раболепской покорности, накрытого стола, чистых рубашек, и заштопанных носок, а радуется твоим профессиональным успехам, как своим, и не считает зазорным самому приготовить ужин, и погладить рубашку.
Откуда в наших мужчинах эта мелочность, эгоизм, надменность, и снисходительность по отношению к женщине? Может, мы сами в этом виноваты? С детства приучаем их, что они: сильный пол, наши защитники, и, поэтому не должны заниматься женской работой. Но забываем о том, что с каждым годом, десятилетием, веком, меняются условия жизни, и обязанности. Если раньше большая часть населения жила в деревнях, где мужчина пахал, косил, строил, зарабатывал деньги, то есть брал на себя всю самую тяжелую работу в доме. А женщина рожала детей, воспитывала, кормила, обстирывала, то есть делала то, что ей по силам. То теперь, когда восемьдесят процентов населения живут в городе, и женщина работает наравне с мужчиной на каком либо предприятии, а потом приходит домой и для нее начинается вторая смена, то мужчина считает, что свою часть работы он уже сделал, и теперь может спокойно отдыхать. Ведь стирка, уборка, готовка, глажака, и воспитание детей, это женское дело. И при всем при этом, он еще позволяет себе орать на нее, если вдруг, суп оказался недосоленным, или рубашка вовремя не отутюжена. Мало того, они теперь позволяют себе орать еще и на работе по любому, самому незначительному поводу. Вот взять бы сейчас обложить одного из представителей этого сильного пола, доказывающего сейчас ей, что она самое никчемное существо на этой земле, трехэтажным матом, так, наверное, сразу бы онемел от такой женской наглости. Или облить его из сифона. Сразу бы стал похож на мокрую крысу.
Зоя хихикнула, представив себе мокрого с ног до головы, орущего начальника. Тот замолчал, изумленно взирая на эту нахалку, которая вместо извинения, имеет наглость сидеть и хихикать, и схватился за сердце.
- Мне плохо! Смотри, до чего ты меня довела! Достань валидол, он у меня в пиджаке. Нет, Цыганкова, ты дождешься, я тебя все же уволю за нарушение трудовой дисциплины.
Зоя глубоко вздохнула, встала, нашла в кармане начальника валидол, выдавила таблетку, и подала ему.
- Илья Ильич, я могу идти работать? Получасовую лекцию о моем двадцатиминутном опоздании можно считать оконченной?
Илья Ильич слабо махнул рукой, - иди, работай, пока. - Он напоминал сейчас сдутый шарик, из которого выпустили воздух. - Еще раз позволишь себе такое…
- Поняла, поняла, вылечу отсюда пулей на панель, и закончу свои дни в сточной канаве, - буквально пропела Зоя, закрывая за собой дверь.
Она зашла в комнату, в которой сидели еще три женщины, столы которых были завалены папками с делами, и плюхнулась на стул у своего стола. Одна из женщин подняла голову, и улыбнулась.
- Ну, что, получила свою порцию адреналина?
- Да, пошел он к черту, - пробормотала Зоя, - достал уже. Девчонки, вы не заметили, он с каждым днем становиться все нуднее и нуднее. У него дома все в порядке? Скоро с кулаками на нас кидаться будет. Ей богу, мне иной раз кажется, что он считает нас не подчиненными, а женами в своем гареме. Девчонки, а может, у него климакс начался?
Женщины прыснули. Зоя вздохнула.
- А, что, запросто. Вот и бесится. Бабий век короткий - красота вянет. А мужской…
Женщины снова рассмеялись. Одна из них, самая молодая, лет тридцати, сквозь смех произнесла:
- Зой, а ты продли его мужской век. Ты у нас дама свободная, сопливыми детишками не обремененная, да и он по тебе уже давно сохнет.
Зоя изумилась.
- Кто? Ольга, ты чего несешь?
- Ой, ой, можно подумать ты сама не знаешь, - насмешливо отозвалась Ольга, - нам он почему-то за опоздание не выговаривает. Я в пятницу, из-за транспорта на целый час на работу позже явилась, ты же помнишь. Так он вообще не заметил. Мы для него пустое место. А при виде тебя он сразу, как в лихорадке дрожать начинает. И по субботам, он только тебя на работу вызывает. Ты же у нас незаменимая.
- Просто у вас же у всех семьи, - начала оправдываться Зоя, - вот он меня и дергает. Да он меня терпеть не может! Придумываете вы все. Разыгрываете?
Но женщины примолкли, и Зоя растерялась по-настоящему.
- Вы, что, серьезно так думаете?
Надежда Ивановна, женщина лет сорока пяти, тучная, в очках, покачала головой.
- Зой, ну ты точно ненормальная. Да все у нас в конторе знают, как он к тебе неровно дышит. Он же просто тебя ревнует, если ты где задерживаешься. Вот и злится. И на работу тебя по выходным дергает, чтобы ты с другими мужиками не могла встречаться. Ты, что, действительно об этом не знала?
- У него же внуки! - пробормотала изумленная Зоя.
- Ты это так произнесла, будто если у человека есть внуки, то он уже не может влюбиться. Он, что одной ногой в могиле стоит? У меня тоже внучка есть, но я себя мумией еще не считаю. Так, что ты нашего Иль Иля не обижай. Юродивых и влюбленных, обижать грех. Может, у него это последняя любовь? Лебединая песня, - Надежда Ивановна укоризненно посмотрела на Зою.
- Ну, а я то-то тут при чем? - растерялась Зоя, - мне еще только этих проблем не хватало! И так голова от мыслей лопается, а тут еще вы со своими сногсшибательными новостями.
Ольга вопросительно посмотрела на нее.
- У тебя что-то случилось? Помощь требуется?
Зоя закрыла глаза, и помотала головой.
- Нет, спасибо. Хотя, - она открыла глаза и воскликнула, - девочки, выручайте! Раз вы говорите, что Иль Иль на меня запал, то… . Так, мне сегодня надо срочно решить один вопрос. Вопрос можно сказать жизни и смерти. Потом, все расскажу. А сейчас, Оль, сбегай, скажи, что мне стало плохо с сердцем, буквально теряю сознание, так расстроилась из-за того, что он меня отругал. Девчонки, а когда он зайдет, вы все в голос твердите, что меня надо домой отпустить, а то еще инфаркт долбанет, на почве нервного расстройства.
Женщины молчали. Зоя умоляюще посмотрела на них.
- Девочки, действительно позарез надо. Обязуюсь в последствии все рассказать. Это мне не для баловства надо, поверьте.
Ольга встала.
- Ладно. Давай, начинай падать в обморок. Хотя ты сегодня действительно выглядишь так, будто две ночи не спала, не пила, и не ела. Краше в гроб кладут.
- Спасибо за комплимент, - пошутила Зоя.
Илья Ильич вбежал вместе с Ольгой и кинулся к Зое, над которой хлопотали женщины.
- Зоя, что случилось? Вам плохо? Возьмите валидол. Надо же, я не хотел. Вы бы сразу сказали мне, что плохо себя чувствуете.
Он суетился, нелепо размахивал у нее над лицом, смоченным в воде, носовым платком и Зое вдруг стало стыдно, за разыгранный ею спектакль. Он действительно, видимо был в нее влюблен. Но она тут же отогнала от себя эти мысли, Вера нуждалась в помощи, и кроме нее, Зои, ей помочь некому.
Зоя открыла глаза, и слабо застонала. Илья Ильич побелел.
- Что, хуже стало? Что болит? Врача вызвать?
- Можно мне сегодня уйти домой? - слабым голосом прошелестела Зоя.
- Конечно, конечно, - закивал головой Илья Ильич, - вот Оля вас проводит.
- Спасибо, не надо, - Зоя облизнула губы, и с трудом сглотнула слюну. Илья Ильич дернулся, как от удара. Зоя покачала головой: - и так всех от работы оторвала. Я сама потихоньку доберусь. Я завтра все дела подготовлю.
- Ладно, ладно, - замахал рукой Илья Ильич, - справимся без тебя. Полежи денек другой. Я разрешаю. Так лучше будет. А не то на ногах пересилишь себя, и совсем свалишься. Сейчас я машину поймаю, а вы девочки оденьте ее, и помогите спуститься вниз, - он выбежал из кабинета.
Надежда Ивановна укоризненно покачала головой.
- Ну, Зойка, смотри, если дурью маешься, я тебе это припомню. Нельзя над чувствами другого человека глумиться. Мужика самого сейчас инфаркт хватанет. И работы действительно невпроворот.
