Л.Рохлин
Бегство
Мой друг живёт в Торонто. Весёлый, флегматичный Володька Баркисов. Совсем недавно случилось с ним семидесятилетие. Такое бывает у некоторых мужчин. Он так разволновался, растерялся поначалу, обрадовался. Ну, вообщем, решил созвать близких. Размечтался.... Банкетный зал в шикарном ресторане, многочисленные друзья во фраках, блестящий джаз, пышные брюнетки-шансонетки ... Дым коромыслом ...в последний раз.
Собралось семнадцать человек в небольшом, уютном, итальянском ресторанчике на Kingston rd. И наверное не самых близких. Были и ближе, но не смогли присутствовать, наблюдая с небес за происходящим ... Зато присутствовали шансонетки. В том числе и жены тех небесно-близких. Они сидели в дальнем конце стола, положив уставшие морщинистые руки и грузные груди на стол, оживлённо вспоминая былые бои, где «раньше, когда-то, сражались они ...»
Гремел джаз. Володька что-то оживлённо кричал, стараясь переорать барабанщика. Наверное что-то о величии и самобытности армян. О чём-же ещё могут говорить армяне на склоне лет. Да и евреи тоже. По себе сужу. Потом мужчин развезли по домам и гостиницам, а я, будучи один, поехал к Володьке. Допивать ...
Старая, понимаете, привычка.
Он жил с дочерью и двумя внучками. Был ещё и старший внук, но тот жил отдельно, в соседнем городке. Так уж получилось у Володьки в конце пути. Один остался и перебрался к дочке, приглядывал за внучками, а те за ним и вместе не тужили. По его словам.
Сейчас, разливая дымящийся кофе, он продолжал балагурить. По инерции. Удобно уселся в большое мягкое кресло. Буквально утонул в нём и ... задумался. Это случилось так быстро, что поначалу я и не заметил перемен. Двигался вдоль книжных полок, рассматривал яркие корешки и вполуха слушал Володьку. Когда молчание затянулось, невольно оторвался от книг и в неярком, рассеянном свете увидел большую, седую Володькину голову. Толстые губы шевелились, взгляд был устремлён куда в угол комнаты ....
«Чего-то ты расстроился, старик, посмурнел. Что-то вспомнил? Давай по маленькой, с лимончиком. Помнишь кухонные варианты....»
«Да! – отвечала голова - многое и многих. И тех, что уже не приедут никогда и тех, что были сегодня. Мельтешат мысли, как в калейдоскопе. Чёрные-белые, чёрные-белые. Мутят душу воспоминаниями. Вот поначалу, в ресторане, разорался, разохался. Разбередил всех и себя. Да, старик, посмурнел. Перспективы нет.
Знаешь, сейчас будешь смеяться, но с недавних пор живу ожиданием ... любви. Другие мечтают о карьере, о великих и внезапных заработках, о разрешении загадки НЛО или тайны экспедиции американского адмирала Бэрда. Я же ощущаю внезапные приступы одних и тех же странных грёз. Вдруг вижу лицо прекрасной женщины с портретов Кипренского, Рокотова или Федотова. Обязательно обличьем из эпохи XIX века. Вижу, как остановилась коляска. Подобрав платье, женщина медленно выходит. Её взгляд останавливается на мне, идущего навстречу. Я робко кланяюсь незнакомке. Итак изо дня в день прокручивается одна и таже лента кино. Я перебираю варианты её нарядов, взгляды, мои слова, её недоумение, многозначительные улыбки ... Мне становится необъяснимо сладостно.
Я живу этими грёзами.
Понимаешь, видимо время пришло жить грёзами. Оказывается и так можно. Спешить-то уже некуда. Нет работы, малых детей, суеты. Где-то там далеко о чём-то говорят, переживают, планируют, обсуждают, спрашивают, убивают. А здесь – он ткнул пальцем в грудь - тишина ... Тревожная тишина. Лишь когда грёзы – сладкая.
Мне думается, что человек живёт полнокровно, когда от него что-то или кто-то зависит. Когда нет зависимости, он не нужен. Почитаем, как памятник. В лучшем случае. В худшем – забывается как личность. Если он это понимает, к тому же будучи сильным и крепким, то страдает. Невероятное томление, безысходность, раздражительность овладевают всеми членами. Счастлив тот, кого минуют эти мысли. Это те, которые сохраняют интригу зависимости до последнего вздоха или ...мечтатели, живущие грёзами.
