Предыдущая страница http://www.proza.ru/2013/04/19/2049
Всего в Южной Озерейке высадили 1427 человек и на этом остановились. Отец говорил мне, что на берегу творился просто ад. Командир высадки, контр-адмирал Николай Ефремович Басистый, опасаясь, что наступает рассвет и в светлое время суток весь десант и суда будут уничтожены вражеской авиацией, принял решение идти в Геленджик. Часть десантников из Южной Озерейки пробилась к горе Абрау, а часть в Станичку.
Отца и его подчинённых подобрали катера в районе горы Абрау. Между тем, отвлекающий десант, которым командовал майор Цезарь Куников, сумел закрепиться в районе Станички. Впоследствии это место назвали Малой землёй. Командование разумно решило перебросить туда ещё не высадившиеся части и уцелевших десантников из Южной Озерейки.
В Станичку отца уже не послали. Как потом ему передал флагманский минёр, командир высадки сказал: «Потеряем хорошего артиллериста». В самом деле, вряд ли бы ему повезло остаться в живых второй раз в такой мясорубке. Вообще отец был фаталист, верил в судьбу. За время десанта он похудел на девять килограммов. Мама говорила, что китель висел на нём, как на вешалке. За участие в десантной операции его наградили орденом Боевого Красного Знамени. Отец был представлен к более высокой награде, но в политуправлении внесли изменение.
Возможно, политработники не простили ему одного анекдотического случая, хотя отец узнал о нём спустя много лет после войны, уже давно находясь на пенсии, когда готовился к конференции и просматривал архивные материалы в Гатчине, в Военно-Морском архиве. Оказалось, что назначенный на крейсер политработник, из числа партработников, не служивших раньше на флоте, написал в политдонесении, что отец, будучи вахтенным офицером, во время подготовки к выходу в море, доложил командиру крейсера: «Якорь чист!». «А между тем, - писал политработник,- якорь был в грязи и тине. Тем самым вахтенный офицер капитан-лейтенант Врубель обманул командира перед боевым выходом в море, а чтобы скрыть это, якорь вымыли».
Необходимое пояснение для тех, кто далёк от морской специфики. Доклад «якорь чист» следует с бака вахтенному офицеру, когда якорь оторвался от воды, и на нём не висят какие-нибудь зацепившиеся за него подводные кабели, чужая или собственная якорь-цепь. Это не описание того, есть ли грязь на якоре, или нет, а констатация, что корабль снялся с якоря. Грязь, которая по понятной причине неизбежна, с якорной цепи и якоря смывают водой из шланга по мере подъёма их из воды.
Политдонесения, шли, минуя командира крейсера, напрямую в политуправление. Видимо там были такие же «моряки», потому что донесение политработника легло на стол командующего флотом. Но тому не нужно было пояснять, что это чушь. Я спросил отца: «А ты что-нибудь на встрече ветеранов крейсера сказал ему?» «Нет, - ответил он, - ведь этот человек считал, что выполняет свой долг так, как он его понимал». Фамилию политработника отец назвать мне не захотел. Он сказал лишь, что ему было очень неприятно это читать, потому что автор донесения, а по сути, доноса, всегда называл его после войны своим лучшим другом.
В 1944 году отца назначили старшим помощником командира гвардейского крейсера «Красный Кавказ». На этом крейсере он закончил войну. В 1946 году отца перевели в штаб флагманским артиллеристом эскадры Черноморского флота, которой командовал С.Г. Горшков. Отцу и раньше приходилось с ним встречаться. Сергей Георгиевич наблюдал за его действиями, когда ему пришлось в отсутствие командира сниматься с якоря и выводить крейсер в море, видимо, остался доволен и запомнил его. В новой должности эти встречи происходили часто. Как офицеру штаба ему постоянно приходилось бывать на разных кораблях и в самую разную погоду.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/04/20/33
Гвардейский крейсер "Красный Кавказ".