2БС
Жил да был на свете маленький мальчик Боря.
Добрый и послушный, он был дорог родителям уже тем, что кроме него у них никого больше не было. По этой причине ему разрешалось абсолютно всё, кроме одного - трогать большой папин аккордеон. Очень хороший аккордеон, марки Hohner, привезён был из Германии в качестве трофея. Белые перламутровые клавиши так и манили, так и притягивали к себе Борю своим изяществом и скрытым волшебством необыкновенных звуков. Он замирал в восторге, когда долгими зимними вечерами папа доставал аккордеон из футляра и играл на нём на радость всем соседям. Это табу немного огорчало Борю, в остальном же он был счастлив, и никак не мог предположить в столь юном возрасте, что все несчастья ждут его впереди именно из-за аккордеона и его короткой фамилии Кац.
Но всё по порядку…
В пять лет табу было снято и папа стал разрешать сыну прикасаться к клавишам, а в шесть, видя его большую тягу к музыке, отвёл учиться в музыкальную школу. Очень забавно было видеть, как из-за огромного аккордеона торчали тоненькие ножки и ручки, а сверху две дырочки носа и кудрявая голова, и слышать как нежные пальчики, перебирая чёрно-белые клавиши, с любовью выводят гаммы и этюды.
Шли годы, Боря окончил музыкальную школу, затем училище, всё, разумеется, с отличием, и потом все учебные заведения, которые дают дорогу в большие музыканты. На это ушли масса времени, сил и старания, хотя учился он с большим желанием и терпением. Покончив с образованием, (хотя это выражение никак не подходит для музыканта) Боря решил поступить на государственную службу. До этого ему, конечно, приходилось играть в пионерских лагерях, на танцевальных площадках, на свадьбах и в ресторанах, но теперь он хотел стабильности, и поэтому отправился в концертную организацию. Григорий Зуцман, начальник концертного отдела славился своей невозмутимостью и коротко стрижеными усами, в которых всегда пряталась приветливая улыбка, встретил Бориса, как старого знакомого и после обычных дружеских шуток поинтересовался, какие проблемы привели его к нему, но, узнав причину, вдруг посерьёзнел и вот, что сказал: «Послушай, Боря, если бы моя старшая дочь Мира решила выйти замуж, то на свадьбе в качестве аккордеониста, а может быть и жениха, я бы хотел видеть только тебя. Но, во-первых, Мира не хочет выходить замуж абы за кого, а во-вторых, поверь мне, концертная организация это совсем не ЗАГС. Посмотри на афишу, какие ты видишь имена: Барский, Нарвский, Петербуржский, Серебряков, Хрустальный, Дворянинова, а теперь, прошу тебя, покажи пальцем, где здесь, по-твоему, можно разместить фамилию КАЦ. Боря, ты испортишь нам фасад.
- Но, что же мне делать? – Боря был озадачен.
- Поменяй фамилию, - просто сказал Зуцман.
- Как? Но я не хочу! – почти выкрикнул Кац.
- Тогда, если хочешь оставаться в профессии, уезжай отсюда.
- Куда?
- В страну, где живут Кацы.
- Но я не хочу ни куда уезжать. Это моя Родина! – горячился Борис.
- Боря, тебя не поймёшь, фамилию менять ты не хочешь, уехать тоже не хочешь, тогда, если хочешь, возьми метлу и мети тротуар вокруг своего дома, - возмутился невозмутимый Зуцман.
Боря уныло побрёл домой.
Кто как не мама может понять нас и успокоить, и вот что она сказала, выслушав сына.
- Боря, до замужества я носила красивую фамилию Блюмберг, но вот я встретила твоего папу, вышла за него замуж и стала Кац, и разве от этого произошло что-то ужасное, наоборот, родился ты и все мы стали счастливы. Поверь мне, всё, что происходит, бывает только к лучшему!
Папа добавил:
- Сынок, мама права. Что такое наше имя ? Это тонкая условность в череде случайностей, и стоит ли так уж за неё цепляться. «Борис», - это ведь не то имя, которое тебе дали при рождении, так смени и фамилию, раз того требуют обстоятельства.
