Как мы

- Давай, иди! – сказал Ветер и ткнул Зайца кулаком в спину.

Маленький Заяц, который замешкался, поправляя что-то у себя на поясе, виновато вжал голову в плечи, подхватил копье и поспешно зашагал по узкой тропе. У него вечно что-нибудь рвалось или отвязывалось. Шагов через десять Ветер в два легких прыжка обогнал его. Опять пустишь вперед этого растяпу - наверняка проморгает добычу. Белка, обутая в легкие кичиры с красными полосками – предмет зависти всех женщин племени - бесшумно шла сзади, замыкая маленький отряд. В одной руке у нее было такое же, как у Зайца, простое копье без наконечника. В другой - круглая ивовая плетенка для ловли рыбы.

Неширокая Козья Речка шумела и булькала внизу, серебрясь под высоким солнцем - Дневным глазом Аора. Вокруг высился лес. Светлые, прямые столбы сосен иногда уступали место буку. Там, в тени высоких и густых крон, под ногами шуршали красно-бурые прошлогодние листья. Бук - доброе дерево. Осенью, когда созревают его орешки, на них приходит попастись хорошая добыча - олени, кабаны… Для людей эти орешки тоже съедобны, хотя охотник станет их есть, если только совсем нет мяса.

На полянах среди мягкой травы попадались крупные розовые и желтые цветы. Ветер их не замечал, а Белка, наоборот, один раз даже украдкой сорвала и понюхала. Она вдруг подумала, что у этих цветов нет названия. Наверное потому, что от них никакой пользы. Может, придумать им имя? Она уже несколько раз придумывала новые слова. Вообще-то слова дал людям Аор, но Запрета на новые слова нет, вот она и придумала сама пару раз. Ветер тогда сказал, что это дурь. А потом еще сказал, что она пройдет, когда Белка достигнет возраста женщины и станет чьей-нибудь женой. И посмотрел на нее.. как-то по-новому? От этого воспоминания Белка почувствовала что-то особенное, как будто кто-то внутри шевельнулся и потянулся. Она с нежностью взглянула на широкую спину Ветра, на его мускулистые ноги… но тут Ветер напоследок оглянулся на Зайца и метнул на него такой суровый взгляд, что у Белки ненужные мысли сразу вылетели из головы.

Охота – это слух, нюх и зрение. Ветер был настоящим охотником. Его уши слышали все – шум ветра, плеск маленьких водопадов, жужжание насекомых, шорох ветвей, задетых птицей – и мгновенно делили звуки на важные и неважные. Ноздри на каждом вдохе ощущали множество запахов – хвои, цветов, лесной подстилки, воды… только свежих следов не было. Глаза мгновенно замечали любое движение, но заодно успевали  запомнить многое другое. Россыпь коричневых камней на берегу ручья (подойдут для наконечников? Потом проверить). Четыре стоящих рядом прямых деревца (сгодятся на шесты для дома). Темное пятно на скале вверху и вьющихся рядом насекомых (гнездо диких пчел с медом?) И еще многое, что может пригодиться потом. Нельзя возвращаться с пустыми руками.

Сегодня все их племя поднялось по долине Большой Реки до Третьей  стоянки. Это была обширная, окруженная высокими елями, удобная поляна в устье Козьей Речки. Так всегда происходило в начале лета, когда солнце начинало сушить холмистую степь, где племя проводили зиму. Козы, дикие лошади, олени и другие травоядные постепенно поднимались в горы за сочной травой, выраставшей на месте отступающего снега. За ними шли хищники и люди. До конца лета племя постепенно продвигалось вверх по Долине, от одной известной, за много поколений до них облюбованной стоянки, до другой. Мужчины охотились, расходясь в стороны по многочисленным притокам Большой Реки, женщины вялили мясо, собирали и сушили впрок ягоды, орехи и съедобные корни. И сегодня, когда все добрались до знакомого места, Ветер и еще двое охотников сразу отправились вверх, каждый по своему ущелью - посмотреть, какова в этом году добыча.

С Ветром увязались Заяц и Белка. То, что  на охоту вместе с мужчиной (Ветер недавно вступил в возраст мужчины – десять и еще четыре года) пошел бестолковый подросток и девчонка, было необычно. Но жизнь племени с этой весны сделалась такой, что выбирать не приходилось. Теперь на счету был каждый, кто мог метать копье…

Ветер, получивший свое имя за быстроту ног, редко возвращался без добычи. В поисках ее он за день мог пройти и пробежать больше, чем любой другой охотник. А когда в степи невозможно было подобраться к пасущимся животным на бросок копья, ему одному из племени удавалось, выскочив из-за укрытия, в несколько прыжков сократить расстояние и метнуть копье точно в цель. Так охотится большая, длинноногая пятнистая кошка с маленькой головой, которую изредка видят в степи. И Ветра, несмотря на молодость, уважало все племя.