- Надежда Ивановна, - Зоя перекрестилась, - вот истинный крест для дела надо. Спасибо девочки, я вам этого не забуду.
Через пять минут она сидела в машине, и ехала к себе домой. В квартире было пусто, непривычно тихо. Вначале Зоя не могла понять, что изменилось? Чего-то не хватало. Потом, вдруг, до нее дошло - не слышно урчания и фырчания Арамиса. Зоя зябко обняла себя за плечи, и задумалась.
С чего начать свое расследование? Пойти на работу к Косте? И что? Приду и скажу: я знаю, вы убили Николаева, и хотели убить его жену? Бред собачий. Они вызовут или психушку, или милицию - и будут правы. Прийти, как посетитель, и сказать, что мне надо получить лицензию? Меня отправят к простому клерку, а тот потребует пакет документов, которых у меня нет. Таким образом, я ничего не узнаю, а себя "засвечу". (Хорошо, хоть Вера теперь пристроена и о ней можно не беспокоиться). Пробраться ночью в офис и выкрасть финансовые документы? Это из области фантастики. Там замки, и охрана, а из меня взломщик, как из коровы балерина. И, что, выходит, я совершенно беспомощное, жалкое существо, ни на что не способное? А, что, если попробовать подобраться к секретарше Костиного начальника? А, что, это идея. Секретарши всегда в курсе дел своих начальников. Все звонки, переговоры, встречи, идут через нее. Она, даже если и не захочет, все равно будет знать, чем занимается ее шеф. Только вот как ее заставить заговорить? Обычно, это преданные, как собаки, одинокие женщины, влюбленные в своего обожаемого босса. Они хранят его секреты до могилы, его, или своей, это уже не важно. Если только он не пренебрегает ею. Вот, вот, а вдруг, здесь как раз тот случай? Даже самый малейший шанс надо использовать! Теперь дело за малым: узнать, кто его секретарь, и попробовать познакомиться с ней.
Зою, вдруг, потянуло в сон. Глаза слипались сами собой, и никак не хотели открываться. Она провалилась в блаженную темноту.
Раздался телефонный звонок, Зоя подпрыгнула от неожиданности, и начала озираться по сторонам. Она кинулась к двери, и только потом до нее дошло, что это звонит телефон. Сняв трубку, она услышала встревоженный голос Чекмарева.
- Зоя, что случилось? Я звонил вам на работу, мне сказали, что вы заболели, и вас отправили домой.
Вначале, Зоя хотела сказать ему правду, но потом передумала. Он же не верит в то, что Веру похищали, и в убийство Кости тоже. Он начнет отговаривать ее от самостоятельного расследования.
- Да, вот, видимо перенервничала, перепсиховала, сердце прихватило немного. Ничего страшного, отлежусь, и все будет путем.
- Мне приехать? - спросил Чекмарев.
- Нет, не надо, - поспешила отговорить его Зоя, - у вас и без меня дел хватает. Вы не забыли, надеюсь?
- Нет, конечно, - успокоил ее Чекмарев, - все нормально, они у меня. Вера спит, Юра отдыхает. Да, я хотел вам сказать, сейчас я был у следователя, который занимался делом Николаева.
- И, что? - перебила его Зоя, - что он говорит?
- А что он может сказать нового? - устало произнес Чекмарев, - чистое самоубийство, без всяких примесей. Да, кстати, фирму, где работал Николаев, сегодня проверяли, никаких финансовых нарушений серьезных не обнаружено. Это вам о чем-то говорит?
- Говорит, - раздраженно ответила Зоя, - говорит о том, что все хотят побыстрее спихнуть это дело в архив. Знаю я вас.
Чекмарев рассердился. Он целый день крутился, как белка в колесе, выяснял, бегал, и вот благодарность.
- Ладно, отдыхайте, я поехал домой. Мне еще в магазин надо, не могу же я позволить вашей подруге умереть с голоду. Дочка купила кое что по мелочи, но этим сыт не будешь. Да врать еще весь вечер надо, и делать вид, что все прекрасно. Спасибо вам за заботу. Так бы лежал сейчас на диване, в этот холодный, зимний вечер, перед телевизором, с газетой в руках, пил чай, и страдал от одиночества. А теперь придется развлекать гостей, при полном параде, вести умные разговоры, и думать, как бы чего не ляпнуть лишнего. Кое-как сегодня с Юрой выкрутились, пытаясь объяснить вашей подруге, почему на улице, в сентябре немело сугробы, и стоит такой мороз.
- И как вам это удалось? - Зоя зевнула.
- Простите, я чувствую, что помешал вашему сну? - съехидничал Чекмарев, - ложитесь баиньки, хороших вам сноведений.
- Я, между прочим, две ночи не спала, - огрызнулась Зоя.
- Ладно, извините, - Чекмарев глубоко вздохнул, - действительно ложитесь спать. Я вам завтра позвоню. А сейчас мне пора, я еще друга врача пригласил, чтобы он Веру осмотрел. Да и дочка, наверное, уже дома, как бы чего не сказала такого. Единственное, чего я смог добиться, чтобы тело Николаева, пока не трогали две недели. Если за эти две недели мне удастся что-то узнать, или к Вере вернется память, тогда и займемся похоронами. Все, до завтра.
В трубке послышались длинные гудки. Зоя посмотрела на часы. Хороша сыщица, проспала пол дня. Зоя тяжело вздохнула: ловить секретаршу, выходящую с работы, уже поздно. День потерян. Может, съездить к Вериному дому, и посмотреть, что там делается? Может, эти, в машине все еще сидят там? Попробовать рискнуть, разговорить их? Да, есть же номер машины, в которой они сидели! Ну, идиотка, забыть о таком. Совсем мозги расплавились, ни черта не соображаю. Это-то и надо было выяснить в первую очередь.
Зоя схватила записную книжку, и начала быстро листать ее: Чуев, Чуев, вот, ты-то мне и нужен! Она набрала номер телефона, и услышав в трубке мужской голос, с придыханием произнесла:
- Саша? Это Зоя беспокоит, не забыл еще про такую?
- Разве тебя можно забыть? - услышала она в ответ, - странно, что ты еще обо мне помнишь. Нужна какая-то помощь? Ты купила машину?
Зоя рассмеялась.
- Ты, что. Какая машина? Ты же знаешь мой характер.
- Да, уж, - раздался ответный смех, - половина машин в городе, если не больше, уже бы на свалке гнили, а их водители в больнице лежали. Темперамент у тебя бешенный. Так, что понадобилось самой красивой женщине России, от рядового, незаметного сотрудника ГИБДД?
- Сашенька, не в службу, а в дружбу, не поможешь мне? Знаешь, ехала вчера в машине, поймала частника, и забыла там свою сумочку с документами. Надо найти мне этого мужичка, срочно, - капризным голосом протянула Зоя.
- Как это ты так умудрилась? - удивился Чуев, - или он приставал к тебе, поэтому ты и вылетела из машины, забыв обо всем?
- Ну, от тебя ничего не скроешь, - делано-разочаровано произнесла Зоя. - Ну, что поможешь?
- Куда же деваться? Конечно, помогу, хоть ты и меня и отшила, в свое время, довольно в грубой форме. Но я зла не помню. Я парень добрый, - рассмеялся Чуев, - говори свой номер. Только смотри, глаза не выцарапай этому водителю. Я тебя знаю. Да, не завидую я мужику.
Зоя продиктовала номер, и спросила:
- Мне подождать, или ты перезвонишь?
- Если есть время, можешь подождать, это займет минут пять, можем поболтать, пока компьютер поиски вести будет, - отозвался Чуев, - расскажи пока, как живешь? С кем живешь? Не вышла еще замуж?
- Шутишь, - хмыкнула Зоя, - ты же знаешь мое отношение к браку.
- Знаю, - вздохнул Чуев, - не правильное отношение. Женщина создана из ребра Адама, чтобы заботиться о мужчине, ублажать его, рожать ему детей.
- Пошел к черту, - буркнула Зоя.
- Ну, вот, - сокрушенно отозвался Чуев, - как помочь, так Сашенька, а как о любви заговорил, так сразу - пошел к черту.
- Ты, о любви? - изумилась Зоя, - ублажать, и рожать, по-твоему, это любовь? Ну, ты и нахал!
- Постой, постой, - вдруг остановил ее Чуев, - когда ты говоришь, ты с ним в машине ехала?
- Вчера, - не уверенно произнесла Зоя.
- Ой, темнишь подруга! - Чуев поцокал языком, - давай, быстренько говори, зачем тебе понадобился водитель этой машины?
- А, что, что-то не так? - изобразила удивление в голосе Зоя.