- И действительно, Кац - не Виндзор, - подумал Борис и отправился в ЗАГС.
Вариантов осталось только три: Иванов, Петров и Сидоров.
Иванов был отстранён сразу: Боря боялся потеряться среди изобилия однофамильцев. Фамилия Петров звучала в его ушах более привлекательно, и он уже готов был стать Петровым, но один знающий человек вовремя шепнул ему, что эта фамилия очень распространена в Якутии среди коренного населения. Конечно, Боря готов был преобразиться, но не до такой же степени. Поэтому оставалось одно - только Сидоров.
И уже через неделю на всех перекрёстках красовались афиши, на которых среди прочих знаменитостей было написано «Борис Сидоров - аккордеон».
Совершенно отдельно и, вместе с тем, почти параллельно в нашем славном городе проживал замечательный барабанщик и великолепный музыкант, звали которого Борис Сидоров. Почему «почти» я объясню, пока Борис - аккордеонист был Кац, они не пересекались, как только он стал Сидоров, они таки пересеклись, и не в лучшей плоскости. Дело в том, что барабанщик не знал аккордеониста, а аккордеонист не был знаком с барабанщиком. Когда Боря барабанщик увидел на афише свою фамилию, ему показалось, что его обокрали, что кто-то нахально влез в его скорлупу и вытолкнул на ветер его обнажённое тело. Его возмущению не было предела, он хотел жаловаться, но не знал, куда и кому. После недельных раздумий, как отомстить, он прилюдно обещал сменить свою фамилию на фамилию обидчика, то есть «Кац».
Узнав о странном решении барабанщика, Борис - аккордеонист позвонил ему и сказал буквально следующее: Боря, я же не виноват в том, что родился Кацем и что судьба заставила меня стать Сидоровым. Но тебе это зачем? Сменив фамилию, ты не найдёшь признания среди кацев, но и сидоровым уже никогда не будешь. Если я тебя как-то задел, ты меня прости. Я совсем не думал, что это может кого-то обидеть.
- Да, ладно. Забыли, – сказал добродушный барабанщик, - я и сам не знаю, чего вдруг завёлся.
Видя, что Борис – барабанщик такой покладистый парень, Сидоров – аккордеонист тут же предложил ему сотрудничество, и вскоре они создали ансамбль, назвав его 2БС. Надеюсь, что это значит, объяснять вам не надо.
Вместе с концертной бригадой они исколесили всю нашу необъятную Родину вдоль и поперёк, и всегда с неизменным успехом. А известный шутник конферансье Олег Мильский представлял их зрителям, как братьев близнецов: Борис Сидоров – аккордеон и Борис Сидоров – ударные инструменты, чем вызывал у зрителей вполне понятное недоумение, ведь аккордеонист был заметно старше барабанщика, но когда понимали, что это только шутка, приходили в восторг, кричали «ура!» и даже хлопали в ладоши. Но, в конце концов, они так сдружились, что их стало трудно различать, хотя один был кареокий и кудрявый, а другой -белокурый и курносый. Смущало всего одно неудобство - девушки писали им письма, которых было много, и разобраться какое кому составляло большую сложность.
Но вот случилось непредвиденное.
В дружественной нам Чехословакии решили устроить очередной совместный праздник, куда были приглашены многие замечательные артисты, в том числе ансамбль 2БС. Начались спешные приготовления: подбор репертуара, репетиции, прослушивания и, конечно же, тщательная проверка родословной всех отъезжающих артистов, начиная от Исхода до наших дней и далее. К тому же надо было пройти собеседование на моральную зрелость и политическую грамотность. Перед лицом очень авторитетной комиссии по выявлению зрелости и грамотности Сидоров – аккордеонист наизусть рассказал «Манифест Коммунистической Партии» и самые захватывающие места из книги К. Маркса «Капитал», перечислил всех глав правительств, но совершенно случайно не мог вспомнить, сколько тонн стали выплавляет тяжёлая промышленность Чехословакии в год. Тогда член комиссии, коммунистка с 1905 года работница Трёхгорной мануфактуры Адель Моисеевна Пирогова сказала с укоризной:
- Как же Вы, товарищ Сидоров, будете общаться с простыми чешскими товарищами, если не знаете таких элементарных вещей? Стыдно, товарищ!