Я кажется оказался в числе последних.
Старик! Я – памятник! Почитаемый памятник. Чистый, гладкий, отутюженный ...
Отчего же так временами болит душа? Чего она всё ещё ожидает ? Почему так хочет скрыться в мир грёз...?»
Мы пригубили коньяк, пожевали тонкие бледные лепестки лимона. Я молчал, в ожидании смотря на Володьку. Он не изменился и как ранее бывало в Москве, нередко впадал в транс, сидя всё в той-же позе, поместив одну ногу под себя. В эти мгновенья его не надо было перебивать, спрашивать. Только молчать. Ему достаточно было присутствие, которое он ощущал мысленно.Чёрные маслины чуть выпуклых глаз внимательно и серьёзно буравили пространство, захватывая, но явно не видя, меня.
«Я просыпаюсь и в раскрытое окно вижу распустившиеся алые, белые, желтые, мраморные розы. Их много. Легкий ветерок колышет набухшие бутоны, причудливо изогнутые лепестки. Они смотрят на меня, улыбаются, шепчут слова благодарения солнцу и ветру, они купаются в любви и ласке. В этот момент глаза мои раскрываются полностью и в сознании ярко вспыхивает одна и та же картина, то же о любви и ласке, сохранившаяся в памяти с четырёхлетнего возраста. Она возникала и раньше, но буквально преследует здесь, в Канаде, где живу казалось-бы в беззаботности и довольствии.
Подмосковье. Яркая, бурная весна. Пригородный поезд, дымя парами, отдуваясь, останавливается у перрона маленькой станции. Для задних вагонов перрона видимо не хватает и редким пассажирам приходится спускаться по крутым лестничкам и прыгать на насыпь. Вот медленно и опасливо спускается моя мама. Краснощёкая, довольная, вспотевшая, в цветастом открытом платье. Ей тяжело. В одной руке большая сумка, в другой барахтаюсь я, стараясь высвободится, прыгнуть, убежать. Мне это, наконец, удаётся и отбежав с десяток метров столбенею от невероятной радости и красоты. Останавливаюсь. Грудь распирают чувства, потому что ору во весь голос что-то никому не понятное. Просто ору от души.
Передо мной огромное поле, заросшее травой и ромашками. Где-то вдалеке, прямо под голубым небом, виднеются избы, деревья. Тишина. Лишь стрижи, да ласточки, разноцветные бабочки, да шуршащие стрекозы в слегка слышимой музыке движения нарушают удивительную гармонию счастья. Мама кричит – « Вовочка, собирай бабушке букет, большой, красивый ...с длинными стебельками ...»
Меня не надо было дважды просить. Заходясь от хохота, от какого-то буквально животного удовольствия, падаю и ношусь по полю и рву, рву, рву ромашки, незабудки, просто траву. Больше не могу. Целая охапка в двух маленьких ручонках ...
А потом, .... потом сразу, без перехода, другая картина. На высоких подушках голова бабушки. Белые, раскиданные, длинные волосы, белое морщинистое лицо и огромные лучистые, голубые, смеющиеся глаза. Они смотрят только на меня, они стараются вобрать всего меня. За ней встревоженное, заплаканное лицо мамы ...
Это было мгновение счастья. Другого, столь яркого, больше не помню.
Как не странно старик, но эти картины-воспоминания моментально швыряют меня в реальность. Бьют часы. Необходимо вставать, подчинится режиму. Иначе смерть. Это подстёгивает. Быстро бреюсь и развожу внучек по школам. Приезжаю в опустевший дом. Зарядка под музыку, сегодня под «Патетическую», для торжества жизни. Потом красивый, плотный завтрак в молчании. Затем тихое исчезновение в волшебный кабинет. Там компьютер, книги, любимые фотографии и мысли ....Много мыслей, молчаливых мыслей, нереальных... Он замолчал, осторожно поставил опустевший бокал на столик. Я заметил, как изменилось его лицо. Набрякли веки, щёки, губы как-то ещё более распухли, глубокие морщины прорезали лоб. В тишине комнаты пробили куранты старинных часов. Они разбудили Володьку ...
