Глава 14
Чекмарев переступил порог своей квартиры и замер. По прихожей разливался божественный аромат баранины с луком. Он уже забыл, когда в их доме так пахло. Рот тут же наполнился слюной. Они с Настей не мудрствуя лукаво готовили самую простую пищу. В основном отваривали магазинные пельмени, сосиски, жарили безвкусные котлеты - полуфабрикаты. По утрам яичница, или бутерброды. Настя пыталась как-то раз испечь блины, но сырые комочки ни как не хотели сниматься со сковородки, подгорали. Чекмарев давился, глотая эту гадость, пытаясь подбодрить дочь. Но она, разревевшись от обиды, выбросила очередной недопеченный блин вместе со сковородкой, и больше желания экспериментировать с домашней едой у нее не возникало. Да и учить ее этому занятию было не кому. Правда, как-то раз, она попробовала еще испечь торт, но с этим делом вышло еще хуже, чем с блинами. Чад был на всю квартиру, прибежали соседи, испугавшись, что в квартире пожар. Настя обожгла руки, вытаскивая из духовки форму со сгоревшим тортом, и пришлось вызывать скорую помощь. Запах гари не выветривался из квартиры не меньше недели. Поэтому, Чекмарев даже был рад, что кулинарный энтузиазм у дочери так быстро закончился, практически не начавшись, и ему больше можно не опасаться ни за свой желудок, ни за жизнь дочери, ни за квартиру.
Настя с улыбкой выбежала ему навстречу.
- Папуль, умереть не встать! Ты знаешь, что у нас сегодня на ужин? Вера приготовила изумительную баранью похлебку. Пальчики оближешь! Я не утерпела, одну тарелочку уже навернула. А еще у нас салат «Оливье». Только его не сравнишь с магазинным. Вкуснотища такая, просто оторваться невозможно! А на десерт у нас шарлотка с яблоками. Просто во рту тает. Я не удержалась, всего понемногу попробовала. Вера просто чудо! Она меня обещала научить так готовить, как она. Представляешь, как Валерка обалдеет?
Чекмарев жестом прервал бурный словесный поток дочери.
- Как Вера? Ты ничего такого, надеюсь, не сказала?
Настя недовольно буркнула:
- Ты меня совсем уже за ребенка держишь? Нет, конечно.
В прихожую выглянула раскрасневшаяся Вера.
- Ой, Сергей Васильевич, вернулся. Мойте руки, ужин готов.
Чекмарев покачал головой.
- Вера, вы же плохо себя чувствуете. Вам лежать надо. Зачем вы на кухне, да еще возле горячей плиты возились? Я вот пельмени купил, сыр, колбаску, - он показал на пакет, наполненный продуктами.
Вера махнула рукой.
- Да разве это еда? Этой едой, только желудок портить. Нет, уж, раз пока мы с Юрочкой у вас временно оккупировали часть территории, я хоть этим буду компенсировать ваше неудобство. Готовить я люблю. Костя смеется, что мне надо идти шеф-поваром в ресторан, отбою от посетителей не будет, - она снова скрылась в кухне.
Из комнаты вышел Юра. Чекмарев посмотрел на него вопросительным взглядом. Юра отрицательно покачал головой.
- Пока, не вспомнила. Она, как проснулась, послала меня в магазин за продуктами, и после этого возится на кухне.
- А где ты деньги взял? - поинтересовался Чекмарев, - извини, я не подумал оставить. Сам вот забежал, затарился.
- А у меня кредитная карточка есть, - Юра достал и показал пластиковую карту, - удобно, и безопасно.
- Понятно, - Чекмарев разделся, зашел в ванную комнату, вымыл руки, - ну, что, пошли ужинать?
Только они успели сесть за стол, как раздался звонок в дверь. Юра напрягся, и испуганно посмотрел на Чекмарева. Настя соскочила со стула.
- Пап, я открою, сиди. Может, это Валера?
Чекмарев поднялся следом за ней.
- Погоди, я сам открою. Это, скорее всего дядя Гоша. Я его пригласил, что бы он посмотрел Веру.
- Зачем? - изумилась Вера.
- Ну, он хороший врач, и мой друг, - пояснил Чекмарев.
- Но я практически здорова, - улыбнулась Вера, - так несколько ссадин и синяков осталось. К приезду Кости все заживет. Не стоило так волноваться.
Ничего не ответив ей, Чекмарев вышел в прихожую. Открыв дверь, он увидел на пороге своего друга, еще со времен молодости. Они жили в одном доме, но Георгий был старше на три года. Сейчас ему было сорок пять, но выглядел он лет на десять моложе. Высокий, подтянутый, спортивного вида мужчина, с иссиня-черными смоляными волосами, в которых не было ни единого седого волоска, с темно-карими, почти черными глазами, и с белозубой улыбкой.
- Гостей принимают? - он потянул носом воздух, и изумился, - чем это у вас так вкусно пхнет? Настен, - обратился он к Насте, выскочившей вслед за отцом, - неужели ты научилась готовить? Курсы что ли кулинарные закончила? Правильно, давно пора. Первое, что должна уметь делать женщина - это вкусно готовить. Мы, мужчины, действительно примитивный народ, и самый прямой путь к нашему сердцу, действительно лежит через желудок. А я слышал, ты замуж собралась?
