Гл. 50
Вышли на центральную аллею, и Андрей предложил:
На стадион? Курить хочется.
На стадионе они сели на скамейку, возле врытой в землю бочечки с водой. Володя отпустил Серого. Андрей закурил, предложил Володьке.
- Не курю и не собираюсь, - ответил тот.
- Я привык… Интересно, куда после школы Ольга думает?
Володя молчал, и Андрей продолжал:
- Мне ещё два года учиться.
Он помолчал, потом опять спросил:
- А Ольга, куда будет поступать?
- Ты её спроси, Что ж ты меня спрашиваешь.
- Вы ж вроде друзья. Думал: был у вас разговор на эту тему. Был?
- Был.
- Ну?
- В пед собирается.
- Это хорошо! Там всего четыре года учатся. Интересная она, Ольга. Хорошо, что в пед. Здесь останется! А ты?
- Что я?
- После школы куда?
- Ещё не решил. Но здесь не останусь. Тебя ведь это интересует?
Андрей внимательно посмотрел на Володьку:
- Пожалуй, мне действительно лучше, чтоб ты уехал. Хотя я до сих пор об этом не думал. Не обижайся. Я уважаю тебя, но всё-таки ты ещё (повторяю, не обижайся)… мальчишка ты ещё! И дружба у вас с Ольгой детская.
- Словом, я тебе… Как это называется?
Андрей засмеялся:
- Вот именно! Ты даже слова такого не знаешь ещё! Не соперник. Нет! Дружите себе на здоровье. А я уж постараюсь, чтоб она в меня влюбилась.
- Старайся. Влюбится или нет, а ты от этого старания всё равно выиграешь. Я вот тоже стараюсь… дружбу с ней не потерять. Все утверждают, что выиграю. Так что старайся!
Володя позвал Серого, и они ушли, оставив Андрея докуривать и размышлять.
Открыв дверь, впуская Серого, Оля спросила:
- А куда Андрей делся?
- Остался на стадионе, на просторе. Обдумывает твоё будущее. И свою судьбу. Пытается объединить эти два вопроса, - ответил Володя, исчезая в темноте коридора.
Оля замерла на миг: до сих пор она совершенно не придавала значения посещениям Андрея. Приходит он всегда по делу, роется в книгах, что-то записывает, консультируется с отцом. Иногда вечерами бывает на «посту», обычно недолго. И всё, Да и он же взрослый человек! А как же князь Андрей и Наташа? Какие глупости! Вовка выдумывает всё! Ерунда. И к ней снова вернулось обычное покойное настроение. Скоро экзамены: последние в школьной жизни! Надо заниматься, - решила Оля. А потом… Скоро и она, и все друзья её перейдут во взрослую жизнь с выбором профессии, с работой… с замужеством… Скоро? Нет, ещё несколько лет учёбы. Ещё надо пройти это полувзрослое состояние – студенческую жизнь. А если после школы сразу пойти работать? Тогда взрослость придёт раньше. Интересно! Но ведь после 10 класса сразу не станешь учительницей в школе. Нет, сначала в институт. А может?..
Да, 10 класс – это уже думы о будущем.
Гл. 51
Вопросы будущей взрослой жизни волновали не только Олю. Ирина Степановна предложила провести в 10-х классах собрание о выборе профессии.
Мгновенно воодушевившись, Аня развила бурную деятельность по подготовке собрания
- Виктор, обратилась она к комсоргу – давай родителей всяких профессий пригласим! У Алёшки мать на городской доске почёта. Лучшая сборщица на заводе!
- А что, это идейно задумано, - как всегда пародируя Анин энтузиазм, отозвался Виктор. – Давай всех, кто на доске почёта, соберём, пусть расскажут о своих профессиях!
- Господи! Очень интересно будет их слушать! – возмутилась Перовская. – Как увлекательно собирать на конвейере приёмники и всякие вольтметры! Тоже мне профессия! Труд роботов! Всю жизнь посвятить завинчиванию гайки! Одной и той же гайки! Разве это профессия? Ведь конвейер! Профессия – это когда творческий труд. Давайте пригласим хирурга из больницы. Скрипача Аршанского, балерину Строеву…
- Ой, держите меня! Инка в балерины собралась! Стары мы , моя родненькая, балетом заниматься! О балете и скрипке надо раньше думать. Лет с семи. А она в семнадцать захотела балериной стать! – высмеяла Петровскую Аня.
- Ну хорошо. Свободные профессии требуют таланта, и ты - верно, Аня, заметила – пораньше начинать надо. А вот врачами, швеями, продавцами мы ещё можем стать…
- Поварами!
