Приходит время, среди многих дней находится один, ни чем, в общем-то, не отличающийся. Просто, меньше дел, просто нет ничего неотложного. И, вдруг, решаешь поехать на вокзал, взять билет на автобус до города, в котором когда-то жил, прожил много лет, из которого уехал так неожиданно лет десять… да, целых десять лет назад. Зачем туда возвращаться теперь? Наверно, на этот вопрос ответишь себе уже потом, может быть ещё лет через пару, а сейчас просто оставь машину на привокзальной площади и включи роуминг.
Ну что, изменился он, твой город, с тех пор, как ты, оглушённый, точно близким выстрелом из пистолета, тихими словами девчонки фанатика, в одночасье собрал все свои книжки и исчез? Да, изменился, но не так уж сильно. Такие же модные стеклянные «небоскрёбы», такие же новые тротуары из розоватого камня, что теперь и на твоей улице.
О чём думается, когда вокруг столь знакомые, и такие забытые стены, площади, фонари и вывески? Что чувствуешь, идя по любимым улицам города, который ты столько лет бережно хранил в своей душе, а теперь он, словно вырвался от туда наружу, окружил тебя, обнял и растрогал, обрадовал? Как ни странно, чувствуешь, что тогда ты был прав. И прожитые здесь годы, пожалуй, самые тяжёлые, самые голодные и нищие, а порой, и самые унизительные годы жизни были не зря. Что ты выжил, уцелел и даже выиграл.
Степан чувствовал теперь что-то подобное, не торопливо шагая по захолустному двору среди хрущёвских бурых от времени пятиэтажек. Он когда-то вырос в таком же дворе. Даже ещё древнее этого. Вырос шпаной при отце алкоголике, от которого, в общем-то, мало что видел, кроме подзатыльников и мата, среди таких же хулиганов, как и он, вечно битых пьяными отцами фронтовиками. Да, Стёпа никогда не покидал свой город надолго, но, Боже, сколько уже лет не доводилось ему пройти по этим вот закоулкам так просто, как сейчас, отослав охрану, одному. Странно, только теперь, на пороге очень важных событий что-то, всё же, привело сюда Степана. Так, что же тут было такое, что пригодится и поможет в предстоящей перипетии?
У старых вещей есть одна особенность - они любят что ни будь рассказывать. Вообще, любят поговорить. Ноги не случайно принесли Стёпу в этот двор. Сидя на лавочке, он слушал, глядел по сторонам, как будто на декорации своей юности и детства и слушал, слушал всё те же, давно заученные заповеди, а старый двор говорил неторопливо, негромко и спокойно – « Всегда бей в ответ. Никогда не забывай и ни когда не прощай. И ни кого не жалей. Жалость – это слабость.» Вот за этим Степан и пришёл сюда. Просто, нужно было, в очередной раз, убедиться в своей правоте. Убедиться в том, что другой правды нет, есть только правда старого двора, его простой закон, по которому прожита жизнь.
После разговора с Хранителем он вышел на улицу. Погода, точно в насмешку, стала ещё лучше. В такую погоду начинать думать о предстоящей войне, было несколько неприятно. Степан подошёл к джипу и сказал резким, приказным тоном подоспевшему телохранителю
- Ждать тут.
- Ясно, Степан Сергеевич. – ответил телохранитель, но, едва хозяин отошёл на десять шагов, стал докладывать по рации – Второй, ответь машине, второй, отметь машине!
- На связи второй. – ответил озабоченным голосом Сергей Сергеевич.
- Первый без охраны пошёл пешком в направлении проспекта. Наши действия?
- Пусть идёт. Отправь за ним одного. На дистанции. Аккуратно.
- Принято.