Не таков был Заяц. Ему было десять и два года, но из-за маленького роста и все время возникавшего на лице рассеянного, по-детски удивленного выражения, он казался еще ребенком. За рост и за большие, слегка косившие глаза, ему и дали нелестное прозвище. Из-за глаз или еще от чего, Зайцу плохо давалось охотничье умение. Все подростки в его возрасте уже могут с двух раз по десять шагов сбить копьем большой Солнечный цветок. Не попадаешь или бросаешь слабее – не видать тебе добычи. Но у Зайца копье либо летело мимо, либо попадало в цель уже на излете. Бегал он тоже не очень быстро, а победить его в борьбе мог любой. Многие смеялись над ним. Главные же люди, глядя на Зайца, лишь хмурились и думали: не пройдет, чего доброго, Испытание и не станет охотником... эх, лучше бы он родился в другом племени.

У светловолосой, гибкой, ловкой Белки тоже были большие глаза. Но ее они делали красивой. Ветру Белка нравилась, и поэтому он не стал возражать, когда она попросилась идти с ним. Конечно, не дело женщины ходить на охоту. Но старики рассказывали - в давние времена, если в племени оставалось мало мужчин, такое случалось. Еще Белка хорошо умела ловить рыбу, а в этой речке было много форели. Лучше вернуться хотя бы с рыбой, чем безо всякой добычи.

Плохо было с добычей в этом году. Плохо...

Все из-за большого снега, который неожиданно выпал в самом конце зимы, когда племя еще жило в степи. Снега было очень много, до середины бедра мужчине. Такого никто никогда не видел, разве что иногда в горах. И старые о таком не помнили. Потом вышло солнце, потеплело, белый покров несколько дней таял, оседал, делался плотнее... и вдруг ударил мороз. Мокрый снег тут же превратился в толстую и твердую корку. Мороз простоял долго, больше чем два раза по десять дней. Все это время только самым сильным из травоядных удавалось разбить лед, чтобы добраться до единственной пищи - сухой травы, оставшейся с лета. Часть животных, спасаясь от голода, ушла в разные стороны. А среди оставшихся, и так отощавших за зиму, начался падеж. Сразу откуда-то появилось множество стервятников. Каждый день они висели в небе над окоченевшей белой равниной, высматривая, где будет новое пиршество. Людям тогда добыча тоже доставалась легко, хотя и была плохой – кожа да кости. Но когда снег наконец начал таять и отъевшиеся птицы улетели, оказалось, что степь опустела. И тогда случилось то, о чем до сих пор страшно было вспомнить...

...Нельзя отвлекаться! – напомнил Зайцу строгий голос внутри. Поспешно отогнав тяжелые мысли, подросток оглянулся вокруг. Они поднялись уже высоко. Лес поредел, теперь это были скорее отдельные деревья. Они вольно разбрелись по пологим, раздвинувшимся склонам долины. Впереди зеленели сочные луга. А еще дальше, заслоненная внизу ближними склонами, в ярко-синее небо вознеслась стена горного хребта, запиравшего долину. Пылающий под солнцем снег лежал на вершинах, словно шапки белых волос на головах великанов. Некоторые космы были особенно длинными и внизу грязно-седыми. Кто-то из старых говорил, что это лед, но кто знает точно? Отсюда до хребта было вряд ли больше половины дня пути. Это немного для идущих налегке охотников. Но в высокие горы, где летом не тает снег, ходить нельзя. Их стерегут злобные духи, Рыххи. Поэтому на горы наложен Запрет, о котором известно любому.  Всем детям рассказывают о страшном, что ожидает рискнувшего нарушить его... И Заяц, любивший все необычное, начал, опять отвлекаясь, мысленно повторять то, что слышал от взрослых.

...Забравшемуся в царство безжизненных камней и снега сначала делается весело и легко, но затем сила вдруг уходит. Руки и ноги становятся тяжелыми и непослушными, холод донимает даже в ясный летний день. От яркого солнца начинают болеть глаза, а если долго смотреть на блестящий снег и лед, можно вовсе ослепнуть. Того, кто рискнет идти выше, начинает мучить головокружение и тошнота, он слабеет еще больше, может неожиданно свалиться и долго лежать, не в силах подняться. Но Рыххам этого мало - они только и ждут, чтобы сбросить на неосторожного град острых камней или целую гору снега. А там, где среди гор лежат большие снежные поля, могут в любое мгновение схватить за ноги и затянуть к себе, под землю, откуда нет возврата.

