Марта Сигизмундовна уперлась жерлом своих губ о выстиранный в прошлом веке матрас.
Неуклюже вцепилась когтями в скрипучую жидкость кушетки, натянув с головой подушку к безмозглым ушам.
И с незапятнанным удовольствием мясника из сериала Сен-т-Ропе, стала скворчать от предвкушения, подвывая, как пигалица, пока доктор Попенхаузер медленно и юрко не стягивал жгучий ворс советских трусов Марты Сигизмундовны и не всаживал до конца длинную пупырчатую иглу, потихоньку возводя в кровяной состав бесцветную жидкость для оздоровления и непомерных сил.
Проведя подобную инсинуацию из прямого подгона, доктор Попенхаузер четко выудил на свет иглу, облизав кончик кисло-влажной салфеткой, и поприжав место укола ваткой, занялся массированием по часовой стрелке - резкими и вверченными движениями на вытянутую вперед руку.
Можно сказать, увлекся, заигрался, лучше выразиться, и дал мстительного жару своим фантазиям, блудным образом не специально.
Воробей доктора Попенхаузера выскочил из лазурно выглаженных брюк и начал гадостно бриться.
На Воробья плюнули уже, размяв выдержку и холку.
Но все-таки дали право на свободные пролёты неподалёку в кушерях.
Кушетка свистнула, накрывшись человеческими регалиями. Потом чирикнула, издав хаос раздавленного в басок воробья, и безудержно заскрипела оставшимися перьями, пока Марта Сигизмундовна безотрывно кусала жерлом своих губ выстиранный в прошлом веке матрас.