Степан пошёл через двор. Шел не торопясь. Он любил старую часть города. Ему нравилось встречать огромные столетние деревья, корнями своими переломившие асфальт поросший мхом, тут красовались клумбы с петуньей отороченные ломаной черепицей, нравилось идти и вдруг заметить неподалёку вкопанный и покосившийся столик для игры в домино. Степан остановился и присел на лавочку с чугунными ножками, как раз стоявшую под вековым исполинским тополем. Прохладная ажурная тень лениво поползла по его брючинам, по щегольским итальянским ботиночкам из рыжеватой кожи, по загорелым рукам и строгому, грубому лицу. Двор был проходной. В промежутке двух домов, чуть в глубине виднелся угол третьего дома, а за ним, где-то уж совсем, совсем далеко вечно спешащий летний проспект с машинами и пёстрыми пешеходами. Там теперь был час пик, было шумно. А во дворе, где в лёгком забытьи сидел на лавочке Степан Сергеевич, шум с проспекта был не слышен. Тут, лишь, старый тополь шелестел новыми умытыми дождиком среди ночи листьями, да воробьи тихонько чирикали.
Впрочем, это лишь со стороны так могло показаться, прячущемуся за старыми акациями телохранителю, например, что Стёпа забылся, задремал под лёгкий шум ветра в тополиной листве. Вовсе нет. Стёпа смотрел на людей, шагавших в дали, по проспекту, казавшихся оттого маленькими, смотрел, как бесшумно катятся рядом с лилипутами прохожими разноцветные крохотные машинки и думал, что вот-вот, неприметным пешеходом пройдёт по этому же самому тротуару авторитетный вор Коля Пилорама со своими милейшими соратниками. Приближалась война. Осознание этого факта теперь уже приятно щекотало нервы, наполняя кровь чем-то молодящим и пьяным. Идея пришла в голову быстро и неожиданно. Стёпа не дошёл ещё до скамейки, а замысел предстоящей игры уже был совершенно ясен Степану, и теперь оставалось только позвать Серёгу, что бы с ним определиться в деталях. Когда Степан вышел из кабинета Сергея Сергеевича, ему вспомнилось почему-то, что у камня есть двойник. В точности такой же, ни чем на вид не отличимый двойник. Только специалист с надлежащим оборудованием мог бы определить какой из двух камней бриллиант. Вот, собственно и всё. Вот и вся задачка. Этот двойник существовал на всякий случай. Случаи же такие были не редкость. Иногда, из соображений безопасности, двойника под охраной, со всеми положенными почестями везли вместо настоящего бриллианта из города в город. Иногда он, даже, выставлялся, блистал фальшивым переливом на экспозиции в стеклянном пуленепробиваемом саркофаге, под тремя шлейфами сигнализации. И вот теперь Стёпа придумал для него ещё одно приключение, какого ещё не было. Что ж, со Стёпой не соскучишься, кем ты не будь. Это чувствовали люди, находившиеся рядом, чувствовали и камни. Сам же Степан Сергеевич уже задумался о другом.
«Вот два камня. Совершенно одинаковые. Который из двух алмаз, а который так, бирюлька, может понять только специалист. А вот Люба. Или, как Серёга говорит, Любовь Ивановна Круглова, по мужу Ес. До последнего времени я думал, что она хрупкое, очаровательное существо внутренне ещё более изящное, нежели внешне. Я и теперь не сомневаюсь… Да, но вот другая Люба, которую, хоть и гипотетически, увидел Серёга. Великая аферистка способная годами день за днём играть роль глуповатой влюблённой искусствоведши. Такой, наивной, не от мира сего бессеребрянницы. Играет она не бесплатно. В качестве гонорара уютная квартирка в Париже и полный пансион на всю оставшуюся… Но для этого, кроме игры в любовь, придётся ещё подставить меня под пулю. Она это понимает, и она с этим согласна. Прямо, ведьма какая-то…»
Так думал Степа. Думал, а ему тем временем вспоминались наверно самые яркие мгновения их с Любой жизни, точно он теперь листал альбом с цветными фотокарточками. Но альбом этот был заполнен до последней страницы. Что же теперь, что дальше?