Настя укоризненно посмотрела на отца.
- Разболтал уже?
- Не разболтал, а поделился новостью с лучшим другом, - поправил ее Георгий, входя в квартиру, и раздеваясь, - между прочим, я знаю тебя еще с пеленочно-горшкового периода, так, что имею полное право быть в курсе всех твоих дел, а особенно такого важного события, как свадьба.
- Ну, до свадьбы еще далеко, - буркнула Настя, - мы пока только обручились.
- Это как? - не понял Георгий, - Сереж, - обратился он к другу, - это еще что за новости? Какое такое обручение? В наше время…
- Знаю, сто раз слышала, - перебила его Настя, - в ваше время вы жили совсем другой жизнью и по другим правилам, чем мы безответственные, апатичные, не любящие Родину балбесы.
Георгий рассмеялся.
- Слышь, как она меня. Серега, неужели мы становимся стариками, а? Брюзжим на молодежь, поучаем, надоедаем воспоминаниями о минувших днях, как раньше наши родители. Кошмар! Настя почаще одергивай нас с отцом, чтоб не зарывались. На меня и Катька моя тоже ворчит, что проходу ей не даю со своими нотациями, - он разулся, надел тапочки, и выпрямился, - ну, что к столу пригласите, или как?
- Конечно, пригласим, - улыбнулась Настя, - как там Катюша поживает?
- Нормально, - кивнул головой Георгий, - карьеру делает. Говорю ей, что внуков хочу, а она ни в какую. Не желает с пеленками возиться. Сказала нам с матерью, что пока ей тридцать не стукнет, чтобы и не надеялись дедами стать. Попробуй, заикнись против, сразу ретроградом выставят, и шовинистом. Поэтому молчу, и не ропщу.
Они вошли в кухню. Чекмарев представил Веру и Юру Георгию, и все снова сели за стол. Когда все было съедено, Георгий откинулся на спинку стула, и проговорил:
- Давненько я так не ёдывал. Вера, вы просто волшебница! До чего все вкусно. Вы этому где-то учились?
Вера тихо рассмеялась.
- Нет. У меня подруга, Зоя, тоже всегда изумляется. Рядом будет стоять, делать все следом за мной, а в результате получатся разные блюда. Это, наверное: или дано, или нет. Как рисование, сочинительство, музыка. Мне сам процесс приготовления доставляет удовольствие, такое же, как от акварелей, которые я рисую. Я вообще домашняя женщина. Могу целыми днями: мыть, натирать, готовить. Мне это в радость, а не в тягость. А вот деловой женщины из меня никогда бы не получилось. Хорошо, что у меня муж такой, понимает меня, и принимает такой, какая я есть. Вы знаете, он у меня такой замечательный! Когда вы с ним познакомитесь, вы сами это увидите. Он все материальные заботы взял на себя, чтобы я могла заниматься любимым делом, и не комплексовать.
- А у вас есть какие-то комплексы? - осторожно поинтересовался Георгий, кинув быстрый взгляд на друга.
- Да полно! - махнула рукой Вера, - я абсолютно не приспособленный к реальной жизни человек. Я теряюсь, когда на меня кричат, или мне хамят. Мне становится стыдно за этих людей до слез. Понимаете, не им, а мне. Я ничего не могу ответить на это, постоять за себя. Я очень удобный козел отпущения. Когда я по молодости работала, то на меня всегда сваливали свою вину все, кому не лень. Я не умею оправдываться, и тем более доказывать что-то. Ну, такой я уродилась! Я Юру, даже когда он в детстве проказничал, наказать не могла, шлепнуть. У меня рука не поднимется ударить человека.
Чекмарев подумал про себя: получается, шлепнуть не могла, а по голове бутылкой смогла. Как же так выходит? Или человека надо довести до точки кипения, чтобы он начал совершать поступки не свойственные ему? Говорит ли она правду? И действительно ли она настолько наивна, насколько выглядит? Или это все тщательно продуманная, и спланированная игра?
- То есть вы заточили себя в четырех стенах, только потому, что не уверены в своих силах, и не можете постоять за себя? - услышал Чекмарев, вопрос Георгия, заданный им Вере.
- Почему заточила? - удивилась Вера, - я не чувствую себя изолированной от мира. Я общаюсь с соседями, с подругами, с сыном, с мужем. Мы часто выезжаем на отдых. Я знакомлюсь с новыми людьми, получаю новые впечатления, и мне хорошо. Но дело в том, что я никаким образом не завишу от этих людей, и мне не надо от них защищаться. Говорят, что этот мир для сильных людей, а слабым, в нем не место. Наверное, это так. Если бы не Костя, я не знаю, чтобы со мной было? Может, уже давно была бы в психиатрической больнице, или вообще свела счеты с жизнью. Костя защитил меня от всего мира жестокости, несправедливости. Он создал для меня особый мир. Мир счастья, солнца, любви.
Юра беспомощно посмотрел на Чекмарева, и в его глазах заблестели слезы. Он низко опустил голову, и сжал руки в кулаки. Чекмарев кинул взгляд на Настю, та соскочила со стула, и весело произнесла:
- Ладно, вы тут разговаривайте, а мы с Юрой пойдем к компьютеру, он обещал показать мне, как чертить таблицы, - она схватила его за руку, и увела в другую комнату, - со стола мы потом уберем, ничего не трогайте, - крикнула она из-за двери.
