Ну, слава тебе Господи, дома! Насилу доехала. Вась, беги, собери всех, рассказывать буду. Ну, кого, кого: кума с кумой, сватью, свояченицу. Ну, чего спрашивать-то, а то сам не знаешь. Соседку Таньку – не зови! Чего зенками-то закрутил? Вот паразит! Водил, пока меня не было? Что нет, что нет! И нечего в полу дырку делать и обувь портить. Ты ж еще подумать не успел, а я уже по твоей физиономии вижу, чего делать собираешься. Ладно, с этим потом разберемся. Это мелочи жизни, хоть и неприятные. Только могила тебя паразита и исправит! Испарись с глаз моих, пока я добрая!
Так, подарки надо достать. Чего же куме подарить? Полушалок этот, что ли? Нет, этот сама буду носить. У нее похожий есть. А зачем ей два? Перед коровами, что ли щеголять? Может ночнушку? Да нет, она в нее не влезет, с ее то фигурой. Жалко вещь-то, по швам треснет и все. А чего это я буду ей что-то дарить? Она мне в прошлом годе ничего не привозила, когда в район в больницу ездила, зуб выдирать. И куму тоже ничего дарить не буду. И так выпьют, да сожрут, все, что на стол поставишь. Обойдутся! Не велики баре. Сватье конечно надо бы, родня все ж таки. А с другой стороны жалко, у самой полшкафа пустые, а я подарки дарить. Скажу, что ничего не купила, не было товару и все тут. Когда никого нет, буду дома надевать. Так, надо быстренько все обновки под кровать спрятать, в чемодан. А то сватья шустрая, обязательно в шкаф заглянет. Любопытная, страсть!
Никак идут уже.
Ой,проходите, проходите, гости дорогие! Соскучилась, до смерти! Не виделись неделю, а будто год прошел. Ну, вам-то как день, вы же из деревни носа не высовывали. А я в самой Столице-матушке побывала, в Москве! Красота – неописуемая! Мы то тут как привыкли ходить – в калошах. А там: все в туфлях на каблуках, даже мужики, ей Богу не вру. Одного увидела, испугалась вначале. Думала, сбежал из психушки. Ну, идёт по городу в трусах и майке, стрижаный под нулёвку и в женских штиблетах на каблуке. Я к милиционеру. Он смеется. Тетка, говорит, сразу видно, что ты из глухой деревни. Это мода такая нынче. Трусы эти называются - шорты. Я прям руками всплеснула! Вот сразу и видно, что он на чёрта похож, отвечаю. А стрижка, говорит, такая, последний писк моды. Чё ж ему не пищать-то родимому: холодно, да и стыдно, поди, перед народом-то, но куда денешься – мода. Пищи да иди. А девки-то, девки - все в мужичьих штанах в облипку. Всё одно, что голые. Срам, да и только! Пупки торчат, не вру, ей Богу! Толи обедняли в городе совсем - чё ж своей коровы нет. Молока, сметанки, творог - всё купи. Огородов тоже на балконе не вскопаешь. Кажну луковичку с маркошкой - всё с базара да магазина. Вот им, бедолагам-то, на одёжку и не остаётся ничего. Ходют - чисто оборванцы. Майка – верх чуть прикрыт, а дальше голо. Во всех магазинах эти фитюльки и продают. Так, что сватья, не обессудь, без подарка я. Стыдоба же тебе такое купить, эта майка тебе только на руку и налезет. Что ты, все доходные в энтом городе. Чисто, воблы сушеные. А магазины у них, знаете, как обзывают, животы надорвёте. При мужиках даже и неудобно как-то говорить - шопы. Сватья, да не ж первая, а ш. Я-то, в начале, тоже не разобрала. Думаю, что ж в этих магазинах продают, для уборной, что ли всякие дела? Потом насмелилась, зашла, а там чего только нет. Если с нашим рынком, в районе который, сравнивать, так на нашем рынке и половины нет того, что в этом шопе. Диковины заморские разные. По телику "Баунти" навязывают кажный раз: так эта дура, что падает и расшибается кокосом называется, там лежит - бери, не хочу. Манги всякие, киви. Я одну для пробы взяла – кислятина, глаз вырывает, а снаружи на картошку смахивает, только мохнатая. А рыбы сколь – дух захватывает. У нас-то минтай один, а хек привезут, так в драку. А там - и живые и дохлые, чего только твоей душе угодно. Я даже испугалась. Витрин-то много, все светятся, я повернулась, а прямо на меня краб огромный ползёт. Я как заорала. Охранники ко мне, сигнализация воет. Что вы! Там на кажный метр по милиционеру - они теперь охранниками прозываются. А чтоб чего не спёрли - к кажной витрине проводок повели. Только захочешь чего стащить - он сразу орать начинает. Кое-как разобрались со мной-то, хохотали до упаду, мне аж обидно стало. Они-то привычные ко всяким диковинкам, а мне-то впервой. Ну, вышла я, пошла дальше, ищу универмаг: