Предстояло расшифровать ответ, пока у собеседницы не пропал авантажный интерес.
Судорожно вздохнув, Григорий Иванович растерянно огляделся, и увидел за конторкой в углублении стены пожилую даму. Наряд бледно-голубого цвета приятно гармонировал с седыми волосами, опрятно уложенными в кружочек, обаятельная улыбка вызывала доверие и молодой человек, немедленно очаровавшись, бросился за помощью. Суть вопроса он объяснил быстро и протянул озадачивший цветок. Однако, дама, вопреки ожиданию, ответила возмущенным взглядом и, почти не разжимая губ, отсоветовала впредь портить товар, так как вынутый из воды, любой стебель навсегда теряет вид и продан быть не может. Затем, встав из кресла, она вернула растение в вазу, но, видимо, сжалившись над несчастным видом молодого человека, ткнула пальцем в маленький листочек, прикрепленный к стене.
Приблизившись к указанному листку, Григуар с изумлением прочел, что полученный от Алены Дормидонтовны цветок называется "Водосбор", по иному – Аквилегия и что на языке цветов когда-то (тут Григуар усмехнулся и покосился на даму в голубом) означал «безрассудство».
О, да! Вот он - искомый ключ. Даже азбука! Григуар беззвучно замурлыкал, предвкушая легкость предстоящего предприятия.
Сделав на лице безразличное и даже скучающее выражение, он переместился чуть вправо от наблюдающей за ним дамы и принялся вчитываться в листки, коими, как теперь было видно, снабжена каждая ваза и каждый сосуд, включая самый крохотный, в котором сидел прекороткий колючий кустик, именуемый «Кактус».
Предстояло выбрать растение, обладающее успокоительным смыслом. Какое же безрассудство? И речи нет, напротив - смирение и обожание. Григуар, оглянувшись по сторонам, вытянул из кувшина цветок ландыша с надписью в значении: «Надежность, достоверность» и просунул его в просвет между завитками стены. Он вновь замер, надеясь, что по ту сторону стены дождались продолжения прерванного разговора. Чуть спустя цветок в его пальцах слабо потянули, вынимая, и Григуар разжал пальцы. Тут же, немного суетливо рука в перчатке ответила ему одиноким желтым цветком, название которого определилось как «Лилия», а значение «ложь и легкомыслие».
Григуар снова был озадачен. Почему Алена Дормидонтовна так категорично не приемлет на веру его чувство? Стоя в растерянности, блуждал он глазами по ярлыкам на вазонах, гадая, какими словами можно убедительно сообщить о намерениях самых честных и уважительных, как вдруг, в проеме стены нерешительно шевельнулся передаваемый ему бледно-желтый изящный цветок на длинном стебле. «Нарцисс» прочитал Григуар, «кротость, смирение, уважение»… Вникнув в смысл короткой строчки, он вдруг, возликовал. Свершилось! И после недолгих поисков, решительно передал Алене Дормидонтовне ярко – алую розу, предварительно ободрав со стебля крупные шипы, так как прочитал, что роза, избавленная от них, означает ещё и уверение в честности и безопасности. Сия процедура оставила кровоточащие следы на руках Григуара, но он не замечал боли. Посасывая палец, в тревожном возбуждении ждал, когда Алена Дормидонтовна расшифрует его горячее воззвание и ответит.
За стеной раздался удивленный возглас, и вновь стало тихо. Через минуту, маленькая ручка протянула ему невзрачного вида растение все в мелких фиолетовых цветках метелкой, но обладающее тонким знакомым запахом.
«Лаванда» прочел Григуар. «Набожность. Сомнения». По всему выходило, что уверения приняты(!!!), но требуется сообщить согласие на церковный брак.
Можно ли было о таком мечтать? О, да, только мечтать… Ах, Григуар! Ай да молодец! Как же здорово придумал объясниться. Право, лучшего решения нет и быть не могло! Конечно же!
В голову словно ударил хмель. Загудели и понеслись хороводом яркие картинки из мечтаний. Он издал тихий стон, и вдруг спохватился, не заметила ли его маневр голубая дама. Она стояла, беседуя с толстым мужчиной во фраке, по сторонам не глядела и, мысленно перекрестившись, Григуар стал трепетно выбирать следующее сообщение.
