На втором уроке в 7 "А" учительница объявила тему сочинения и написала на доске опорное предложение: «Минск – столица нашей Родины». После обсуждения темы все стали писать сочинение о Родине, а кто-то списывал у соседа, и только Маша крутила в руках авторучку, пока не сломала. Раздался треск, и все дружно захохотали.
- Ипатьева, чем ты там занимаешься? Позвоню родителям! – сделала замечание учительница.
«Звони-звони, - нахмурилась Маша. – До Катара, как до Космоса, а бабушка плохо слышит и к телефону не подойдёт", - но надо было что-то писать, и она написала:
«Родина – земной шар, его надо защищать от людей!» - сдала тетрадку и выбежала из класса.
Весь день слонялась в парке, пиная опавшие листья.
«Мама всегда говорила, Катар нам чужой, и все там чужое: язык, религия и басурманы. А я родилась под утреннюю молитву муллы, и каждую ночь засыпала под ту же песню – вот и вся религия», - она вытащила из кармана мел и написала на асфальте большими печатными буквами: «Катар».
Вдруг увидела большую белую птицу. Птица подошла совсем близко и уставилась ей в глаза. Маша заплакала: «Я такую же видела в Катаре!»
В тот день мама замучила ее наставлениями: и веди себя скромно, и помни, ты живешь в чужой стране, и не задавай никому вопросы, и не отходи от Майкла ни на шаг, и если подойдет мужчина, смотри в пол, и т.п., и т.п., и т.п.. - нарядила в шелковое платье и шелковые шаровары, вплела в косы атласные ленточки.
«Пусть! Все равно причешусь по-своему! - взглянула на себя в зеркало. - Тьфу, уродина какая! Глаза, как блюдца и руки длиннющие, ну точно обезьяна! - схватила себя за уши и надула щеки. - Уф, уф, уф!» - и сразу получила подзатыльник.
- Стой на месте! – мама повязала ей платок. - И не вздумай снять.
-Аха! -но как только вышла за дверь, спрятала платок в сумочку, расплела косы и завязала привычный "хвост".
Во дворе уже поджидал Майкл. Галантно распахнул дверцу двухместной машины.
-Опять без спроса увёл у отца машину?
-А то!
Они помчались из поселка в город, оглашая дорогу громкой музыкой.
В Катаре нет концертных залов, но во Дворце шаха иногда выступают зарубежные артисты. Маша мечтала увидеть Дворец и артистов, но её родители - простые сотрудники "Красного Полумесяца", а бедных во Дворец не пускают.
Отец Майкла - представитель американской прессы, несколько раз был во Дворце и даже брал интервью у самого шаха. И сегодня на столе отца лежали два пригласительных билета на концерт во Дворец, но отец был чем-то сильно встревожен и уехал куда-то по более важным делам. Майк, не дождавшись отца, пригласил на концерт Машу.
Он гнал машину «с ветерком», и Маша хохотала и взвизгивала на поворотах, когда казалось, что они врежутся в столб или встречную машину.
«Если мама узнает, что мы без взрослых - с ума сойдет! Но она никогда не узнает!»
Вдоль трассы тянулась металлическая сетка-ограждение от верблюдов. Эти любопытные животные считают себя здесь хозяевами. Еще бы! Заденешь на дороге верблюда - заплатишь штраф больше, чем за женщину, попавшую в ДТП. За мужчину штраф больше, чем за верблюда и женщину вместе взятых. Но виноватым всегда будет иностранец. А правил дорожного движения здесь никто не соблюдает.
"Мама запрещает ездить вдвоем с Майком на машине. Говорит, Майк еще ребенок. Но разве Майкл ребенок? Ему уже четырнадцать, даже бриться начинает".
Познакомились на юбилее "Красного Полумесяца". Майкл сразу обратил на неё внимание, и она чуть не подавилась, когда он угостил ее колой. А еще играли в русскую игру "Ручеек", и Майкл выбрал Машу. Так и продержались весь вечер за руки.
К юбилею готовились заранее. Учительница дала Маше задание - прочитать стихотворение на белорусском языке.
-А почему на белорусском? – не поняла Маша. – Я русская!
-А в документах написано – белоруска.
Маша никогда не задумывалась о своей национальности. Может потому что в Катаре всех иноверцев считают русскими, даже Майкла, за то, что блондин?
-Тогда не забудь спросить у родителей, откуда ты родом! - напомнила учительница.
-Откуда я родом? – спросила Маша у мамы.
-Стыдно не знать в двенадцать лет!
-А я не телепат!
