… Остроносый космический корабль, в силуэте которого легко узнавались хищные контуры аэрокосмического истребителя, неподвижно парил среди бесчисленного множества бесформенных каменных глыб.
Машина казалась чужеродным вкраплением в царстве каменного крошева, простиравшегося на миллионы километров. Из узких, слегка скошенных, разрезов смотровых триплексов, сочился тусклый желтоватый свет, приглушенный активированным светофильтром. Носовые дюзы корректирующих двигателей светились темно-алым - управляющий компьютер корабля постоянно осуществлял круговое сканирование, производя время от времени поправку пространственной ориентации. Вот и сейчас из сопел на пару секунд полыхнуло ослепительно-белое пламя, доворачивая машину на точно рассчитанный угол, когда одна из каменных глыб в результате хаотичного движения стала представлять опасность.
Кресло пилот-ложемента в тесной рубке истребителя занимал человек, облаченный в серо-зеленый скафандр. Сейчас он, прищурившись, смотрел на экран масс-деректора, будто пытаясь в хитросплетении бледно-зеленых сигналов прочесть нечто сокровенное. Гермошлем скафандра лежал на широком подлокотнике кресла – опрометчивый поступок со стороны пилота, когда опасность столкновения увеличивалась с каждой минутой.
Пояс астероидов не терпит легкомыслия – эту истину знал любой из пилотов, предпочитая обходить эти сектора космического пространства стороной. Сотни кораблей сгинуло в страшных, мертвых краях «каменной пустоши», занесенные сюда гравитационным штормом или неуправляемым дрейфом в результате аварии. Подать сигнал бедствия здесь было невозможно – пространство, заполненное каменными обломками, экранировало радиопередачу, луч локатора тонул в нем как в тесте, и несчастные, запертые в бронированной скорлупе корабля, были обречены на медленную, мучительную смерть. Иногда, в результате внутренних гравитационных возмущений, безбрежное каменное море выбрасывало в относительно чистые сектора пространства немые свидетельства свершившейся десятилетия назад трагедии – неимоверно древний корабль, изуродованный до неузнаваемости. Словно в напоминание ныне живущим. Среди пилотов-дальнорейсовиков, совершающих полеты к лунам Юпитера, это считалось дурным знаком. Этим страшным обломком смерть словно ухмылялась с экранов обзора, будто говоря: «Я всегда рядом».
Но и игнорировать страшное свидетельство прошлого тоже было нельзя – Кодекс межпланетных сообщений строго предусматривал досматривать любой космический корабль, потерпевший крушение, независимо от срока давности. И становилось страшнее вдвойне, когда проникнувшая на борт оперативная группа обнаруживала мумифицированные тела в древних скафандрах…
Глеб Галанин старался гнать из сознания такие мысли, хотя перспектива стать вот таким героем безвестно сгинувшим в «каменной пустоши» становилась все сильнее.
И, что главное, его корабль не терпел аварию и не попадал в гравитационный шторм. В пояс астероидов его занесло собственное болезненное любопытство и жажда неведомых приключений.
- Что ж, получил сполна…- пробормотал Глеб. – Идиот…
Стараясь отвлечься от мрачных мыслей, он стал перебирать в уме события последних дней, приведших к нынешней весьма безрадостной ситуации.
Станция «Саратога» - если быть кратким, она являлось первопричиной всего. Овеянная легендами, перешедшая в разряд баек, которые неизменно травили в барах космопорта свободные от службы пилоты, она являлась своеобразной профессиональной сказкой. Ее обязательно рассказывали новичкам, только что получившим лицензию на пилотирование космического судна, обязательно приправляя несуществующими яркими подробностями. Глеб всегда относился с усмешкой к таким байкам – в любой профессии во все времена существовало подобное. Но, как и в любой легенде, в ней было скрыто зерно истины, обросшее за прошедшие десятилетия огромной шелухой несуществующих подробностей.
Все началось триста лет назад, в самом конце далекого теперь XXI века. Именно тогда, на околоземной орбите была создана научно-исследовательская станция, принадлежавшая ряду крупнейших технологических корпораций Земли. По тем временам, она являлась верхом инженерной мысли – огромный, семикилометровый диск,поделенный на четыре уровня, вмещал в себя десятки лабораторий, исследовательских центров, жилые сектора для персонала, ваккум-створы для приема грузов, большую оранжерею и многое другое. Имелись даже батареи противокосмических орудий, в основном предназначенных в качестве противоастероидной защиты. Это был еще один многогранный мир на орбите, в котором жили и работали несколько сот человек персонала.