Рыххи живут и в других местах. В жарких низовьях Большой Реки, среди камышей и болот, где когда-то побывало несколько разведчиков из племени, они насылают на человека лихорадку, припадки которой преследуют его до конца жизни. В лесах далекого севера, о котором у людей сохранились лишь смутные воспоминания, они прячутся в густых чащах и болотах. Там они сбивают неосторожных с пути и не выпускают из непроходимых дебрей много дней. А то и убивают, заморив голодом или затянув в трясину. Когда-то старый Филин, который знал больше всех, рассказывал и о совсем страшном, непонятном Рыххе, изредка вселяющемся в волка или шакала. Хищник теряет всякую осторожность и может без причины наброситься даже на человека, обрекая себя на гибель. Но Рыхху этого и надо – он переселяется в того, кого успел покусать зверь. У человека начинает течь изо рта слюна, он сам становится безумным и бросается на других, пока не умирает в мучениях...

Со многим из того, о чем говорил, Филин сталкивался сам. Но о высоких горах, как постепенно стал догадываться Заяц, он рассказывал лишь слышанное от других. Сам он уважал Запрет и никогда не поднимался выше мест, где растет трава. И вдруг – хоть и нельзя было так думать - вдруг Филин был неправ? Ведь камни, потревоженные людьми и животными, иногда падают с обрывов и в тех привычных местах, где племя охотится каждое лето. Слабость и головная боль изредка нападали на некоторых, особенно молодых или ослабевших за зиму, когда они быстро поднимались лишь до горных лугов - но это проходило. Может быть, и остальные козни Рыххов, живущих в горах, не так страшны? Или - или не все они вызваны духами?

Так иногда думал Заяц, но спорить со взрослыми не пытался. Он заметил, что другие не любят, когда кто-то ведет себя не так, как все. Племени было нужно, чтобы  будущий охотник был сильным, быстроногим, метко бросал копье и вместе со всеми делал общую работу. По вечерам можно было сидеть у костра, слушать разговоры старших и иногда петь вместе со всеми длинные песни без слов. Но говорить о чем-то кроме охоты, событий в жизни племени и всеми наизусть выученных сказок о прошлых временах? Взрослые не стали бы его слушать. А сверстники за разговоры о никому не нужных, мертвых и запретных горах смеялись бы над ним несколько дней. И придумали бы прозвище еще обиднее нынешнего. Так уже бывало, и Заяц не хотел повторения.

Пожалуй, кроме вождя, Барса, лишь старый Филин мог думать и говорить, что хотел и когда хотел. Но Филин был не совсем обычным человеком. Он знал и помнил очень много, больше любого другого. Нередко по одному ему понятным приметам мог предсказать погоду и то, где искать добычу. Знал повадки всех животных, много ядовитых и полезных растений. Лучше всех лечил раны, мог вправить вывих или перелом. Умел рисовать и вырезать красивые фигурки из дерева. И всегда был готов был ответить любому на вопрос. А если чего-то не знал - честно говорил об этом, не стараясь, как всякий другой охотник, показать, что ему известно все, но просто сейчас не хочется разговаривать. Филина уважали и немного боялись, но почему-то большинство взрослых сторонилось его. И только дети чувствовали себя со стариком легко.

…Между тем лес почти закончился. У последних деревьев охотники остановились. Идти дальше было незачем – насколько хватало взгляда, долина была пуста. Ни одного четвероногого. Лишь кое-где около нор торчали столбиками любопытные рыжевато-серые сурки. Но сурков ни один человек из племени теперь не мог видеть без содрогания. Из-за этих проклятых тварей тогда, весной случилось страшное. Если бы не Филин...

- Отдохнем, - сказал Ветер, усаживаясь на большой плоский камень в тени дерева и кладя рядом новенькое копье. Это было его первое настоящее копье, с прямым, как луч солнца, отполированным ясеневым древком и тщательно отделанным наконечником из лучшего боевого камня. Только сделавшись мужчиной и охотником, человек получал право владеть таким копьем. Ветер потратил много дней на то, чтоб сделать его, и теперь ни на миг не расставался с ним.

Заяц тоже присел рядом с Ветром, положил на землю свое копье... и немедленно получил подзатыльник. Уже не первый в этот день.

- Кто должен первым сторожить? – требовательно спросил Ветер. – Хочешь, чтобы нас медведь задрал?

Заяц хотел возразить, что там, где нет добычи, да еще днем, медведю тоже делать нечего. Видно вокруг на десять раз по десять шагов, зверю не подкрасться незамеченным - значит, обычный порядок можно не соблюдать. Но он вовремя сдержался. Младшему, да еще не охотнику, нельзя спорить со старшим. Заяц вздохнул, поднял копье и встал на страже, внимательно оглядывая окрестности. Вдруг и правда забредет сюда какой-нибудь голодный хищник. Убедившись, что Заяц выполняет приказ, Ветер удовлетворенно откинулся назад, растянулся на серой плите во весь рост и прикрыл глаза.

