Поцелуй жизни
Печальный свет чужой луны
над головами.
(из песни А.Розембаума)
Заходить в этот подъезд не хотелось. Почему? Она сама не могла ответить на это «почему». А хочешь-не-хочешь заходить надо. Конечно, могла отказаться от дополнительной работы-нагрузки, но не подводить же подругу, которая попросила заменить её на пару недель. «Чего это вдруг подруга решила взять отпуск в начале марта?» «Так надо!» - вот и поговорили. «Пожалуйста, присмотри за моим клиентом. Он у меня много лет. Он особенный и требует ухода. Пожалуйста». «Ладно – присмотрю». Вот так, пересилив себя, приходилось три раза в неделю выполнять обещание, да и лишние деньги не помешают, хотя усталость накопилась.
Ровно в два часа дня Рита вошла в третий подъезд многоэтажного дома «Nelson Mandela», что на востоке Лондона. В нос ударил резкий запах краски. «Опять мальчишки хулиганят-развлекаются?» - подумала она. Хотела вызвать лифт, но передумала: «Пешком! – здоровее буду». Заодно решила рассмотреть свежие граффити на стенах. «Как может Берната, - думала Рита, - в этих переплетенных иероглифах, в этих закорючках разглядеть знамения? И утверждать, что это – знаки свыше. – Рита вертела головой слева-на-право, сверху-вниз, пытаясь что-то понять, - другое дело у нас мальчишки в свое время развлекались на заборах, да и писали конкретно, прочитать можно было. Внутри потеплело и смешок бабочкой запорхал, хотя смеяться настроения не было совсем.- А здесь вуду какое-то».
Рита провела пальцами по замысловатым иероглифам на стене и ощутила холод. На пальцах остались следы черной краски. «Бр-р, згинь вуду!» Сама она не верила ни в знаки, ни в приметы – верила в себя. По жизни шагала легко и уверенно.
А в это время непредсказуемая штука жизнь готовила ей сюрприз. Сюрпризы бывают разными и не только приятными: на этот раз жизнь повернулась к Рите холодной и неласковой стороной.
***
Год назад Рита приехала в Англию, и поселились на востоке Лондона. С мужем и котом. А без кота никак. Без кота это, значит, без мужа. Муж любит ее, а Мурчика еще больше. Это кота так зовут, мужа – Роман. Они даже похожи между собой: оба вальяжны, неторопливы в движениях, когда чем-то недовольны, усы у обоих встают дыбом.
Когда друзья спрашивают по телефону:
- Как кота провезли?
- Молча.- недовольно отвечает Рита.
Так вот и живут: классическим треугольником, в одном из углов которого – кот Мурчик. Без него Роман ни в какую не хотел покидать историческую Родину.
Рита могла поставить банальный ультиматум: «Или - я, или - кот», или же, скажем, сама уехать. А где мужа искать? А тут, все-таки, свой, родной. А сколько общего: общая жилплощадь во Львове; на двоих – девяносто лет, которые делятся поровну; общие долги; общая несложившаяся жизнь. Вернее – сложившаяся, но не так, как хотелось бы.
Никто не знает - в чем секрет их крепкого и мощного союза. И при этом они такие разные. Рита впитала в себя все лучшие (и не только) черты могучего русского народа. Роман то же самое взял от, не менее могучего - украинского.
- Пушкин – величайший поэт всех веков и народов. И, если ты не хочешь это признать,о чем я могу с тобой говорить? – это она ему.
- Пишла ты зи своим Пушкиным. - это он ей. - Борщ зварыла?
Но на именины, годовщины и к 8 Марта всегда Рите цветы. А на ее день рождения – такой кролик в белом соусе из духовки! – пальчики оближешь. И не дай Бог, - Риту кто-то обидит. А из первой зарплаты (Роман работал на стройке) купил Рите дорогой набор косметики от Диор.