-Не задавай глупых вопросов! – рассердилась мама. – Прописана ты в Москве. Родилась в Катаре. По национальности белоруска.
«Я гадинник з сабой захапиу, час по им назираю…» - заорала обиженно Маша, подглядывая в планшет.
-Замолчи! - приказала мама. – Не засоряй речь.
-Но ведь ты белоруска!
-Твой отец русский, и дом твой в Москве, и думаешь ты на русском. Так какой твой родной язык?
-Арабский. Я думаю на арабском.
-Не болтай ерунду.
И все-таки Маша прочитала на празднике стихотворение, и громче всех ей аплодировал Майкл.
"Какой красивый, мелодичный язык, - думала Маша. - Я говорю на трех языках, а родного языка не знаю. Разве я хуже буду знать английский, если стану говорить на белорусском? - и сразу пожаловалась Майклу. – Скоро меня отвезут в Минск к бабушке, папа говорит, здесь климат накаляется. А я белорусского не знаю! Как же я буду там жить?»
"Не переживай, - успокоил Майкл. – Там все говорят на русском. Даже "имбрик" перевести с белорусского не могут.
-А что такое «имбрик»?
Мальчик расхохотался.
-«Чайник!» - русские впаяли вам свой язык насильно, как христианство на Руси, - он снисходительно похлопал Машу по плечу. – Это политика. Надо понимать!
Отец запретил ей разговаривать с Майклом о политике: «Он американец. Не болтай лишнего!» - но Майкл был ее другом, и говорили они обо всем подряд.
Маша возразила - как бы человеку не затыкали рот, он будет говорить на языке, какой усвоил с молоком матери. К тому же, в Беларуси два государственных языка и языковых запретов нет. Остановились на том, что в многонациональном государстве проще говорить на общепринятом. А самой Маше все равно, на каком языке говорить, все зависит от среды обитания.
Во Дворец приехали к началу концерта и сразу помчались в зал. Мужчины недовольно уставились на Машу, ведь она должна сидеть на женской половине, а села рядом с Майклом. Кто-то даже плюнул в её сторону. Женщины зашептались, глядя на иноверку. Они были в красивых, дорогих нарядах и прятали лица под тонким шелковым хиджабом.
- Я иностранка, могу сидеть рядом с тобой!- сказала тихо Маша, но получилось как-то громко.
-Ну...им нельзя, - растерялся Майкл. - И не шурши конфетными обертками, - он беспокойно оглянулся по сторонам. - Какой ты еще ребенок.
Свет в зале погас. Луч прожектора пробежал по лицам зрителей. Недовольный ропот звучал в зале: "Женщина...женщина сидит на мужской половине!"
Но зазвучала музыка, и внимание публики переключилось на сцену. Выступали артисты из Японии . Показывали мюзикл Уэббера. Голоса звучали страстно и тревожно, будоража мысли и фантазии зрителей. Маша беспокойно смотрела на сцену, ей казалось, что вот сейчас случится что-то ужасное, необратимое. Не выдержав напряжения, она выбежала из зала, шепнув Майклу: "Я сейчас!"
В фойе вздохнула свободно и уже не захотела возвращаться в зал. Решила дождаться в фойе окончания концерта. Она сидела сначала на подоконнике, потом стала кататься на гладком блестящем полу, как на катке, и радоваться, что никто её не видит.
-Эй? – из-за угла вышел охранник. – Иди обратно! Что здесь делаешь?
-Я в туалет! - отчиталась, как перед учителем. - Где туалет?
-Там! - охранник расплылся в гаденькой улыбке и махнул рукой в коридор.
Заглянула в коридор. Солнечные лучи проникали через небольшие окна, инкрустированные разноцветными стеклами, а под потолком в поисках выхода металась большая белая птица.
-Здесь птица! - вскрикнула удивлённо.
-А тебе что? - грубо торопил охранник. - Иди, давай.
Коридор вел вглубь здания, а дверей не было. Она пошла вперед, рассматривая узоры на каменных стенах.
"Почему здесь все такие злые? - размышляла обиженно. - Что я сделала плохого? Я не мусульманка и не обязана сидеть вместе с их женщинами!"
Она вспомнила, как на рынке познакомилась с мусульманкой. Та просовывала конфетку в дырочку для рта, сделанную в парандже.
-Неудобно в парандже? – посочувствовала Маша. - Жарко ведь! И дышать трудно?
"Бедные женщины! - думала она. - Вечно должны прятаться! Даже стекла в их машинах должны быть тонированные! Но ведь их первая леди уже сбросила хиджаб , и ее за это никто не осудил!"