Белка тем временем уже спускалась к речке со своей плетенкой. Не доходя до воды, она пригнулась, чтобы рыба ее не заметила, и крадучись пошла вдоль ручья, высматривая, не мелькнет ли где добыча. Это продолжалось довольно долго, и Заяц, который иногда бросал взгляд в ту сторону, подумал было, что даже рыбы они сегодня не поймают. Но тут Белка остановилась около большой ямы на краю речки, со всех сторон окруженной камнями. У ямы был только один выход, и Белка, резко опустив в воду свою плетенку, перекрыла его. Крупная форель, затаившаяся в яме, оказалась в западне. Поняв это, она заметалась, пытаясь увернуться, но девушка, изловчившись, ухватила ее руками и выбросила на берег. Через некоторое время ей таким же образом удалось  поймать еще две рыбы. Улов мог быть и больше, но тут Ветер привстал, внимательно посмотрел в сторону снежных гор и позвал:

- Белка, надо возвращаться! Дождь будет.

В самом деле, в воздухе вдруг повеяло прохладой. Из-за иззубренного края хребта быстро, словно наперегонки, высовывались темные клочья. Такая туча означала проливной дождь – какая уж тут охота...

Белка принесла пойманных рыб и принялась продевать им в жабры веревочку, сплетенную здесь же из толстых и прочных стеблей травы.

- Интересно, у Соседей тоже плохо с добычей? – тихо спросила она как бы сама себя.

Ветер помрачнел и ничего не ответил.

***

Люди еще помнили, что много поколений назад – десять? больше? – их предки жили на другом конце земли, далеко на севере. Солнце в той стране никогда не поднималось высоко, лето было недолгим, а зима длинной и холодной. Рассказывали, что в ясный день с самых высоких холмов там был виден белый Край Земли, за которым начинается бесконечное царство льда, где обитают одни духи…

Северная страна была не особенно гостеприимной, но на ее бескрайних просторах, среди испещренных синими озерами равнин и редкого леса, водились огромные травоядные звери. У них были ноги толщиной с дерево, длинная рыжая шерсть, два громадных, в семь локтей, изогнутых клыка и вытянутый, похожий на толстую и гибкую змею нос. Филин иногда, к восторгу детей, рисовал палочкой на песке этих зверей и маленьких человечков рядом с ними. Никто уже не мог сказать, так ли они выглядели на самом деле. Но помнили, что люди – из их племени и других, с кем они иногда встречались - охотились на рыжих великанов. Охота была опасной: разъяренный гигант мог проткнуть клыком или затоптать любого, даже самого сильного человека. Люди могли одолеть только сообща, по очереди отвлекая зверя, уворачиваясь и сами нанося удары тяжелыми копьями. Каждый должен был стойко сражаться до конца, пусть даже ценой жизни. И иногда после охоты в становище приносили не только добычу, но и раздавленное тело одного из мужчин... Но жертвы были не напрасны - мяса одного зверя, которое хорошо сохранялось в ямах со льдом, хватало, чтобы досыта есть всему племени два, а то и три раза по десять дней. Остальное тоже шло в дело: из костей и шкур двух-трех зверей можно было построить целый большой зимний дом. Ни одно четвероногое не было такой желанной добычей, как это.

А чтобы заранее избавиться от тех, кто на охоте будет бесполезен, или, хуже того, в решительный момент посеет страх среди остальных, каждого юношу ждало Испытание - обряд превращения в охотника, то есть мужчину. Нужно было показать свою силу, быстроту, меткость и – это было самое тяжелое - стойкость к боли. Того, кто три раза пытался, но не смог пройти Испытание, ждал позор. Племени не было нужно потомство от такого человека, и ни одна девушка не согласилась бы стать его женой. Лучшее, что мог сделать не прошедший Испытания – добровольно покинуть род, чтобы не остаться до конца жизни предметом насмешек одних и жалости других. Но покинуть племя и жить одному означало почти верную смерть... И поэтому, хоть и ворчали старшие, что со времен охоты на огромных зверей Испытание сделалось проще и легче, редко кто из подростков не боялся его.

Наверное, люди так и жили бы там, на севере, но однажды что-то случилось. Здесь сказания о прошлом делались смутными, причудливыми и непохожими одно на другое. Кто-то слышал от старших, что в один год не наступила весна. Солнце светило еле-еле сквозь странную бело-серую муть, а снег так и остался лежать на земле. Другие говорили, что большие звери начали куда-то пропадать, так что охотиться стало не на кого. Еще рассказывали о начавшей неизвестно откуда наступать большой воде. Она постепенно превратила огромную равнину, где жили и охотились люди, в россыпь маленьких островков...