Под руку тут и там попадались всё те же розы всех возможных расцветок: бордовые, алые, белые, розовые, но он тотчас же их отверг. Требовался особенно изящный ход, способный убедить, способный показать, сколь особенное место занимает обожаемая персона в сердце дарителя.
Взгляд метался вдоль стены от шпаргалки к шпаргалке и вдруг, наткнулся на искомое: «Высшая степень преклонения, уважения, восхищения. Даритель склоняет пред вами колено. Вы великолепны».
Сердце немедленно возликовало, и даже необычность растения не расстроила Григуара, а наоборот, вдохновила - вокруг толстого стебля был обернут один единственный крупный лепесток на манер фунтика, в коем обычно продают вишню, либо семечки. Цвета он был белого, с едва заметными тонкими прожилками, а в центре имел нечто, похожее на миниатюрную виноградную гроздь. Вся она состояла из мелких пушистых шариков и притягивала взгляд… «Белокрыльник» прочитал Григуар и счел название созвучным ангельским крылам.
Протянув стебель в отверстие стены, он стал ждать ответа, который, на сей раз, задерживался.
Через минуту Григуар всё же получил ответ - пеструю бело-красную розу. О ней сообщалось: «Совместный интерес. Единство», и тут же решил подкрепить результат. Обнаружив на соседней вазе надпись: «Моё сердце страстно стремится к тебе. Страсть. Одержимость любовью», он вытащил сразу три красных пушистых соцветия, названных «Гвоздика». Выбрав сразу три цветка, Григуар решил, что это сообщение будет последним. Сразу после ответа он решится предстать пред Аленой Дормидонтовной, благо доброжелательный аванс от неё уже был получен.
Сгорая от нетерпения, юноша забыл сохранять непринужденный вид. В ожидании он нетерпеливо грыз ноготь большого пальца - то была привычка дурная и прилежно искоренявшаяся с детства, но в минуты душевного волнения всегда возвращавшаяся снова.
Когда сквозь завитки ему протянули ответный стебель, юноша даже не заметил, как хороши крупные голубые цветки в виде колокольцев, прикрепленные к прочному, слегка опушенному стеблю. «Благодарность. Думаю о тебе» - тотчас прочитал он толкование, и сердце радостно заныло от нетерпения. Взяв в руки так понравившийся ему белокрыльник, Григорий Иванович, перекрестившись, направился в обход узорной стены, представляться…
По обратную сторону стены Алены Дормидонтовны почему-то не оказалось.
Волнуясь, Григуар подбежал к служителю, подрезавшему неровные стебли и выдохнул: «Где она? Дама, что только что здесь была? Куда направилась?».
Служитель оторопело смотрел на Григуара, словно не понимал по-русски и тот, чтобы скорее прояснить вопрос, повторил то же по-французски, затем по-английски. Служитель вдруг очнулся, губы его искривились презрительно, но эта гримаса тотчас пропала и сменилась улыбкой. Он вдруг шагнул к Григуару, разжал его пальцы, и вытянул из руки дарителя принесенный белый цветок.
Ошарашенный, Григорий Иванович молча хлопал глазами, уже смутно догадываясь о случившемся конфузе, но ещё надеясь на благополучное разрешение вопроса. Когда же взгляд его упал на затянутые в белые перчатки руки служителя, отличавшиеся вовсе не мужским изяществом, на его теплую тужурку розоватого цвета, служившего ориентиром среди завитков стены - Григуар понял. Лицо немедленно залила краска, он приготовился извиниться и уже стал подыскивать слова, как служитель, качнув головой, совершенно женским движением поправил уложенные волной волосы. Затем, поднеся к лицу отобранный им цветок белокрыльника, с наслаждением зажмурившись, вдохнул аромат и другой рукой легко коснулся запястья Григория Ивановича.
Это было уже слишком! В смятении, Григуар бросился к выходу, с трудом уклоняясь от столкновения с встречными посетителями салона. Лицо его горело, мысли смешались, а сознание сузилось до размеров точки, которая повелевала бежать со всех ног. Бежать как можно дальше от того стыда и конфуза, что посчастливилось испытать.