«Мне кажется, старичок, что я всю жизнь спешу и всё делаю на бегу, впопыхах, порой на уровне инстинкта. Помню как всю жизнь подстёгивал себя.
Быстрей-бы кончить школу, потом институт, ворваться во взрослую жизнь, быстрее достичь... степеней известных. Постоянно, дни и ночи, вращаться в компаниях среди обаятельных, интеллигентных людей, обязательно добиваться успеха у женщин, у одной, второй, третьей... Вообще быть в окружении влюблённых в меня людей. И путешествовать, чтобы удовлетворять ненасытное желание познать всё и всех, возникшее ещё со времён старших классов школы. Ненавидел терпеливость, ожидание, застой. И много, как ни странно, усидчиво читал, в том числе и с целью удивлять знаниями, добиваться видимого успеха, быть ещё более значимым в глазах окружающих.
Без особых раздумий создал первую семью. Совсем не зная человека, мир его мыслей и чувств. Проходили мимо друг друга, чуть вгляделись, понравились, расписались. И ведь прожили десять лет. Мучились ужасно! Мой порхающий вид, частое и долгое отсутствие, видимо быстро расхолодило первую избранницу. Она почувствовала неосновательность нашей связи, что естественно побудило на поиски более твёрдой почвы под ногами. Это типично для женщин, особенно городских. Она долго искала. Наверное чаще невольно. Естественно нашла. И напрочь забыла.
Я тоже быстро забыл и немного помучившись, понёсся дальше...
В те времена российские армяне бурно шли в науку. Я мало думал об этом, но наука сама нашла героя. По неизвестной причине мне вдруг предложили место в научно-исследовательском институте. Предложили заняться экономикой геологоразведочных работ. Видимо наивно думали, что экономикой, пусть даже геологических работ, должен всенепременно заниматься представитель наиболее гибкого этноса. Мне польстило внимание профессора и вскоре российская академия наук пополнилась ещё одним «видным» членом.
Дальше я не просто побежал – буквально понёсся. Через два с половиной года если и не стал видным экономистом, то кандидатом наук безусловно. Потом было скучно и голодно. Плотность кандидатов в институте была чрезмерно высокой. Раз так, то уйдём в производство. Быстренько стал главным геологом большого мелиоративного института и решительно реорганизовал работу геологических подразделений в двадцати областных экспедициях института. Этаким полководцем пролетал по областям и чувствовал себя героически. Но вскоре надоело мотаться по областным городкам, общаться с местными товарищами в местных ресторациях. Вновь убежал в науку.
По дороге опять женился. Влюбился в молодость, красоту. Поэтому остановился, чтобы подумать. Надо-ли мне это? Что будет через тридцать лет? Помнится думал глубоко, но недолго. Естественно, в меру глубины своей души. Этой меры оказалось достаточно, чтобы прожить в любви первые тридцать лет. Не так уж мало! Прожил-бы и дальше, но и второй избраннице, повзрослевшей, ставшей мудрой через тридцать лет, тоже надоел. Теперь ищет к кому-бы уйти ...Случайно услышал про это из её разговора. Ушел сам.
Но это случилось много позже. Опять спешу.
В исследовательском институте, куда вторично пожаловал, старый приятель и вновь неожиданно, предложил заняться интереснейшей и по настоящему важной тематикой. Засверкала перспектива докторской и даже лауреата госпремии. Бурно взялся и многого добился. Вообщем, как будто вышел на финишную прямую, был на пороге степеней известных.
Но тут в стране закончился социализм, специально созданный для меня и подобных мне.
Начался российский капитализм. Его головокружительные идеи и полная беспринципность буквально захватили меня и понесли в первых волнах возникшей бури. С каким удовольствием барахтался в этих водах, сманив туда-же ни в чём не повинных сотрудников своей лаборатории. Какие проекты, какие масштабы... Ты себе не представляешь. Десять лет мчался по этим волнам, забыв про сон и удовольствия. С видимым успехом. Поверь! Мчался-бы и далее, но ... остановила «вражеская пуля», точнее чёткое понимание, что вскоре получу её. Пришлось резко повернуть направление и характер бега.
Вот так домчался к своим шестидесяти годам аж до Канады и ... рухнул.