- Вера, по-моему, вы поступаете очень опрометчиво, - задумчиво произнес Георгий, - вы полностью вверили свою жизнь мужу. Ну а если вдруг случиться что-то непредвиденное, и вы останетесь одна? А ведь у вас сын.
Чекмарев с силой пнул его под столом по ноге. Георгий скривился, и хотел было возмутиться, но наткнулся на предостерегающий взгляд друга. Вера растерянно посмотрела на них.
- А, почему я должна остаться одна? Что-то случилось? Что-то с Костей?
Чекмарев поспешил успокоить ее.
- Нет, нет, не волнуйтесь. Георгий просто высказал предположение.
Георгий закивал.
- Я просто хотел сказать, что все мы в этом мире смертны, - он снова получил сильный пинок, и замолчал.
Вера улыбнулась.
- Ну, я надеюсь, что нам с Костей это еще не грозит. А когда это случиться с кем-то из нас, Юра будет уже взрослый. Хотя, вы правы, мне надо учиться жить с открытыми глазами, хотя бы потому, что действительно стыдно, что меня взрослую женщину, как посылку переправили вам Сергей Васильевич, потому, что Зоя уверена в моей полной несостоятельности. И она права. Она знает, что я теряюсь в любой мало-мальски конфликтной ситуации, поэтому и не позволила нам с Юрой остаться одним в ее доме. И я безропотно согласилась. Вот Зоя бы, случись у нее взрыв газа в квартире, никуда бы не поехала жить, даже временно, а уже руководила бы ремонтными работами, ругалась со строителями, и спала бы на полу. Я порой завидую ее: энергии, предприимчивости, силе воли, железному характеру. Я привыкла жить за Костиной спиной, как за огромным забором, и никогда раньше не задумывалась, что этот забор может когда-нибудь рухнуть. Но случай со мной, и ваш вопрос навел меня на эту мысль. Ведь если бы я ударилась головой сильнее, и получила не сотрясение мозга, а более серьезную травму, то меня могло бы уже и не быть в живых. А Костя так часто летает на самолетах, а они стали так часто биться, - она побледнела, и замолчала.
Чекмарев бросил уничтожающий взгляд на друга, тот вопросительно приподнял брови, не понимая, чем друг не доволен. По телефону Сергей сказал ему, что надо прийти посмотреть женщину, которая какое-то время поживет у него дома со своим сыном. Женщина частично потеряла память, и надо выяснить: говорит ли она правду, или симулирует потерю памяти. Вот он и старался разговорить ее, и вместо благодарности получил два пинка, и взгляд, которым можно убить.
- Сереж, выйдем, покурим? - предложил он другу.
Чекмарев посмотрел на Веру.
- Может, вы приляжете, пока? Мы расстроили вас своими разговорами.
Вера согласно кивнула, и встала.
- Я действительно что-то устала. Я как-то об этом раньше не задумывалась, а оказывается я абсолютно никчемное, бесполезное существо. Неприятно это осознавать, когда тебе уже к сорока. Но я буду стараться перебороть себя. Я обещаю. Юре, наверное, было стыдно слушать такое о своей матери. Он чудный мальчик, и хороший сын. Я не хочу, чтобы в будущем ему было неудобно перед другими за свою мать. Я думаю, нам надо вернуться домой.
Чекмарев кинулся разубеждать ее.
- Ни в коем случае! Вы, что, хотите моей смерти? Наша общая с вами подруга, Зоя, просто убьет меня, если вы уйдете. Вы же знаете ее характер. Неужели вам меня ничуть не жаль? Вот она вернется, тогда - пожалуйста. Договорились?
Вера благодарно улыбнулась.
- Договорились.
Чекмарев с Георгием вышли на лестничную площадку, и тут Георгий накинулся на друга.
- Ты чего, обалдел что ли? Пинается, как пацан, взгляды какие-то кидает. Сам меня попросил выяснить, и сам же не дает этого сделать. Что там за история со взрывом в ее квартире? И что это за муж такой, больше смахивающий на ангела с крылышками? Откуда ты взял это неземное создание, объясни. И кто такая эта Зоя, которую ты так боишься? Мне бы хотелось на нее посмотреть. Чекмарев, которого бояться закоренелые преступники, и вдруг испугался какой-то женщины? Это анекдот.
- Гоша, друг мой Гоша, послушай меня внимательно, - Чекмарев глубоко вздохнул, - мне не до шуток, и не до смеха. Никакого взрыва не было. Муж Веры на днях застрелился, и где он сейчас с ангелами, или чертями - не знаю. Веру похитили, и требовали с нее какую-то крупную сумму денег, которую вроде бы украл ее муж у этих людей. Ей удалось бежать, стукнув одного из похитителей бутылкой по голове. Она прибежала к своей приятельнице, и рассказала все это. Эти люди хотели убить и ее, и ее сына. Узнав о смерти мужа, и не зная где ее сын, так как дома его не было, она потеряла сознание и впала в кому часиков на10. А когда пришла в себя, то информация о смерти мужа, и похищении стерлась из ее памяти напрочь. Вот я и пригласил тебя, чтобы ты посмотрел, и сказал мне: играет она, или говорит правду. Вопросы есть?