- Геологами!
- Библиотекарем! – закричала Пичугина.
- Ой! Ребята! А может, все уже выбрали себе профессию? Ой! Ура! Не надо нам никакого собрания по профориентации! Мы сами уже всё знаем! Нечего нас ориентировать! – вопила Аня. - По местам, асы! Открываю отчётно-профессионально-выборное собрание! Пусть каждый скажет, кем будет – и всё тут!
Захлопали крышки парт, все расселись по своим местам. Виктор направился к двери.
- Ты, комсорг, куда это? – возмутилась Аня.
- За Ириной. Ей тоже интересно.
- А. Пусть приходит. А мы пока всё организуем. Чур, я веду собрание?!
Этой чести у Ани никто не оспаривал.
- Тихо! Начали! Инка, тебе первое слово! Кем будешь?
- Ребята, ребята! Давайте секретаря! Надо записывать. А лет через 5-10 соберёмся и посмотрим, сбудется или нет.
- Давайте! Пусть Ирина Степановна протокол ведёт и хранит.
- Что я должна хранить? – появилась Ирина Степановна и за ней Виктор.
- Протокол, протокол, Ирина Степановна!
- Согласна! – и Ирина Степановна села за парту, которую отодвинули от ряда и поставили боком к остальным партам. Кто-то положил перед классной руководительницей ручку. Собрание началось.
За партой поднялась Инна Петровская:
- Я очень люблю театр, оперетту, балет. Но вот Аня считает, и совершенно справедливо, что балет, музыка – это надо раньше начинать. Сейчас поздно. Я согласна. И всё-таки… Можете смеяться, но я буду в театре!
- Контролёром? – поинтересовался Алёша.
- Режиссёром! Буду, увидите! – вызывающе закричала Инна.
- Будь, будь, Инночка! Режиссёром так режиссёром!
Запишите, Ирина Степановна, - вмешался опять Алёшка. – Будь режиссёром, Инночка… Меня без билета на первую свою постановку проведёшь.
Инна, чуть надувшись, села за парту.
- Следующий кто? – оглядела класс Аня.
- Можно мне? – поднялся Виктор.
- Давай, Витенька, валяй. Ты у нас ректором какого-нибудь института будешь, бросил Алёша.
- Буду я, Алёша, не ректором, буду я инженером-конструктором. Буду самолёты строить. Новые, реактивные, сверхскоростные.
- А я твои самолёты испытывать буду! Учить самолёты летать! – вскочил Володька. – Давай, Виктор, сверхскоростные!
- Ой! Мальчики. Возьмите меня стюардессой на ваш сверхскоростной! – встала Элька. – Мне так форма нравится!
- Не перебивай, Элька! У нас серьёзный разговор, а ты всё с шуточками, - постучала по столу карандашом Аня.
- Почему шуточки? Я серьёзно. А что плохо – стюардесса?
- Никто не говорит, что плохо, - обернулся к сестре Володька. – Но я тебя в свою машину не возьму. Ты мне на земле надоела. Я, может, в небо рвусь, чтоб ты не могла следить за мной!
- Правда, Эля, давай серьёзно. Тебе слово, говори, кем хочешь быть? – взяла ход собрания в свои руки Аня.
- Не знаю. Мне всё нравится, - как-то потухнув, ответила Элька и поудобнее уселась.
- Алёша, ты, наверное, тоже не будешь говорить? – спросила Аня.
- Почему же? – удивился Алёша.
- У вас с Элькой вечно ветер в голове! – заявила Аня.
- Значит, по-твоему, мы с Лёшкой легкомысленные? – обиделась Элька
- Нет, Эля, Аня о нас так не думает. Она знает, что у нас ветер содержательный. Просто она боится юмористических сквозняков. Давай, Аня, мне слово.
- Пожалуйста!
- Во-первых, буду я машинистом. Поезда водить буду. Мне очень нравится наша грешная зелёная планета. С самолёта, да ещё сверхскоростного ничего не увидишь. А в тепловозе! Леса, поля, города – смотри только!
- Да, через 5-6 рейсов глаза закроешь, а всё будешь видеть эти леса, поля и города, - скептически заметил Николай.
- Ерунда! Уверен! Мне не наскучит!
- Ты сказал «во-первых». Значит, есть ещё «во-вторых»? – спросила Аня.
- А во-вторых… Во-вторых, ты меня на моей конечной каждый раз встречать будешь! – закончил Алёшка со смехом.
- Это надо понимать, как предложение, Алёшенька? – вполне серьёзно спросила Аня и залилась краской.
Класс на мгновение замер, а потом раздался взрыв смеха.