« А на самом – то деле она какая? Не Серёгин вариант, это точно. Но может, и не мой? Может, третий какой-то?.. Вот пришло такое время, посмотреть на неё повнимательней. Что в ней не так? Или всё идеально?»
Чем больше Степан рассуждал сам с собой на эту тему, тем сильней щемило в груди. Он чувствовал, как на каждом следующем шагу своих размышлений становится слабей и ничтожней, будто силы, служившие надёжной опорой всё последнее время, теперь слабели, разрушались, подобно металлическому каркасу, который стали, вдруг, обливать серной кислотой. Но нужно было продолжать эти тяжёлые размышления. Время, действительно, пришло.
« И что же в ней не так? А не слишком ли она бескорыстная?! Вот что! Можно сказать, она неестественно бескорыстная. Это же не нормально. У воды, да не напиться? Как бабушка говорила… Тут можно увидеть замысел, осмысленный подход… И что это у неё с настроением как раз в последнее время? Да уж, действительно, не на что нельзя опереться, как какой-то китайский умник сказал. Всё иллюзорно, всё блёкнет, становится не тем, чем казалось прежде, едва к нему прикоснёшься.»
Степан вытащил мобильник, дождался, когда Серёга возьмёт трубку, потом сказал
- Не надоело в кабинете кваситься? Такая погода… Давай, пройдись. Я тут на лавочке сижу, хорошо так, в тенёчке не жарко. Подходи, побеседуем.
- Дело хорошее. Сейчас буду.
- Знаешь, я где?
- Знаю, знаю…
Сергей Сергеевич слишком хорошо знал своего друга. Он почти не сомневался в том, что решение уже принято и план действий в общем виде готов. Сидя за своим рабочим столом, Сергей Сергеевич, почти машинально чертил авторучкой стрелки, выводил вопросительные и восклицательные знаки на листе бумаги А 4го формата. Стрелки эти ложились на лист, указывая направления от одного пункта к другому. Пунктов же таких было шесть. Каждый имел название и был обведён в круг. Стёпа, Коля, камень, Люба, Крот, исполнитель. Возле кругов уже написаны были некоторые замечания - « где остановится?», « телефон на прослушку», «установить видео наблюдение», « мало информации». Когда зазвенел телефон, и Стёпа позвал посидеть во дворе, Сергей Сергеевич обрадовался. Во-первых, ему самому надоело в четырёх стенах погожим днём, какой, вообще-то, редкость в этих суровых краях, и потом, сколько не ломал он голову, как не старался пофантазировать, не выходило ровно ни чего. Что там Степан придумал? Как он действовать собрался? Ни каких вариантов у Сергея Сергеевича не находилось. От того, даже, лёгкое чувство досады мало-помалу стало закрадываться в душу. А это, совсем уж, ни к чему. Зазвонил телефон и после короткого разговора отставной полковник с удовольствием поспешил на улицу. И прогуляться возможность представляется, и голову попусту ломать не надо. Стёпа сейчас сам всё расскажет - красота!
Когда Сергей Сергеевич показался на старой асфальтовой дорожке, среди акаций, в костюме и в галстуке, с папкой под мышкой, Степан думал
« Вот уж кто не иллюзорный - Серёга. Он, кажется, не меняется совсем. Какой раньше был, такой и теперь. Покруглее, конечно, стал, а так, тот же самый мент.»
Сергей Сергеевич присел на лавочку рядом со Стёпой, Степан начал свою речь. Он говорил не торопясь, даже, чуть торжественно, с удовольствием, как талантливый педагог, или учёный на научном докладе перед околдованной аудиторией, слегка поучительным тоном.
