Человеку свойственно испытывать определённые эмоции - от запахов, звуков,
вкусов. Они усиливаются в разы, если выпали с росой утреннего детства на листьях
виноградников, сдобренных лихими гроздьями "дамских пальчиков", с душистым жаром
тандырной лепёшки из рук древней каракалпачки...
Странно, но сахаристость розовых помидоров с форматом бычьего сердца и звенящая
свежесть огурцов - швыряют меня р а с п у х ш и м н о с о м в спасительные заросли
благоухающего укропа у бабушки под Ташкентом. Где под кроной старого грецкого ореха
приютилась дюжина ульев - виновников той экзекуции.
В памяти - натруженные рубанком ладони деда, бережно подвязывающие занозистые кусты
граната и, следствие глубокой засады - изогнутая швейная игла об ороговелую кожу
(жестОкая колючка так и не поддалась). Помню его "надломленную", но бодрую поступь -
итог детской бравады с ветряной мельницей... Воочию, изувеченная дедова ступня
сберегла его для внуков, сделав непригодным для войн. В глазах: надменно писающий
братец - на шипящие угли с печёной картошкой... И невообразимый вопль - от возмездия
по "окаянному отростку", с пылу-жару, стволом из кострища (от автомата с пистонами)…
В итоге, настигающий дедушкин хлыст из тальника - по пяткам, вдоль мелькающих стволов
с пьяными вишнями… Обшарпанное бегство сквозь ежевичную ограду, через мятный арык
с мерцающими рыбками - прямиком в совхозный рай с сочными шлепками инжирных персиков
по макушке. Скорее! Под тенистую автономию камышовой сакли гостеприимного крымского
татарина… Хоть до конца каникул! А там - яблоки осенние, гранаты, хурма, айва,
дыни, грядки с арахисом, просторы мака с головками чёрных семян для сдобы (другого
о последнем и не ведали)… Ешь, не хочу!
Затем сумеречное возвращение домой с раздутым от плова животом под
сердобольный шёпот вятского диалекта:
- Голоднай нябось-та!? Поди, день-дяньской одянёшенек маешься! Я те пельмяне оставила
на ужин, сляжались поди. Ты пошто мальца-то…!? Хорошо, я сразу его писькой
в маслице хлопковое макнула. Заснул. Сиз-потих перелазь, сон деда курами
не потрявожь. Няровен час, напонужает! Не обдярись об ягоду-та. Назад-переды
не опрокиньсь… А то вядь, одному мальчику тряпанацию… (далее приводился ужасный
случай - про непослушного мальчика, которых у бабушки было припасено на любой вкус,
цвет и обоняние)…
На завтрак дед сурово смолчал, так как травмированный орган братца полноценно
среагировал на бесштанный поход в уборную с опарышами…
- "Сержант", сбегай-ка к дяде Юре-корейцу, сои баночку позаимствуй - остренького
к пельмешкам хочется (соя – корейская аджика). Мясного не надо, а то их пса
не слышно… Не ровен час, угостят - на трезвую голову. Давеча, целый день во дворе
ступой стучали - не иначе как отбивные из Шарика, - хитро подмигнул он, глядя
на реакцию бабушки, которую, было дело, приобщили к корейской трапезе...
Бабушка при упоминании жгучей приправы, поморщилась:
- И как только она в тя лезет, окаянна! Мало, почём "злая", да ещё весь дом провонял…
- Ничего ты не понимаешь в этом, старая! Вон, на майские, под водочку - и "куКси"
с собачатинкой не побрезговали… Проскочило и глазом не моргнули. Еда как еда…
Главное ведь, вовремя "чимчи" ядрёной закусывать, - рассмеялся он
(чимчи - острая квашеная крейская капуста, о-бал-ден-ная).
Бабушка при упоминании собаки, многозначительно прикрыв рот косынкой, спешно вышла…
- Это не отбивные, это они рисовую муку в ступе толкли, - причмокивая вишнёвым
компотом с шаньгами, поправил я. - На той неделе их Марика шалу просеивала на ветру
(шала - рис, по-корейски), а Славка угощал оладьями вчера. Кстати, их старший брат
приезжал из Ташкента, обследовал мои уши и сказал, что ничего страшного… Только
чтобы впредь нырял реже в быстрину арычную и промасленной ваткой уши затыкал.
Он теперь у них на настоящего доктора учится!