Аня спрятала лицо в ладони. Алёшка стоял, улыбаясь, смотрел на хохочущих товарищей, а когда смех стал утихать, он повернулся к Ирине Степановне и сказал:
- Запишите, Ирина Степановна, всё-таки, что мы с Аней поженимся.
Класс снова захохотал.
- Вот даёт! – кричал Николай.
Алёшка же опять выждал, пока немного улёгся шум, и продолжал:
- Это я относительно ветра и легкомыслия…
- Но, Алёшенька, - Аня оправилась от смущения, - я не пойду замуж за машиниста. Мне инженера подавай, а лучше профессора.
- Профессора старенькие, Анечка, а ты танцевать любишь. Вот мы с тобой и будем в клуб железнодорожников на танцы ходить.
- Аня, Аня, теперь ты скажи! – закричала Ляля.
- Ну, Аня у нас прирождённый педагог! – сказала Надя.
- Литераторша!
- Русачка! – кричали ребята.
Вновь раскрасневшаяся Аня встала, тряхнула головой, отбрасывая прямые короткие волосы назад и перестав улыбаться, заговорила:
- Да, я пойду на литфак.
- Аня за Ольгой в огонь и в воду! – подал голос Виктор.
А что тут плохого? Если даже и так! Но я сама чувствую призвание… Нет, серьёзно, ребята! Это так прекрасно «глаголом жечь сердца людей»! – Аня приняла вдохновенную позу, но вдруг испуганно бросила взгляд на Ирину Степановну и закончила:
- Это так же прекрасно, как строгие и точные формулы математики!
Опять взрыв смеха. Смеётся с классом и Ирина Степановна.
- Ирина Степановна, - чуть капризным тоном обиженной девочки сказала Аня, - вы же ж записывайте, вы же ж всё-таки секретарь, протокол ведёте, вам надо серьёзной быть.
- Буду серьёзной, Анечка, буду, - прогоняя смешинку, согласилась Ирина Степановна. - Та что ж записывать? Литфак или физмат?
- Литфак, конечно. Вы ж понимаете, что я в математике ни бум-бум.
- Почему ж ни бум-бум? У тебя ведь пятёрки, - возразила математичка.
- Пятёрки! Но чего мне это стоит! – и Аня вздохнула, предложив: - Надежда, тебе слово.
- В медицинский. Детским врачом буду. Прошу учесть, будущие мамы и папы, - поклонилась она классу.
Её заявление было встречено одобрительно.
- Ляля, а ты?
- Ой, я так мечтала быть почтальоном! - вскочила Лялька. – Но, увы, переучилась!
Придётся идти в институт связи. Всё-таки что-то близкое к мечте детства.
- Николаша, тебе слово.
- Раз уж тут все собираются осуществлять радужные мечты детства, так я с детства мечтал быть или пастухом телят или микробиологом. Тоже родственные профессии!
Снова взрыв смеха.
- Слово Галке, - продолжала Аня. – Ну-ка, Пичугина!
- Библиотекарем! Без института. В крайнем случае – заочно.
- Неля Белова.
- Ой, ребята, я растерялась! – изобразила Нелька наивную девочку.
Все захлопали и закричали:
- Она уже актриса! В театральный!
- Господи, дети… Ну до чего ж вы ещё дети, - оборвала аплодисменты Нелька, вызвав новый взрыв восторга.
Класс хохотал. А она стояла, высокая, тоненькая, чуть ссутулившись и поглядывая на класс сверху вниз, поддерживая несуществующие очки, и никто не усомнился, что это говорит именно Фёдор Фёдорович - историк.
Тряслась от смеха за тесной партой и Ирина Степановна, как и все, узнавшая по реплике и позе Фёдора Фёдоровича.
Нелька, опустив руку, выпрямилась и уже серьёзно сказала:
- Нет, не театральный. Педагогический. С вами, дурачками, разве можно без игры? Правда, ведь, Ирина Степановна?
- А факультет? – решила уточнить Аня.
- Факультет? Где будет поменьше конкурс. Медали у меня не предвидится. Больше четвёрки мне не получить. И для меня главное не предмет, а ребятишки. Не попаду в институт, пойду в училище. Вот так-то, дорогие мои однокашники. - И Нелька села на место.
Класс молчал. Никто не ожидал от Нельки-актрисы такого прозаического и неожиданно серьёзного.
- Ой, нет! – возмутилась первой Аня. – Нет, Нелька, нельзя тебе талант губить, нельзя!
- Если я даже пошла бы в театральный, если б даже со стипендией, что маловероятно, всё равно на стипендию не проживёшь, а моя мама и десятки оторвать не сможет для любимой дочери… нельзя мне в другой город, Аня. И мама без меня… сама знаешь, совсем погибнет.