- Вот именно, не так, - передразнил ее Чуев, - позавчера ночью водитель этой машины сгорел вместе со своей машиной, столкнувшись с бензовозом. Он сам виноват, выскочил на встречную полосу. Костер полыхал не маленький. А ты, значит, вчера на ней каталась, и даже умудрилась оставить там документы? Давай, колись, какое ты имеешь отношение к этой машине и погибшему водителю, а?
- А ты не путаешь, - дрогнувшим голосом спросила Зоя?
- Я-то ничего не путаю, а вот ты ничего не путаешь? - поинтересовался Чуев.
- Саша, а где работал этот погибший водитель, ты случайно не в курсе? - заискивающим тоном произнесла Зоя.
- Случайно, в курсе. В туристической фирме «Круиз», менеджером. А что? - Зоя почувствовала, что Чуев начинает нервничать, - ты имеешь какое-то отношение к произошедшей аварии? Довела мужика до такого состояния, что он ничего не соображал что ли? Это ты умеешь делать виртуозно. По себе знаю. Отставной любовник? Я вижу, тебя на молоденьких потянуло. Виктору твоему едва тридцатник стукнул.
- Саша, ты чего такое говоришь? - Зоя изобразила сильную обиду, и недоумение, - мужик, который меня подвозил в возрасте, ему далеко за пятьдесят. Может, ты номер не правильно записал? Повтори, как у тебя записано? Ну, вот, я же говорю, что что-то не то. Последние цифры не 55, а 65. А ты мне тут такие страсти-мордасти выдаешь, до потери сознания можно сказать довел.
Чуев замолчал, потом, спустя несколько минут сказал:
- Да, ты права, машина зарегистрирована на имя Лолина Ивана Ивановича, ему 54 года. Пиши адрес.
Зоя обиженно протянула:
- Я же говорила, а ты меня уж чуть ли не в преступницы записал. Спасибо тебе Сашенька, я адрес записала. Пока.
- Погоди, - остановил ее Чуев, - ты, что так и исчезнешь опять на полгода? Давай встретимся, надо поговорить.
- Сашенька, я тебе позвоню, сейчас никак не могу, - затараторила Зоя, - на работе завал, дома завал, да еще и гости приехали на две недели. Спасибо тебе. Пока, - она опустила трубку на рычаг, и перевела дух.
Вот это да! Значит, одного из подонков, мучающих Зою, уже нет в живых? Или они сгорели оба? Нет, Саша сказал, что погиб Виктор, а не двое, или несколько человек. Катя упоминала именно Виктора, его Вера стукнула бутылкой по голове. Интересно, его убрали, или у него от Вериного удара закружилась голова, и он врезался в бензовоз случайно? И где второй? Значит, этот Виктор не работал в организации Кости? Боже, сколько вопросов, и практически нет ответов. Ну, по этому Виктору я, конечно, могу выяснить и фамилию, и место проживания. Саша сказал название фирмы, где он работал, а это уже кое-что. Значит, завтра с самого утра этим и займусь, а потом попробую отловить секретаршу Костиного начальника. Кстати, как его фамилия? Вера что-то говорила про него.
Раздался звонок в дверь. Зоя замерла. Кто это может быть? Она осторожно поднялась с дивана, и на цыпочках добралась до входной двери. Посмотрев в глазок, она увидела соседку, которая жила этажом выше. У них в квартире не было телефона, и, поэтому она частенько просила Зою разрешить ей позвонить. Правда, чаще всего, прибегала ее дочь, чтобы вызвать Скорую помощь. Светлана Сергеевна, так звали соседку, часто болела.
Зоя открыла дверь.
- Позвонить хотите, Светлана Сергеевна? Проходите.
Светлана Сергеевна тяжело дышала, держась за сердце, на глазах ее блестели слезы. Зоя испугалась.
- Вам плохо? Вызвать скорую? Я сейчас, присядьте на диван. Я быстро. - Зоя метнулась к телефону.
Светлана Сергеевна остановила ее.
- Не надо, не вызывайте, - она закрыла лицо руками, и заплакала.
- Да, что случилось? Что-то с детьми? - Зоя сбегала на кухню, налила в стакан воды, и принесла соседке, - выпейте вот, успокойтесь.
Светлана Сергеевна отпила несколько глотков, и выдохнула:
- Дочку машина сбила.
Зоя почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она нащупала рукой стул и села.
- Насмерть?
- Не знаю, - Светлана Сергеевна всхлипнула, - пока без сознания. Врачи говорят, ночью будет кризис. Если выживет, значит, будет жить. А если нет… , - она недоговорив, снова зарыдала.
- Как же это случилось? - Зоя машинально отпила из принесенного соседке стакана воду, - водителя задержали? Пьяный был?
- Не знаю. Вроде нет, - неуверенно произнесла соседка, - мне, честно говоря, не до того было. Мне Сенечка об этом сообщил, я на работе была. А он из школы пришел, тут и из милиции приехали, сказали, что Тата под машину попала. Как мы теперь жить будем, ума не приложу, - она закачала головой, - если Таточка умрет, то и мне не жить, она же у нас кормилица была. Что, я, гроши получаю, а больше идти некуда, ничего я в этой жизни не умею. Да Бог еще здоровья лишил. За счет Таточки и жили. Сенечка еще ребенок, ему школу заканчивать надо, - она судорожно вздохнула, и махнула рукой, - впрочем, если Таточка останется жива, то долгое время будет прикована к постели, если не навсегда. Это еще хуже.
- Да что вы такое говорите! - всплеснула руками Зоя, - как это - хуже?
- Вы знаете, сколько сегодня лекарства стоят? Еда? Для выздоровления требуется много фруктов, соков, мяса. А на что я это куплю?
Зоя была настолько потрясена, что не знала, как отреагировать на эти слова. Эта девочка уже несколько лет содержала свою семью, практически одна. Заботилась о матери и брате, как сейчас редко кто заботится о своих родственниках. Зоя помнила, как два года назад, Тата, чтобы мать могла питаться строго по диете, а для этого требовались качественные, дорогие продукты, работала на четырех работах сразу. Практически круглосуточно. Она не бегала по дискотекам, как другие девчонки. Не целовалась в подъезде с мальчишками. Ходила в одном и том же пальто зимой и осенью. И вот теперь, мать думает не о том, чтобы дочь жила, не важно как, но жила! А о том, что если дочь долго не сможет работать, то лучше, пусть она умрет.
- Зоя, вы меня слышите? - услышала она голос соседки, - я ведь вот почему к вам зашла. Я сейчас поеду в больницу, к Тате, но до этого хотела бы позвонить ее начальнику, и сообщить о трагедии, которая случилась с его секретарем. Может, он, чем поможет? Может, не уволит сразу Таточку? Она говорила, что он к ней хорошо относился. Как вы думаете?
Зоя никак не могла прийти в себя. Господи, думала она, что же это делается на этом свете, если деньги, и личное благополучие стали ценить больше жизни близкого тебе человека? Ей стала противна эта хрупкая, красивая женщина, лелеющая свое эго, и считающая ниже своего достоинства торговать, мыть пол, стирать, но позволяющая все это делать дочери. Зоя знала, что она работает в каком-то НИИ, научным сотрудником.
- Зоя, вы не ответили мне. Как вы считаете, я могу рассчитывать на его помощь?
- Откуда я знаю? - буркнула Зоя, - я с ним не знакома. Я даже не знаю, где работает ваша дочь.
- Работала, - тяжело вздохнула соседка, - теперь уже работала.
- Что вы ее хороните раньше времени! - вдруг взъярилась Зоя, - вы же мать как-никак, а не кукушка какая-то!
Соседка вздрогнула, как от удара, и начала оправдываться.
- Вы не так меня поняли Зоя. Я очень люблю Таточку, хоть она мне и не родная дочь.
- Как это не родная? - не поняла Зоя, - а какая же?
- Понимаете, я вышла замуж за вдовца. У него уже была Таточка. Правда ей было всего два годика, и я воспитывала ее, можно сказать, с рождения, но все же по крови, она мне не родная дочь. Я вложила в нее всю свою душу, здоровье, молодость. Таточка благодарная девочка, когда я стала нуждаться в ее помощи, она не отказала мне в ней.
- Да, уж, - процедила Зоя, - это весь дом знает, что Тата ради вас в лепешку готова расшибиться. А она знала, что она вам не родная?
- А как же? - удивилась Светлана Сергеевна, - у нее есть фотография ее матери. Настоящей матери. Дети не должны забывать о своих родителях. И потом, когда ее отец умер, я не отказалась от нее, хотя мне надо было поднимать своего ребенка на ноги.