- Ладно разглагольствовать, беги! Мать, ты приготовь нонешнего медку – в гостинец.
Добрым соседям к рисовым оладьям наша сладкая приправа будет в самый раз.
Из-за забора по другую сторону сада послышался протяжно-высокий женский возглас:
- Э-ээ-ээ-эй, са-асэ-эд! Дадя Феда, тёта Нюра, маляко угащайтэсэ,
катык свежьий сапсем – прям из пад карова вчиращний…
Это Мухаббат (соседка-узбечка) угощала кислым молоком. Катык отменный – ложку
не провернёшь. Но чтобы добраться до самого желеобразного продукта, необходимо было
умудриться пробиться через добрый пласт блаженственного каймака (каймак - сливки в стадии
сливочного масла).
Помню бабушкин земляничный промысел в частном секторе, под её термином -
"Виктория". Это уже на Чиланзаре. Когда ещё на месте Фархадского базара благоухали
клубничные плантации, скрытые за клоном однотипных голубых ворот, утопающих
в виноградниках. А в пионерлагере напротив обитал косолапый в клетке (страшный
гурман свежей выпечки). И бабушкин "конвейер" еле поспешал на мой – "медвежий"
аппетит! С тех пор клубничное варенье пахнет весенним Ташкентом и бабушкой
с её "вдоль-арычно-мятными" пирожками с маком.
А вскоре на раннюю клубничку к нам приехала с внучкой уральская бабушка.
Дом заполонил иноземный аромат кедровых орешков, сушёных грибов, апельсинов, духов
«Красная Москва» и жужжание детской железной дороги на батарейках с щиплющей
кислинкой на контактах. Последнее было за пределами детского воображения! Мало того,
баба Маня была природной сказочницей. Байки складывались бажовским слогом - на лету…
Как-то в субботу (в тот день мы надеялись попасть в "шапито") я проснулся
от солнечных лучей позднего утра. К моему изумлению вчерашний гигантский пустырь
перед домом гудел пёстрой "ярмаркой"… Всё видимое и невидимое пространство было уплотнено людьми,
палатками, кроватями, походными кухнями и прочим бытовым хламом… Оказалось, на рассвете
случилось то самое - страшное - землетрясение, которое я попросту проспал! И без того
прозрачный бабушкин сон изрядно потрепал прыгающий потолок, скрежет панелей, шагающая мебель,
звон бьющейся посуды и яркие всполохи горизонта в окне… Атомная война, – стало первой мыслью!
Она инстинктивно бросилась к глубоко спящим внукам… Но на троих сразу не хватило
сил. А по одному… Дети, сладко зевая, поочерёдно возвращались в горизонтальное положение...
Потеряв надежду на спасение, она сгребла всех в кучу, накрыла своим заботливым теплом и,
от ужаса - описалась…
Впрочем, новенькие хрущёвки достойно выстояли атаку, но старого цирка не стало…
Прихватив мою сестру, бабушка с внучкой ближайшим рейсом улетели на Урал.
Далее "лавина" временных городков из вагончиков с понаехавшими со всего мира
строителями коммунизма. Жизнь закипела свежими красками! К воплощению нового Ташкента
не побрезговал приобщиться и "иной мир" - резко подскочила преступность.
И по городским улицам вместо припозднившихся влюблённых стали патрулировать (парами) -
автоматчики.
Отец в это время самоотверженно скитался по Устюрту в поисках голубого топлива
для бескрайней отчизны. Однажды на рассвете, возвращаясь с острова Барса-Кельмес
(с мистическим переводом - "Пойдёшь – не вернёшься!"), винт их самолёта предательски
зачихал над горбатой акваторией Аральского моря ... Экипаж изловчился и на издыхании
инерции ухватился передними шасси за спасительное песчаное плато, а заднее -
скользнуло по грани обрыва… Мало того, неуправляемый Ан-2 прямиком угодил колесом
в одинокий каменистый холмик степного захоронения… Из поруганной могилы выползла
почтенная кобра и гипнотической позой упёрлась в незваных гостей…
- Дурной знак! Надо будет всё поправить... Гневить здешних духов никак нельзя! -
вымолвил второй пилот, из местных. Самум накличут, тогда жди беды. Стихия! Сколько
караванов сгинуло… А из "кукурузника" ураганом "бешбармак"* сделает, и концов
не найдёшь...
Координаты передали по рации - вскоре за потерпевшими прислали вертолёт с техниками.