Так оно было или нет, не знал теперь никто. Точно помнили одно: спасаясь от голода, люди двинулись на юг, в неизвестность, искать новую страну. Дорога оказалась страшно долгой и тяжелой. На пути племени встали темные, непролазные леса и болота. В тех местах даже самые умелые охотники с трудом могли разыскать  добычу. Когда кончились болота, пошли цепочки невысоких, но крутых гор, покрытых все тем же лесом. Люди выбивались из сил, карабкаясь вверх сквозь заросли, потом сползая вниз, опять и опять. И никто не знал, что ждет впереди, кончатся ли где-то эти дебри… Многие погибли по дороге, ослабнув и заболев, утонув на переправах через быстрые реки или сделавшись жертвой хищников. И лишь самые сильные и удачливые, к тому времени превратившиеся в горстку исхудавших, выбившихся из сил оборванцев, перебираясь через последний горный кряж, увидели вдалеке границу леса и степи, а за ней голубые извивы Большой реки...

Здесь, на ее берегах, они нашли сочную траву и стада травоядных, дружелюбные перелески и озера с рыбой, россыпи оружейного камня и заросли съедобных растений. Но дальше на юг и запад пути не было – его загораживала сплошная стена высоких гор. Туда с ходу попробовало пробраться четверо смельчаков. Обратно вернулось двое - обмороженные среди лета, наполовину ослепшие от яростного блеска горных снегов, видевшие загадочную смерть товарищей, измученные и напуганные. Выслушав их, Главные люди наложили на горы Запрет. Новые бессмысленные жертвы не были нужны никому.

На востоке, куда текла Большая река, равнина постепенно делалась суше и однообразнее. Все меньше было в ней деревьев, добычи и остального, что нужно людям. А на севере, как они теперь знали, прожить было нельзя. Получилось, что их новая, богатая травой и зверями, хорошая страна оказалась не очень большой и замкнутой со всех сторон. Но других людей здесь не было, и никто не стал искать путь дальше.

Сменилось несколько поколений, племя росло, ему становилось тесно. Тогда часть людей – те, к кому теперь принадлежали Ветер, Белка и Заяц – перешли на другой, южный берег Большой Реки. Вскоре стало ясно, что жить всем вместе, как раньше,  нельзя. В степи, где племя проводило зиму, река была очень широкой и глубокой. Мало кто умел хорошо плавать, потому что охота и другое добывание пищи не требовало этого. Так что переправляться через реку люди решались только при большой необходимости. Выше по течению река сужалась, но делалась очень быстрой и бурной. Поэтому встречаться всем вместе теперь можно было лишь у нескольких удобных переправ или высоко в горах, где река дробилась на мелкие притоки. И племя постепенно разделилось на два, каждое из которых начало называть другую половину Соседями. Мужчины старались брать жен из другой половины – почему-то всегда казалось, что там девушки красивее - но но в остальном каждое племя жило отдельно.

До недавних пор два племени спокойно существовали бок о бок. Могло ли быть по-другому? Людей в мире очень мало, а сам он огромен и полон опасностей. Уцелеть можно только вместе. А чтобы жить вместе, надо уважать других. Конечно, бывает, что взрослые ссорятся, а дети и подростки дерутся – но никто не нападает на другого с оружием, как на зверя. О том, что нельзя людям убивать друг друга, говорит одно из главных Слов Аора. И оба его глаза, Дневной и Ночной, зорко следят за  исполнением этого Слова. Таков был незыблемый порядок еще с тех времен, когда в северной стране их пути изредка пересекались с путями других племен.

Только иногда, в минуты особенной откровенности, некоторые из старших рассказывали то ли сказки, то ли были о том, что некогда между племенами случались войны. Тогда люди охотились друг на друга и безжалостно убивали. Но в конце каждого рассказа Аор неизменно карал нарушивших Слово. И жадно слушавшие, порой напуганные страшными подробностями дети всегда засыпали спокойно...

Да, никто не мог представить, что с Соседями можно жить не так, как жили всегда. Но несколько лет назад что-то стало меняться. На больших встречах, происходивших два раза в год, где раньше всегда вместе съедали целую гору заранее запасенного мяса, веселились, пели и плясали у огромных костров, начались непонятные разговоры. Соседи спрашивали, много ли четвероногих на том берегу Большой Реки, хороша ли охота, а сами все время сокрушались, что племя их разрослось, но у них то трава сухая, то мор среди зверей, то неурожай ягод и орехов… Людей у них, и правда, с каждым годом прибавлялось, но никто не выглядел особенно худым или ослабевшим.

А на последней встрече вообще произошло что-то плохое. Какая-то ссора вышла между Барсом и вождем Соседей, Орлиным Когтем.

