- Могу посоветовать Храм Аматэрасу, если тебе не понравился Золотой Телец. Он более ласковый, хотя содержит уровни как в компьютерной игре, но девушкам нравится.- Аптекарь вопросительно посмотрел на Саке.
- Ммм...
- А как насчет Бенгальской настойки? Ты можешь увидеть свои прошлые жизни и познакомиться со своим двойником, что живет на другом конце Земли. Здорово да? Только осторожно с порциями..,один юноша так и застрял в реинкарнации своего прапрадеда и вынужден бесконечно собираться и возвращаться с войны. А другой, до сих пор бегает по грязному Бомбею в виде трехлапого пса.-Аптекарь хихикнул.
-Эээ..
-Или Пурпурный Зион, мой любимчик. Невероятная цветовая и вкусовая синестезия ко всему, к чему прикоснешься. Ты когда нибудь ела свою любимую песню? или облака? или люмпен-пролетариат? Я позавчера пробовал на вкус черное гетто и эйфорию японских самоубийц, это было потрясающе! плюс сны которые не снились даже Дали и всем еврейским лобби вместе взятым. Только что приходила парочка нигилистов с художественного, разобрали всего Зиона, ничего не оставили, но я то тебе баночку припрятал..-Аптекарь улыбнулся.
-Нууу..
- Не стестняйся.- Аптекарь перешел на доверительный шепот.- Сейчас многие дамы разбирают Полнолуние Исиды. Представь, что внутри тебя живет целый гарем нимфоманок, у которых вместо волос, ласковые руки мужчин, а вместо крови-опиумный мак, и они все одновременно начинают...
- Нннет, спасибо. А у вас есть Оракул?
- А сколько тебе лет?
- Вот удостоверение. А вот рецепт.
- О. Тогда ничего страшного...Я то думал тебе лет 15.
Саке возмутилась:
- Разве мои старые обезьяние глаза не выдают всю драму прожитой жизни и выпавшие на нее испытания? - Нервный тик пробежал по ее мутным глазам.
Аптекарь мельком окинул ее взглядом и небрежно бросил.
-Нет. Максимум 17. Тебе как раз не хватает драмы в жизни. К тому же, сними очки, я ведь не вижу и половины твоего лица.
А у самого Аптекаря, глаза были чернее чем самая черная полночь года. Те самые Андалузские мавры, с их чернично-угольной кожей, казались бледными сладкими мальчиками, по сравнению с мраком, затаившемся в его глазах. Зрачков не было видно, вместо них, на посетителей взирала сама сердцевина ночи. Даже Геката, со всей ее пестрой тусовкой разношерстной нечисти, заглянув однажды в его глаза, расплакалась бы и в беспомощной истерике убежала бы обратно к стареньким родителям.
-Ну ничего, ты ведь сама выбрала Оракул. Значит ты на перепутье. А он как раз поможет найти ДРАМУ жизни. Или быть может, ты ищешь СМЫСЛ жизни? Я слышал многие мои юные друзья находятся в поисках Того-Чего-Нельзя-Постичь-И-Объять. И даже совершают дурацкие поступки, ну ты знаешь, едут к чертям подальше куда-то в Тибет, чтоб их сожрали живьем монахи, или отказываются от женщин и оскопляют самих себя, а потом сбегают куда-то и оказывается, что остаток жизни они прожили в какой-нибудь гнилой пещерке, неподалеку от автобусной остановки, И ты знаешь, я даже рад, что ты не относишься к этой касте умалишенных и хочешь сразу и навсегда узнать, что за диковина твоя жизнь, не теряя времени. Очень рационально с твоей стороны.
Пока искали настойку, затерянную в хламе посреди чучел несуществующих чудовищ и горшков с цветами, Саке терпеливо сидела на высоком табурете, похожим на барный стул и с интересом поглядывала на недоразвившегося, но довольно крупного спящего сиамского близнеца который рос на спине у Аптекаря. Еще при рождении, он уже был похож на зародыш уродливой мумии с крючковатыми пальцами и перепонками между ними, а ноги мутировались и врослись прямо в туловище Аптекаря, придавая ему сходство с женщиной, что несет ребенка за спиной. Только это был его собственный брат или сестра, потому что его интересная ноша была типичным гермафродитом. Наконец, Аптекарю удалось найти Оракул, выйграв его в неравной борьбе с растением-хищником который успел сцапать настойку в свою пасть.