Проходило время, Землю сотрясали экономические катастрофы – одни могущественные корпорации исчезали в одночасье и так же быстро появлялись другие. Сменялись политические правители и диктаторские режимы, но «Саратога» неизменно несла службу, независимо ни от тех, ни от других. В середине XXII века огромную станцию приобрела в личное пользование одна из самых крупных корпораций - «КосмоКибер», специализирующаяся на производстве кибернетических систем и программного обеспечения для практически всех сфер деятельности.
Игорь Тобольский, являвшийся на тот момент президентом Совета директоров корпорации, возлагал на «Саратогу» большие надежды и не пожалел средств для ее кардинальной модернизации. И это вскоре принесло ощутимые плоды. Через несколько лет «КосмоКибер» смогла легко подмять под себя аналогичные корпорации, создав, таким образом, единоличную монополию на данный вид деятельности. И теперь практически в каждом доме, даже в самом захолустном уголке Земли, стояли бытовые автоматы с соответствующим логотипом, а на экранах домашних киберсистем светился неизменный лозунг корпорации-монстра: «КосмоКибер - мы делаем будущее!».
Собственно, никто и не был против - продукция корпорации была качественной. Однако, Тобольский не остановился на достигнутом, хотя финансовые потоки от продажи программных и кибернетических продуктов текли нескончаемой рекой. Здесь то и начинается область загадок и нераскрытых тайн. Ученые корпорации стали проводить уникальные эксперименты, идущие вразрез с принятым Всемирным правительством законом «О предельном уровне киборгизации человека». К тому времени техносфера настолько сильно вторглась в жизнь людей, что без эффективного взаимодействия с нею стало невозможно вести полноценную жизнь. Кибернетические устройства окружали человека всегда и везде, они контролировали все сферы жизни и делали ее максимально комфортной. И этими устройствами надо было управлять. Поэтому каждому достигнувшему совершеннолетия мужчине и женщине в височную область вживлялся имплант-контроллер, позволявший быстро и легко взаимодействоватьс киберсистемами путем мысленной передачи команд. Имплант, соединенный непосредственно с нервными окончаниями, преобразовывал команду в машинный код, понятный электронным системам.
Но «КосмоКибер» пошла дальше, проведя ряд уникальных экспериментов, в результате которых разработала микрочипы – расширители сознания. Подключенные к стандартному импланту, они давали человеку необычайные возможности – он мог видеть во всех диапазонах спектра и управлять киберсистемами на большом расстоянии, мог с легкостью взламывать любые коды доступа и решать сложные математические задачи за несколько минут. Микрочипы, воздействуя на определенные зоны мозговой коры, могли ускорить практически все функции человека, поставив его, таким образом, над человеческим обществом. Чем руководствовался Тобольский и ведущие ученые корпорации, совершая такие эксперименты на грани фола, так и осталось неясным, хотя перспектива пожизненного заключения на урановых рудниках Плутона вырисовывалась для них более, чем ясно.Однако, это их не пугало- скорее, подстегивало.
Результатом такой «экспериментальной вседозволенности» стали жесткие санкции Всемирного правительства в отношении «КосмоКибер», на которые корпорация ответила полнейшим молчанием. Создавалось впечатление, что на огромной станции шла какая-то своя, загадочная и непонятная жизнь, и то, что творилось на родной планете, персонал не интересовало вовсе. Зато Всемирному правительству при сложившихся обстоятельствах стала весьма интересна внутренняя жизнь «Саратоги» - станция превратилась с некоторых пор в строго закрытую зону.
На требования открыть доступ компетентной комиссии «КосмоКибер» ответила категоричным отказом, абсурдным по своей сути, словно бы первый раз слышала о законе «О предельном уровне киборгизации человека». У правительства не осталось никаких мер, кроме как урегулировать ситуацию силовыми методами – с космодрома на Луне в срочном порядке был поднят военный крейсер «Лаокоон». Выйдя в район высоких орбит Земли, крейсер принял на борт шатлл с инспекторами от Всемирного правительства и в ультимативном порядке потребовал от «Саратоги» открыть вакуум-створы и приготовиться к приему десанта. То, что случилось дальше, не укладывалось ни в одно разумное объяснение. Сканеры крейсера бесстрастно зафиксировали, как на внешней броне станции открылись незаметные ранее порты, из которых выдвинулись спаренные стволы электромагнитных орудий, которых там не могло быть по определению! Командир крейсера едва успел подать сигнал боевой тревоги, когда первые выпущенные реактивные снаряды ударили в броню крейсера.
В околоземном пространстве начал твориться настоящий ад! «Саратога» вела убийственный огонь с дистанции в несколько километров – это все равно, что стрелять в упор. «Лаокоон», окутанный мутными выбросами декомпрессии, не смог произвести ни одного выстрела – реакторы оказались повреждены прямыми попаданиями, несколько артиллерийских палуб были разгерметезированы. Огонь со станции велся предельно точно. Поврежденный крейсер свалился в неуправляемый дрейф и управляющие киберсистемы корабля активировали процесс экстренной эвакуации экипажа из-за возможного взрыва реактора.