Этот Коготь был не совсем обычным человеком. Может быть, он даже умел говорить с духами. До того, как стать вождем, он был охотником не сильнее и не удачливее многих. Голос у него был довольно тонкий и негромкий, и говорил он как-то странно - то и дело растягивая рот в стороны, приподнимая брови и делая резкие остановки. На его внешность Ка-Йяла, богиня женщин и продолжения рода, должно быть, пожалела сил: голова у Орлиного Когтя получилась круглой и рано лысеющей, глаза маленькими и блекло-голубыми, нос тоже маленьким и посередине словно вдавленным внутрь, а рот – растянутым, с тонкими губами, как будто все время готовым к ехидной улыбке. В общем, он не был ни особенно силен, ни красив. Но было другое: уже давно многие из Соседей начали ходить к нему за советами и были убеждены в том, что все, что он предсказывает, сбывается.

Правда, мудрый Филин, который помнил всякое важное событие, когда бы оно ни случилось, говорил, что на самом деле немногие из советов Когтя помогали. А когда дело удавалось, это было просто везение, милость Аора. Но его не очень слушали, и число тех, кто верил Орлиному Когтю, только росло. Каждый, кто приходил к нему, уходил с таким чувством, будто уже получил то, чего хотел. Молодой охотник, добивавшийся расположения девушки – предмет своей страсти; старик, у которого болели колени – избавление от мучений; женщина, у которой не было потомства – здорового и крепкого ребенка… И неудивительно, что несколько лет назад, когда умер старый вождь Соседей, Когтя избрали на его место.

Тогда и началось странное. Новый старейшина постепенно стал вести себя не так, как другие до него.

Конечно, и раньше на большой охоте вождя слушались беспрекословно, его слово на собраниях было последним, а от добычи ему полагалась первая и самая большая доля. Но Орлиный Коготь пошел дальше. Он окружил себя небольшой группой молодых мужчин и стал требовать повиновения себе не только на охоте, но и в остальное время. Этим его ближним охотникам, которые вдруг сделались удивительно надменными, тоже доставалась бОльшая доля от добычи. И что-то еще там у них творилось, что не очень понимали в племени Ветра, Белки и Зайца. Что-то несправедливое. Но у Соседей, кажется, все в конце концов решили, что так и должно быть. То ли уговорил их Коготь, то ли напугал, что тех, кто ослушается, ждет месть его духов-покровителей. На последней большой встрече все люди другого племени были поражены, когда Соседи запели песню, в которой славили своего вождя, словно духа доброй охоты Ка-Лея, и грозили его врагам. А Коготь сидел, улыбаясь как ни в чем не бывало. Кто он был такой, что сделал, чтобы прославлять его? И кто были эти неведомые враги? Со странным чувством разошлись тогда два племени. Следующая их встреча должна была произойти в начале лета. До нее, если вдруг не поднимется Большая Река и не нарушит переправу, оставалось уже немного - чуть больше половины луны...

***

Ветер, Белка и Заяц собрались и тронулись в обратный путь. Может, другим охотникам сегодня повезло больше? Не могли же все четвероногие уйти из Долины. Или прав был Филин, когда сказал напоследок, что в этом году в Долине делать нечего, и надо искать другие места для охоты? Но тогда никто не захотел идти в неведомое, бросать привычные, поколениями нахоженные тропы и удобные стоянки, где было запасено все необходимое. А Филин теперь уже не мог никого ни в чем убедить...

Эх, Филин... Заяц иногда с затаенной грустью вспоминал о нем. Собственных родителей он помнил плохо – они ушли в Подземную страну, когда он был еще маленьким. Отец, сильный охотник, погиб в неожиданной схватке один на один с медведем. А потом мать. Ее гибель Заяц видел. Племя переправлялось через бурный приток Большой реки. Вода вдруг отчего-то резко поднялась - так изредка бывает в горах. Никто не знает, почему. Мать сбило с ног и понесло течением. Рядом было несколько охотников. Один или два их них неплохо плавали. Наверное, если бы кто-то из них сразу бросился вслед, он бы сумел вытащить ее. Но никто не двинулся с места. Ибо есть Слово Аора, которое говорит, что нельзя рисковать своей жизнью, спасая тех, кого духи уже захотели взять к себе. Пусть погибнет один, но уцелеют остальные. Вода - стихия духов, а охотник для племени важнее, чем женщина. Оглянувшись на крик, Заяц успел заметить мелькнувшую несколько раз в белой воде голову с длинными черными волосами, взмахивающие руки... И все. Что было сразу после этого, Заяц не помнил.

А дальше была его нынешняя жизнь – такая же, как у всех детей. Духи не любят, когда в их страну долго не приходят, и мало кто из взрослых доживал до дня, когда его дети становились мужчинами и женщинами.  Каждого ребенка старше года воспитывало все племя. Но над Зайцем всегда, сколько он помнил, посмеивались, и только Филин, когда ему случалось обратиться к нему, разговаривал спокойно и без пренебрежения. Иногда Зайцу даже казалось, что, рассказывая детям охотничьи премудрости и проверяя, хорошо ли поняли, Филин спрашивает его больше и выслушивает внимательнее, чем остальных. Хотя за многословие Зайцу от него доставалось. Охотник должен уметь говорить коротко и понятно. Но все равно – после гибели родителей Филин был единственным близким ему человеком.