- Ни себе фига! - присвистнул Георгий, - целая детективная история. Вот тебе и стена, вот тебе и ангел. Вот тебе и беспомощная женщина, не умеющая постоять за себя. Шлепнуть не может, а бутылкой может. А с виду, действительно женщина-ребенок, которую так и тянет приласкать, и успокоить. Эти огромные, наивные глаза, этот девчоночий хвостик на затылке, дрожащие губы. Я всегда западал на таких женщин. Я и сейчас почти что влюбился в нее.
- Гоша, я ведь не сказал тебе, что она обманщица, и, что она не такая, какой кажется. Я тебе рассказал, что с ней произошло, А теперь ты, как профессионал, должен сказать мне: где правда, а где ложь?
Георгий глубоко затянулся, и покачал головой.
- Это даже с аппаратурой выяснить не просто. Если бы она изображала полную потерю памяти, то тогда ее можно было бы поймать на мелочах. Именно на мелочах люди часто прокалываются. А здесь, если она помнит все, кроме нескольких последних недель, или месяцев, или года, это практически нереально. Есть такие актрисы, куда там дипломированным артисткам! Но ты знаешь, я должен тебе сказать, что существует такая особенность организма, как самосохранение. Мозг берет и просто блокирует информацию, которая способна разрушить организм. Это, как бы самозащита. Чтобы не сойти с ума, или не сделать чего похуже, мозг стирает из своей памяти страшные события.
- И человек никогда не вспомнит о них? - шумно выдохнул Чекмарев. - Он сам не заметил, как задержал дыхание, слушая объяснение Георгия.
- Бывает и такое, - подтвердил тот, - но может случиться так, что какое - то движение, какие-то слова, могут мгновенно восстановить память.
- Например? - насторожился Чекмарев.
- Если ее действительно били, кричали на нее, то резкий взмах рукой, окрик, удар, может вернуть ее в страшное прошлое, - Георгий сел на корточки у стены, и задумался. Немного погодя, он поднял на друга глаза, и произнес, - слушай, а физиономия у нее разукрашена основательно. Самой себе такой фингал не поставишь. Если ожог себе сварганить можно без особых проблем, приложил горячий утюг и всех делов. Даже синяков себе наставить не составит большого труда. То такой фингал под глазом, только хороший кулак поставить может. Если она это все придумала, то у нее есть сообщник. Кто такая эта Зоя? Почему не знаю? Она могла это сделать?
Чекмарев раздраженно хмыкнул:
- Откуда я знаю? Если они это разыграли, то зачем ее прятать у меня? И вообще, впутывать меня в эту историю.
- Тоже мне, сыщик! - усмехнулся Георгий, - во всех преступлениях, это знаем даже мы, дилетанты, замешаны деньги. Слушай, а это мысль! Если допустить, что ее муж действительно украл большую сумму денег, а она знала об этом, то ее действительно могли похитить, и требовать эти деньги назад. Тогда и избиение, и ожоги, все это реально. И побег ее тоже. А вот все остальное, выдумки. А ты - это мощное прикрытие. Подумай, ее ведь ищут, а квартира следователя прокуратуры, это лучшее убежище, которое можно придумать. А когда все утихнет, они смоются вместе с этими денежками обе. Ты мне так и не сказал, кто такая, эта таинственная Зоя?
- Сатана в юбке, - вздохнул Чекмарев, - мимо не пройдешь. Красива, до неприличия, умна, смела, независима. Я с ней в театре познакомился. Она адвокат. Не замужем на данный момент. Но дважды была.
- Сережа, у тебя крыша поехала на старости лет? - потрясенно произнес Георгий, - ты, что соображать перестал, или другим местом начал? Ты знаешь женщину без году неделя, шапочное знакомство, можно сказать. Она подкидывает тебе свою подругу, якобы потерявшую память, и ты ловишься на эту удочку, как глупый пескарь. Тебя же просто используют!
Чекмарев покачал головой.
- Не думаю. Ты знаешь, я наводил справки у следователя, который выезжал на это дело. Я имею в виду самоубийство мужа Веры. Он сказал мне, что все сотрудники говорили о нем, как об очень порядочном человеке, обожавшем свою семью. Я немного пообщался с Юрой. Он действительно очень умный, начитанный мальчик. Знает несколько языков, обожает мать, но говорит о ней, как о неразумном ребенке. Видимо, повторяя слова отца. И потом, каким надо быть человеком, чтобы знать о смерти мужа, и вести себя так спокойно, и непринужденно, как это делает Вера. Она же, когда о нем начинает говорить, то просто светится вся изнутри. Нет, не похожи они на аферистов. Может, я не прав, не знаю. В конце концов, ты врач, или кто? Я тебя для чего пригласил?
- Откуда я знаю? - взорвался Георгий, - я же не господь Бог, мысли читать не умею. Ладно, пошли, попробую разговорить твою гостью. Только прошу меня больше не пинать, не толкать, и рож не корчить. Ясно?
- Вполне, - согласился Чекмарев.
Они вернулись в квартиру. Чекмарев зашел в комнату к ребятам, а Георгий прошел к Вере.
Увидев Георгия, Вера попыталась встать с дивана, на котором лежала, но тот остановил ее.