-Ну вот моя крошка, можешь считать что это твой личный обряд посвящения.- Аптекарь аккуратно завернул миниатюрную колбу.- Лекарство рекомендовано к применению в любое время суток и только один раз, по крайней мере, я еще не видел чудаков, которые брали его повторно. Так что удачи и адиос, надеюсь завтра ты будешь здесь и пролопочешь связно пару словечек насчет твоего просветления.
Занавес опустился и Аптекарь растворился во мраке своих глаз.
Вечером Саке при свете лампы внимательно рассматривала колбу с прозрачной жидкостью, внутри которой растворялся атомный взрыв то ли аквамаринованого цвета, то ли цвета аметиста.
Все началось со встряски по телу, напоминающим утреннюю дрожь. Саке обнаружила себя кружащейся вокруг своей оси, прямо в центре комнаты. Ее кот мирно спал на раскрытой книге, плавно меняясь в цветах и оттенках. Тем не менее, что-то насторожило ее и не просто так.
Ну вот и началось. Пропали все ночные звуки. Стрекот сверчков замолк в глухих зарослях чапараля. Саке открыла окно и послушала улицу, но безуспешно. Сумеречные сады беспокойно колебались в полнейшей тишине, гул далекого города умолк на паузе. Смешанное чувство разочарования, неловкости и смутной паники появилось в голове. Неужели звуки пропали навсегда? Нет, нет, нет, Аптекарь должен был предупредить о неприятных побочках. Вместо этого, он говорил о чем-то абстрактном. Кстати, о чём он говорил?
Где-то послышалось далекое колыхание, словно глубоко под водой. Саке начала озираться в поисках внезапного звука, но чем больше она его искала, тем бесполезнее становились его поиски. Стояла такая темнотища, где не то что источника звука, даже собственных рук не было видно. Вся комната пропала во мраке. Саке с ужасом поняла что это происходит внутри ее пустых глазниц. Беспомощно размахивая руками она ощупью пыталась найти стены, не замечая и не ощущая, как сваливает и сокрушает все предметы по пути. Шатаясь, она наконец упала, потому что ноги расплавились и растеклись по ковру. Ее руки наткнулись на собственный нос на полу, отвалились и уши. Постепенно куски тела разбросались по всей комнате и лежали содрогаясь на полу, но разум Саке с любопытсвом предвкушал что же будет дальше. Через некоторое время, а именно через миллион триллионов лет, кто-то включил свет.
- Эээй, не так резко. - успела она произнести недовольно.
Яркая вспышка света прорезала водную глубь, где на глубине нескольких десятков километров, без света и движений медленно колыхалась белесая личинка неизвестного протоживотного. Отдаленный звук биения протоплазмы доносился в виде вибраций воды. Один такой квантовый скачок нечаянно вышел из резонанса, подхватил и вынес Саке в виде личинки на сушу.
Биение не переставало стихать, наоборот оно усилилось. Куда не подумаешь, везде была эта пульсация. Через некоторе время, к нему добавилась равномерная частота и колебание. Вскорости, начало долбить с такой силой, что Саке попыталась выбраться, но почувствовала что представляет из себя эпителиальную ткань с маленькой дельтой кровеносной системы и больше ничего. Увидев же собственный источник биения, которое билось неподалеку, она от неожиданности треснула свою скорлупку.
Миллиарды метагалактик медленно взрывались в собственных глазницах; океаны, которым было по бесконечность лет, сворачивались в маленькие воронки и превращались в точки, которые потом превращались в поры на собственной коже, а они потом превращались в расщелины пластов земной коры изнутри. Это состояние особенно нравилось Саке. Можно было ощущать эфемерность эфира в собственных ноздрях или играться магнитудой метафизики, перекатывая его в пальцах как монетку. Можно было менять гравитацию как захочешь и падать вниз, хотя на самом деле падаешь вверх, протаранивая головой все небесные сферы. Можно было стать альфа-распадом, для того чтобы стать бета-распадом. Можно было придумать свою Кротовую нору и падать в нее, чтобы очутиться на другом конце бесконечности. Можно придумать на ходу другую Кротовую нору, чтобы поменять траекторию полета или просто выйти из нее.