- Какая расчётливость, какой практицизм! – фыркнула Инна. Она, как и все, кроме Ани, Нелиной соседки по дому, не знала, что мать весёлой бесшабашной Нельки, получив в сорок пятом похоронку, стала пить и теперь страдала запоем.
- Мне, Инночка, в облаках витать не приходится. Ты можешь 10 лет поступать в свой режиссёрский. А мне надо хлеб насущный скорее зарабатывать. Конечно, не хлебом единым, но и без него, чёрненького, птичкой не защебечешь. Кто-нибудь не согласен?
- Я с Нелей согласен, - встал Валерка. – Хлеб – главное. Агрономом буду, запишите.
- Ой! Валерка, это ты сейчас придумал! – возмутилась Аня. Что тебе-то до хлеба? У тебя родители не то, что у Нельки! Ты можешь…
- Что могу? На иждивении родителей сидеть? Я могу стать агрономом - и стану.
- А это что, институт тоже? – спросила Аня. И в класс вернулось весёлое настроение.
- Не вижу причин для веселья! Продолжим опрос! – опять постучала карандашом о стол Аня. – Железнова, говори ты.
- За меня уже ты сказала:
- Мы с Олей. – Да, подтверждаю: литфак.
- Игорь, ты?
- Архитектор.
- Лариса?
- Бухгалтер или просто счетовод.
Ирина Степановна едва успевала записывать в протокол. Кого только не было в классе! И инженеры, и врачи, и учителя, и повар, и портниха, и шофёр. И каждый говорил о своей будущей профессии так решительно и уверенно, что ни у кого не возникало сомнения в возможности осуществления избранного пути.
Элька высказалась решительно, что станет фотокорреспондентом какой-нибудь «не маленькой, конечно», газеты, а то и журнала «Огонёк».
Ирина Степановна, записывая, радовалась про себя именно этой решительности: значит, ребята думали о своём будущем, довольно реально представляли свои возможности.
Гл. 52
Вечером на «посту» продолжился разговор о профессиях. Андрей слушал, курил, посмеивался вместе с ребятами, когда они рассказывали, с какой горячностью выступала Лялька, как «рвалась в искусство» Инка, посмеялся над «во-вторых» Алёшки, а потом спросил:
- А больше ни у кого «во-вторых» не оказалось?
- Ну, это ещё вопрос будущего. Само собой, разумеется, что у каждого будет «во-вторых», но сейчас это ещё… далёкое… - ответила Надя.
- Почему ж далёкое? – возразил Андрей. – В 19-20 лет можно… строить семью.
- Что ж ты не строишь, ведь тебе уже за 20? – поинтересовалась Элька.
- Жду её. Как только она согласится, сразу и женюсь. Это уже решено.
- Ой, Андрей, на свадьбу пригласи! – попросила Лялька.
- Приглашу, - спокойно ответил Андрей.
- А кто она? – осведомилась Надя.
- Пока тайна.
- А ты эту тайну хоть ей открыл? – иронически заметил Володька.
- А я не эгоист, Володя. Пока рано. Зачем же я буду её покой смущать? Как это в песне:
- С любовью справлюсь я один, а вместе нам не справиться.
- Мудро. Только на любовь не похоже. Такая трезвая расчётливость любви противопоказана, - сделал вывод Володька.
- Тебе ещё это не понятно. Недаром же до 18 лет не регистрируют браки. Доживёшь до моих лет, сообразишь, что мудро, а что смешно.
- Так, по-твоему, до 18 лет и влюбляться нельзя? – спросил Валерка.
- Почему же? Влюбляйся, но жениться нельзя.
- Ой! А разве обязательно жениться, если влюбишься? – удивилась Лялька.
- Совсем не обязательно! – отозвался Андрей. – Влюблённость – это когда просто дух захватывает от восхищения, когда только хорошее и возвышенное видишь. А любовь – это серьёзнее и глубже…
- И «вершина любви – это чудо великое – дети»! – засмеялась Элька.
- Ну, доболтались, - презрительно скривив губы, сказала Надя.
- Вот тебе, Володя, и доказательство, что ещё рано вам всем об этом рассуждать – не осилите сей темы.
- И верно! – согласилась Лялька. – Давайте лучше споём – да по домам.
Гл. 53
Первый экзамен последних школьных экзаменов. Сочинение…
Наталью Никитичну беспокоило, получится ли торжественно, впечатляюще и… результативно.