Да, романтическая влюбленность давно позади. Наступил тот период отношений (и уже не первый), когда мужчины дистанцируются, возобновляя встречи с друзьями или занятия своим хобби. Правда, женщины делают то же самое, но другим способом. Любовная лодка «разбивается о быт», несходство характеров – да, мало ли что. А Роман мечтал о безлюдном острове: он, Рита и Мурчик. Он – Робинзон, Рита - его Пятница, а Мурчик сам по себе. И никого вокруг. Никто ему больше не нужен. Абсолютная идиллия. Одного не учитывал, что Рита может сбежать оттуда, через пару месяцев - вплавь или пешком по волнам.
Сценарий ссор всегда один и тот же, - содержание разное: Роман,допустим, отчитывает в очередной раз Риту, она молча слушает, прячет улыбку, соглашается – даже если считает, что он не прав, - а сама свои думы думает, строит планы.
- Ты живэш на Украини и повынна мовою володиты, - он ей, еще во Львове, распуская усы, как любимый кот Мурчик.
- Пошел ты со своей мовою, не дается она мне: - москалька я, - она ему.
Но, когда Романа радикулит скрутит, Рита натирает, бегает, хлопочет, нежно воркуя поглаживает. Иногда Рита мудро включает личную «машину времени», возвращается в ту пору, когда была влюблена по уши в этого человека. Что-то же околдовало, ведь выбрала она его когда-то, значит было за что. Это греет и возвращает в настоящее. Только она понимает, что глубоко внутри муж не такой, каким хочет казаться, но тщательно скрывает это; как изощренно выражаются знатоки человеческих душ: "одна система ценностей искусственно упакована в другую". Что это маска, высокомерие, комплексы? Скорее всего - все вместе взятое. С годами Роман все больше замыкался в себе. Друзьям Риты было не совсем комфортно в компании Романа; а кого это интересует? Главное, что им вдвоем комфортно.
***
С языками у Риты, туго - не даются они ей.
И это больше всего омрачало ее существование в Англии. Тут уж без английского – никуда. А все усилия репетитора в Украине, исправно получавшего пять американских долларов за урок, - коту Мурчику под хвост.
- Ез ит из. - коротко отвечала она на любой поставленный вопрос.
- Рита, ну нельзя же так. Вы что издеваетесь надо мной? - нервничал молодой, энергич-
ный репетитор, не желавший зря получить свои пять долларов,- короткий ответ должен быть в той же форме и в том же времени, что и вопрос. Я понятно объясняю?
- Ез ит из, - отвечала она так задорно и уверенно, встряхивая копной соломенных волос, что репетитор соглашался, - поймут,- добавляла она,- «Ез» - и в Африке «Ез» (Рита любила преферанс). Но Лондон – не Африка, тут оказалось не до преферанса. Только один негласный закон игры: «Кури побольше – противник дуреет» она и соблюдала. Курила много, сама же от этого и дурела. Курила на ходу. Раньше это было невкусно. Привыкла.
***
Уже полгода Рита работала в агентстве по уходу за престарелыми. Ухаживала, обхаживала их, делала, как и все в жизни, с огоньком, с душой и старалась оптимистично
выискивать лучшее в своем существовании. Может, нужно было меньше огонька и меньше души вкладывать. Может, просто выполнять свои обязанности и получать причитаемое за это.
Подружка по агентству Берната не раз говорила Рите:
- Поменьше эмоций и не суетись. Пришла, сделала, что от тебя требуется и ушла.
Берната говорила по-русски. Плохо, но понять можно. Мать литовка, отец из Ямайки. Смесь получилась, что надо: красивая мулатка с оленьими глазами. В агентстве
работала давно и была на хорошем счету.
- Не лезь в душу к ним и в свою не пускай. - наставляла она Риту.
- Хорошо, но они же…
- И построже - больше уважать будут,- заключала она, - поняла?
- Ез ит из. - бойко отвечала Рита, обнимала наставницу и дальше куда-то мчалась.
Престарелые были довольны. Говорили Рите, что луч солнца озаряет дом, когда
она появляется в нем. Но говорили не только это.
Была у нее клиентка, восьмидесятилетняя пани Мария, эмигрантка какой-то волны.