Причина счастливой экстренной посадки оказалась донельзя банальной – засорился
бензопровод.
- Ребята, вы не ждите. Летите этим бортом. Канистру с водой только оставьте.
К ужину не вернёмся - местонахождение известно…
МИСТИКА! А В ЭТО ВРЕМЯ уже ТРЯСЛО ТАШКЕНТ!
Как-то спешащего в отпуск отца задержали в аэропорту Нукуса - на двухнедельный
карантин (в районе свирепствовала эпидемия то ли холеры, то ли чумы…). И мы остались
без "средств" к существованию… Мамин томатный суп на обжаренном луке с радужными
разводами хлопкового масла и чёрным хлебом казался шашлыком. Когда же, наконец,
прилетел долгожданный "узник", в доме воцарилось прежнее изобилие. Сидя на отцовских
коленях с "арбузным" куском сытной докторской колбасы, я сетовал на свою тяжёлую
судьбу - как мы голодовали без него и как ещё тяжелее живётся африканским детям -
без лимонада… Мою комнату в одночасье заполнило детское благосостояние - "батарея"
опорожнённых бутылок из под "Дюшеса"! Тогда на одну единицу пол-литровой посуды
можно было сходить в кино (на дневной сеанс); или совершить четыре поездки на трамвае;
или купить сливочную мороженку – доплатив копейку; или пару пачек кукурузных хлопьев -
при возврате двушки. На эту медную монету можно было сутки болтать по телефону-автомату
без перерыва, если не создавать очереди; или… Да мало ли ещё чего человеку хочется,
когда позволяют "возможности"! Разумеется, допускалось довольствоваться и родительскими
инвестициями - в денежном эквиваленте, но тут уж, простите, блюлась солидарность -
дворовым понятиям! И суверенность - истинного пацана, определялась значимостью
звенящей стеклом "заначки" под матрасом. Одним словом, с авоськой бутылок, хоть -
в кругосветное путешествие…
Но всё это выглядело сущей безделицей на фоне одного торжественного
обстоятельства… Традиционно примерно раз-два в месяц в размеренную жизнь детворы
вторгался рейд "шайтан-арбы" под душераздирающий возглас: Эй, шара-бара!
Эй, шарра-бар-ра-а! ... Тут начиналось такое столпотворение – олимпийские баталии гаснут!
Это был нескончаемый ребяческий "карнавал", покруче – «Кремлёвской Ёлки». Только
вместо тройки с бубенцами и дедом Морозом, во двор забуксовывал вислоухий ишачок
в хан-атласной попоне, с грустным бархатным взглядом и ржавой улыбкой в зелёных
мухах. Зажатый в оглобли, придавленный в загривок гипертрофированным хомутом
в колокольцах он виновато топтался, опираясь на "внушительный чёрный костыль",
торчащий из подбрюшья… И детям казалось, лиши его этой "поддержки" –
быть ему раздавленным в хлам громоздкой конструкцией. Кроме того, между ушами ишака
располагалась массивная мотоциклетная фара с петляющей проводкой к динамо-машине,
прилаженной к рессорам на резиновом ходу от автомобиля... Осталось представить,
как нужно было скакать по советским колдобинам (ночью с бутылками), дабы эта
"электростанция" функционировала полноценно… Сам ослик и телега
с габаритами внушительной джакузи были помпезно убраны по периметру бахромой
с кисточками и множеством светоотражателей. Не хватало только глушителя - для хвоста,
которым он хлопал назойливых насекомых. На самой кромке арбы, демонстрируя кожаные
ичиги в остроносых калошах, ютился колоритный "старик Хоттабыч" с кнутом. Аксакал
в тюбетейке ритмично возбуждал пальцами "клизму" клаксона и сегодня напоминал бы
продвинутого диджея - с мычащим магнитофоном на подсевших батарейках… А вокруг
торжествовала разнокалиберная ребятня, в сопровождении визга, писка, свиста, гвалта,
треска, звона, смеха, крика, плача, жужжания, хлопков пистонов об булыжники
и с-у-д-о-р-о-ж-н-ы-х возгласов ишака… И чего здесь только не было! А не было здесь только того,
что собственно было, неинтересно детям… Всё остальное было упаковано тут - в мешках,
узелках, чемоданах, кастрюлях, банках, склянках, коробках и шкатулках.