- Слушай, Серёга. Слушай внимательно - работы тебе тут невпроворот. Возьму я вместо камня дурилку фианитовую, двойника и аккуратно у Любы на столе поставлю. С понтом, я сюрприз ей собрался сделать. Оставлю и выйду. И дверь за собой закрою. Типа, я за ней поехал, за Любовь Ивановной. Упырёк твой обрадуется, двойничка схватит и бежать, бежать, бежать. Времени то нет, думать некогда. И что по твоему дальше?
- Дальше, брать его можно. Мы всё на видео запишем. Незаконное проникновение, кража… - Сергей Сергеевич развёл руками и вопросительно посмотрел на Стёпу.
- Не порти песню, Серёга. Только начали раскладку, а ты - «брать». А на счёт видео, это правильно. Слушай дальше. Побежит он прямо к Коле с фианитом на кармане. Прибежит, отдаст. Вот, ты как думаешь, сильно Николай обрадуется, когда увидит, что ему фуфло принесли, а не бриллиант?
- Расстроится, думаю. – ответил Серей Сергеевич, и посмотрел на Степана с восхищённым удивлением.
- Я так же думаю. – Степан немного помолчал, глядя в сторону, потом на Сергея и продолжил – Я думаю, Николай так расстроится, что станет на куски рвать сначала упырка твоего, потом Крота твоего. Что дальше?
- Дальше, пусть развлекаются, зачем мешать? Исполнитель тоже стоять «смирно!» не будет. Там уж, чья возьмёт, кто кого.
- Это да. Только, смотри, что получается. Кража с проникновением налицо, скопление криминального элемента налицо, противоправные действия с нанесением увечий а может и стрельба… Короче говоря, самое время войскам МВД вмешаться, а?
- Можно, чуть попозже. – ответил Серей Сергеевич подумав, - « Вот, неугомонный…»
- Совершенно верно. Только нам надо знать, где это всё происходить будет. Где у них встреча назначена. Ты как думаешь?
Наконец-то прозвучал вопрос, на который Сергей Сергеевич мог ответить более или менее уверенно.
- Скорей всего у Крота. Коля не местный, поэтому у него тут вариантов не много. Практически, совсем нет. Не в гостинице же такие дела делать. И чем меньше людей, тем лучше. Лишние, посторонние тут не нужны. Скорей всего, у Крота в квартире. Проследить нужно, конечно…
- Проследи, проследи. Если так, вариант оптимальный. Крот, Коля и пара его сподвижников. Четыре, ну пять человек от силы, сидят у Крота и ждут исполнителя с камнем, так? Так. Тот приходит, приносит фуфло, начинается возня. И вот тут, Серёга, как только начнётся возня и кровь блатная польётся, появляется наш уважаемый майор доблестного омона Кравчук со своими контужеными ребятами.
- А-а-а, вон ты как хочешь. – дошло, наконец до Серёги.
- Вот так, Серёга, вот так. И это не всё ещё. Скажи Кравчуку, пусть он там их всех положит. Всех до одного при попытке вооружённого сопротивления, кроме Крота. Этого ко мне живым и в своём уме. Нам, двум старикам, я думаю, интересно поговорить будет - есть о чём.
- В общем, всё понятно, всё грамотно – ты со всех сторон прав. Тут только надо будет прокурора предупредить. Он разрешить то, разрешит, но и денег запросит.
Теперь Степан развёл руками.
- Дадим. Его ведь тоже можно понять. Ему дочку кривоногую замуж выдавать давным-давно пора, деньги как раз и пригодятся. Недавно видел её. Общительная такая, бодрая. А ноги…
- Это она в мамашу свою общительная. Та, помню, в молодые-то годы такая общительная была, на всё управление… Муж, бедолага, только, помню, и гонялся за ней на уазике.
- А, смотри, жизнь прожили, не развелись. Семья, как семья – сын, дочь.
- Тогда нельзя было разводиться. Партия не позволяла. Дослужился бы он до прокурора городского с таким скандальным разводом…
Разговор между друзьями вдруг перешел с предстоящей затеи на житейские темы. Сергей Сергеевич вспоминал, как нынешний прокурор в молодости бегал за своей молодой жёнушкой.