Вечером того же дня на квартиру Григория Ивановича была доставлена необычная корзина... Квартирная хозяйка, однако, оставила сей случай без комментария, и просто принесла ему подарок, а затем удалилась, неплотно прикрыв за собой дверь. В корзине имелся хаотичный набор трав. Цветущих или только в бутонах. В центре возвышался тот самый запомнившийся Григуару кустик, обросший длинными острыми иглами. В целом, зрелище было не из приятных.
Озирая непонимающим взглядом подаренную флору, Григуар не жалел, что не имеет листочка, с объяснением тайного смысла всего подарка. Тот смысл угадывался интуитивно, благодаря убедительному центральному элементу… Удивительно было умение с которым добыт адрес, ведь Григуар не оставлял в салоне своей карточки.
«Не виноват» - думал он. То была просто ошибка, но поступок расценили как бесчестный и издевательский и подтверждение этому предстояло получить ещё неоднократно.
Корзину приносили раз в день. Квартирная хозяйка с интересом поглядывала на Григуара, передавая ему подношение, но он оставлял без внимания её любопытство. День шел за днем, а набор флоры в корзинах изменялся не в лучшую сторону. Предпочтение неизвестный даритель отдавал оранжевым, раздражающим оттенкам, в изобилии окруженным колючками и шипами всех видов. Позднее, его выбор изменился в направлении неприятного, становившегося день ото дня все сильнее запаха…
Квартирная хозяйка стала проявлять нетерпение и однажды попросила Григория Ивановича прекратить появление неприятных запахов, ведь теперь у неё что ни день разыгрывается мигрень, и мучительное першение в горле.
Непрошенный даритель, казалось, и не думал униматься. Желание тратиться на ежедневный подарок казалось Григуару непонятным, как не понимал он и произведенного оскорбления. Что ж такого? Обознался. С кем не бывает… Но разве можно уровнять все что является сильной обидой - в один список, а что обидой - так, незначительной – в другой? У каждого своя мерка.
Душа - материя тонкая, не всегда постижимая!
Стараниями квартирной хозяйки поползли по слободе слухи про подарки Григория Ивановича. Обросли дополнениями и уточнениями – было кому и кроме неё постараться. В лавках и торговых рядах то и дело обсуждался занятный случай с одним амуром. И хотя Григуара мало кто знал в лицо, для прогулок он стал выбирать маршруты, удаленные от обидного магазина. Однако, то тут, то там, доносились до слуха веселые голоса, передающие в стотысячный раз презанятнейший его конфуз.
Неизвестно, чем бы закончилась история, но желание приближаться к барышне Алене Дормидонтовне у Григория Ивановича пропало. Бывало иногда, что вдруг вспомнится тонкая, изящно изогнутая шейка; алые щечки, что маков цветок; темно - пунцовые, словно роза «Бордо» губы… Но тягостное воспоминание о цветочном фиаско всякий раз затмевало всякое приятное щекотание. И что же делать, если вся Алена Дормидонтовна – истинный цветок? На неё взгляни – изящна, свежа и восхитительна! Вся она представлялась Григуару словно италийская богиня Флора, лишь веночка на голове не доставало.
Малодушен был Григорий Иванович - не выдержал позора и решился уехать. Собрал вещи и подался из опостылевшего города, куда глаза глядят. Осел в N-ске. Говорят, скоро женился, но выбрал женщину скромной наружности, ничем богиню не напоминавшую. По рассказам, была она похожа на рыбу. Неаппетитная на вид, но домовитая и душою добрая. Оградила она истерзанного Григуара от посягательства красоты телесной и обратила его искания внутрь бессмертной души. Так и прожили. Спокойно, в достатке; и умерли в один день, оставив двоих дочерей.
Лицом и фигурою девицы пошли в маменьку, но успели получить от родителей изрядный багаж житейской мудрости, благодаря которой и судьбу свою устроили и жизнью были довольны.
Алена Дормидонтовна, совершенно не подозревавшая, какие страсти бушевали вокруг её персоны, потомилась в девах недолго. Замуж пошла за розовощекого помещика, родила первенца, да потом ещё двоих. Так со временем всю свою природную изящность и растеряла. Лишь пухлые щечки не утратили способности приобретать алый румянец от рассказанных шепотом пикантных историй. Только особенность сия помещицей усердно скрывалась. Белила, и другие средства ложились густо, обеспечивая модную аристократическую бледность, и скоро не осталось в той персоне ничего, что роднило когда-то с божественным италийским идеалом.