- Вашему сыну шестнадцать? - Зоя представила высокого, долговязого парня, лениво гоняющего мяч на спортивной площадке.
- Пятнадцать. Шестнадцать будет через месяц, - заулыбалась соседка, - он у меня замечательный ребенок.
- Этот ребенок мог бы уже сам зарабатывать себе на жизнь, - буркнула Зоя, - а то сестра вкалывает, как ломовая лошадь, а он мяч во дворе гоняет.
- Зоя, но он же еще ребенок! - воскликнула соседка, - успеет еще наработаться. У него вся жизнь впереди. Ой, - она посмотрела на часы, - заболталась я с вами, а мне же надо позвонить, потом накормить Сему, и ехать в больницу к Таточке. Можно, я в больнице дам ваш номер телефона? А вдруг что-то с Татой, а я знать не буду? На работе-то у меня телефон есть, а дома вы знаете, нет.
- Вы работаете?
- Да, на полставки, на почте. Уже 2-й месяц.
- Вы на работу сейчас пойдете? - поразилась Зоя.
- А как же? - удивилась Светлана Сергеевна, - у нас с прогулами строго. Не хватало мне еще своих заработков лишиться. На что мы тогда вообще жить будем? Я-то пошла на работу для общения, чтобы чувствовать себя в тонусе. А теперь видимо придется работать целый день. Сейчас отнесу то, что просили принести, и на работу. У меня сегодня смена в ночь. Машины должны прийти, привезти посылки, бандероли. И потом, не буду же я всю ночь в холле в больнице сидеть? Таточке я помочь не могу, а сама могу заболеть.
Зоя чувствовала, что еще немного, и она начнет орать, топать ногами, и вцепиться в волосы этой дряни.
- Звоните куда вам надо. Можете дать мой телефон. И извините, но я себя плохо чувствую, и хочу лечь спать.
- Я надеюсь, у вас не инфекция? - насторожилась соседка.
- Вполне возможно, - мстительно произнесла Зоя, - даже наверняка. С работы сегодня отпросилась, чихаю то и дело.
Соседка отсела подальше и начала набирать номер телефона. Услышав, в трубке мужской голос, она запричитала:
- Сергей Владимирович, это мама Наташеньки Сац, вы знаете с Наташенькой случилось несчастье, она попала под машину. Да, в больнице. Пока жива. Нет, без сознания. Сейчас я к ней еду. Сергей Владимирович, миленький, не откажите в помощи. Я женщина одинокая, больная, у меня еще маленький сын, не увольняйте пока Наташеньку. Я знаю, она вам нравилась. Она славная, добрая, трудолюбивая девочка. Конечно, да. Я буду счастлива. До встречи, - она опустила трубку, и улыбнулась, - Слава Богу, не перевились еще на Руси добрые и щедрые люди. Он сказал, что сейчас подъедет в больницу, поговорит с врачами, и все расходы, при любом исходе, возьмет на себя. Ну, просто гора с плеч. Хотя, он человек богатый, для него эти расходы, сущие пустяки. Знаете, Зоя, он ведь выдает лицензии, а это, говорят, очень прибыльное дело. Он и Наташеньке столько платил, у нас профессора такой зарплаты никогда не видели.
Зоя, вдруг, похолодела.
- А как его фамилия, не знаете?
- Южнов Сергей Владимирович. А, что, вы знакомы?
- Нет, нет, - Зоя выдавила из себя улыбку, - откуда? Я просто так спросила.
Соседка встала.
- Ну, я побежала. Так я дам ваш телефон в больнице, хорошо?
Зоя машинально кивнула. Закрыв за ней дверь, она вытерла вспотевший лоб рукой, и села на корточки в прихожей.
- Это что же получается? Значит, Наташа, работала вместе с Костей? Она и есть тот самый секретарь, которого я завтра хотела вылавливать. Вот так, живешь в одном доме, встречаешься, разговариваешь, и не знаешь ничего о человеке. Я всегда считала Светлану Сергеевну доброй, мягкой, интеллигентной женщиной, а что оказалось на поверку? Первостатейная стерва. Большие деньги Таточка получала. А за что? Уж, скорее всего, не за свою непосредственную работу. И что это такое происходит в их фирме? Костя застрелился, Наташа попала под машину. А, может, не попала, а специально сбили? Вдруг, она узнала, что-то об убийстве Кости? Вот ее и вывели из игры, как этого Виктора. А, может, она вообще была в курсе всех дел? Она очень красивая девочка, и при наших нравах, и в наше время, не исключено, что она была любовницей этого Южнова. Он же в больницу едет, - ахнула Зоя, - если он считал, что она мертва, а теперь узнает, что есть шанс, что она выживет, то он испугался, что она может все рассказать, и попытается убить ее во второй раз! Надо срочно ехать туда.
Она лихорадочно начала собираться. Уже на пороге, она вдруг подумала о том, что надо бы позвонить Чекмареву, но потом, решила, что не будет делать этого. Он опять начнет говорить ей, о том, что у нее разыгралось воображение, и только. Сколько людей ежедневно попадают под колеса машин, и если считать, что каждого из них, пытались убить преднамеренно, то надо сразу идти лечиться к психиатру. Нет, она сделает проще. Она просто будет сидеть рядом с Наташей, пока та не придет в себя, и не даст показания сотрудникам милиции, о том, что с ней произошло. Это право ей дает близкое соседство с потерпевшей. Мать у девочки больная, работает, брат - ребенок, а она может подежурить. В больнице сейчас рады любым лишним рукам. Нянечек не хватает. Зарплата мизерная, а работы много, и к тому же работа специфическая. Не каждый готов выносить за больными утки, перестилать испачканную кровать, и делать всякие другие столь же малоприятные вещи. А она скажет, что будет ухаживать и за Наташей, и за ее соседками по палате.
Зоя побросала в сумку необходимые вещи: тапочки, зубную пасту, щетку, полотенце, взяла бутылку минеральной воды, и вышла из квартиры.
До больницы она доехала через полчаса. На проходной, ее никто даже не спросил: куда и к кому она направляется. Но вот в хирургическом корпусе, на первом этаже ее задержал, сидящий за столом охранника толстый, усатый дядька. Он никак не хотел пропускать ее. Кричал, что приемные часы закончились еще в семь часов вечера. Возмущался, что народ пошел совершенно оборзевший - прет когда ему вздумается. Что он сидит тут не для мебели, и не служит собачкой-копилкой. Нечего кидать ему деньги, как нищему на паперти, и ждать, что за это он от благодарности описается. У него есть военная пенсия, и зарплата! И закончил свое выступление он тем, что послал Зою куда подальше.
Зоя обомлела от такого монолога, но потом быстро пришла в себя и кинулась в атаку.
- Ты кто такой, чтобы на меня орать, да еще матом ругаться, а? Увидел перед собой женщину, и решил, что нашел козла отпущения? Тому, кто тебе деньги кидал, ты в пояс кланялся, и молчал в тряпочку. А теперь решил о своей гордости вспомнить? Ты где сидишь? Забыл? Так я тебе напомню. Ты не зеков в тюрьме охраняешь, а больных людей. Больных – понял? Родственники этих больных в панике за жизнь своих близких, в отчаянии. Ты их успокаивать должен, поддерживать, разъяснять. Для этого ты здесь сидишь. Я вон у тебя списки вижу, значит, в твои обязанности входит давать информацию о состоянии здоровья людей, попавших сюда. Я, между прочим, сюда по работе пришла. Я сотрудник адвокатуры. Вот мое удостоверение, - она втащила и сунула ему под нос свою корочку, - а ты, даже не поинтересовавшись: кто я и зачем сюда пришла, пасть свою поганую разинул и ну орать. Я вот завтра главному врачу жалобу на тебя накатаю, быстро зарплаты лишишься. - Зою понесло.
Она понимала, что в принципе не права. В больнице действительно существуют определенные часы приема, а родственники постоянно норовят их нарушить. Но это не дает никакого права этому хаму срывать на ней свое зло, за то, что его обидел, и унизил такой же хам, как и он сам.
Охранник, услышав о главном враче, сразу присмирел, и заюлил.
