Стихотворение в прозе
Голос сердца
Часть пятая
И вот опять мой сон, как явь. Моя же мать стоит перед моей кроватью. Худа, мала и цвет болота её платье. Она мне тихо говорит, - О Боге правду мне скажи!
Я взвеселилась от души. И ей я честно отвечаю, - Страданья много, я то знаю!
Молчит, весьма удивлена, и вдруг исчезла с глаз она. Опять я в комнате одна. Но вот опять она пришла и стала прямо у кровати. Стоит и смотрит, как вампир. Я поняла. Она мертва. Жует губами, - Бу, бу, бу.
И не пойму я, что к чему. Мне стало страшно, я начала её крестить.
И слышу голос, - Бесполезно! Тогда сказала, - Уходи. Ты мёртвая. С тобой мне страшно!
Она послушалась приказа, но неохотно и не сразу. Кровать, пошаркав, обошла, и к боку правому подходит. Все больше страху мне наводит и вдруг как ухнет невзначай. Разверзлась бездна прямо с боком, и вот её раздался рев. От воя заложило уши, но рев становится все глуше, все дальше, тише, вот ушел. Очнулась я, страх не прошёл. Привыкла я к страстям во сне, но это очень не мне.
Вот такова, кто входит в душу, когда не ведает душа, что без Спасителя Живого, она спасенья лишена.
Не нужно думать, что та мать, являлась полностью моею. Она как образ лишь того, кто нашею душой владеет.
Она не каждого так мучит, как мучает она меня, она пытает лишь такого, кто, в мраке дымовой завесы все ищет Вечного Огня.
И весь свой первый арсенал, и весь свой корень обнажила, и зависть даже к пустякам, она в нутро мое вложила.
Но разум стал уже не прост. Он всё прекрасно понимает. Когда душа изнемогает от этой зависти пустой, несется с силой мой же вой. Подъяты руки к небесам. Мой Моисей со мной, на камне. И рядом Ор и Аарон, Огнем разумным осиянный.
На дереве её цветистом, все горечь. И плоды и листья. И это древо мертвецов. И этот рай вошёл в то тело, что создал Древний Рим отцов.
Там страх и немощь, и печаль и там Девиз, - Себя мне жаль!
Но там же есть еще коварство. Она скрывает своё царство. Наш мир прекрасно это знает. Душевные свои болезни, так часто человек скрывает. Скрывает слёзы и печаль, скрывает всяческие «измы», он делает лишь только вид, и лицемерием покрыт.
Но я открылась перед Богом, и Он все знает про меня, но Он все также все скрывает, как и скрывает это та. И это уж непостижимо, как можно это так скрывать. Никто не видит мои слёзы, никто не видит моих мук, никто не слышит моих стонов, и не касается наук.
Здоровье в нашем внешнем мире, понять лишь можно по больным. Когда любимые болеют, то сам становишься ты им. И принимаешь на себя всю боль его, его любя. За это только превращенье прощают множество грехов, а если сделать так ты смог, то хоть частично, но здоров. И только в данные моменты, ты совершенен, ты есть бог.
Но если боль вовнутрь не входит, и если ближнего губя, не можешь стать на его место, считай, что болен, хоть здоров.