хотела подарки купить, да себе чего-нибудь прикупить. Иду, иду - нет универмага и всё, леший тебя возьми! В витринах тряпки вроде висят, а написано, какой-то, бутик. Что за чёрт такой с рогами, не разберешь. Подхожу к милиционеру, говорю: - Помоги, мол, тётке тёмной с деревни промтоварный магазин отыскать. Час, говорю, плутаю, а найти не могу. Он смеется: - Точно, тёмная ты тётка, а ты возле чего стоишь? Как, говорю, возле чего, бутик какой-то, а с чем его едят, не знаю. Так вот, отвечает, это и есть твой промтоварный, только тебе там ничего не обломится. Я прям обиделась. Я ничего ломать и не собираюсь, говорю, мне только полушалок купить, да калоши новые. Он мне: - Садись тетка на метро и чеши на рынок, «Лужники» называется, там всё себе и купишь. Я промолчала, а сама себе думаю, врёшь, обмануть захотел, посмеяться. Где ж это видано, чтоб на рынке калоши продавали? На рынке мясо, овощи продают. Нашёл дуру, думал тёмная, так сразу ринусь туда. Пошла в этот бутик, трясусь, а иду. Зашла. Красота! Девки, как картинки, одёжки понавешено видимо-невидимо. А цена! Я как увидела, думаю, ну всё, счас полмагазина скуплю. Ну, цены-то смешные: 20, 25, 40. У нас-то такой пинджак 300 рублей стоит, а тут чо. Всё, думаю, отоварю мужика своего, чисто артист будет. Ну, говорю, милая, заверни мне это, это и это. Она мне: - А денег у вас хватит? Хватит, говорю, - не боись, у меня целая тыща рублей с собой. Не кочевряжься, а заворачивай. Тут энти давай надо мной ржать. Да что ж это за город такой смешливый, думаю, али опять чего не так сказала? Чего, говорю, ржете, кобылы вы необъезженные? Оказывается, это цены-то в американских рублях. Чего же, говорю, бошки-то людям морочите. За американскую цену в Америке и торгуйте. Обиделась я. В России живём, российскими деньгами и расплачиваться положено. Ну, думаю, значит, не обманул постовой-то. Надо на рынок ехать.
Пошла в метро. Внутри – чисто театр. Люстры горят, фонари. Заходить, правда, неудобно. Через штуки такие пролазить надо - турникеты называются. Я полезла, да застряла - как они меня с двух сторон зажали и не выпускают. Оказывается, туда надо жетон кидать, чтоб они тебя не трескали. А мне ж никто не сказал. Я стою, ору в ревушку - хоть и не шибко зашибли, а стыдно, да обидно. Опять опростоволосилась. Снова милиционер, пока разобрались, опять надо мной потешались. Ну, купила я этот жетон, вошла, а там такая лестница - на неё надо прыгать, она всё время движется. Люди торопятся, толкают, ну, я и прыгнула. Не удержалась, сшибла мужика, который вперед прыгнул, ну и пошла куча-мала. Лестницу-то эту остановили. Народ поднялся, а мат стоял – не хуже чем у нас в деревне. Мужик-то этот, которого сшибла, пока до низу не добрались, всё матерился и смотрел на меня так, думала, зашибёт. Ну, в вагон-то вошла, уже не жду, чтоб неприятностей больше не было, спрашиваю: - Кому деньги за проезд передать? Все в хохот. Да что ж за город такой смешливый попался? Один парень ко мне подскакивает: - Если не жалко, тетка, давай мне. Сколько, спрашиваю, стоит? А он: - Сколь не жалко столько и давай. Я растерялась. Вот, думаю, как - определённой цены-то нет. Вдруг дашь много али мало, чего тогда делать? Потом уже одна бабуля объяснила, что больше платить уже не надо. Вот паразит-то молодой, хотел обобрать.
Приехала я на этот рынок. А там толкучка - у нас на демонстрацию меньше приходит. Все друг друга толкают, локтями ширяют, по ногам топчутся. Не успела оглянуться, а сумку-то порезали, да ровненько так, бритвочкой. Они думали я дура городская, деньги в сумке таскаю. Врешь, не обманешь. Они у меня в платочке, а платочек-то за пазухой, булавкой пристегнут. Нет, думаю, надо отсюда выбираться, а то узнают, что у меня при себе аж 2 тыщи рублей, зарежут вместе с сумкой. Пропади они пропадом эти подарки. Вот так ни с чем и вернулась. Вы уж не обессудьте дорогие мои.
А теперь пошли за стол: выпьем самогоночки, закусим огурчиком малосольным, да рассыпчатой картошечкой. А уж после попляшем от души во дворе, а кум поиграет на гармошке. И никто не будет смеяться надо мной, а все будут только здороваться и уважительно спрашивать о здоровье. Пусть в городе и красивше, но там нет души, нет тепла и покоя. Хотя, как говорится «каждый груздок - знай свой кузовок». Значит, человек должен жить там, где ему дышится легко и спится спокойно.