А «Саратога», запустив двигатели пространственной ориентации, стала медленно сходить с орбиты Земли и взяла курс на пояс астероидов.
Когда Всемирное правительство оправилось от ступора и отправило вдогонку чуть ли не весь имеющийся флот, время было упущено. Что произошло на границе пояса астероидов так и осталось неизвестным. Флот вернулся на космодром базирования изрядно потрепанным, что говорило само за себя. В официальном рапорте командующего Военно-космическими силами говорилось, что станция «Саратога» была уничтожена ядерными зарядами, о чем правительство не замедлило раструбить по всем новостным каналам. Но, почему-то, не слишком многие верили этому. Отсюда и родилась легенда, что мятежная станция осталась цела и невредима и сумела затеряться в «каменной пустоши». С тех пор минуло полтора столетия - «Саратогу» никто никогда не видел.
Проходили годы, десятилетия… История о мятежной станции превратилась в яркий пример местного фольклора, который рассказывали, пряча улыбку. Галанин не был исключением. Будучи пилотом частной компании и совершая чартерные рейсы к обитаемым базам на Луне, он слышал эту историю десятки раз. И, может быть, в других обстоятельствах, все сложилось бы по-иному, но… Видимо, на этот раз фортуна зло усмехнулась ему.
Не так давно Глеб приобрел списанный аэрокосмический истребитель. Военное ведомство выставляло на торги достаточно много морально устаревших, но исправных машин со снятым вооружением и деинсталлированным боевым программным обеспечением, которое меняли на любое другое по желанию покупателя. Глеб остался доволен покупкой, но, как профессиональный пилот, решил усовершенствовать машину под себя, отправившись прямиком на завод по утилизации космической техники. За небольшую мзду охранники позволяли покопаться во внутренностях сваленных в кучу на огромной площади космических шатллов, посадочных модулях, малых ракет связи и еще невесть какой техники. Лазая в каком-то неимоверно древнем аппарате, настоящем раритете космической техники, Глеб наткнулся на кожаную папку, содержащую в себе две дюжины пожелтевших от времени листов пластбумаги. Он уже хотел просто отшвырнуть ее, и лишь машинально пробежав глазами текст, Галанин понял, что держит в руках. Это были компьютерные распечатки файлов с одного из крейсеров, осуществлявших запоздалое преследование мятежной станции. Как они попали сюда и кто их сделал - теперь лишь одному Богу было известно. Галанин не стал ломать голову над ненужными вопросами. Вытащив из рассыпавшейся от времени папки пачку листов, он спрятал их во внутренний карман и поспешил убраться с механического кладбища.
Дома он внимательно изучил документы. Ошибки быть не могло – эти бумаги являлись современниками и немыми свидетелями тех давних событий. Тонкие листы потрескались по краям и потемнели, текст в некоторых местах читался с трудом. Однако, «немыми» их назвать было нельзя – сухие строчки сообщений давали огромную информацию для размышлений. Больше всего это напоминало информационные сводки, которые заносятся в бортовой журнал космического судна в обязательном порядке, едва оно покидает порт приписки. Но не только. Глеб с удивлением рассматривал таблицы частот связи, на которых вещала «Саратога», а так же сгенерированный кибермозгом крейсера алгоритм смены кодов доступа в системе опознавания «свой-чужой». Что же случилось с самой станцией, чем закончился тот единственный в своем роде рейд космофлота, Глеб выяснить так и не смог. Но он обнаружил другое, самое ценное – координаты, где в последний раз наблюдали станцию. Конечно, за прошедшие десятилетия «Саратога» могла в результате неконтролируемого дрейфа или под воздействием гравитационных сил переместиться далеко от указанной точки, но… все же это был шанс. Шанс найти легенду.
Сейчас, сидя в тесной кабине истребителя, Глеб ядовито усмехнулся. Видимо, в тот момент полуистлевшие документы временно повредили ему рассудок. То, что координаты указывали на точку практически в самой Каменной Пустоши, он тогда даже не обратил внимания.
«Авантюрист хренов!» - мысленно обругал себя Глеб.
Сейчас он «завяз» среди миллионов каменных глыб из-за собственного легкомыслия, а «Саратога» как была легендой, так и осталась. И вместо шанса прикоснуться к тайне, он получил реальный шанс сгинуть в Пустоши как последний идиот.
Глеб тряхнул головой, отгоняя дурные мысли.
- Нет уж… - пробормотал он, склонившись над раскладками сенсорных клавиатур пульта управления. – Просто так не сдамся…