Когда на нашем телевидении вспоминают о душе (а случается это не чаще двух раз в году - по числу крупных православных праздников, транслируемых на всю страну), тогда и оказывается, что ничего лучше русских фильмов для этих целей не найти. Тогда и заполняют телепрограммы киноленты, где эта душа не только присутствует в каждом кадре, в каждом слове и поступке героя, но и мается, страдает, совестится, радуется и вопиет на весь белый свет.
Все они, герои безыскусных и сердечных лент, вновь приходящие в наши дома по большим праздникам, несут в себе родовые признаки великой, неуёмной нации, потрёпанной и разобщённой войнами, реформами, продажными перестроечными правителями и собственным разгильдяйством, но сохраняющей в себе, по выражению Шукшина, незыблемые качества русского человека: честность, совестливость, трудолюбие, доброту.
И, слава Богу, наши известные (и не только) киномастера, казалось бы, напрочь отошедшие в последних своих картинах от исследования тонких душевных материй и вечных вопросов бытия, вновь задумываются о высоких нравственных традициях отечественного искусства, беспардонно вытесненного из кинозалов и с экранов телевизоров.
И, безусловно, сразу вспоминается совсем недавний - по меркам искусства - телефильм «Идиот» Владимира Бортко (2003), где зрительским увеселительным ожиданиям не потакали, а заставляли вовсю трудиться душу, познавая природу человеческих чувств и страстей, размышляя о заповедях самоограничения и добра, которые единственные и не дадут нам погибнуть окончательно.
Были за эти 10-15 лет и другие духоподъёмные отечественные фильмы: «В той стране» и «Бабуся» Лидии Бобровой, «Итальянец» Андрея Кравчука, «Ангел» Дмитрия Фёдорова, «Воробей» Юрия Шиллера, «Пушкин. Последняя дуэль» Натальи Бондарчук, «Поп» Владимира Хотиненко. К этим картинам, так или иначе, примыкают фильмы, где их авторы не боятся ставить серьёзные мировоззренческие и нравственные вопросы, связанные, например, с очень актуальной в последние десятилетия темой отмщения за совершённое преступление. Кому дано совершать отмщение? И вправе ли человек брать на себя такой неподъёмный груз – без суда и следствия наказывать преступника, лишая его порой не только здоровья, но и жизни?! Каждый из художников решает эту проблему не только в меру своего таланта, но и в меру своей приверженности традиционным ценностям, заповедям и канонам традиционной веры. И в меру осознания ответственности перед своей публикой и - шире – перед своим народом.
Только тогда рождаются произведения яркие, сильно воздействующие на зрителей, не всегда бесспорные и не всегда укладывающиеся в наши представления об искусстве исключительно добром и милосердном, но, по крайней мере, рождённые художническим неравнодушием к социальным и нравственным проблемам общества. Среди таких лент, безусловно, сразу вспоминается криминальная драма Станислава Говорухина «Ворошиловский стрелок», вышедшая на экраны страны в 1999 году, во времена разваленного российского кинопроката. Поначалу просмотренная буквально горсткой зрителей (5,4 тысяч зрителей за первый год проката), она получила в дальнейшем большой зрительский отклик после телевизионных показов на федеральных каналах.
Неравнодушно снятая и сыгранная (прежде всего Михаилом Ульяновым - исполнителем главной роли пенсионера, мстящего за поруганную честь внучки), эта картина сразу же вызвала ожесточённые споры в профессиональной и зрительской среде. Помню категорическое неприятие фильма доктором искусствоведения Ириной Гращенковой, считавшей, что Говорухин воспевает антихристианские чувства, и потому поступки его героя отвратительны. Не так категоричны были другие профессионалы, а в зрительской среде преобладали совсем другие восприятия поступков пенсионера-мстителя. Кстати, в рекламе картины присутствовал слоган: «Не ради мести, а во имя справедливости...». И вот это-то чувство справедливости, ради которого наказывал негодяев Иван Фёдорович, заставило многих зрителей не осуждать, а сочувствовать главному герою.
Воспроизведу несколько характерных зрительских высказываний, опубликованных на страницах «КиноПоиска»:
«Фильм пересматриваю в основном из-за Михаила Ульянова, сыгравшего блестяще и очень убедительно. Уважаю героя Ивана Фёдоровича, который отомстил подонкам за честь внучки. Считаю, что в наше жестокое время самосуд — это норма, ибо кроме себя и своих близких — ты никому не нужен»; «На месте Ивана Фёдоровича я бы поступил так же, потому что действовать надо не по закону, а так, как правильно. Тем более что законы у нас бессильны против маньяков и насильников».