Охотно говорила на смеси русского и украинского (а судьбы других престарелых Рите,
еще не доверяли, ввиду ее проблем с языком). Иногда в голове милой старушки, что-то
переключалось, она на глазах менялась, переходила, исключительно, на английский и изо рта этого божьего одуванчика вылетало: «Shut up your mouth». И при этом еще и крепкое словечко вкручивала. «Дожилась, с горечью думала Рита, - когда работала младшим научным сотрудником в политехническом, даже мысли не могла допустить, чтобы кто-нибудь предложил ей закрыть долбанный рот. Ну, что ж, получай! Нечего было переться сюда». И тут же начинала корить себя, за незнание английского – а могла бы какой-нибудь изысканной фразой намекнуть пани Марии (хотя агентство и запрещает вступать в пререкания с клиентами), что так не ведут себя истинные английские леди.
В такие минуты Рита вспоминала мудрую Бернату.
И опять куда то мчалась…Может, от себя, может, в поисках себя, а может, в поисках истины. Тут уж не до преферанса. А еще курсы английского, вспоминая о которых, ее подташнивало. Но агентство обещало повысить часовую оплату за знание языка.
Тешила Рита себя тем, что это все временно. Длинная, затянувшаяся игра, в которой, как ей казалось, все хода просчитаны наперед. «Вот дочка институт закончит, определится, на ноги поставим, и…». Конец партии она представляла смутно, а может, и не хотела думать об этом. Пока еще силы есть (правда, надоедливая боль в спине иногда мешает уснуть), жизнь продолжается… «Как надоел этот промозглый ветер! Да куда же ты, как танк! Ну, что же вы плететесь – ни объехать, ни обойти!» Вперед! Нет времени на размышления, пока…
Пока жизнь не подсунула тот самый сюрприз…
Как то Берната, сказала:
- Выручай, подруга. Уезжаю на две недели на Ямайку. Есть у меня один клиент, Урих
зовут, я смотрю за ним уже три года. Только тебе могу доверить.
- Откуда он? И потом, мой английский, ты же знаешь…
- Он родом с Ямайки. За остальное не переживай – я в агентстве договорюсь.
Только тебе могу доверить, больше никому, и подмигнула, но глаза были грустные.
***
Сумка оттягивала плечо вниз. В одной руке – тяжелый пакет: молоко, хлеб, и килограмм колбасы – для мужа и кота - на два дня. В другой руке – сигарета. В голове хаос и неразбериха. Шла к Уриху.
Ранняя весна была неприветлива. Дул сырой ветер, сигарета время от времени затухала, приходилось останавливать, доставать зажигалку, прикуривать, чертыхаться. Зато лицо сияло Диором, и это придавало уверенность.
Шла и думала: «Уместна ли я на этом чужом празднике жизни? Да и праздник ли это.
Да, Лондон – город шикарный, но не до шикарности сейчас – надо работать, выживать. Сколько раз уже порывалась все бросить и вернуться во Львов. Может, удастся снова устроиться в политехнический институт, где работала прежде. Под окнами института магнолии начинают распускать свои огромные бутоны. А еще кусты с маленькими желтыми, как звездочки, цветочками и красивым названием – форзиция. Какого черта в Англию занесло? Все куда-то уезжали и мы туда же…
С одной стороны: вроде бы, неуместна. Район, где работала Рита - китайский. Выгодно или невыгодно она выделялась ростом среди мелкорослого, снующего потока. Выделялась и большими зелеными глазами. От усталости они казалось, еще больше позеленели и смотрели на весь это праздник…А.с другой стороны – почему праздник?
Район с самого начала показался ей захламленным и грязным. Может – не по тем улицам ходит? Грязным не потому, что немытым, а потому, что все бросалось под ноги.
Что елось, то и бросалось. Вернее – не сама еда, а то, в чем она упакована. Особенно поражало обилие пластиковых стаканов от капучино. «У нас бы уже организовали пункты по приему использованной тары. Не соображают. А еще Запад».