Ну и что в результате долгого марафона! Честное слово – не знаю. С одной стороны добился материальной независимости, сумел поднять дочь в лихую годину, помочь ей в бытовых вопросах, в выборе и достижении успеха в профессии. Она мне взамен, в знак искренней благодарности, народила кучу славных внуков и внучек, даже успели правнука. Сумел получить пенсию в Канаде не знамо за что, оскорбительное пособие от России за сороколетнее тяжелое галопирование по её пространствам.
Это с одной стороны.
С другой ....вот здесь надо остановится или говоря словами известного криминалиста, с этого места пожалуйста поподробнее.....очутился в вакууме. Остался без работы, без надлежащего и привычного общения, то есть без забот, без друзей, без родной среды, один на один в обнимку с ...бесплодным продолжением существования. Вследствии бесплодных объятий жизнь оказалась призрачной, с годами всё более трагичной, даже в чём-то мистической. Так длится более десяти лет и всё это время мне кажется как будто она за что-то мстит. Может, что прожил предыдущую жизнь галопом.
Что дальше? Ведь сил ещё много, болячек как-будто никаких. Вот и рождаются болезненно-приятные мысли – влюбится, убежать ... Я даже пробовал, не раз и не два, в соответствии с приобретёнными полевыми навыками. Ничего не получается. Возникают массы вопросов, остающихся без ответа. Я стал оказывается нерешителен и беспомощен. Одно точно понимаю - как нарастает с возрастом бунтарство, желание сломать эту призрачную, замшелую колею жизни. Куда-то на просторы вырваться! Из грёз...
Господи! Помоги мне.
А меж тем трагические объятия не оставляют меня, мстят за прошлое легкомыслие.
Ты знаешь мою дочь. Любимейшее существо. Ох, как похожа на меня! Несётся по жизни. Мелькают по сторонам мужья, идеи, прожекты, друзья, дома, работы. Скачет верх, вниз и в погоне той, уже за своим призрачным счастьем, никогда не успевала жестко и последовательно следить за детьми, моими внуками. Точнее будет – почти и не следила. Вымахали внуки. Одному 25 лет, девочкам 13 и 9. Младшие, благодаря Богу, кажется выкарабкались к солнечной поверхности, а вот внук завяз.
Родился он ленивым, красивым увальнем и вскоре сброшен был бабке на руки, моей первой избраннице. Дочери, видите-ли, некогда было. Закрутила её сладкая московская жизнь. Отца ребёнок видел ещё реже. Рос себе мальчишечка у бабушки, балованный, запичканный донельзя. Энергии хватало лишь на просьбы. Не любопытным был, совершенно.
А потом неожиданно оторвали от бабки и оказался он в Израиле.
Жизнь вне бабушкиных забот оказалась для него удивительно интересной. Проснулось любопытство. А так как маме и новому папе было совершенно некогда, то любопытство пришлось удовлетворять в школе и с обеда допоздна на улице. В это время я его и увидел, впервые столь близко и пристально, прилетев к дочери на недельку. Ласковая, добрая улыбка на полном, круглом лице, безразличный, шарящий взгляд и никаких вопросов.
Всю неделю пребывания старался быть с внуком. Старался объяснится и с дочерью, впервые почувствовав и удивившись безразличию и равнодушию ко всему, что не касалось её личного состояния. Ничего не вышло, кроме обоюдного раздражения.
С тем и улетел в Россию. И быстро забыл про дочь и про внука, с головой уйдя в коммерческие дела.
Прошло 5-6 лет и судьба вновь свела нас, но уже в Канаде.. И кажется навсегда. Оставшись один, перебрался к дочери. Её жизнь потрясла меня мрачной действительностью. Вновь одинокая, без поддержки, без крова, фактически без работы, с тремя детьми. К счастью, она не сломалась. Сжалась стальной пружиной, сконцентрировав в душе остатки энергии. Видимо, тогда же нашла время, чтобы как-то проанализировать всё ранее случившееся. Сумела, так мне думается, признаться самой себе в ошибочности некоторых привычек и принципов. Стать более сострадательной, более понимающей и потому более доброй к окружающим. Я не совсем уверен в этом. Но так мне представляется, наблюдая за ней».
Давай ещё по одной. Что-то легче становится. Ты благодарный слушатель. Всё понимаешь, я чувствую. И молчишь, как-то сострадательно...