Но при этом были очень точные, выпадающие из общей массы суждения, свидетельствующие о том, что часть зрителей, воспитанная на христианских ценностях, отчётливо осознаёт нравственную уязвимость подобной мести: «Такая вот борьба добра и зла, точнее - добро здесь скорее выступает «злым»; «Задайте себе вопрос — если есть месть и есть справедливость, почему нет справедливости для мести?»
А теперь позвольте отвлечься от кино. В 2003 году в журнале «Наш современник» была напечатана повесть замечательного русского писателя Валентина Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана». Героиня повести Тамара Ивановна, чью дочь изнасиловал местный торговец-кавказец, убедившись в том, что следователь подкуплен и дело спускают на тормозах, пристрелила мерзавца прямо в стенах прокуратуры. Писатель Дмитрий Быков, напечатал тогда в журнале «Огонек» язвительную рецензию на эту повесть. Немало поиздевавшись над «замшелыми» взглядами Распутина, который и в этой повести продолжает утверждать, что Россию растлевают с помощью телевидения, Быков приступает к более серьёзным выводам: Россия, её народ сами виноваты в том, что её в течение многих десятков, сотен лет насилуют. Такова российская ментальность, столь крепко соединившая юродство и наглую силу, что это постоянно отзывается традиционным русским оборотничеством: «только что перед тобой ныл юродивый, ан глядь, у него уже и нож в рукаве». А на «нож в рукаве», как вы понимаете, русский человек права не имеет. К тому же характер России, по Быкову, чётко делится на две составляющие: мужское начало – это наглость и праздность, женское – доброта, любовь и терпение (то есть, по терминологии писателя, – то самое «юродство», которое может обернуться пулей в наглую морду насильника)…
Помню, я тогда подумал: странно, что подобные произведения и подобные герои ещё не прописались на телевизионном экране, как, например, прочно прописались сомнительного морального и профессионального качества «менты», «агенты национальной безопасности» и прочие нравственно неразборчивые в средствах представители «органов». Ведь экран живет отражённой жизнью, а тема эта буквально носится в воздухе, и потому закономерно, что рядом с такими героями должны были бы появиться десятки пенсионеров-мстителей из «Ворошиловского стрелка» Станислава Говорухина или сотни отчаянных героинь из повести Валентина Распутина. (Впрочем, где-то и появлялись!) Такова если не реальность, но скрытая до поры нетерпеливая потребность общества: самим, через самосуд, навести, наконец, порядок, разобраться и с бандитами, и с продажной и жестокой милицией, коррумпированными чиновниками и т.д.
И вот такой фильм, спустя каких-то девять лет, появился! И поставил его режиссёр, от которого такого рода фильм трудно было ожидать. Дмитрий Астрахан, отец пятерых детей, которого мы до сих пор знали исключительно как мастера мелодрамы, вдруг снял жестокую историю под названием «Деточки». А чтобы к нему не было претензий в пропаганде деткой преступности, в титрах был лукаво обозначен жанр ленты: «Сказка». Вместе с известным драматургом Олегом Даниловым Астрахан жёстким, отнюдь не сентиментальным языком рассказал о том, как в одном детском доме подростки организовали отряд мстителей, которые жестоко, с ножами в руках, расправляются с высокопоставленными педофилами, врачами-мздоимцами, наркоторговцами, садистами-офицерами, продажными судьями. И делают это исключительно потому, что соответствующие органы не только бездействуют, но и покрывают преступников.
Премьера этого фильма совсем недавно состоялась в столичном кинотеатре «Художественный» и вызвала у значительной части зрителей (среди которых было немало известных кинокритиков, депутатов, писателей) преимущественно восторженную реакцию. По словам очевидца, зал замирал, вскрикивал, аплодировал, а порой испытывал шоковое состояние. Вот, например, что написал о своём впечатлении от фильма кинокритик Леонид Павлючик: «Меня вместе с залом тряс на этом фильме настоящий озноб. После сеанса я еле мог говорить». Но были, безусловно, и противники этой картины, обеспокоенные одобрительной реакцией зала на кровавые сцены расправы подростков со взрослыми.