Квартира, в которой жил Урих, была небольшая: две комнаты, кухня, ванная. И везде
стоял устойчивый, резковатый запах кокосового масла.
- Вы Рита ? Мне Берната говорила. Я Вас такой и представлял. Какая милая блондинка.
Урих был черным, с каким-то, синеватым отливом. И в контраст к этому - ослепительной белизны зубы. Седые, курчавые волосы создавали впечатление хорошо подогнанного парика. Урих был очень старый.
Рита профессионально прикинула: работы много, убирать, пылесосить, проветривать.
- О, милая, садись в это кресло, а я в это, передай мне очки, на столе лежат, хочу получше тебя рассмотреть.
Рита нашла очки на столе, передала Уриху, подождала пока он дрожащими руками
определил их на лицо, уселась в кресло и заерзала. От сильного запаха кокоса начинала подташнивать.
- Вы извините, но у меня только два часа, - начала она, подбирая слова, - и я должна успеть…
- О, милая, ничего ты не должна. Посиди, поговори со мной.
- Извините, но мой английский, не совсем…
- Я понимаю тебя. Какая ты красивая, белая…
Рита почувствовала, что кокосовая тошнота подступает к горлу: «Старый, а туда же.
Не зря Роман не хотел, чтобы я шла к нему».
- Да ты не бойся меня, это я так.…Знаешь, Бог силу забрал, а мысли оставил.
Ты только сходи, милая, сделай шопинг мне небольшой.
«Хоть проветрюсь». - обрадовалась Рита.
Вернувшись, Рита застала Уриха в странной позе: стоял на коленях перед креслом, и, казалось, застыл. Увидел ее и жалобно сказал:
- Снова кольцо потерял, помоги найти. Пальцы совсем худые стали, не держат.
«Ну, и клиента подсунула Берната». – все больше раздражалась Рита.
Она посмотрела в лицо Уриху - может, шутит? Нижняя губа его отвисала, как у ребенка, у которого отобрали любимую игрушку. Как он управляется с этим механизмом – двумя огромными губами на лице?
Кольцо нашли, под столом. Ничего особенного - белый, мягкий металл.
- Дорого оно мне – память об отце. Да ты садись, дорогая, как там погода?
- Ветер, сыро,… - Рита незаметно посмотрела на часы, - час остался.
- Англия хорошая страна, но зачем я здесь? – продолжал беседу Урих. - Жизнь прошла…мимо, потерянный я какой-то. Старый…больной. Любил солнце, манго, женщин. Знаешь - какое манго на Ямайке? Съешь и опьянеешь. Зачем я здесь? Как кокосовый лист - сорвало меня и понесло сюда.
Рита понимала не все, сказанное Урихом. Да и английский его звучал не так, как учили в колледже. Но становилось грустно от услышанного - горечь передается не только словами.
Урих с тоской посмотрел на деревянную тарелку – единственное украшение на стене. Она была, как луна на небе и такого же цвета. На тарелке карта Ямайки, с крупно выделенным «KINGSTON». « Наверное, столица» подумала Рита. По кругу тарелки много моря, черные мускулистые фигуры, фрукты, барабаны, животные – все то, о чем тосковала душа Уриха.
Он встал, подошел к тарелке, провел пальцем, как черной указкой, по острову, по женским фигурам, по фруктам, несколько раз причмокнул языком.
«Старый, больной, а идет, как танцует. - отметила Рита. - А пальцы у него, действительно, худенькие. - еще раз посмотрела на часы, - Ну, милый Урих, не хочешь,
чтобы я пылесосила, изливай мне душу, и я пошла, у тебя времени – полчаса».
Урих, кряхтя, снова уселся в кресло.
- О, милая, потерянный я. Очень давно, еще в шестидесятые, когда Ямайка получила независимость, мой отец, старый негр...- Урих, как будто очнулся, - О, Рита, нехорошее
это слово, обидное для нас, никогда так не говори. Осторожно! – могут побить. Мне можно. Так вот, мой отец, старый, мудрый негр говорил: «Легко нам эта свобода досталась, не знаем, что с ней делать. Свободу надо добыть, с кровью и мясом».