«Да, так думаю, смотря на неё сегодняшнюю, внешне радостную, даже порой звонко смеющуюся. И хотя ей попрежнему трудно, а иногда и очень, но она многого сумела добиться. Встала на ноги и крепко стоит. Но вот старшего сына потеряла....Наркоманом он стал.
Ты потерпи ещё немного. Я скоро закончу. Лишь расскажу одну историю. Только одну.
Недавно с дочерью был на его дне рождения. Он живёт в небольшом городке Guelph, что в 45 милях от моего дома. Выехал обратно я один. Дочь осталась у сына. Был поздний вечер. Кончался последний день марта.
Весна была непривычной для Онтарио. Более трёх месяцев лили холодные дожди. Кругом слякоть, деревья и дома выглядели серо и осклизло. Вот и сейчас шел дождь, местами просто ливень. Бешено работающие щётки мощного Бьюика не справлялись с потоками. Было плохо видно. К тому-же 401-ая скоростная трасса проложена большей частью через маленькие полукурортные городки, тускло и лишь местами освещаемые. Ярко выделялись задние фонари впереди идущих редких машин, по которым в основном и ориентировался. Гнал машину, а сознание проворачивало события вечера...
В небольшой обшарпанной квартире внука нас было мало. Всего пятеро, да ещё мой четырёхлетний, бесшабашный, красивый правнук.
Он мало обращал на нас внимание, весь погруженный в волшебный мир сказок. Лишь изредка подбегал к столу, чтобы схватить вкусненькое. Если давали, то радостно заливался смехом, если нет – лицо кривилось в гримасе обиды. Правда, быстро проходящей.
Пятеро за круглым столом! Из них лишь двое, мать и дед, понимали и переживали, наверное в разной степени, трагедийность положения. Двое! Виновник встречи и предмет трагедийности в одном лице, что-то тоже понимал. Во всяком случае своё непохожее, выделяющееся состояние в сравнении со значительным большинством людей своего возраста. Были ещё двое. Подруга внука и она же мать бесшабашного правнука. И если её мысли всецело были заняты обустройством своей и сына карьеры, то сознание другого, пятого участника, бойфрэнда моей дочери, умного, много испытавшего мужчины, было слишком переполнено трагедийн ыми сопереживаниями в силу точно такого же состояния его взрослой дочери. Она тоже стала наркозависимой. Потому он полностью воспринимал мою боль.
Мой внук стал классическим наркоманом. По природе своей он беззлобен, инертен и безволен. Так надо же такому случится, чтобы вдобавок ещё и родители оказались людьми, занятыми только собой. Они не обращали на него внимание. Школу он так и не кончил. Поначалу просто пропускал занятия, потом окончательно бросил, шляясь в компании таких-же подростков по улицам и магазинам. Домой его нередко приводила полиция. Но даже это не встряхивало мою дочь. Лишь секундно или короткими периодами. Следовали скандалы, попытки вернуть ... Ничего не выходило. Тогда дочка моя, хорошо понимая ситуацию и осознав свою полную беспомощность, начала отчаянно искать выход. Точнее говоря – искать «руки», в которые можно было-бы вложить судьбу сына. На свои уже не надеялась.
Находит! Будучи ещё в хорошем финансовом состоянии, направляет его в дорогую военную школу, в железные руки строгого дядьки. Старшины, если перевести на русский язык. И вновь бесполезно! Ничего не помогает. Внук дважды сбегает из школы и его увольняют в «запас». В это время они живут в Лос Анджелесе. Ранее жили в Чикаго. Два самых ужасных города Америки. Здесь выживают и выбиваются только сильнейшие. Слабые, не контролируемые, очень быстро скатываются в болото. Туда и попадает мой безвольный внук. Его полностью поглощают банды уличных, уже не мальчишек.
Когда я появился в Торонто, передо мной был «опытный», бывалый человек.
Все пороки человеческие вместила его маленькая душа. Наркотики, воровство, проституция, приводы в полицию. Ну что ещё? Вот только не кололся, кажется. Курил и пил таблетки, самые сильные. Пять лет назад прибился к черноокой Мишель, тоже выкинутой из нормальной жизни. Стали жить. Вскоре и родился мой правнук.
Внук поначалу не хотел ребёнка, нутром понимая, что не должен иметь детей, не имеет право. Не раз говорил мне –«...зачем ребёнок ...чтобы таким же был, как и я...» Теперь безумно любит сына. И тот не может без него.