Но как бы там ни было, на экранах страны картина появится ограниченным количеством копий (такова нынче судьба очень многих незаурядных отечественных лент, рассчитанных на серьёзное восприятие и неоднозначную зрительскую реакцию). И всё-таки, несмотря на это, мне кажется, важно отметить тенденцию появления такого рода фильмов в сегодняшней киноафише. Ведь это не только попытка художественными средствами, явно сконструированной провокационной ситуацией достучаться до властей всех уровней, обострить до крайности накопившиеся проблемы, связанные с безнаказанностью опасных общественных преступлений, преподнести материал для горячих и непримиримых зрительских дискуссий на столь болезненную тему. Здесь, помимо этого, присутствует и стремление авторов зафиксировать прорывающуюся наружу потребность общества в скором и суровом суде, в немедленном отмщении. И хотя смотреть этот фильм порой нелегко, даже невыносимо (всё-таки дети с ножами, хладнокровно осуществляющие акты самосуда,- зрелище, идущее вразрез со всеми нашими представлениями о добре и зле, об отмщении и прощении), но отвергать его, исключать его из поля нашего зрения – нельзя, ведь делался он, судя по всему, из самых благих побуждений. Вот почему, я уверен, для сегодняшнего российского сообщества очень важно услышать позицию Церкви по этой весьма взрывоопасной проблеме, в том числе и по поводу картины, которую когда-нибудь да покажут на центральных телеканалах, а значит, у неё будет аудитория во много крат большая, нежели присутствовавшая на премьере в столичном кинозале…
Однако есть в сегодняшней афише фильм, который говорит о схожих проблемах, но на редкость глубоко, проникновенно, талантливо, с позиции традиционной христианской морали. Его принимаешь всем сердцем, ибо он апеллирует к таким краеугольным понятиям, как милосердие, покаяние, прощение, сострадание, что в нынешнем кинематографе всё ещё большая редкость. Речь о фильме «Дочь», который поставили режиссёры Александр Касаткин и Наталья Назарова по ею же написанному сценарию и который уже успел получить немало престижных наград, в том числе приз за лучший дебют («Кинотавр-2012» и «Сталкер»-2012) и гран-при кинофестиваля «Лучезарный ангел».
Главная героиня фильма Инна живет со своим папой и маленьким братом в небольшом провинциальном городе, где орудует маньяк, убивающий девочек 13-15 лет. Он словно наказывает их за неправедное, порочное поведение. Убита пошедшая на дискотеку дочь священника, убита школьная подруга Инны Маша, не слишком добродетельная, но ужасно одинокая девочка. Дружба Инны с сыном священника Ильёй, приход её к Богу, к вере помогают ей выстоять в трагической ситуации: ведь это её отец, который сурово воспитывал её вместе с братиком по законам добродетели, оказывается тем самым маньяком!
Как подлинное произведение искусства, фильм многослоен. Здесь и констатация того, в каком аду (внутреннем и внешнем) вынуждены бывают жить родные и близкие пойманного убийцы, в том числе обречённые находиться в ограниченном пространстве небольшого городка рядом с его жертвами. Здесь и подспудный разговор о том, каким должен быть настоящий православный священник… Здесь и показ реалий жизни российской провинции, убогих развлечений нашей молодёжи… Трагизм ситуации в фильме достигает остроты, когда на исповеди маньяк признаётся священнику, что это он убил его дочь и других девочек…
Смотреть этот фильм тоже порой нелегко, потому что он требует ежеминутного труда души и горячего сопереживания. Но при этом в картине присутствует то главное, что отличает подлинно христианское искусство и что неизбежно поднимает нас над криминальной историей и раздвигает узкие жанровые рамки. В ней есть горний свет и любовь, каждый кадр её пронизывает одухотворённый авторский посыл, который направлен на преображение героев и среды, в которой они живут.
Но эта картина не только о любви и необходимости целомудрия в самом широком смысле этого слова. Это картина и о проблеме каждодневного нравственного выбора, стоящего, в том числе, и перед священником, который вместе со своей семьёй ничем не защищён и не отгорожен от грубого давления среды, от вызовов и соблазнов этого мира. И выбор этот обострён до предела, до сердечного крика: как совместить тайну исповеди, ответственность перед Богом с ответственностью перед людьми, перед своим погибшим ребенком?..
Эта картина не о мщении в прямом смысле этого слова; она - о горнем суде и расплате за содеянное и – одновременно - об искуплении чужой вины, чужого преступления. Ведь и Инна становится невольной жертвой преступлений своего отца, который - в помутнении рассудка своего, в страшном душевном выверте – стал истреблять греховные тела подростков, как видно возомнив себя в крайней болезненной гордыне Тем, кому единственно дано право судить и воздавать.
Приведу совсем не случайные, очень ёмкие высказывания авторов о своей картине. Александр Касаткин: «Нас объединило то, что этот фильм – о стойкости человека в вере…». Наталья Назарова: «В нашем фильме есть незримый персонаж – Бог. Он героев сталкивает, проверяет на прочность и веру».
Мне кажется, эти слова очень многое объясняют в очень непростом и в то же время удивительно ясном содержании и характере фильма «Дочь». В этой редкой на сегодняшний день картине я вижу присутствие всех необходимых компонентов нравственного, ответственного, талантливого искусства. Удача сопутствовала этому фильму, безусловно, и потому, что её создателями руководило глубокое, выверенное чувство верующего, православного человека. Именно это чувство позволило авторам, отважно заглянувшим в бездны человеческой души и честно описавшим духовные нестроения провинциальной жизни, рассказать с сочувствием и любовью о человеке, его болях и страстях, духовных поисках и сомнениях, о его выстраданном нравственном выборе…