- Не вставайте, не надо. Вам сейчас больше надо лежать. Сотрясение мозга, на первый взгляд, не столь значительно, и не причиняет особых неудобств, кроме тошноты, головокружения, и боли, но оно очень коварно.
- Чем же? - поинтересовалась Вера.
- Различными осложнениями. Но, только не подумайте, что я вас запугиваю, - Георгий сел на стул рядом, и улыбнулся, - я не хочу, чтоб вы меня боялись.
- Я и не боюсь, - Вера подняла на него свои бесхитростные глаза.
Георгий вздохнул. Он подумал, что такие глаза не могут лгать. В них можно читать, как в открытой книге. И потом, когда глядишь в эти глаза, то уже не замечаешь: ни угловатой, мальчишеской фигуры, ни блеклых, размытых черт лица, ни желто-фиолетовых синяков. Глаза живут как бы отдельно, сами по себе, своей жизнью. Они гипнотизируют, притягивают к себе. Ты попадаешь под их обаяние, растворяешься в них, забывая обо всем, что тебя окружает.
Георгий потряс головой, пытаясь освободиться от возникшего, вдруг, желания ничего не выяснять, поверить этим глазам вслепую, и встать на защиту этой маленькой хрупкой женщины. Рычать, и бросаться, как собака, на любого, кто посмеет причинить ей боль. Такое с ним было впервые. Он всегда считал себя циником, и скептиком. Профессия накладывает свой отпечаток на человека. Жена часто упрекала его в жесткости, в нетерпимости к чужим недостаткам, порой в равнодушии к семейным проблемам, и к ее проблемам в частности. А тут незнакомая, не блещущая красотой женщина, с массой своих проблем, абсолютно не нужных, и не касающихся его, а он готов перегрызть за нее горло любому, кто попытается ее обидеть.
Он встал, и подошел к стене, на которой висела репродукция картины Шишкина, на которой был изображен весенний лес на рассвете. Солнце нежно окрашивало небосвод своим сиянием, играло на ярко зеленых, блестящих от смолы листочках, какие бывают только весной. Летом листья темнеют, покрываются пылью, сворачиваются от жары, теряют свой блеск. А на этой репродукции, они были как живые, их хотелось потрогать рукой, и ощутить на пальцах чистый смоляной запах.
- Вера, вы любите весну? - спросил он, не поворачивая головы.
- Весну? - переспросила Вера, - не очень. Или, если быть точнее, то мне нравится поздняя весна, когда уже все вокруг цветет: яблони, черемуха, сирень. Я не люблю весну раннюю. Слякоть, грязь, ветер, голые ветви деревьев. В это время весна ничем не отличается от поздней осени. Может быть где-то в деревне, или в поле это красиво: журчат ручьи, появляются подснежники, а в городе это время года не впечатляет. Вы со мной не согласны?
- Согласен, - кивнул Георгий, - я тоже люблю позднюю весну. А какое время года вы любите?
- Лето, - Вера тихо засмеялась, - я, в отличие от других, обожаю жару, солнце, гудение пчел, и даже писк комаров. Я часами могу смотреть на цветы, на воду, на деревья. Слушать шорох листьев, и пение птиц. Если бы было возможно, я бы все время жила в лете. Или, как будет правильно: летом? Ну, неважно, вы меня поняли?
- Понял, - Георгий отошел от картины, и снова сел рядом с Верой, - тогда вам надо жить в Африке.
- Нет, - помотала головой Вера, - в Африке пекло. Температуру в 60 градусов, я бы вряд ли выдержала. Хотя, не знаю. Я однажды была там с Костей, правда давно, мне понравилось.
- Вы ездили туда отдыхать?
- Нет, Костя в командировку, а я с ним прицепилась, - Вера мечтательно вздохнула, - мы тогда только что поженились. Это было у нас вместо свадебного путешествия. Еще Юрочки не было. Это была моя первая поездка за границу. Костя тогда во Внешторге работал. А последнее время часто выезжаем, но все как-то в Европу.
- Это-ж какую зарплату надо иметь, чтобы все время по заграницам мотаться, - закинул удочку Георгий, - я вот всего раз был, в Турции, и пока больше выездов не предвидится.
- Костю очень ценят, как специалиста, поэтому он всегда хорошо зарабатывал, и раньше и сейчас, - гордо ответила Вера, - он и сейчас в командировке за границей.
Да, знала б ты, за какой он границей сейчас находится, подумал Георгий, а вслух произнес:
- Вера, а как случилось, что вы оставили газ включенным, и ушли? С вами такое раньше бывало?
- Я сама удивляюсь, - пожала плечами Вера, - обычно я очень аккуратна в этих вопросах. Прежде чем выйти, сто раз проверю, все ли отключено. Хорошо, что Юрочки дома не было.
- А где он был? - быстро спросил Георгий.
- Не знаю, - неуверенно произнесла Вера, - не помню. Странно. Знаете, я и взрыва не помню. Очнулась у Зои дома. Зоя, это моя близкая, еще школьная подруга. Я только сейчас поняла, что даже не знаю, как к ней попала. Видимо Юра пришел домой, увидел, что произошло, и позвонил Зое. А почему Зое, а не в больницу? И откуда он звонил? - она растерянно посмотрела на Георгия, - странно, не правда ли? Видимо у меня что-то с памятью случилось. Знаете, у Зои была какая-то девушка, которая утверждала, что мы знакомы, но, я ее не помню. Она так расстроилась. И время года я перепутала. Сейчас я у Юры спрошу, и он нам расскажет.