- Надо было сразу сказать, что ты по работе пришла. Откуда я знал? Эти родственники задолбали уже - прут, и прут без остановки. Люди болеют, так и не мешай им болеть. Не до них сейчас этим бедолагам. А они не понимают - лезут и днем, и ночью со своими сумками. Рыдают у постели, канючат, к докторам с дурацкими вопросами пристают. Медсестрам деньги в карман суют. Не понимают, что хоть озолоти их, им все равно не разорваться. На одну медсестру минимум сорок человек приходится. Она бы рада кому-то особое внимание уделить, да не получается. Всем надо уколы сделать, таблетки раздать, истории болезни просмотреть, чтобы про процедуры не забыть. Да мало ли чего. У меня здесь жена медсестрой работает. Домой приходит без рук, и без ног. Падает и полдня, как мертвая лежит. Так, что ты на меня не сердись. Я вот на тебя пар спустил, ты на меня и легче стало, так ведь? Ты к кому идешь-то?
Зоя облегченно вздохнула: пронесло. Она боялась, что мужик сообразит, что адвокату делать поздним вечером у постели больного? Одно дело милиция, следователь, в крайнем случае - нотариус. А адвокат потерпевей вовсе ни к чему. Но охранник, испугавшись жалобы главному врачу на его поведение, начал оправдываться, и теперь он если что и помнил, то только красную корочку, которой она трясла перед его глазами.
- К Наталье Сац. Она сегодня к вам поступила. Где она лежит?
Охранник полистал бумаги, и удивленно посмотрел на Зою.
- Так она, это, без сознания. Написало, что в реанимации лежит. Состояние тяжелое. Вряд ли девка выживет. Я ее помню, когда привезли, на ней живого места не было. Как же ты с ней беседовать будешь?
Зоя не растерялась.
- Так я, поэтому и пришла вечером. Буду дежурить у ее кровати, вдруг придет в себя, успеет что-то сказать.
- А, ну, иди, - разрешил охранник, - поднимайся на третий этаж, в 350 палату. К ней скоро мать придет, у меня тут помечено, пропустить. Недавно мужик звонил, тоже ей интересовался.
- Кто? - насторожилась Зоя.
- Он мне не представился, - хмыкнул охранник, - спросил: жива ли? Я ответил, как есть.
Зоя поднялась на третий этаж. На месте дежурной сестры никого не было. Над столом тускло горела лампочка, лежали стопкой истории болезни, и надрывался телефон. Зоя нашла палату, и осторожно приоткрыла дверь. В палате было темно. Зоя удивилась. Она всегда считала, что в реанимации никогда не гасят свет. Ведь человек находится на грани жизни и смерти. Надо постоянно наблюдать за аппаратурой, состоянием больной. Но в палате было абсолютно темно. Зоя поводила правой рукой вдоль стены, и нащупала выключатель. Вспыхнул свет. В палате никого не было! Она была пустая. Голый без простыни матрац, и грязно-желтая, без наволочки подушка, сиротливо прижавшаяся в углу, вот и все, что на ней было. Зоя растерянно замерла: обманул охранник? Так зачем ему это надо? Она же все равно или у медсестры, или дежурного врача, или, в крайнем случае, снова у него, но узнает где Наташа?
Зоя снова вышла в коридор. Он по-прежнему был пустынен, и тих. Даже телефон уже не надрывался, что есть мочи, а молчал.
Как на кладбище, подумала Зоя. Обычно больным не лежится на месте, и они шастают туда-сюда, лишь бы убить тянущееся время. А тут, никого!
Потом, до нее дошло, что это же реанимация! Здесь просто не кому разгуливать, все лежат по палатам, прикованные к кровати трубочками, опутанные проводами, и чаще всего без сознания.
Она решила подождать медсестру около ее рабочего стола. Должна же она когда-нибудь появиться? Она вообще должна метаться из палаты в палату. Но Зоя сидела уже не менее пятнадцати минут, а не медсестры, ни доктора видно не было.
Ну, и порядки же в этой больнице, злилась Зоя, а если сейчас кому-то срочно требуется помощь? Не дай Бог попасть сюда, кроме, как на свой организм, рассчитывать будет не на кого. Еще и родственников не пускают! Уж если сами не хотят работать, так пусть бы родственники что-то делали.
Когда Зоя уже начала терять терпение, в коридоре замаячила женская фигура в белом халате. Зоя встала. Женщина, не глядя на нее молча подошла к столу, села, и начала что-то быстро писать на листке бумаги.
Зоя опешила. Женщина делала вид, или действительно не видела ее в упор. Но на ней ведь нет шапки невидимки. И потом, она не бестелесное существо, а даже наоборот крупная женщина, и не увидеть ее просто невозможно.
Зоя прокашлялась.
- Извините, можно вас спросить?
Женщина, как писала, так и продолжала писать, не отрывая глаз от бумаги.
- Вы, что, не слышите? Я с вами разговариваю, - громко произнесла Зоя.
Женщина даже не повела ухом. Зоя разозлилась, и вырвала у нее из-под носа этот злосчастный лист бумаги. Женщина вздохнула, и подняла на Зою уставшие, красные глаза.
- Ну, чего вам? Видите же, что занята. Нельзя подождать немного? Что за люди пошли, ни стыда, ни совести. Без вас голова кругом идет, а тут еще вы безобразничаете. Отдайте бланк, - она протянула руку за листом бумаги.
Зоя спрятала его за спину.
- Не отдам. Пока не ответите мне на мой вопрос.
- Задавайте свой вопрос, - как-то обреченно произнесла медсестра, и снова глубоко вздохнула.
- В какой палате лежит Наташа Сац? Мне надо с ней срочно поговорить. Я знаю, что она пока без сознания, но надеюсь, она скоро придет в себя. Я из прокуратуры.
Медсестра посмотрела на загоревшуюся, на пульте лампочку - вызов из 13 палаты, и встала. Ни слова не говоря Зое, она медленно пошла к палате. Зоя начала снова закипать. Ей так и хотелось поддать пинка этой невозмутимой женщине, не торопившейся никуда, и не реагирующей ни на что.
Сейчас сама пойду по всем палатам, и буду искать Наташу, решила она, скоро появятся Южнов со Светланой Сергеевной, и тогда надо будет что-то объяснять, говорить, но до этого, мне надо увидеть в каком состоянии находится Наташа.
Она начала метаться по отделению, открывая все двери подряд. Практически все палаты были пусты! Зоя насчитала по одной стороне отделения только трех человек, но среди них Наташи не было.
Вдруг, ее окликнул грозный мужской голос:
- Кто вы такая? Вы кого ищите? Кто вам позволил здесь хозяйничать?
Зоя обернулась, и увидела высокого мужчину, лет сорока, в белом халате. Мужчина смотрел на нее прищуренными сердитыми глазами. Руки его были в карманах халата.
Зоя изобразила на лице извиняющуюся улыбку.
- Извините, пожалуйста, я ищу Наташу Сац. Охранник мне сказал, что она лежит в реанимации, но ее нигде нет. А ваша медсестра не желает со мной разговаривать. Я ее спрашивала, но она мне не ответила. Вот я и пытаюсь найти ее сама.
- А вы кто ей будите? - поинтересовался врач.
Зоя поняла, что история с прокуратурой здесь не пройдет, и решила сказать правду.
- Я ее подруга, и соседка в одном лице. Мать скоро подъедет. Вот узнала, и решила предложить свою помощь. У вас ведь не хватает персонала. Я вижу.
Врач показал ей рукой на ординаторскую.
- Пойдемте, пройдем, мне надо вам кое-что сказать.
Они зашли в кабинет, врач достал сигарету, закурил, налил в стакан воды, и протянул его Зое.
- Нате, выпейте.
- Да я не хочу, - воспротивилась Зоя.
- Выпейте, выпейте, и присядьте, - настойчиво предложил ей врач.
Зоя взяла стакан и отхлебнула из него теплой, противно пахнущей хлоркой воды.
Врач глубоко затянулся, потом скзал:
- Умерла ваша подруга.
- Когда? - изумилась Зоя, чувствуя, как сердце бешено застучало в ее груди.
- Да только что. Минут тридцать - сорок назад. Если говорить по правде, то она уже не жилица была на этом свете, но я все же надеялся на молодой организм. Пусть маленький шанс, но у нее был. И тут эта идиотская случайность. Но, это, говорят, судьба, и от нее никуда не уйдешь, - он загасил сигарету в пепельнице, и посмотрел на Зою.
- Какая случайность? - обмерла от нехорошего предчувствия Зоя, - что вы имеете в виду?
- Уф, - тяжело выдохнул врач, - как вам объяснить попонятнее? У каждого человека есть рефлексы: осознанные и не осознанные. Осознанные, это когда человек осознанно тянется рукой за какой-то вещью, или идет за обеденный стол, когда ему хочется, есть, садится, ложится, и так далее. А не осознанные, это неконтролируемые мозгом сокращения группы мышц, одной какой-то мышцы. У вас когда-нибудь судорогой ноги сводило?
