Глава четвёртая. Сказание о каторжнике
Митроха сел на землю, прислонившись спиной к дереву. Тяжко. Вон, Пров-старовер на что двужильный и то без движенья лежит. Но, кажись, не помер – грудь вздымается. Ещё кандалы эти проклятущие в кровь ноги стёрли. Ничего, дойдут они с Провом, меньше суток пути осталось.
Года не прошло, как Митрохин брат наречённый в побег с бывалыми ушёл. Упреждал его Митроха, не ходи, братка, съедят тебя, как голодать начнёте: для того и берут. Не спужался Колька, глазами лишь серыми сверкнул. Митроха за него не беспокоился: чуял всё в порядке с каторжным товарищем. Амулет что ли перед разлукой подаренный знанью тому помогал. А бывалым не сочувствовал: собакам и смерть пёсья. Сам Митроха тоже бы их не пожалел.
Не зря Колька вспомнился, хотя по-ихнему он не Колька, а Кулу Чорос Тобол. Видать, на верном они пути. Недалеко становище охотника Мергена, к нему велел братка идти, ежели в побег отправятся, и амулет дареный показать.
Не собирались бежать, да судьба свои карты выкинула. Прибыли по этапу новые каторжане. Не по одному сроку отмотали, не по одному побегу совершили. Митроха с Провом в сторонке, особняком держались, не помогло. Один из новых, что Бугай звался, на Прова взъярился. Не терпел староверов, хотя он и жидов и прочих нерусских тоже не чествовал.
Сначала словами обзывал, а как-то вырвал у соседа миску, да ею Прову в лицо тыкать начал. Пей, говорит, кержак. У староверов же как: нельзя со щепотником с одной посуды есть и пить – грех большой. Митроха не удержался, вступился. Бугай на него попёр, обзывая рожей чалдонскою.
И выше он был Митрохи и в плечах шире, да одного не знал – страшен соперник его в ярости. За убийство Митроха на каторгу пошёл: застал жену свою красавицу писаную с полюбовником. Жену не тронул, а хахаля ейного пришиб до смерти с одного удара. Вот и Бугая порешил, а шестёрку Бугая, со спины подбиравшегося, Пров ухайдокал. Охранников они уже на пару покалечили. Как были в побег ушли: без припасов.
Митроха с трудом поднялся, пинками растолкал Прова. Дальше шли в бреду да в мороке. Как с охотником встретились, как амулет показал, как сказал, что Прову посуда нужна отдельная, а то помрёт, но пить не будет – это Митроха смутно помнил. А вот как их на становище выхаживали, как кандалы расковывали – уже нет.
За неделю отлежались. Потом Оглы Мерген повёл их дальше в тайгу: Прова в скит староверский, а Митроху в глухую деревеньку. Прижился в деревеньке Митроха. В жёны взял рябую перестарку, дочку пасечника. В церкви обвенчался. Знал, грех при живой-то жене. Но у него уж столько грехов скопилось, пусть одним больше, всё едино перед господом ответ держать. И не видать ему, Митрохе Царствия небесного. Жену любил, а что страшна, так с лица воды не пить. По нраву оказалась жёнка лёгкой да весёлой, а уж певунья! Сыновей народила. И продолжили род сыновья да внуки Митрохины.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/04/25/1792