Борис хотел было покраснеть, но в разговор вмешался председатель комиссии товарищ Рыбаков (бывший Фишман), человек принципиальный и интеллигентный. Свою интеллигентность он демонстрировал очками в золотой оправе, постоянно поправляя их на переносице указательным пальцем левой руки. В правой же он держал карандаш, которым мысленно подрисовывал, лицам на фото, лежащих на столе, усы или бороду. Занятие это доставляло ему большое удовольствие, от чего он беззвучно хихикал, особенно при удачной вариации с нежным женским лицом. Представив себе лицо аккордеониста с бородой, Рыбаков сказал:
- Ну, какой это Сидоров, это же вылитый наш раввин Кац! Странно, что он это скрывает. Странно и очень подозрительно!
После этого стало ясно, что приветливым жителям Праги не удастся выпить по кружке «Пльзеньского праздроя» в общении с музыкантами группы 2БС, но это только полбеды.
Подозрительность товарища Рыбакова очень быстро расползлась по всем кабинетам, и уже на следующий день 2БС перестали приглашать в воинские части, режимные предприятия, военные министерства, и, разумеется, Дворец Съездов. Коллеги артисты мучились в догадках: « В чём дело? Что случилось?» Заведующий Концертным Отделом Зуцман при встрече сделал вид, что не знаком с Борисом, и только когда они остались одни, через плечо прошептал:
- Я тебе говорил надо уезжать, а ты – «нет, да нет».
- А кто мне советовал сменить фамилию? – парировал музыкант.
- Да, но ты очень круто взял, «Сидоров» - это слишком круто, скромнее надо быть!
Под опалу попал и барабанщик: а, действительно, что на уме у этих Сидоровых, тем более что они близнецы?
Нет работы, и музыканты стали по одному уходить из ансамбля, и, когда остался один Борис – барабанщик, аккордеонист решился на последний шаг - изменить свою внешность. С этой просьбой он обратился к своему другу детства пластическому хирургу Александру (фамилию я не называю, дабы избежать не нужной рекламы).
Выложив на стол фотографию Сидорова-барабанщика, Борис сказал:
- Саша, сделай мне такое же лицо.
- Приятное лицо. Кто это? – заинтересовался хирург.
- Это мой друг Борис Сидоров.
- Подожди. Борис Сидоров, - это, вроде бы, ты!
- Да, и он тоже, - и тут аккордеонист рассказал всю историю, которую мы с вами уже знаем.
Александр задумался и после не долгой паузы сказал:
- Боря, то что все мы разные, конечно, вносит определённые сложности в нашу жизнь. Ты не похож на него, но ведь и он не похож на тебя, и это прекрасно. Представь, как было бы скучно жить на свете, если бы все мы были на одно лицо, с одними именами, и фамилиями, и мыслями из утренних газет. Пришлось бы при рождении каждому присваивать порядковый номер, как автомобилю. Признайся, тебе понравилось бы всю жизнь носить номер на груди и спине? – закончил он со смехом.
- Ты всё шутишь, - сказал Борис, немного успокоенный другом, - а мне как быть?
Тогда Александр, сменив интонацию и посерьёзнев в лице, добавил:
- Боря, брось ты эту глупость, всегда оставайся собой и не изменяй себе!
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
На сборы ушло немного времени.
Прощаясь в аэропорту и понимая, что уже никогда не увидятся, один сказал другому:
- Боря, ты прости, что я втянул тебя в эту историю.
- Да, ладно! Не бери в голову, - ответил Сидоров, - будь счастлив!
Сейчас Борух Израилевич Кац живёт в Хайфе - это где-то не далеко от Тель-Авива. Увидите его, передавайте привет!
Юрий Петров. Апрель 2013года.