- Да, - кивнула Зоя.
- Ну, вот, - обрадовался врач, - понимаете, этим процессом руководить нельзя, и предвидеть его невозможно. Это один случай из ста, не больше. Но вашей Наташе не повезло, она вошла именно в этот процент невезения.
- Можно конкретнее?- спросила Зоя.
- Можно и конкретнее, - врач окинул Зою с ног до головы заинтересованным мужским взглядом, - у Наташи было много переломов, ушибов, разрыв селезенки, но самое главное разрыв правого легкого, и частичный левого. Мы провели операцию. Подключили ее к аппарату искусственного дыхания. В принципе люди живут с одним легким, и без селезенки. А переломы, ушибы, со временем срастаются и проходят. Но, чтобы она могла дышать самостоятельно, сейчас не было и речи. На это требовалось время. Время у нее тоже было. Но тут как раз вмешался господин великий случай. Сработал этот самый неконтролируемый рефлекс. А по-простому, у нее произошло сокращение мышц левой руки, рука резко дернулась, зацепила шнур, и выдернула его из розетки. Аппарат отключился, и вместе с ним, естественно, дыхание Наташи. Я в это время был в другой палате, и не видел лампочки срочного вызова, а Таня, медсестра ушла ужинать. Имеет право. У нее суточное дежурство, и через каждые пять часов, она имеет право на пятнадцатиминутный перерыв. Судьба, - он развел руками.
- Как же, судьба, - обозлилась Зоя, - обыкновенная халатность, и равнодушие. Я сидела здесь чуть ли не полчаса, и лампочки мигали, и телефон звонил, никого из медицинского персонала не было. Умирай себе на здоровье, никому никакого дела нет. Если человек находится в реанимации, то кто-то из сотрудников больницы постоянно должен находиться рядом с ним. Не так ли?
- Это вы нагляделись зарубежных фильмов, - усмехнулся врач, - большая палата, занавесочки, снующие сестрички с капельницами. У нас муниципальная, старая, малобюджетная больница. На все отделение три врача и три медсестры. Ни одной санитарки нет. Дежурим сутки через двое. Не знаешь, куда, и к кому в первую очередь кидаться. Руки-то одни, а больных много. Одного к жизни возвращаешь, другой умирает. А не разорвешься. Медсестры и убирают, и капельницы ставят, и уколы делают, и в морг отвозят. Нас с Таней, поэтому и не было, что мы вашу подругу в морг отвозили. Там дядя Коля алкаш дежурит и все. Санитаров тоже нет. Сейчас вот все документально оформить надо, тоже столько мороки со всякими бланками, заключениями. Так, что обвинить нас просто, понять трудно. Вы замужем? - вдруг спросил он.
Зоя оторопела.
- А вам какое дело?
Врач улыбнулся.
- Хочу назначить вам свидание. Я, лично не женат. В разводе. Ну, так, как?
- Что? - не поняла Зоя.
- Придете на свидание? - он выжидающе уставился на Зою, - меня Вадимом зовут.
- Вы в своем уме? - дернулась Зоя, - у меня умерла подруга, а вы про какое-то свидание говорите.
- Мертвым лежать в земле, а живым продолжать жить, - спокойно произнес Вадим, - я понимаю, в ближайшее время вам будет некогда, но если я позвоню вам дня через три-четыре, ничего будет? Вы мне свой телефончик оставите? Кстати, как вас зовут?
Зоя изумленно покачала головой.
- Однако. К вашему сведению я замужем и у меня трое детей. Подойдет?
Вадим рассмеялся.
- Ну, с тремя вы уже загнули. У меня глаз наметанный, профессиональный. Вы не похожи на женщину, обремененную семейством. Если бы у вас была такая семья, вы бы сейчас не сидели здесь, переживая о подруге, а кормили, мыли, укладывали спать свою сопливую ораву. Да и кольца обручального у вас на пальце нет.
- Может, я его просто не ношу? - фыркнула Зоя, - тоже мне, ясновидящий нашелся.
Вадим снова достал сигарету, закурил, и насыпав в кружку заварки, залил кипятком.
- Извините, засыпаю на ходу. А на счет кольца вы не правы. Это мужчины стараются не надевать обручальное кольцо, а женщины наоборот, никогда его не снимают. Этим самым они показывают, что в их жизни все стабильно, в ней присутствует мужчина, принадлежащий им со всеми потрохами, до гробовой доски. Они связаны нерушимыми, законными узами брака, и приближаться к ним другим мужчинам опасно для жизни.
- Ну, да, а мужчины у нас любят свободу, и независимость, независимо от штампа в паспорте. И приближаются к любой движущейся мишени в юбке, стараясь соблазнить ее, забыв о любимых чадах, и законной жене. Только не надо мне вешать лапшу про полигамность мужчин, заложенную в них природой матушкой. Очень удобное оправдание блуда. Природа ведь разговаривать не умеет, и опровергнуть эту чушь не может. Вы знаете, давайте закончим этот странный, ненужный разговор. Мне как-то сейчас не до полемики. Вы мне лучше вот что скажите: а отключить этот аппарат искусственного дыхания никто не мог?
- А кому это надо? - удивился Вадим, - она же не шпионка, не супер агент, не мафиози, чтобы ее кто-то хотел убить. Обычная девчонка, секретарша, насколько я знаю. Какие такие секреты она могла знать, чтобы надо было срочно от нее избавляться?
- Но, это в принципе возможно? - у Зои вспотели руки, она вдруг вспомнила, как охранник кричал на какого-то мужика, кинувшего ему деньги, чтобы пройти в здание. Надо будет вернуться, и спросить, куда он направлялся.
- В этой жизни ничего невозможного нет, - ответил Вадим, - выдернуть из розетки шнур, много силы и ума не надо. Хотя, ее рука лежала именно на шнуре. А с чего вы вдруг решили, что ее могли убить? Вам что-то известно?
- Нет, нет, - торопливо проговорила Зоя, - она услышала голос Светланы Сергеевны, и еще чей-то мужской голос. Она поняла, что это пришли Соседка и Южнов. Она, видимо, ждала его приезда внизу, поэтому ее так долго и не было. Она вдруг кожей почувствовала опасность. Внутренний голос сказал ей, что не надо сейчас встречаться с Южновым. Не надо, чтобы он ее видел. Она попыталась возразить этому голосу, что это как раз самый удобный случай познакомиться с ним. Но голос не поддавался. Он буквально орал ей, что надо бежать.
Зоя кинула быстрый взгляд на Вадима.
- это пришла мать Наташи. Я ее терпеть не могу, она меня тоже. Можно сделать так, чтобы нам не сталкиваться нос к носу?
Вадим хитро прищурился.
- А как на счет свидания со мной?
Зоя покачала головой.
- Это шантаж.
Вадим улыбнулся.
- На этом и стоим. Ну, так как?
Зоя решилась
- Хорошо, я согласна. Пишите свой телефон, я вам позвоню.
- Обманите, - уверенно произнес Вадим, - я сам к вам приду. Адрес я уточню у матери вашей подруги. Извините, на войне, как на войне, - он развел руками, - а сейчас я выйду в коридор, а вы вот в эту дверь, она ведет в соседний кабинет. Я приглашу мать Наташи сюда, и пока буду ей сообщать о смерти Наташи, вы спокойно выйдите на улицу. Все, до встречи любовь моя, - он вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
Зоя прошмыгнула в соседний кабинет, и затаилась. Она слышала, как Вадим завел в ординаторскую Светлану Сергеевну и мужчину, и собралась, было выйти, но вдруг остановилась. Ей захотелось послушать, что Вадим будет говорить им, и как они отреагируют на известие о смерти Наташи. А уйти она успеет и позже. Припав к замочной скважине Зоя увидела соседку со скорбно поджатыми губами, и незнакомого мужчину в дубленке. Но он сидел к ней спиной, и лица его она разглядеть не могла. Зоя скрипнула зубами. Лучше бы эта гадина села на стул. Мне надо видеть его лицо, когда Вадим будет говорить. Как будто послушавшись ее приказа, мужчина встал, и начал снимать дубленку.
- Жарко тут у вас, - произнес он, и на минуту повернулся к двери, за которой пряталась Зоя.
Она увидела худощавое, приятное лицо, ежик седых волос, и пронзительные глаза, цепко оглядывающие все вокруг.
Мужчина сел, и произнес командным голосом:
- Мы вас слушаем.