На первый экзамен в десятые классы обычно приходило, как и в далёкие пушкинские времена, много гостей: представитель горкома комсомола, корреспондент городской молодёжной газеты, инспектор из гороно, кто-нибудь от шефствующего завода и непременно члены родительского комитета. Наталья Никитична прекрасно понимала, что эти «гости» мешали экзаменующимся сосредоточиться, поэтому она позволяла гостям побыть в зале, где проходил экзамен, минут 15-20. А потом приглашала всех к себе в кабинет, где, «совершенно неожиданно», для неё был накрыт, перенесённый из учительской большой длинный стол, и где гостей ждало скромное угощение с лёгким вином. Это всё приготавливали члены родительского комитета совместно со школьной буфетчицей и поварихой.
Потом, выпроводив гостей, рассказав корреспонденту о лучших учениках, которые «сразу же выбрали тему по душе» и «уверенно набросали план» уже в первые минуты, Наталья Никитична командовала буфетчице и поварихе:
- Девочки, скоренько какао, пирожки! Дети, наверное, проголодались!
Члены родительского комитета бежали на кухню помочь, а потом несли в зал на подносах стаканы с дымящимся какао, ставили перед каждым пишущим, шепча:
- Скушайте! Подкрепитесь!
«Подкреплялись и кушали» обычно те, у кого не хватало сил одолеть без шпаргалок «понравившуюся» тему. Выпив какао и съев пирожок, они, естественно, лезли в карманы за платочками, в которых были приготовлены миниатюрные шпаргалки из учебников – настоящее подкрепление . Потом комиссия, проверяя работы, изумлялась, как запомнились ученикам учебники: те же фразы, те же цитаты. Сокрушались, что мало самостоятельности, и ставили «тройки».
Те же, кто писал тему «по душе», до пирожков и какао не дотрагивались, ибо им было некогда есть, а в «подкреплении» они не нуждались, а шпаргалки презирали. Их работы были самостоятельны, а потому проверялись всеми членами комиссии по очереди и доставляли немало хлопот, так как приходилось нередко искать в библиотеке книги и журналы, на которые были сделаны ссылки в сочинениях этих оригиналов. Члены комиссии ворчали, а ведущий учитель радовался, понимая, что недаром всё-таки тщательно готовился к урокам и давал на уроках несколько больше, чем требовала программа.
Так всё было и в этом году. Для учителей, директора и традиционных гостей всё было обычно. Новым весь этот обряд был лишь для учеников. Они то впервые сдавали экзамен на аттестат зрелости, как называлось тогда свидетельство об окончании школы.
Нарядные, в парадной форме, с букетами цветов толпились десятиклассники в коридоре у дверей актового зала, в котором были поставлены школьные парты и зеленел длинный покрытый сукном стол.
Вот прибежала Аня с сеткой-авоськой, наполненной литровыми консервными банками, в руках
- Асы, скоренько букеты по банкам, а то завянут наши пиончики! – распорядилась староста.
Стол , подоконники расцвели белыми, розовыми и алыми пионами.
Зазвенел первый звонок, разрешающий занять места в зале. На сцене у стола президиума разместились учителя и гости, а за партами поднялись нарядные, торжественно притихшие десятиклассники.
Наталья Никитична поздравила ребят с началом экзаменов. Непривычно громко и торжественно звучал её голос в гулкой тишине:
- Вот пакет с темами сочинений. Зоя Васильевна, прошу вас, - передала она пакет учительнице.
Зоя Васильевна, побледневшая от волнения, вскрыла пакет, вынула крошечный листочек, пробежала глазами и засветилась улыбкой.
- Ребята! Темы прекрасные! – воскликнула она и, сразу приняв серьёзный вид, передала листочек учительнице, стоявшей уже у доски с мелом в руках, чтобы та записала темы на доске.
- Подвиг коммунистов (по роману М.Шолохова «Поднятая целина»), - записала первую тему учительница русского языка.
Зал взорвался аплодисментами.
- Тише! – замахала руками на ребят Наталья Никитична.
- Корчагинцы наших дней, - вывела на доске вторую тему учительница.
И опять всплески, выражающие радость учеников.
Третья тема появилась на доске:
- Лирика Лермонтова в борьбе с царизмом.
В зале воцарилась деловая тишина. Поскрипывая подошвами новеньких туфель, прошёл меж рядов, заглядывая в тетради, корреспондент местной молодёжной газеты. Когда он вернулся к столу на сцене, Наталья Никитична прошептала ему что-то и жестом пригласила всех «гостей» следовать за собой.
На сцене за столом, скрытые от учеников массой цветов, остались лишь члены комиссии.
Десятиклассники трудились над своим последним школьным сочинением.