Настоящее «Поле Чудес», скрытое в чудо-арбе:
- слепленные в сферы "сладкыя жарен кукуруз" (типа поп-корн);
- цветные леденцовые - петущкя, звёздычкя, пистолетым (типа чупа-чупс);
- очиня слядкия карамельный тянучькя и кунжутный хальва;
- курт - солоноватый сушёный творог (форматом с теннисные шарики, и которым также
не брезговали взрослые мужики – под пиво, взамен воблы);
- сакич – парафиновая жвачка;
- разний казынаки на меду, сэмичкя из пацолных, сэмичка из тыквя, арахыс из земля,
арэх грэчискый и т.д.
Дети восторженно сметали:
- прыгающие в ладонях фольговые мячики на "венгерке", набитые опилками (типа йо-йо);
- первомайские надувные шары, и занудного звучания шарики-свистульки (под волынку);
- крашеные масляной эмалью "курочки" из необожжённой глины, которые от свиста
влажными губами в "клоаку" вскоре пачкались земляной охрой;
- кустарные свистки из декопира с горохом "нут" (под спортивный-судейский);
- всеми перепробованные на звук соловьи со слюнявой трелью;
- анилиновых раскрасок дудочки-вороночки (выкроенные из бесхозных
консервных банок из под стратегической армейской тушёнки);
- разные деревянные трещотки, стучалки, колотилки, тарахтелки;
- дешёвая бижутерия, хна и духи - для девчонок;
- знатная резина для рогаток;
- хлопающие пистонами свинцовые револьверы – для мальчишек!
А вот это было самой заветной мечтой - стать обладателем массивного пистолета
с флуоресцирующими вкраплениями пигмента на рельефном барабане. Этот предмет весил
целого капитала, который ещё надо было ухитриться сколотить – целую дюжину бутылок!
А снижать цену почему-то Хоттабыч не желал.
- Ассалам алейкум, бобо, ну давайте хотя бы за десять с половинкой! Полторы бутылки
не хватает… (бобо - дедушка)
Тот удивлённо зыркнул:
- Э-ээ, шайтан, такой говорищь!? Чо, я ламат путылькя стану? Кито её патом у меня
пиримет - ярым? Стекиляний завод тольки! (ярым - половина)
- Я вам деньгами доплачу – шесть копеек…
- Я чито, спикулян-тым?! Миня патом у турма закроют. Денги нэльзя, путылькя можна!
Народний пиромысил щитаетца… Э-ээ, чучвара-голова! (чучвара - пельмень)
Потом, с сочувствием взглянув на мой понурый вид, провёл земляной от загара рукой
по белобрысой голове, смягчился:
- Э-ээ, баракалля! Айда! Сколки путылька есть - забырай тавар. Дэньгя нинада!
(баракалля - молодец, голова работает; одобрительное детям,)
А дети продолжали сметать:
бенгальские огни, оловянных солдатиков, хлопушки, барабаны, сухую акварель, машинки,
рыболовные снасти, цветную креповую бумагу для рукоделия, нитки «мулине» для вышивания,
пяльцы, цветные карандаши «Сакко и Ванцетти», любые батарейки, формочки для песка,
лянги, крашенные тушью ашички, пупсики-мупсики и прочую-прочую дребедень… И всё
это несметное "богатство" - за какие-то бросовые бутылки, которые под "поросячий" визг
испарялись из квартир! Но противостоять волшебству "Шара-бара" не было возможности!
Порой заначки дорогих напитков к торжествам и запасы растительного масла на год
опорожнялись досрочно в стаканы, бокалы, чашки, суповые тарелки, кастрюльки или,
вообще, что под руку попадёт ( в п л о т ь д о у н и т а з а ) !
Вся эта неиссякаемая ребячья круговерть передавалась эстафетой от дома к дому,
от квартала к кварталу, от района к району - через всю столицу (четвёртый
мегаполис в СССР). И по мере продвижения праздничного шествия оставался - неисчислимой
многонациональности шлейф светлых детских улыбок, визга, свиста, трели, хлопков
пистонов об бордюр… И так до самого следующего посещения этого, всеми обожаемого
сказочного божества!
Г д е ж е т ы , д о р о г о й Х о т т а б ы ч , о т з о в и с ь - Э Й , Ш А Р А - Б А Р А !
*Бешбармак - национальное казахское мясное блюдо из крупнонарезанной домашней
лапши - примерное сравнение; дословный перевод - пять пальцев. Едят пятернёй
.