Вадим быстро поведал им о том, о чем недавно говорил Зое. Светлана Сергеевна запричитала, изображая неуемное горе. Мужчина молчал. Потом он встал и спросил:
- Можно ее увидеть?
- Зачем? - удивился Вадим, - она в морге. Завтра сделают вскрытие, напишут заключение, и можете ее забирать.
- И все же, - настаивал мужчина, - нам только убедиться.
- Вы думаете, что мы могли ее отвезти туда живой? Я лично убедился в ее смерти. Все, как положено, проверил. Поверьте, она не оживет. Это только в сказках бывает, - хмыкнул Вадим.
- У нас в стране все бывает, и мертвые воскресают. Знаю я, какой у вас бардак творится в больницах, - буркнул мужчина, - у моего друга жена лежала в такой вот больнице, так ему сообщили, что она умерла. Он с горя чуть сам себя жизни не лишил. А оказалось, в том же отделении лежала женщина с такой же фамилией, вот она-то и умерла. А сообщили моему другу. Несмотря на то, что и имена у женщин были разные, и возраст разный, и палаты разные. Вот так-то.
- Хорошо, пойдемте, провожу, - вздохнул Вадим, - сейчас только узнаю, как дела на отделении, нет ли чего срочного, и пойдем.
Вадим вышел. Зоя затаила дыхание. Светлана Сергеевна по-прежнему рыдала, прижимая к глазам носовой платок. Но эти рыдания больше напоминали скулеж собаки, которую хозяева незаслуженно обидели.
Зоя услышала, как мужчина сказал ей:
- Не волнуйтесь, как и обещал, похороны я возьму на себя. Наташа была хорошим работником, и приятной во всех отношениях девочкой, поэтому, это мой долг, как ее начальника, и хорошего старшего друга, позаботиться о ее последнем пристанище.
Светлана Сергеевна залепетала:
- Спасибо вам, спасибо вам, добрый человек. Я даже не знаю, как мне вас благодарить. Я больная, старая женщина, - она кинула быстрый взгляд на мужчину, но он промолчал. Обиженно скривив губы, она продолжила, - Таточка обожала вас. Только и слышно было от нее Сергей Владимирович то, Сергей Владимирович се. Она в вас просто души не чаяла, боготворила. Вы были для нее кумиром, объектом для подражания.
Мужчина жестом остановил ее, и с досадой произнес:
- Не надо. Я был ее начальником. Не всегда справедливым, иногда резким, бывало даже грубым. Не надо мне льстить. Я же сказал вам, что все расходы беру на себя. Вы мне вот что скажите, Наташа так и не приходила в сознание, после наезда на нее? Или она успела вам что-то сказать?
- Нет, - помотала головой Светлана Сергеевна, - не приходила. Бедная девочка. Вы знаете, она ведь была мне неродной дочерью, - завела она ту же песню, что и Зое, - как мне не было трудно, я не бросила ее на произвол судьбы, не отдала в приют. Сама потеряла все здоровье, практически стала инвалидом. Но у меня добрая душа. Я даже котенка обидеть не могу. Всех пожалеть хочется.
- Наташа рассказывала вам о своей работе? - бесцеремонно перебил ее мужчина, - чем она занималась, с кем дружила?
Светлана Сергеевна замахала руками.
- Что вы, что вы! Она такая скрытная девочка была. Нашла - молчит. Потеряла - тоже молчит. И потом, вы знаете, у нас в доме делиться своими проблемами не принято. Я ведь очень больной человек. А потом, Таточка работала на трех работах, когда ей было болтать, или любовь крутить?
- Как это на трех? - изумился мужчина, - я ей не плохо платил. По нынешним временам даже совсем не плохо для молодой девушки. Где она еще работала?
Светлана Сергеевна замялась. Она поняла, что проговорилась, и мужчина рассердился. Возьмет и откажет в помощи. Скажет, пусть и другие платят. Она затараторила:
- Да, пустяки. Я оговорилась. Это не работа, а приработок. Она мыла подъезды по утрам, а вечерами собак выгуливала. У нас в доме три семьи живут, им вечно некогда, то неохота собак на улицу выводить. Погода, знаете ли: то дождь, то снег, то мороз. А молодой-то девчонке, какая разница? Дыши себе свежим воздухом. Даже полезно. Вот она их по очереди и выгуливала. Так, что это можно сказать и не работа, а в удовольствие. И тряпкой в подъезде махнуть много ума не надо. А семье, все же какие-никакие, а деньги.
Зоя непроизвольно сжала руки в кулаки, и услышала над ухом тихий шепот:
- Так, подслушиваем, значит?
Зоя вздрогнула, и резко распрямилась. Рядом с ней стоял улыбающийся Вадим, и покачивал головой.
- Я рванул за ней следом, как гончая собака, потому, что вспомнил, что своего имени, ты мне так и не сказала. А Татьяна мне говорит, что не видела, чтобы ты выходила из отделения. Я сбегал вниз, охранник тоже подтвердил, что ты не выходила, вот я и сообразил, где ты прячешься. Может, объяснишь мне, что все это значит, а?
Зоя посмотрела на него умоляющим взглядом.
- Объясню, только не выдавай.
- Ты действительно Наташина подруга была?
Зоя кивнула.
- Да. Скорее соседка.
- Как тебя зовут? Только не ври. Я сейчас проверю. И от этого будет зависеть: выдам я тебя или нет.
Зоя обреченно произнесла:
- Зоя, - а сама подумала,- вот влипла. Этот, как репей, не отцепится ведь. И совести нет ни на грош.
Вадим довольно кивнул.
- Хорошо, жди.
Он вышел из кабинета, и Зоя услышала, как с той стороны повернулся в замке ключ. Он ее закрыл! Теперь хочешь, не хочешь, а придется сидеть, ждать, когда Вадим уведет их в морг.
Она видела в замочную скважину, как вернулся Вадим, и они все вместе вышли из кабинета. Немного погодя, она осторожно открыла дверь, и вошла в ординаторскую. Быстро пройдя к двери, толкнула ее, и с ужасом поняла, что и эта дверь тоже закрыта на ключ.
- Ну, Вадим, ну жук! Чтоб тебе ни дна, ни покрышки! Так со мной еще никто не поступал. Самонадеянный докторишка! Сделал из меня пленницу! Ну, это мы еще посмотрим кто кого. Ты еще не знаешь, с кем связался. Я из тебя отбивную котлету сделаю! - кипятилась Зоя.
Начавшие было появляться симпатии, к шустрому доктору, разом испарились. Зоя не терпела, когда на нее давили. А здесь не просто давили, а беспардонно указывали ей на ее место, где-то внизу, у самых ног. Зоя бухнулась на диван, потом, подумав о том, что они могут снова вернуться сюда, шмыгнула назад в свое убежище, и задумалась.
Значит, этот Южнов решил удостовериться, что Наташа мертва, и ему нечего опасаться. Он спрашивал Светлану Сергеевну, не говорила ли Наташа чего о работе, значит, тоже проверял, не сболтнула ли она чего дома. Отсюда следует вывод, что Наташу все же убили. И сделал это, скорее всего, человек, на которого разозлился охранник. Это он отключил Наташу от аппарата. Здесь рота пройдет, и никто их не заметит. Никому ничего не надо. Значит, надо будет у охранника выяснить, как выглядел тот человек. Хотя есть вероятность того, что Наташа действительно жертва обстоятельств, а Южнов, просто волнуется, не произошло ли какой утечки информации, и, не будет ли в дальнейшем проблем со Светланой Сергеевной. Ведь она чуть ли не в прямую, намекала о любовной связи Наташи и Южнова. Столько вопросов, на которые нет ответа, а тут еще этот Вадим с его внезапной влюбленностью. Ромео нашелся! Пусть только появиться, полюбуется на мой характер во всей красе. Мало не покажется.
Открылась дверь, на пороге появился улыбающийся Вадим.
- Вот и я, птичка моя. Выпроводил твоих недругов, и я у твоих ног.
Зоя встала, подбоченилась, и окинула врача ледяным взглядом.
- Ты сейчас точно будешь у моих ног, но только не блаженствовать, а корчиться от боли! Какое право ты имел закрыть меня здесь, как пленницу? Ты кем себя возомнил? - она стала наступать на него, тесня его к стене.Глаза ее метали молнии, голос гремел. Разразилась самая настоящая гроза. Вадим растерялся.
- Ты чего вызверилась-то? Я же пошутил. Ты, что, шуток не понимаешь? Кстати, мать Наташи дала мне твой телефон, и в красках, расписала какая ты отзывчивая соседка, красивая, умная, жаль только одинокая. Так, что разговоры о муже и трех малолетних сорванцах можно больше не вести. Зоенька, я всю жизнь ждал именно такую женщину, как ты!