- Юра! - крикнула она, - Юра, подойди сюда, пожалуйста.
В комнату заглянул Чекмарев, и вопросительно посмотрел на друга, потом на Веру.
- Что случилось?
- Сергей Васильевич, Юру позовите, я хочу у него кое, что спросить, - попросила Вера.
- Что-то срочное? Юра сейчас занят, они с Настей уткнулись в компьютер, и их теперь от него за уши не оттащишь.
- Сергей Васильевич, - Вера села, и спустила ноги с дивана. В глазах ее застыл вопрос, - может, Зоя, или Юра вам рассказали, как я к Зое попала? Оказывается, я совершенно этого не помню. Почему меня после травмы не отвезли в больницу?
Чекмарев про себя выругался: ну, Зоя, погоди!
Она не сказала ему, что говорить в этом случае. Начнешь врать, есть вероятность того, что заврешься, и попадешься на мелочах. Ему ли этого не знать? Сам подследственных на этом ловит. Провели эксперимент, называется. Ну, Гоша, удружил. Великий врач всех времен и народов. Вместо того, чтобы выяснить что-то у нее, смотрят теперь оба на него, и ждут что он им поведает. Он решил ничего не придумывать. Пусть Зоя сама расхлебывает эту кашу, которую заварила.
- Я не знаю. Зоя мне не рассказывала. Она только сказала, что вы пока слабы, плохо себя чувствуете, и вас нельзя оставлять одну. Вот она вернется, и все вам расскажет. Скорее всего, она просто не оставила вас в больнице, зная ваш характер. Там сейчас ни медикаментов, ни ухода. Не накричишь, ничего не добьешься. А ей в командировку надо было. От Юры тоже толку мало в этом случае. От него отмахнулись бы, как от мухи, и все. Георгий вон, может вам подтвердить мои слова. Так же Георгий?
Вера вопросительно уставилась на Георгия. Он отвел глаза, и буркнул:
- Правда.
- Ну, вот, - обрадовался Чекмарев, - Вера, вы отдыхайте, он вас уже заговорил, наверное? Гоша, ты осмотрел Веру? У тебя еще к ней вопросы есть? Если нет, то пошли в шахматы сыграем?
Георгий встал, но Вера остановила его.
- Куда же вы? Разве вы не будите меня слушать, стучать молоточкам по коленкам? У меня на голове шишка, с голубиное яйцо. Посмотрите.
Георгий снова сел. Он протянул руки к Вериной голове, и нащупал действительно большую шишку. Она была не на затылке, а чуть выше темечка. Чуть-чуть правее, и удар мог бы стать смертельным. Били каким-то тупым, тяжелым предметом. Сам себя так не ударишь, да и подруга даже если специально бы била, то, вряд ли она хотела убить свою сообщницу. Значит, она говорит правду, эта Зоя. Людям, которые так бьют по голове, не разбирая куда, не важно, выживет человек, или нет. А, по словам Зои, эти люди собирались убить и Веру, и ее сына. Часом раньше, часом позже, какая разница? Да, хороши же они с Сережкой! Он - врач, не осмотрел женщину, и сразу кинулся делать заключения. А Сережка, - сыщик, забрал женщину к себе домой, не расспросив ее подругу, что и как говорить, если она начнет интересоваться своим состоянием. Лопухи, и самонадеянные идиоты!
- Сейчас мы с Сергеем сходим в аптеку, и купим необходимые лекарства. Попьете, и все пройдет. Вам нужно просто прийти в себя, успокоиться, ничего страшного нет. Переломов нет, это главное. А ссадины, и ушибы заживут, шишка рассосется. До свадьбы все заживет, - пошутил он.
Вера облегченно вздохнула.
- Ну, и хорошо. Только свадьба у меня уже была, а другой мне не надо. Лучшего мужа, чем мой Костя, все равно не найти, - глаза ее приобрели мечтательное выражение.
Георгий чуть было не взвыл от досады. Он вспомнил свою вечно недовольную жену, которая раз в неделю обязательно «заводила пластинку» о своей загубленной молодости, об ошибке в выборе мужа, о его неспособности заработать большие деньги. Она кричала, что польстилась на его дьявольскую красоту, не послушав своей матери, которая уговаривала ее выйти замуж за Петьку, несмотря на то, что он страшен, как черт. Теперь этот Петька возглавляет крутую фирму, и его жена имеет шикарную машину с личным шофером, огромный загородный дом, и вообще, катается, как сыр в масле. Хотя, у этой Петькиной жены, ни кожи, ни рожи. А она, красавица, умница, тонкая натура, живет в блочном доме с пятиметровой кухней, и ездит на задрипанном Жигуленке, и то, по выходным на оптовый рынок. У его жены в глазах никогда не было такого мечтательного выражения, при мыслях о нем, о Георгии. Хотя, неизвестно, какое бы выражение было у Веры, если бы она работала с утра до ночи на ненавистной работе, не каталась бы по заграницам, и не жила бы такой жизнью, какой ей хочется (успокоил он сам себя), и вдруг понял, что она вела бы себя точно так же, как и сейчас. Если бы она была просто избалованной барынькой, то сейчас бы капризничала, требовала к себе особого внимания, изводила бы всех своими придирками. А она готовила ужин с головной болью, намывала Сережкину квартиру, отвечала с побелевшими от тошноты губами на все его вопросы, и соглашалась со всеми идиотскими предложениями его и Сережки, смущенно улыбаясь.