Мы тогда вздохнули, полагая, что любовь вылечит внука. И как-будто всё пошло на поправку. Он стал шоферить в частной фирме, развозить вино по кафе и ресторанам. Через год хозяин даже доверил ему одному эти операции, прибавил зарплату. Мишель пошла на работу. Дочка моя поднатужилась и нашла им квартиру, одну, потом вторую, оплачивая большинство счетов...Она всегда оплачивала его счета и проценты, слишком мало вкладывая душевного капитала. Ей казалось, что так эффективнее. Как в церкви многие молятся, несут даже пожертвования, иногда большие. При выходе умиротворённо думают, что грехи прощены..., что исполнили долг ...
Конечно, уверен, что дочка переживала, уверен! Порою сильно, остро. Но это чувство быстро проходило, гонимое другими мыслями, личными, деловыми. Такой характер, такая судьба.
А внук вновь сорвался. Вошел в глубокий штопор. Выбросили с работы. На новую не принимают, да он и не ищет. Ничего не хочет. Получает пособие. Когда не хватает, то ворует у матери или у Мишель. Пособие скоро прекратят выдавать. Дочь в истерике и говорит, что лучше-бы его посадили в тюрьму... Круг замкнулся!
Пятеро за столом!
Вот ведь странно. Никто не обмолвится и словом о насущном, тревожном, мрачном. Все делают весёлый вид, поднимают бокалы, говорят тосты, шутят, смеются... И я ведь шучу тоже, вспоминая как двухлетний внук мой делился под столом конфеткой с любимой собакой Кешой. Руки были заняты движением на четвереньках и он, высунув изо рта половину конфетки, подползал к Кеше, а та аккуратно откусывала, отчаянно виляя
хвостом и поскуливая от благодарности. Говорил, а в голове пылала мысль. Как же так можно! Ведь мы присутствуем при смерти родного человека... Тоска-то какая! Тоска безысходная. Ну, а что мы можем? Что я могу? Ничего. Вот так смотреть, говорить что-то ласковое, как-бы закрывая веки ...
Господи! Быстрее вырваться. На воздух! Не могу больше видеть этого. Убежать, куда глаза глядят.
Пятеро за столом! Самых близких – мать, дед, любимая девушка, наконец, сын ...А поделать ничего не могут. Эта мысль, единственная, сверлила мозги. До боли!
Я очнулся!
Ровно гудит мотор. Дождь заливает машину, тупая боль в сознании. Ползёт вправо стрелка спидометра. Мощный Бьюик рвётся вперёд и вперёд, легко обгоняя справа и слева бегущие машины. Не слышно ветра. Всё происходит в кромешной темноте. Только рвущиеся вверх капли на ветровом стекле... Ещё быстрее! Стрелка дрожит на 100 милях. Ещё быстрее, ещё. Боль, безысходнось гонят машину и водителя, ускоряют их движение. Два мотора, человеческое и машинное, буквально сливаются воедино.
И вдруг, представляешь старик, наступает неожиданная, яростная разрядка. Прорывается бушующая радость. Она заливает сознание. Откуда? Это в человеческом моторе прорвалось то самое легкомыслие, что часто ранее меня выручало. Антенна космического Sirius,а ловит программу рок-н-роллов. Ритмичные мелодии врываются в мозги, моментально вытесняют все мысли, заставляют отвердевшие члены двигаться, вращаться, расслаблятся.
Да, не может быть такого! Невозможно такое в моей семье. Крепкие крестьянские корни. Они в конце концов очистят внука от гибельной страсти.
«Вытащат...» - ору я во весь голос.
Я вновь убегаю, теперь и от этой проблемы. Я несусь с безумной скоростью, чтобы поутру встретить на залитом солнцем поле маленького мальчишку, рвущего бабушке полевые ромашки. Подхватить его на руки, высоко поднять и завопить от счастья. Малыш мой! Как же хорошо жить на свете ...»
«Володька, тише! Разбудишь внучек» – сказал я, коснувшись его руки. Он очнулся. Посмотрел на меня безумными глазами. Пришел в себя. «Знаешь, старик. Сегодня утром она была в сиреневом платье. Большое декольте и ...длинные локоны полулежали на оголённых плечах и груди. Господи, как она была прекрасна. Моя мечта!!!»
Поутру я улетал к себе в Калифорнию.