Кем и когда был посажен он, по середине улицы Нижней Заложицы, никто не помнит. Даже Баиха, прожившая восемь десятков лет. А в биографии каждого мельничанского жителя он обязательно присутствует. Если бы этот старый тополь мог говорить или записывать что видел и пережил, получилась бы, томов на сто, эпопея.
Во время гражданской войны, на самом толстом суку, белогвардейцы вешали красных активистов, прилегающих к Мельничатам деревень. Изгоняя беляков, тополь видел и справедливую расправу над ними, при непосредственном участии Баихи. Именно с тех времен осталась за Баевой Агрипиной Павловной эта грозная кличка. Врагов молодой республики бросало в дрожь при появлении или упоминании Баихи - командира местного отряда красных.
После установления Советской власти, тополь был свидетелем всех сходок, собраний, митингов и массовых гуляний. Потому что все происходило под его кроной.
Каждую Пасху, на том же огромном суку, молодежь делала деревянные качели из прочных. длинных, молодых берез.
Под этим тополем был создан первый колхоз "Красный Октябрь". А колхозником номер один стал Неустроев Семен Николаевич, которого выбрали первым председателям. Семен Николаевич долго упирался, не хотелось в руководители, затем, все - таки согласился.
- Ладно. Вот только грамотейки - то у меня нет. С братом один букварь искурили и все.
На второй день повесили на тополь отвал от плуга. За отверстие внизу привязали на супонь курок от телеги. Много лет этот "механизм" извещал жителей Мельничат о начале и конце рабочего времени, а также созывал на всевозможные сходки, на обед и пожар. Через некоторое время отвал поменяли на рельс.
За последние годы тополь заметно постарел. Верхушка совсем высохла. Только по бокам зеленела, лоснящаяся на солнце, листва. Он походил на крепкого лысого человека. Кора начала отслаиваться кусками. На высоте, в рост человека, осталось кольцо.
За него привязывали председательского жеребца по кличке Женераль. Это был знаменитый в округе жеребец орловской породы. говорили, что не успеет вскипеть самовар, а на нем уже съездят в районный центр Селты, за двадцать пять километров.
Здоровый сук, на котором пристраивали качели несколько поколений, на половину усох и напоминал культю Семена Поликарповича. Свежих следов от качелей нет. Видимо, несколько лет молодежь не делает их здесь. Но тополь по прежнему центр жизни всей деревни. Какой - то незримый рубеж. От него молодые парни уходили в армию. Супружеские пары клялись любить друг друга, беря его, в свидетели. Именно здесь, у тополя, в конце вечеринки, молодежь и начинала играть в "воры". При такой игре через полчаса не оставалось ни одного человека. Каждый парень хлопал свою девушку, девушка тоже хлопала своего мальчика, и убегали, пока не догонят друг друга. А там уж любовь, признание, клятвы. Поэтому эта игра была на вечеринках последней.
Словно подражая игре в "воры", от тополя тянулись две красивые аллейки молодых тополей. А он, старший, впереди.
Недавно ночью тополь упал. На утро возле него собралась вся деревня. У людей постарше были слезы, некоторые старушки крестились. Деревня стала непохожей сама на себя, как корова комолая. Многие жители чувствовали, что они потеряли что - то большее, чем дерево. Оборвалось какое - то связующее звено в их отношениях к жизни, к работе, к отдыху.