- Урих, сколько Вам лет? - вдруг спросила Рита.
- О, не помню точно, кажется – 79, а может – 80, давно это было…старый стал, больной. Тебе, милая Рита, Берната что-то говорила обо мне?
- Нет.
Менял жен, детей растерял… один сын в тюрьме. В конце жизни судьба улыбнулась мне - такую милую блондинку послала.
«Десять минут до выхода, - подумала Рита, - как он выдерживает эту кокосовую
атмосферу?»
- ...мы тогда радовались, - продолжал Урих, - прыгали, как взбесившиеся рыси. А отец
все повторял: « Потерянное вы поколение».
«Так мой отец, когда-то говорил». - подумала Рита, и что-то больно заныло под лопаткой.
***
Следующий визит, по графику, был через два дня. В два часа дня Рита вошла в третий подъезд все того же многоэтажного дома «Nelson Mandela». Перед тем, как позвонить в дверь, попыталась вытереть краску на стене – граффити-вуду раздражали. «Чертовы мальчишки» - краска не вытиралась. Дверь оказалась не заперта. Рита вошла, негромко кашлянула. Тишина. Заглянула в комнату и чуть не прыснула со смеху: Урих находился в знакомой позе: на коленях перед креслом, как будто заснул.
«Снова кольцо будем искать». - мелькнула мысль, - Хэллоу, Урих, могу я чем-нибудь помочь? Да он точно - спит.
Подошла, легонько потрогала за руку. И, вдруг, что-то пронзило все её тело. Она даже оглянулась. Холод! От руки исходил черный холод! Рита занемела. Слегка потормошила неподвижного Уриха, затем сильней – тело завалилось набок, а затем медленно перекатилось на спину. Что делать? Дрожащей рукой проверила пульс. Пульса не было. Припала ухом к груди, в надежде услышать стук сердце. Не услышала. Казалось, её собственное сердце выскочит из груди. Несколько раз жалобно позвала: «Урих, Урих миленький, ну, открой глаза». Звонить в агентство! Вывалила все содержимое сумки на пол, нашла мобильный, нашла номер агентства, набрала. Прошло несколько минут, пока ее наконец-то поняли. Несколько раз переспросили: « Умер? Срочно скорую. Звоните в полицию. Оставайтесь на месте».
***
Домой приехала опустошенная и выжатая, как лимон. Они с Романом снимали студио – комната, кухня, ванная. Пахло ужином. Роман на диване, кот Мурчик рядом. Уютно, покойно, надежно. Роман читал и поправлял сползавшие на нос очки. «Когда это он очками начал пользоваться?» - хмыкнула про себя Рита. Затем взахлёб, со слезами на глазах, рассказала о случившемся. Роман слушал спокойно, только усы встали дыбом. Мурчик насторожился: спрыгнул с дивана, мягкими кошачьими шажками подошел к Рите и начал тереться об её ногу, мол, не волнуйся, - давление поднимется, если что – я рядом, я сниму.
В конце путаного рассказа Рита достала сигареты из сумки, закурила и добавила:
- В агентстве мне говорили: «Кисс оф лайф». Я должна была это сделать. Что это? Что я должна была сделать?
Роман посмотрел поверх очков презрительно-снисходительным взлядом на жену, - как смотрит строгий учитель на нерадивого ученика. Затем цыкнул языком, покрутил головой из стороны в сторону. Иностранные языки ему давались легко. Наконец поучительно изрек:
- Ты мову збыраешся вчыты?
- Какую – украинскую или английскую?
- Кисс оф лайф - поцилунок життя - цэ штучнэ дыхання.
- Поцелуй жизни – это искусственное дыхание? Я должна была это сделать? – она вспомнила огромные губы Уриха, сигарета выпала из рук. – Но я испугалась... тело было уже холодное…пульса не было, ему под восемьдесят…
***
Берната позвонила через неделю.
