Видели бы вы этого лабрадора. Неуклюжий, упитанный кобель восьми с хвостом лет. Можно было написать иначе – кобель с хвостом восьми лет. Флинт никогда не нюхает еду, которую ему подают в миске. Как только каша оказывается на уровне его морды, она тут же исчезает в большой пасти. Ещё пара секунд требуется на всасывание просыпавшихся на пол крупинок. Пылесос отдыхает.
Рядом спокойно и неспешно ест ретривер. О, не зря его назвали Денди. Этот похож на привередливого посетителя ресторана. Пока изучит меню, пока понюхает то, что ему подали, пока попробует где-нибудь с краю. И если бы не тяжело и нетерпеливо дышащий рядом лабрадор Флинт, возможно, трапеза ретривера растянулась бы на весь день.
Но Флинт не даёт долго раздумывать братану. Если Денди ещё только примеривается, с какого кусочка начать завтрак, то лабрадор уже с вожделением смотрит в соседнюю миску. Ведь его посудина пуста и вылизана, а в глазах такая тоска, что только что вошедший гость точно решил бы, что в этом доме кормят только ретривера.
Впрочем, мы не о еде. Мы, скорее, о любви.
Флинт и Денди – ровесники. Разница в один месяц. До недавнего времени любвеобильностью страдал один ретривер. Ни одна деревенская свадьба не обходилась без него. Лёля и Пётр живут на отшибе деревни, и рядом практически нет других животных. Но в определённые дни за Денди прибегала загулявшая собачонка и уговаривала его провести совместную медовую неделю. Правда, она не предупреждала наивного юношу, что в празднике будут участвовать ещё два-три-четыре кандидата, и своё право на место на свадебном ложе придётся отстаивать.
Денди обычно возвращался искусанный соперниками, самой собачонкой и жителями деревни, уставшими от лая и грызни участников свадебной церемонии. Попытки посадить ретривера на цепь или запереть в доме были пыткой и для него, и для окружающих. Пёс убегал с цепью, с поводком, даже с куском арматуры, вбитым в землю на полтора метра вглубь. Однажды он чуть не остался без глаза, и Пётр с Лёлей решились на операцию, после которой интерес Денди к этой собачонке и другим её соплеменницам несколько угас.
Любопытно, что Флинт никогда не следовал примеру пылкого собрата. Далеко отбегать от миски он не любил.
Но после того, как ретривер был, как говорят в деревне, облегчён, у лабрадора неожиданно проснулся интерес к противоположному полу. Эстафету принял, что ли.
Участия в свадьбах Флинт, правда, не принимал, но глаза при виде собачонки загорались, и он даже делал десяток шагов в её сторону.
Нынешней весной с ним произошло что-то невероятное. Это действо можно было сравнить с походом Александра Македонского. Однажды утром неуклюжий, вальяжный лабрадор ушёл на променад и не вернулся к завтраку. Денди лежал рядом с домом, с тоской поглядывая вдаль. Видимо, какие-то воспоминания не давали ему покоя.
Флинт явился часа через четыре, быстро съел свою кашу и упал без чувств. Буквально через секунду раздался его могучий храп. Проспав пару часов, пёс вдруг заскулил и попросился гулять. Денди рванул за ним, но через пять минут вернулся и улёгся на своём наблюдательном посту.
Вернулся лабрадор ещё через три часа, вылакал полведра воды и снова уснул. Третий поход завершился в два часа ночи.
Так продолжалось восемь дней. Куда ходил Флинт, так и осталось бы неизвестным, поскольку его тропа пролегала через лес и колючий кустарник вдоль озера, где человеку пройти было невозможно.
***
Как-то Пётр Исаевич поехал за молоком к одному аборигену, который разводит коз. Тот встретил Исаича широкой улыбкой и вопросом:
– Почём детёнышей продавать будем?
– Не понял, – опешил Пётр Исаевич.
– Ваш чернявый, – хмыкнул хозяин, – всю неделю мою охаживает.
Петр вспомнил жену молочника, пожилую женщину, постоянно копающуюся в огороде, и вздрогнул. Единственное, чего он не понял, какого чернявого имел в виду молочник.
– Пёс твой породистый, сразу видно, – рассудил хозяин, – да и у моей немного благородной крови течёт. Вон, отдыхает, бедолага, намаялась за эти дни.
Исаич только сейчас заметил маленькую симпатичную длинношёрстную таксу. Петру стало плохо, когда представил рядом с ней своего Флинта, и он присел рядом с молочником. А внешний вид потенциальных щенков этой парочки вообще был выше его воображения.
– А вы уверены? – решил уточнить Исаич.
В ответ на этот бестактный вопрос такса подошла к Петру, встала на задние лапки, передние поставила ему на колени и с благодарностью заглянула в глаза.
– А ты говоришь, – хмыкнул молочник. – От тебя, видать, твоим чернявым пахнет.
Пётр ощутил что-то невероятно тёплое. Он погладил собачонку, как бы говоря: «Всё будет хорошо, воспитаем, поможем».
– Конкурентов много было? – спросил Исаич. – Что-то Флинт подозрительно чистый возвращался.
– Ты что! – воскликнул хозяин. – Да твой чернявый никого к ней не подпускал! Как гавкнет, даже я в дому прячусь. Ни одного кобеля в округе всю неделю не видел!
Возвратившись с молоком домой, Исаич наложил Флинту дополнительную порцию каши, налил в неё молока и прошептал на ухо:
– Привет тебе.
– Ты чего это? – удивилась Лёля.
– Заслужил, – с гордостью ответил Пётр.