Безмерно раздосадованный сам на себя, он пошел к выходу. Чекмарев отправился следом. Вера напомнила:
- Сергей Васильевич, скажите, пожалуйста, Юре, когда он освободится, пусть зайдет ко мне, хорошо?
- Хорошо, - кивнул Чекмарев, и закрыл за собой дверь.
- Ну, что, - шепотом поинтересовался он у друга, - удалось что-нибудь выяснить?
- Пошел ты к черту, - огрызнулся тот.
- Ты чего? - изумился поведению друга Чекмарев.
- А то! - сердито произнес Георгий, - заставил меня пытать несчастную, больную женщину. Сделал из меня инквизитора. Тебя бы так по башке лупануть, а потом разговоры с тобой вести полчаса, я бы поглядел, как ты взвыл. Ей постельный режим нужен, а она у тебя на кухне батрачит, квартиру убирает. Нашел бесплатную рабочую силу. Хорошо устроился.
- Ты головой сам не ударился случайно? - возмутился Чекмарев, - не замечал за тобой раньше такого трепетного отношения к женщине. Ораторствуешь, как адвокат на процессе в защиту потерпевшей стороны. Хочу напомнить тебе, что не более часа назад, ты уверял меня, что она аферистка, имитирующая свою амнезию. Что с тобой случилось?
- Ничего, - буркнул Георгий, и вздохнул, - почему мне такая вот женщина не встретилась лет двадцать назад, а?
- Не понял, - недоверчиво произнес Чекмарев, - ты влюбился что ли? Ну, и дела. Кому скажи, не поверят.
- Дурак ты Сережка, и уши у тебя холодные, - улыбнулся Георгий, - скажешь тоже, влюбился. Просто жалко стало. Маленькая, беззащитная женщина на которую свалилось столько проблем сразу. Кругом чужие, незнакомые люди, а она держится, улыбается, не ноет, не рыдает. Моя бы Валька такой концерт закатила, все бы уже на ушах стояли. Вот и задаю себе вопрос, почему хорошие, добрые, ласковые женщины достаются другим? А я должен терпеть эту мегеру? И, почему у таких, как моя Валька ничего не случается, а такие, как Вера страдают?
Чекмарев покачал головой.
- Гоша, ты думаешь, что говоришь? Ты хочешь, чтобы у твоей Валентины случилось то, что у Веры? Я тебе напомню: ее муж застрелился. Вопросы есть?
- Нет вопросов, господин следователь, - фыркнул Георгий, - я сегодня, правда, чего-то не туда гребу. Давай, одевайся, пошли в аптеку, я куплю лекарства для Веры, и поеду домой, к семейному очагу. А то боюсь, что если задержусь еще хотя бы на час, то меня туда уже вообще не потянет. Ты же не хочешь разбить крепкую российскую семью?
- Не хочу, - подтвердил Чекмарев, - кончай дурковать. Ты мне сегодня что-то совсем не нравишься. Я вижу, что тебе требуется помощь не меньше, чем Вере. Случилось что-то, чего я не знаю? Раньше ты на Валентину не жаловался.
- Сравнивать было не с кем, - отозвался Георгий, - ты, уже, сколько лет бобылем маешься, Сашка вообще холостякует. А у меня какая никакая, а своя баба под боком. Ладно, забыли. Ты лучше Юру предупреди, а то парень растеряется, и сболтнет лишнего. Да, и смотрите за Верой. Я, честно говоря, боюсь, если к ней вернется память, она может натворить глупостей. Она о своем Косте готова без умолку говорить. Он для нее свет в окошке. А без света, как ты знаешь, жизни нет. Усек?
Они зашли в комнату, в которой сидели Настя с Юрой. Юра встал и взволнованно посмотрел на вошедших мужчин.
- Почему мама звала меня? Она что-то вспомнила? Вспомнила, да?
- Нет, - успокоил его Чекмарев, - она хотела узнать у тебя, кто ее обнаружил возле взорвавшейся квартиры и, почему она оказалась у Зои, а не в больнице?
- И что мне говорить? - растерянно спросил Юра.
- Подумать надо. Пошли вместе в аптеку сходим, и на улице поговорим спокойно. Настен, - Чекмарев повернулся к дочери, - развлеки пока Веру, постарайся отвлечь ее разговором, увести от опасных тем. Хорошо? Мы скоро вернемся.
Настя закрыла за ними дверь, и пошла в комнату к Вере.
До аптеки, мужчины шли молча. Каждый думал о чем-то своем. Выйдя из аптеки с большим пакетом лекарств, они распрощались. Георгий поехал к себе, а Чекмарев и Юра, быстро пошли к дому.
- Юра, скажи мне, а Зоя частая гостья в вашем доме?
Юра покачал головой.