-Вовсе не жарко! – приподняв паранджу, Маше улыбнулась девочка лет десяти. – Меня не должны видеть другие мужчины, только муж.
В Катаре нет возрастных запретов на замужество. Можно жениться даже на девятилетней. Но, увидев девочку, младше себя, Маша удивилась.
-У тебя есть муж?
Из толпы к ним подбежал старик: "Не разговаривай с неверной! Иди за мной!"
-Это мой муж, - шепнула девочка. – Меня с ним похоронят, когда он умрет, - и поспешила за стариком.
-Женщина в чадре, что гитара в чехле, - пошутил Майкл. – Или матрешка в скафандре.
-Не называй её так! - рассердилась Маша. – Она несчастная.
-Что русскому горе, мусульманину в зачет!
О каком зачете он говорит? Наверное, повторяет всё за своим отцом, который почему-то не любит русских.
Коридор петлял змейкой, а дверей по-прежнему не было. Маша повернула обратно и попала в тупик. Пошла вперед и снова уткнулась в стену.
"Где я? Где? - и закричала с перепугу. -Эй! Помогите!»
"Помогите, помогите, помогите... - прозвучало в ответ.
Стала бить кулаками в глухие стены: "Эй, кто тут есть?"
"Кто тут есть…кто тут есть…кто тут есть…" -пронеслось по лабиринту.
Где-то под потолком захлопнулись створки окон, стало темно.
"Эй, девочка! - раздался голос охранника. - Не бойся. Иди ко мне. Дам монетку".
Гулкие шаги приближались, но ее сердце стучало громче его шагов.
«Ну, не стучи ты так громко! Не стучи! Он услышит!» - повторяла Маша и вдруг ринулась во тьму, сначала вправо, потом влево, потом прямо, потом обратно и снова вперед, потому что стоять на месте было страшнее.
Сверху сыпался песок, лилась вода, падали и катились по коридору камни.
"Эй, девочка! Иди ко мне!" - звал охранник.
Что есть духу мчалась она во тьму. Спотыкалась и падала, поднималась и снова бежала вперед. Где-то далеко замаячил свет. А впереди под ногами разверзлась пропасть, и густая пыль поднявшаяся из бездны, повисла в воздухе. Сдержать бег Маша не могла, только успела подумать "Будь, что будет!" - и зависла над бездной, а перед глазами замелькали картинки: вот она стоит у окна, а за окном пустыня. Ветер катит по песку сухие колючки, сбившиеся в мячики, поют и движутся барханы - надвигается грозный самум. А вот она вместе с отцом на верблюжьих бегах - несутся наперегонки неуклюжие горбатые животные, бьют их острыми палками погонщики, кричат и размахивают саблями болельщики. "Гэй! Гэй!"
Бешено колотится в груди сердце "бух-бух-бух-бух"! -и сразу со всего размаху она упала на пол и покатилась по коридору, раздирая в кровь колени.
Яркий свет ударил в глаза. С криком «Помогите!» - Маша выбежала из лабиринта.
По газонам прогуливались самовлюбленные павлины, в вольерах паслись страусы, а в сказочных миксбордерах красовались экзотические растения. Из клумб, правильной геометрической формы, выглядывали представители небогатой флоры Катара, а вдоль центральной аллеи тянулись финиковые пальмы. Садовые дорожки из разноцветной мозаики манили в уютные беседки, покрытые вьюнком, а в месте их пересечения находился бассейн с прохладной водой и фонтаном по центру.
Из беседки вышел мужчина в белой национальной одежде.
-Ты кто? Откуда здесь? – спросил сурово.
-Заблудилась.
-Кто привел? -повысил голос.
-Никто! – и потребовала. – Отведите меня обратно, а то опера скоро закончится! -
мужчина молча рассматривал ее испачканный наряд, порванные шаровары, ссадины на коленях и локтях, светлые спутанные волосы. Девочка смутилась и покраснела. - Устала! Можно сесть на вашу скамейку?"
Нежные блики передвигались по аллеям, струились и играли тени, взрывались серебристыми брызгами фонтаны.
-Садись. Пей, - мужчина подал ей пиалу с гранатовым соком.
Схватив пиалу двумя руками, Маша стала пить жадно, проливая сок на платье, машинально наблюдая за солнечными зайчиками, выпрыгивающими из пышных крон деревьев на мраморные дорожки.
Мужчина оглянулся на выход из лабиринта.
"Она прошла путь смерти? Или кто-то привёл ее сюда? Зачем?"
А Маша пыталась проникнуть в его мысли: «Кто он? Где я?»
"Она посмела смотреть мне в глаза?"