Потом ее стало бешено швырять туда-сюда по планетам и космосам, до тех пор, пока ее не поймали двое людей: мужчина и женщина, и взвалив на плечи как ягненка, потащили на какой-то алтарь.
В углу комнаты, мерцая в темноте адскими глазами, притаилось хищное доисторическое животное. Огромный саблезубый тигр, недавно спящий на раскрытой книге, теперь с глухим рокотом смотрел на эту троицу, приготовившись к прыжку. Мужчина и женщина закричали от страха, выронили свою ношу и разбежались в разные стороны. Изогнувшись дугой, и плавно меняясь в цветах и оттенках, саблезубый тигр, не трогая Саке, выпрыгнул из комнаты куда-то в темноту.
Пришлось долго бежать среди лесов и болот от страшных примитивных людей, у которых вместо человеческой речи были звериные рыки и вопли. Они бежали всей гурьбой, человек 150, сотрясая огромными камнями и самодельными копьями. Трясясь от ужаса, но убегая изо всех сил, Саке не заметила ловушку и упала в яму, прямо на мертвого мамонта.
С ямы ее вытаскивали люди в длинных темных одеяниях, и капюшонами что закрывали глаза. Они прочитали какие-то молитвы, назначили самодельный суд и поволокли на площадь.
На этой площади скопился народ, наполовину они были слепы и беспомощны, наполовину были они безжалостными хищниками. Столпились они и смотрели, и смеялись, и пели, и танцевали как пьяные, ели в неимоверных количествах, напивались до падения, когда приносили в жертву по 100 быков и по 100 детей своим богам с разными головами, но туловищем человека.
Другие же смотрели как борется человек с животным, или человек с человеком, или брат с братом, или отец с сыном, и взрывались от восторга, когда видели смерть перед глазами. Другие отдавали своих дочерей участвовать в оргиях со жрецами, чтобы искупить и умилостивить богов, которым отдают по 100 детей и по 100 быков каждый год.
Другие жгли книги, а другие жгли женщин.
Постепенно сплошной нарастающий нойз состоящий из хохота насмешливых богов в разноцветных украшениях, свистом межконтинетальных баллистических ракет, плясок людей в эктазе вокруг нефтяных скважин, всей кровью текущих из боен мира, лаем адских церберов в костюмчике балерины, громыханием тяжелой конницы катафрактов по шкале Рихтера, дымом полыхающих библиотек, смрадом подыхающих чумных деревень, топотом тысяч военных слонов из Персии, странными языческими песнопениями, невыносимым биением сердца черных людей перед белыми колонистами, стоном миллионов порносайтов, перекрывающим даже единый военный клич монгольских орд, пьяными танцами, сначала в венском вальсе, а потом в темпе твиста, а потом под жестокий хардкор японских синтезаторов, все это взлетело вверх легким перышком, а потом ринулось вниз гигантским кашалотом. Все воспоминания, вся жизнь, все прежние мысли обратились в горы пепла и растворились огромным радужным нефтяным пятном внутри вены обосранного наркомана, тем самым спровоцировав миллионы замедленных атомных взрывов внутри зрачка Саке.
На следующий день Саке была уже у Аптекаря, доехав до его района на трех автобусах.
-Оу, привет старушка, ты за каплями? мучают сны? Или спина барахлит?
-Зз..зззз..зз..
- Не понял бабуля, не могли бы Вы...
- Оракул! Оракул! Оракул! - вспомнила Саке единственное слово и принялась размахивать руками как шимпанзе. На лице размазались сопли и слезы, волос на голове недоставало, а одежда превратилась в лохмотья.
- Понял, понял. Ямайский поцелуй-вот истинный бальзам для восстановления после Оракула.-Аптекарь подмигнул.- Через неделю станешь как новенькая. Держи, не урони. С драмой мы конечно немного переборщили, но зато удостоверение всем подряд можно уже не показывать.