- Не то, что бы она красавица была какая. Что-то в ней такое было, вызывающее… Знаешь, такое, озорное.
- Знаю, как не знать?. – ответил Степан, тоже о чём-то вспомнив.
Серёга снова говорил о том, как мучился когда-то бедный будущий прокурор, вытаскивая супругу то от одного, то от другого знакомого милиционера. Как однажды, чуть до перестрелки из табельного оружия дело не дошло, а в другой раз, как тот, чуть сам не застрелился, отчаявшись вразумить свою безудержную женщину. А потом всё у них как-то взяло, да и наладилось. Перебесилась она, что ли. Родила ему двух детей, сына и дочь. Он понемногу успокоился и стал вести себя, как ни в чём не бывало. И карьера у него вскоре пошла в гору и с завидной быстротой. На этот счёт, правда, тоже ходили разные неприятные толки, якобы, и не перебесилась вовсе жена старшего лейтенанта, просто, умнее стала, и теперь таскается с чинами покрупней. С кем-то, кто может сделать протекцию молодому офицеру. Но и эти разговоры понемногу стихли. Во-первых, упоминая всуе высокое начальство можно и самому по шапке схлопотать. Да и что попусту болтать-то? Ясно же, каждый в этой жизни добивается своего сам, как может и тем, в чём силён от природы. Даже, можно сказать, что и повезло прокурору с женой, что и не каждому так везёт.
Сергей Сергеевич смолк, задумался на минуту, потом добавил
- А я думаю, он и сам молодец. Он, знаешь, умеет со всеми ладить. Ну и про себя не забудет, если что. Умный мужик. Сколько лет уже пост занимает, а все им довольны.
Степан слушал этот рассказ, так или иначе слышанный уже не однажды, слушал и невольно думал - он, Степан, так бы не смог. Не смог бы даже под дулом пистолета жить такой вот жизнью. Ходить день за днём на работу и слышать, как за спиной хихикают, потом дома спать с женой, точно зная, что спишь с ней по очереди с кем-то из начальства. Воспитывать не понятно чьих детей. Да разве сумел бы он так себя не уважать? Каким же это нужно быть человеком? « Другой он какой-то – так и подумал Стёпа о прокуроре – совсем не такой как я человек.» И совсем чуть-чуть не хватило Степану Сергеевичу то ли времени, то ли рассеянности, а может это Сергей Сергеевич помешал своим бормотанием Стёпиной мысли прийти, наконец, к такому простому, так давно напрашивавшемуся выводу, а именно : слово « человек» это только лишь обобщение. Анатомическое, да, всего лишь, анатомическое обобщение, объединяющее порой абсолютно разные существа. Ну, кому бы, в самом деле, пришло на ум охарактеризовать одним и тем же словом Степана и прокурора? Да, прокурора, по сути своей сильно напоминавшего плесень, которая разрастается и прекрасно себя чувствует в грязных, сырых и тёмных местах? Да, никому, если бы не их общая привычка ходить в одежде и на задних конечностях? Бесчисленное множество творений, порою вовсе не похожих, как стена и дерево, птица и червь, как тёплое синее море и колба со щёлочью, вот что такое люди. А «человек» это маска, просто, маскировка, на которую вовсе не обращать бы внимания, вот что такое на самом деле «человек». Но Степан так не подумал. Степан, коль скоро речь зашла о сущностях, по сути своей был волком, матёрым и хитрым вожаком. Он умел прыгать через красные флажки и не знал жалости, когда один загонял добычу на растерзание своей стае, притаившейся в овраге не в далеке. Охота, азарт, расчёт и риск. Степан всю жизнь жил этим, а не философскими обобщениями. Это, к сожалению, завладело им и теперь, уводя прочь от размышлений о людях, их жизни и человеческой сути.