- Я хочу тебя видеть. - только и сказала.
Встретились в маленьком польском кафе. Сели за свободный столик, заказали кофе.
Берната не выглядела так, как должна выглядеть женщина, отдыхавшая две недели. В оленьих глазах была тяжелая грусть.
- Расскажи, как все произошло.
Официант принес кофе. Рита заказала еще два коньяка:
- Давай, подруга, по русскому обычаю помянем Уриха.
- Давай. Как у вас говорят: земля пухом и царствие небесное?
- Да. А как поминают на Ямайке?
- О, это сложный ритуал. В первую очередь колдуны Вуду разбрызгивают белый ром вокруг умершего и само тело, чтобы очистить его от злого духа. А дальше все очень сложно, никто не знает до конца все секреты Вуду.
- Надо было ром заказать? – виновато спросила Рита.
- Не надо. А то еще Вуду накличем. Если честно – я избегаю эти ритуалы, даже побаиваюсь.
Берната пила кофе и смотрела в одну точку. Огромные глаза её были полны грусти и от этого казались бездонными и таящими что-то недосказанное. Когда Рита смотрела в них, по телу пробегала дрожь.
- Первый раз столкнулась лицом к лицу со смертью, - Рита потянулась к сигаретам, - это страшно и загадочно: все туда уйдем, а куда? Что там? Смерть! – какое страшное слово! Да что мы можем знать о смерти, если мы толком не знаем, что такое жизнь? Знаешь, Берната, первое, что меня поразило, когда я увидела Уриха – его пятки: неестественно и мертвецки – фу, какое слово! - черные…
- И холодные…
- …раньше я обращала внимание, как он ходит, пританцовывая, и всегда его пятки мелькали, какого-то блекло-розового цвета. А тут…
- Жизнь, ушла, кровь перестала поступать…
- А эта… из агентства: пробовали «кисс оф лайф?» А я понятия не имела, что это такое. – Рита незаметно облизала губы. - Подруга, просьба: говори со мной больше на английском, подтянуть надо. А вообще – устала я. Два года без отдыха. Отдам я тебе пани Марию, еще трех клиентов, и куда-нибудь,.. пока не свалилась.
- Всем нам «кисс оф лайф» время от времени необходим. – Берната слабо улыбнулась, а на глазах невыплаканные слезы.
- Да, умер…к сожалению, в живых я его не застала… - Рита как будто оправдывалась.
- Я знала это.
- И поэтому сбежала?..
***
Начало марта не самое лучшее время года в Лондоне. Уже не зима, но еще не весна. Рита шла по улице и всматривалась в лица, как-будто искала ответ, неизвестно на что. Лица были скукоженные и красные от ветра. Бешеный поток, куда-то мчавшейся толпы.
Cырой неприятный ветер. Рита запахнула полы незастегнутого пальто.
Навстречу шумная толпа ребят-подростков: свист, смех, ругань. У каждого в руках банка пива – разминка перед веселым вечерним времяпровождением.
«Можно чего хочешь ожидать от них. В лучшем случае – жди подколок. – мелькнула мысль. – Шпана беззаботная! – одними губами прошептала Рита. Буду идти, как на таран».
Так и есть:
- Excuse us madam. Are you happy?
Хотелось крикнуть: «Да счастлива, счастлива. Только дыхание иногда перехватывает. И тогда мне просто необходим этот чертов поцелуй жизни». Но в ответ, скорее для себя самой и тихо, сказала: «Yes, I am».
Подростки дружно и громко захохотали, расступились и дали дорогу Рите.
А Рита поймала себя на мысли: впервые, не задумываясь, она дала правильный ответ – в той же форме, и в том же времени, что и вопрос.
Улыбнулась, довольная собой, пнула сапогом пластиковый стакан из-под капучино, бездомно валяющийся на тротуаре, остановилась и поджала губы. «Чего стоим?» - вопрос самой себе.
Рита высоко подняла голову, смело подставляя сырому ветру, и уверенно понесла дальше свое лицо с косметикой от Диор.
____