- Нет. Раньше часто приходила, а последние два - три года редко. Но, по телефону они с мамой разговаривали постоянно. Ну, где-то раз в неделю, это точно.
Так, - протянул Чекмарев, - значит версия, что ее нашла Зоя, отпадает. Остаешься ты.
- Она не поверит. Мама знает, что в этом случае, я бы вызвал скорую помощь, - возразил ему Юра, - уж тете Зое, я не стал бы звонить точно. В крайнем случае, обратился бы к Кате. Хотя, мама ее не помнит, - вздохнул он.
- Хорошо. Но тогда объясни мне, почему ты пошел к Зое, когда никого не застал дома? - удивился Чекмарев.
- Так я знал, что в пятницу она была у нас. Мама мне звонила тем вечером, когда я у Ильи был, и сказала, что тетя Зоя приехала, и будет у нас ночевать. Вот я и подумал, что раз мамы нет, то вдруг она забыла, что у меня нет ключей, и уехала к Зое.
Чекмарев заметил, что Юра называет Зою, то тетей, то просто Зоей. Хотя, после того, что они вместе пережили, видимо как-то стерло возрастную грань между ними.
- Так, ну и что же мы будем говорить твоей маме? - задумчиво произнес он.
- А давайте все-таки скажем, что это тетя Зоя ее нашла? Ну, могла же она просто так забежать? - с надеждой спросил Юра, - увидела, в каком состоянии мама, квартира, и увезла нас к себе. А, что, Зоя она такая! С ней сильно-то не поспоришь. Ее даже папа побаивался. Он ее метеором называл, и стихийным бедствием, - голос Юры задрожал.
- Ну, ну, - похлопал его по плечу Чекмарев, - не надо. Держись Юра. Я понимаю, тебе тяжело, и страшно, но это надо пережить. Мы с Настей это прошли в свое время.
Юра поднял на него удивленные глаза.
- А разве ваша жена тоже… - он не договорил, и замолчал.
- Нет, она умерла от болезни. Но от этого нам с Настей было не легче. Насте было столько же лет, сколько сейчас тебе, - пояснил Чекмарев, - со временем боль притупляется. Полностью не проходит, но притупляется. Надо научиться, с этим, жить. Ведь изменить ничего нельзя? Нет. На счет похорон можешь не переживать, я договорился, пока мы во всем не разберемся, его будут держать в мор…, - ну, ты сам знаешь где, - торопливо произнес он. - А на вопрос матери, давай все же ответим, что она была в больнице, сразу, после взрыва в квартире, но не помнит об этом. По-моему, она уже смирилась с тем, что она многое забыла. Она и сейчас еще настолько слаба, что постоянно находится в полусонном состоянии. Скажем, что врачи сказали: угрозы для жизни нет, и выписали ее домой. Ты позвонил Зое, и она вас забрала до приезда отца к себе. Просто она заспала этот переезд из больницы, к Зое. Версия, конечно слабая, но ничего другого я придумать не могу.
Когда они зашли в квартиру, Настя встретила их предостережением:
- Тихо, Вера уснула.
Чекмарев улыбнулся мальчику.
- Ну, вот видишь, все объяснения отпали сами собой. Утро вечера мудренее. Иди, отдыхай. Да, кстати, а почему я не вижу нигде кота? Он не сбежал?
Настя рассмеялась.
- Щас, ждите. Налопался от пуза, и дрыхнет себе на постели.
- На чьей? - поинтересовался Чекмарев.
- На твоей, - ехидно отозвалась дочь, - иди, полюбуйся. Только, смотри, не упади от изумления.
Чекмарев заглянул в свою комнату. Там на кровати лежал Арамис, и храпел. Голова его покоилась на подушке, сам он спрятался под одеялом, и только пушистый хвост свешивался вниз. Чекмарев онемел от такого нахальства. Он растерянно посмотрел на Юру, тот отвел глаза, и фыркнул. Настя закрыла рот ладошкой, пытаясь удержать смех, рвущийся наружу.
- Так, смеетесь? - он подошел к кровати, и попытался согнать кота на пол. Но кот, недовольно заурчав, выпустил из своих мягких лап острые когти, и между ними завязалась не шуточная борьба. Кот извивался, пытаясь оцарапать, укусить за руки этого неприятного человека, прервавшего его сон. Он ни в какую, не желал покидать приглянувшееся ему место. А Чекмарев, таким образом, пытался «спустить пар», после тяжелого, напряженного дня. Борьба окончилась победой Чекмарева. Кот, недовольно урча, отправился на кухню, видимо для того, чтобы подкрепить свои силы. А Чекмарев в ванную комнату, чтобы обработать глубокие царапины на руках, оставшиеся от когтей этого маленького тигра.
Морщась от боли, он бурчал себе под нос:
- Сразу видно, чей кот. Такой же бешенный, без руля и ветрил, как и его хозяйка. И как меня угораздило пойти на этот спектакль? Жил себе, не ведая забот. Тихо, мирно, никого не трогал. И на тебе! Мой лучший друг на меня орет. Дети надо мной смеются. И даже какой-то облезлый кот, пытается лишить меня моего законного места.
- Извините нас. Я сразу говорила, что с нами будут только одни хлопоты. Не надо было ехать.
Чекмарев резко обернулся. В дверях стояла Вера. На лице ее была написана тревога, и смущение.