Нет - еще Белка относилась к Зайцу лучше других. Она была на год старше и скоро должна была вступить в возраст женщины. Те, кто младше, всегда слушались ее. Белка тоже ругала Зайца, но ее слова были не такими обидными и грубыми. Не «руки у тебя не гнутся», а «шест ты плохо обтесал». Когда говорят так, понятно, что дело можно поправить. А после «негнущихся рук» Заяц начинал чувствовать, что руки у него делаются словно каменными. Поэтому он очень обрадовался, когда вместе с сильным и ловким, но всегда беспощадным к нему Ветром, с ними вместе пошла Белка.

Заяц вдруг вспомнил, почему он в тот раз плохо обтесал шест для дома. Он тогда подумал: если к каменному ножу приделать деревянную палку в ладонь длиной и держать за нее, то работать станет гораздо удобнее, и дело пойдет быстрее! Ведь и у топора есть ручка, и у копья древко... Но пока он пытался придумать, как это сделать, прилаживал палку так и эдак, глаз Аора опустился до верхушек деревьев, пришли охотники, увидели недоделанную работу и стали, как обычно, смеяться над ним. Заяц понял, что если он сейчас попробует им что-то рассказать, то заработает только новые насмешки и подзатыльники. Он принялся скорее дотесывать шест и больше не вспоминал о своей мысли.

Тем временем они подошли к небольшому ручью, впадавшему в Козью Речку. Противоположный берег был крутым и довольно высоким, выше роста человека. Все трое перескочили ручей по камням, Ветер хотел было подняться наверх...

- Ка-Турп! – тихо выругался он, помянув маленького, но очень зловредного духа, который любит посылать людям мелкие неприятности. – Ремешок на кичире порвался.

Ветер оглянулся на Зайца и Белку, топтавшихся сзади на узкой полоске у воды. Лезть вверх в смешном виде, с одной обутой и одной босой ногой, ему не хотелось. Но для того, чтобы починить ремешок, надо было сесть, а места было совсем мало.

- Поднимайтесь и подождите меня, - сказал Ветер. Он поискал, куда бы пристроить копье, не нашел и, поколебавшись, протянул его Зайцу.

- На, подержи. Да не выпускай! – велел он и еще раз с сомнением поглядел на подростка.

Заяц взял копье, не дыша. Он был счастлив, с нежностью ощущая ладонью гладкое дерево. Опираясь левой рукой на свое собственное копье и осторожно, на весу держа оружие Ветра, он выбрался наверх, оглянулся вокруг...

Добыча! На берегу речки, в десяти и еще пяти шагах отсюда, мирно рыл землю в поисках корней небольшой, довольно упитанный буро-черный кабанчик. Должно быть, он не услышал их из-за шума воды. Заяц, не дыша, смотрел на него. Сердце его заколотилось – он понял, что дичь сама нашла их. Нужен лишь меткий бросок. Только копье должно быть настоящее, с наконечником – его собственное годится только для защиты или чтобы добить раненое животное. Но метнуть самому копье Ветра?

Заяц не мог этого сделать самовольно: это было почти как ударить старшего. Но в этот момент Ветер сам показался над краем берега - сначала голова,  затем грудь и руки. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут сам, проследив направление взгляда Зайца, увидел кабанчика. И кабанчик увидел их... скорее, почуял. Он перестал рыть землю и начал поворачивать голову в их сторону... Медлить было нельзя.

- Бросай копье, - одними губами произнес Ветер.

Заяц послушался. Он метнул копье, метнул хорошо, сильно. И он бы попал, но за мгновение до этого кабанчик все-таки заметил их и успел скакнуть в сторону. Копье просвистело, оцарапало его по заду, упало в речку и тут же бодро поплыло вниз...

..Копье плыло вниз по течению. Ветер несся за ним по берегу огромными прыжками, то забегая на мелководье, то продираясь сквозь заросли, то прыгая с камня на камень. Несколько раз он бросался в воду, пытаясь схватить драгоценную вещь, но течение каждый раз оказывалось быстрее него, а большие валуны, наваленные в русле, не давали возможности настигнуть копье вплавь. Белка и Заяц остались далеко позади. Совсем запыхавшись и поняв, что Ветра им не догнать, они перешли с бега на быстрый шаг. Заяц чувствовал себя паршиво. Про то, что с ним сделает Ветер, если копье пропадет, он старался не думать. А уж когда об этом узнает остальное племя... Белка несколько раз взглядывала на Зайца, но ничего не говорила. Казалось, они целую вечность пробирались по берегу, как вдруг увидели Ветра совсем близко.