Зоя толкнула его рукой в плечо.
- А я, всю жизнь бежала, как черт от ладана, от таких мужиков, как ты! Терпеть не могу наглых, беспардонных, самовлюбленных самцов, считающих, себя подарком для любой женщины. Привык тут вместо работы, медсестер охмурять. Сколько еще человек на тот свет отправилось, пока ты тут мне о своих чувствах вещал? Наташа умерла только от твоей халатности, И я докажу это! Если бы ты занимался своими непосредственными обязанностями, и заставил делать это свою медицинскую сестру, которая по полчаса отсутствует на посту, то Наташа не лежала бы сейчас в морге, на железном столе. А, если мне удастся выяснить, что ее убили, отключили от аппарата, а вы это просмотрели, потому, что в ваше отделение может попасть любой, и делать все, что ему заблагорассудится, то ты вообще сядешь в тюрьму. Я об этом позабочусь! Привыкли прикрываться маленькими зарплатами, Тянете деньги с родственников. Без копейки, пальцем не шевельнете, пусть загибается человек. Не хотите работать, валите отсюда. Или в хороших клиниках, таких, как ты не берут? Вот вы и беситесь. Сволочи!
Вадим опешил, и даже начал заикаться.
- Ты чего такое несешь? Белены объелась, что ли? Ты случайно не того? - он покрутил пальцем у виска, - кому была нужна твоя Наташка, чтоб ее убивать? На понт берешь? Да я сейчас сам в милицию позвоню, и скажу, что ты незаконно проникла в отделение, и мы тебя с Таней задержали, когда ты шастала по палатам, - вдруг перешел он на крик, - может, ты ее и убила, а мне тут мозги компостируешь, а? То-то ты боялась, что мать Натальи тебя увидит. Что, мужика не поделили? Устранила соперницу, и прибежала выяснить отбросила она коньки, или нет? Чего молчишь, красавица? Я прав? Ну, что, вызывать милицию?
- Дурак! - Зоя ответно покрутила пальцем у виска, - я пошла, провожать меня не надо, и звонить тоже. Я думаю, нежной и ласковой любви у нас не получиться. Не смею больше отрывать вас доктор от ваших непосредственных обязанностей. К тому же у вас работы, как вы сказали, завались. Занимайтесь своим благородным делом по спасению жизни граждан. Но мне отчего-то кажется, что вам больше подходит роль не спасителя, а труповоза. За час, пока я здесь нахожусь, вы ни к одному больному не зашли. Очень важной работой заняты были - пытались меня соблазнить, - она вышла из ординаторской, с силой захлопнув за собой дверь.
Вадим выскочил следом, и закричал на весь коридор:
- Ничего, мы еще разберемся, кто есть кто! Красавица описанная! Да у меня таких, как ты, считать не пересчитать. Катись отсюда, и чтоб я тебя больше здесь не видел! И говори спасибо, что я тебя в милицию не сдал!
Зоя резко развернулась, и пошла на него.
- Давай, попробуй, сдай! Я посмотрю, как ты это сделаешь. Это мне можно лапшу на уши про рефлексы вешать, а в милиции быстро разберутся, и спросят, почему рядом с больной, находящейся при смерти никого в палате не было, и, почему ты постарался быстренько сплавить ее в морг! Между прочим, в списках, внизу, она у тебя в живых числится. Потому, что ты ее в морг-то отвез, а документы как положено не оформил, торопился очень прикрыть свое разгильдяйство. Давай, звони, чего же ты стоишь? Эх, ты, доктор, - Зоя махнула рукой, и пошла к выходу.
Вадим остался стоять на месте. Зоя спустилась вниз.
Охранник оторвал свой взгляд от газеты, узнал ее, и спросил:
- Чего, уходишь уже? Ты же собиралась дежурить?
- Умерла моя свидетельница, - тяжело вздохнула Зоя.
- Да, что ты? - удивился охранник, - а мне никто пока не сообщил. Как фамилия, напомни, а то, вдруг, кто начнет интересоваться, скажу: жива, а она уже на том свете. Потом неприятностей не оберешься. Я еще и крайним буду.
- Сац Наталья, - Зоя присела на краешек стола, - я вас спросить хочу: когда я пришла, вы на кого-то очень сердиты были, помните? Этот мужчина, который вам деньги кинул, он куда пошел?
Охранник нахмурился.
- А, что?
- Да, так, просто спросила. Он уже ушел? - Зоя посмотрела ему в глаза.
Охранник смутился.
- Ох, у тебя и глаза, как у ведьмы. Больно красивая ты баба. На грех рождена, да нам мужикам на соблазн. А тот мужик, он спросил какую-то Свиридову, сказал, что она 58 лежит. А там такой нет. И вообще, это мужская палата. Я ему начал говорить, он разорался на меня. Выхватил списки и сам начал искать. Орал, что у нас полный бардак, сами не знаем, кто у нас, где лежит. Потом кинул мне деньги, и помчался вверх. Вот я и взбеленился. Он минут через пять промчался назад, крикнул на ходу, что больницей ошибся. Номер другой больницы оказался. Хоть бы извинился, гад. Сам виноват, а на меня тут орал, как ненормальный.
- А как он выглядел?
- Мужик-то? - охранник задумался, - да молодой, лет тридцати, здоровый бугай. На правой щеке шрам, как от ножа. Бандитская рожа.
- Почему бандитская, - удивилась Зоя, - может, случайно где-то поранился.
- Неа, - покачал головой охраннк, - у меня нюх на эту братию. Я ведь во внутренних войсках двадцать лет отпахал. За версту их чую. Тут могут быть только два варианта: или сидел, или воевал. И у тех и у других взгляд стальной. Они смерть видели рядом, оттого и взгляд у них волчий, безжалостный. И потом, бешенные они. Нервная система никакая, вот и начинают орать, да сатанеть по любому поводу. С такими, свяжешься, себе дороже будет.
- Ладно, спасибо, пошла я, - Зоя встала со стола, и устало улыбнулась.
Погоди, - остановил ее охранник, - а к этой твоей свидетельнице еще двое приходили, ты их видела? Они еще там? Мать-то жалко. Вот ведь жизнь, - он покачал головой.
- Они уже ушли, - ответила Зоя.
- Как, ушли? - удивился охранник, - почему я не видел?
- Не знаю. Их врач в морг водил, а потом, сказал, что ушли, - пояснила Зоя.
- А, ну, тогда ясно, - успокоился охранник, - значит, они через черный ход прошли на улицу, а потом сразу на выход. Морг-то у нас на отшибе стоит. Жуткое место. Я как-то заходил. Ни за какие деньги не согласился бы там работать. Жмуриков с детства боюсь. Идиотизм конечно, но, - он развел руками, - понимаю, что все там будем: рано, ли поздно. Но лучше позже, чем раньше, - пошутил он, - я, лично, не тороплюсь. Хотя, колокольчик над ухом уже позванивает. У меня было тяжелое ранение, еле выкарабкался, после ушел в отставку, и вот теперь сижу здесь, вместо лающей собаки. Охраняю, сам не знаю чего. Правильно ты меня отчитала вначале. Но знаешь, порой такая злость разбирает. Вроде еще молодой мужик, а уже ни на что не годен. То нельзя, другое нельзя. Спасибо, хоть сюда взяли. На пенсию сильно-то не разживешься, - вздохнул он, - ладно, иди, заговорил я тебя, а уже ночь на дворе. Как домой-то добираться будешь? Смотри, можешь здесь до утра остаться. У меня вон, - он кивнул головой в сторону двери, - комнатушка не большая есть, там диван стоит, можешь переночевать. Не бойся, приставать не буду. Я теперь безобидный. С виду-то еще ни чего, вроде мужик, а на самом деле, - он тяжело вздохнул, - знал бы, что такое со мной случится, ни одной бабы бы мимо себя не пропустил.
Зоя погладила его по плечу.
- Ничего, образуется все. Главное - жив. Спасибо тебе, только побежала я. Доберусь как-нибудь.
Она выскочила на улицу, и задохнулась от морозного воздуха. Домой она добралась только к двум часам ночи. Скинув шубу, она по привычке прошла на кухню, достала сухой корм для Арамиса, насыпала в блюдце, и начала звать его, когда вспомнила, что он у Чекмарева.
Кое-как стянув одежду через голову, она пробормотала: « все остальное завтра, как говорила Скарлет, я подумаю обо всем, что дальше делать завтра», рухнула на кровать, и тут же уснула.