-А если не смотреть в глаза, зачем тогда разговаривать? - удивилась Маша.
Он усмехнулся.
-Пойдем, я покажу тебе мой сад.
Маша послушно пошла за ним по тенистым аллеям в глубину парка к цветникам, оформленным в виде сказочных животных.
-Какая прелесть! - погладила оранжевого котенка. - Этот цветок похож на котенка. Как он называется?
-Катар!
Мужчина оживился, стал рассказывать, как из небольшого оазиса в пустыне выросло богатое и сильное государство, сколько усилий затрачено на то, чтобы превратить эту безжизненную землю в сад.
Голос его убаюкал недавние Машины страхи, и она забыла о том, что надо возвращаться домой.
-Интересно? - заглянул в глаза.
-Это лучше, чем слушать оперу на японском.
Мужчина рассмеялся, а Маша обиделась, что смешного в её словах?
-Ты похожа на цветок, - сказал задумчиво. - Жаль, не могу взять тебя в жены.
-Почему?
В Катаре мужчинам официально разрешается иметь четыре жены и заключать временные браки с другими женщинами. А этот мужчина почему-то не может жениться? Но она и не собиралась замуж, просто удивилась.
-Поздно, - он махнул обреченно рукой. -Кончено.
И снова она ощутила тревогу и даже приближение катастрофы и устрашилась своих мыслей.
-А, знаешь, что самое главное в жизни? - спросил он.
Ей казалось, она знает ответ, только почему-то сейчас забыла, но потом, когда-нибудь, обязательно вспомнит, а пока вслушивалась в его слова, боясь пропустить что-то важное.
-Главное, не стоять на месте! - он взял её за руку и повёл в черный лабиринт, и не было ей страшно рядом с этим человеком, а очень даже спокойно и не хотелось отпускать руку.
В конце пути он подарил ей коробочку: «Это тебе , Маша. Помни о Катаре. Я люблю мою страну. Вспоминай и ты о ней с любовью.»
Она открыла коробочку и обрадовалась, увидев красивое украшение с разноцветными камушками.
Приподняв волосы на худенькой шее, мужчина застегнул украшение, и такая от его рук исходила нежность, что Маша непроизвольно, по-детски, прижалась к его ладони щекой.
-Спасибо. Вы добрый человек.
-Прощай! - сказал сурово, и она вздрогнула от такой суровости, и кожа её покрылась пупырышками, будто от холода.
«Странно как всё, странно».
Но тут их заметил охранник и стал кланяться. Мужчина подтолкнул Машу к выходу и скрылся в лабиринте.
-А где туалет? - сердито спросила Маша охранника.
-Что болтаешь?! – завизжал охранник, брызжа слюной. – Не понимаешь, кто это был?
-А кто это был?
Злоба, зависть, похоть, алчность и еще много чего такого мелькало в глазах охранника. Он схватил Машу за волосы и потащил под лестницу, пытаясь сорвать украшение, но она укусила его за руку, стукнула по ноге каблуком и помчалась к центральному выходу, где ее поджидал Майкл.
-Опера закончилась! – налетел на девочку с упреками. – Где ты пропадала? Я мог и уехать!
-Бежим отсюда! - крикнула ему. - Скорее! Бежим отсюда!
Майкл не стал расспрашивать, от кого надо бежать, взял ее за руку, и они помчались из Дворца к машине, а дальше в ресторан, где можно было переждать погоню. Маша умылась в дамской комнате, причесала растрепанные волосы, и вышла в зал, не опасаясь, что кто-то осудит ее за то, что пришла в ресторан с мужчиной - здесь была свободная зона для иностранцев.
Город со всей его суетной ночной жизнью принадлежал туристам. Местные в рестораны и развлекательные центры не ходят - считают дурным тоном, алкоголь не пьют, сигарет не курят, только кальян, за наркотики – смерть, за воровство -отрубают руки, казнят принародно. На улицах местных не увидишь, разве только в дорогих машинах. Скрываются в своих огромных домах за высоченными заборами и редко появляются в городе. Бездомных в городе тоже нет. А для вольнонаемных из других стран построены гетто и открыт госпиталь "Красного Полумесяца".
Майкл заказал себе бокал шампанского, а Маше колу и восточные сладости. Она рассматривала через окно Дворец - символ древней исламской архитектуры, мрачно возвышавшийся среди яркой уличной рекламы, модных салонов, отелей и супермаркетов и думала о мужчине, подарившем ей колье.
-Красивое здание, - вздохнула она. - Это Дворец шейха?
-Да, это Дворец шейха! - ответил Майкл. -Но сегодня шейх к гостям не вышел.
