– Я поняла, где, ждите, я скоро…
Сергей напрасно ждал Огарёву в представительской театральной ложе. На генеральной репетиции Алина Эдуардовна так и не появилась.
Антонов несколько раз пытался ей позвонить, но абонент был недоступен.
После репетиции началось вечернее представление.
Молодой писатель смотрел спектакль в полном одиночестве и в плохом настроении. Во время ожидания главного редактора Сергей сильно перенервничал. От эмоционального перенапряжения его начал одолевать сон, и он, привычным движением закрыв бархатный занавес, удобно расположился на мягком диване и сладко задремал.
Антонову приснился сон, что он лежит в одних плавках на морском песке под солнцем, и ветерок ласково обдувает его лицо, волосы, тело. Вдруг над ним наклоняется красивая брюнетка топлес. Он пытается её рассмотреть и узнаёт в незнакомке Алину Огарёву.
Она целует молодого писателя в губы, и Сергей неожиданно начинает ощущать в реальности поцелуй, который имеет вкус губной помады. Он с трудом открывает глаза и обхватывает женщину руками, но она вырывается и убегает.
Проснувшись окончательно, Антонов вскочил с дивана и выбежал за женщиной в фойе, но та исчезла бесследно.
Вернувшись на прежнее место, Сергей углубился в приятные размышления:
« Неужели это была редакторша? Но почему она убежала?… А,… я понял!… Она застеснялась? Да, точно - это была Алина! Вот, оказывается, ты, какая!» – Утвердившись окончательно в своём предположении, Сергей собрался было уходить, но дверь неожиданно открылась, и в освещённом дверном проёме появилась Огарёва.
«Вернулась птичка в любовное гнёздышко!…» – подумал с удовольствием Антонов.
– Сергей, извините, у меня была важная встреча с инвесторами, поэтому не смогла на генеральную репетицию к Вам попасть,– сказала женщина, запыхавшись, как от быстрой ходьбы или от волнения.
– Да, ладно, ничего страшного. Вы уже компенсировали своё опоздание,– сказал, довольно улыбаясь, Сергей, обрадовавшись возвращению Алины. Он взяв её за руку и увлёк за собой в ложу, прикрывая дверь.
– Продолжим,– сказал он, привлекая женщину к себе, и целуя.
Алина Эдуардовна сильно не сопротивлялась на этот раз, чтобы не показаться Антонову снова грубиянкой, но уловив момент, отстранилась от него, раздосадованно высказывая своё недовольство:
– Опять Вы, Сергей за своё, ну сколько можно? Я, кажется, не давала Вам никаких поводов так со мной себя вести, а Вы продолжаете…
– Но Вы же сами…– попытался Антонов возразить главному редактору, выходящей из любовной ложи в холл, но она, не дослушав, уже удалялась красивой лёгкой походкой от удивлённого и обескураженного писателя.
«Так,… я понял,… это опять ты, Танька!– осенило Сергея уже дома, под холодным душем,– хочешь окончательно настроить против меня свою подругу. Вот я, самонадеянный дурак, раскатал губы, что эта редакторша меня так нежно целовала и даже сделала некоторую попытку под ремнём проскользнуть пальчиками в запретную зону. Уж этого бы она точно не стала делать!» – ругал себя Антонов, пытаясь холодной водой привести себя в норму после несостоявшегося любовного свидания. Растерев докрасна полотенцем своё спортивное тело, заглянул в зеркало и остался довольный увиденным, затем, улыбаясь сказал:
– А сюжетец становится интересным! Не так-то просто, оказывается, эту Огарёву раскрутить на любовь… Не собирался, но теперь, видно, придётся добиваться твоего расположения Алина Эдуардовна.
Мы пойдём другом путём, как Владимир Ильич пообещал старшему брату и добился-таки любви всех трудящихся масс России. Сначала ласками да сказками, а потом решительными действиями. Поэтому я тебе обещаю, Алина, что всё у нас с тобой будет, поверь мне, как писателю, который может завершить любовный роман, как ему захочется!…
(С.М.)