Маша схватила бокал и залпом выпила шампанское, так вдруг пересохло у нее в горле.
-Э, остановись! – крикнул Майкл. – Это не кола! Тебе нельзя!
Голова у нее закружилась, в животе приятно забулькали пузырьки, счастливая улыбка блуждала на губах.
Официант принес фрукты и восточные сладости. Маша объелась сладостями и уснула за столом. Майкл осторожно тронул её за плечо. Встрепенувшись, она проверила, на месте ли украшение, но не сказала, чей это подарок. Майкл заинтересовался украшением и даже потрогал драгоценные камни.
-Спрячь! -испугался он. - Камни настоящие. Ты не сможешь доказать, что колье твоё! Оно очень дорогое. Скажут, украла!
-Я не украла, это подарок! - она нервно рассмеялась, вспомнив мытарства по лабиринту и мужчину с бездонными карими глазами. Покачиваясь, встала из-за стола.
-Твое колье нас погубит! – испуганно повторял Майкл. -Сними его! Спрячь!
- Нет! Отстань от меня! Я хочу домой! - Майкл повел её к машине, поддерживая за локоть. - Зачем ты пила это шампанское? Я себе его заказал!
- Ты просто не понимаешь! Я так устала!
Они поехали в поселок, беспокойно всматриваясь во тьму. А когда приехали, Майкл прижал Машу к стене и стоял так, молча.
-Ты чего? – не поняла она.
-Ничего, - он часто задышал и стал гладить ей плечи, а она убирала его руки.
-Фу, дурак какой! – и затихла, когда он коснулся её груди.
Грудь её только-только начала округляться. И эту детскую припухлость Майкл накрыл ладонями. Она чуть не задохнулась от стыда.
-Ты чего? – повторила шепотом.
Он неумело поцеловал ее в губы.
Оттолкнув его, Маша побежала домой, перепрыгивая через ступеньки.
– Не понравилась мне опера! – крикнула сходу матери и закрылась в комнате. – Спать хочу!
Лежала и думала про Майкла, который умеет водить машину и не умеет целоваться.
Это тоже был её первый поцелуй.
«Значит, я ему нравлюсь?» - осторожно коснулась груди, соски набухли и торчали в разные стороны. Стесняясь набухших сосков, она горбилась на людях, чтобы никто не заметил и не посмеялся над ней. И вдруг сильно сжала рукой грудь, ощутив маленький упругий холмик, пробежалась пальцами вниз к животу и тут же отдернула руку.
«Что он почувствовал, когда меня трогал?»
Долго не могла уснуть, смотрела в окно на поющие пески и мечтала о чем-то возвышенном и красивом, удивляясь, почему позволила Майклу трогать себя за грудь? От неожиданности, или из любопытства? Но ведь это ужасно! Ужасно! - ругала себя и вдруг вспомнила глаза мужчины в белой одежде. Он сказал, поздно жениться и всё кончено. Почему? И вдруг поняла, а ведь он сказал ей про свою смерть?! – и зарыдала от жалости к нему. - А моя судьба разве не похожа на лабиринт? Разве я не иду по жизни на ощупь, как слепая? - терзала себя вопросами. - Он сказал нельзя стоять на месте? А куда идти?»
В ту ночь ей приснилась раненая птица, которая билась о стекла, пытаясь вырваться из лабиринта на волю.
На рассвете в Катаре началось вооруженное восстание. Майкл и его отец не успели уехать, повстанцы зарубили их саблями, а дом разрушили и ограбили.
Машу самолетом вывезли в Россию, оттуда в Беларусь. Родители остались в госпитале "Красного Полумесяца".
В Минской школе ее определили учиться в седьмой класс. В школе все матерились, «как сапожники», и Маша с трудом «врубалась» в чуждый ей образ жизни.
-Дура…ё! - хохотали девчонки и били ее книжками по голове. – Нам не нравится твоя походка!
Маша тихо сносила унижения, но когда у нее попытались отнять коробку с украшением, кинулась в драку, ругаясь на впитавшемся в кровь с рождения арабском языке, и дралась так страшно, что учителям пришлось разнимать их.
"Дура чертова!" – обзывались одноклассники, но подойти близко боялись, такая и убить может.
А она смотрела на них с усмешкой и казалась себе старухой, сидела одиноко на скамейке в парке, а иногда вынимала из коробки украшение, трогала красивые камушки и вспоминала губы Майкла, его неумелый робкий поцелуй.
За сочинение Маша получила двойку.
«Не страшно, - сказала себе. – Главное, не стоять на месте».