Ущелье в этом месте сужалась, образуя небольшой каньон с отвесными стенами. Внизу вода ревела, сжатая между  валунами. Ветер, с мокрыми взъерошенными волосами, стоял на самом краю покрытого травой склона, там, где он заканчивался обрывом, и внимательно смотрел вниз. Подбежав к нему, Белка и Заяц взглянули туда же и одновременно испустили вздох облегчения. Копье было цело – оно застряло там, в узкой протоке между камней, и теперь вода могла лишь бессильно молотить по нему, не в силах нести дальше.

Но как теперь достать его?

- Не спуститься, - мрачно сказал Ветер, оглянувшись на них. – Здесь только паук проползет. Надо с того берега.

Действительно, на той стороне серая каменная стена была не такой крутой, а у воды была узкая полоска ровной галечной отмели. Но о переправе прямо в этом месте и думать было нечего - слишком силен был напор воды в узких протоках между камнями. Тут река могла сбить даже самого сильного мужчину. Пришлось повернуть и довольно долго идти обратно, вверх по течению. Наконец, они нашли место, где речка разливалась вширь и замедляла свой бег. Здесь все трое, давно привычные к таким переправам, встали в ряд и крепко обхватили друг друга за плечи. Ветер и Заяц, стоявшие по краям получившейся «стенки», покрепче оперлись на два оставшихся копья.

- Пошли! – скомандовал Ветер, и они шеренгой шагнули в поток. Холодная, прозрачная до самого дна вода быстро поднялась до пояса. Она давила и толкала, норовя сбить, закрутить, понести… но трех крепко упирающихся людей ей было не победить. Еще несколько шагов, и под ногами заскрипела разноцветная галька на другом берегу. Ветер вернул Белке ее копье и поспешил к каньону, подростки за ним.

Копье Ветра все так же дрожало в струе воды между двух камней. Но добраться до него опять было нельзя - казавшийся сверху не таким уж большим серый валун, у подножия которого застряло оружие, оказался целой скалой выше человеческого роста. Со стороны реки она была  отвесной и почти гладкой. Ветер попробовал дотянуться до копья, свесившись с края, но тут же понял, что это не удалось бы и самому высокому и длиннорукому человеку.

- Ка-Турп! - бессильно выругался он, поднявшись обратно и со злостью взглянув на Зайца, виновника всего этого несчастья. Заяц съежился под его гневным взглядом… но тут, сама по себе, у него появилась мысль.

- Может, на веревке спуститься? - несмело предложил он.
- На веревке, на веревке! - передразнил Ветер. - Где здесь веревку взять… - но тут его взгляд упал на длинный, как у всякого охотника, пояс Зайца, на котором висел нож и другое мелкое имущество. - На веревке… - еще раз повторил он. Потом посмотрел на пояс Белки и на свой собственный.

- Снимайте! - велел он, и сам тоже принялся развязывать кожаный ремень, дважды обернутый вокруг талии. Заяц хотел сказать, что он про это и подумал, что однажды он уже видел, как кто-то из охотников спускался таким образом с обрыва, чтобы подобрать упавшую добычу… Но, еще раз взглянув на Ветра, он счел за лучшее промолчать.

Из связанных вместе поясов получилась длинная веревка. Ветер деловито подергал ее, проверяя прочность узлов... и вдруг озадаченно огляделся вокруг. Он не хотел показывать младшим своего затруднения, но до Зайца дошло — веревку надо к чему-то привязать, так всегда делают. А за что ее привяжешь, если кругом одни гладкие камни? Вроде все было просто — так нет, опять стало непонятно... Все стояли, не зная, что делать.

- Давай я ее буду держать? - наконец решился высказаться Заяц.
- Нет уж, я в реку не хочу, - насмешливо ответил Ветер. - Если я чуть посильнее потяну — ты сразу свалишься.

Заяц закусил губу от обиды, но тут вступилась Белка:

- Мы вдвоем держать будем! Сам видишь — по-другому тут никак.
- И сидеть будем, а не стоять, - хоть обида и не прошла, мысль у Зайца продолжала работать. - Вот тут ногами можно упереться. Тогда точно не свалимся.

Подумав и примерив так и этак, Ветер и подростки наконец сообразили, как им действовать. Заяц и Белка уселись на краю скалы, уперевшись ногами в каменные выступы. Ветер взялся одной рукой за середину веревки, которую с двух сторон держали и постепенно выпускали подростки, и начал осторожно сползать вниз по скале. В самом низу, где вода уже захлестывала ноги, ему, чтобы дотянуться до копья, пришлось откинуться и повиснуть над ревущей, клокочущей белой водой. В этот момент лишь натянутый кожаный ремень в руках двух товарищей удерживал его. Ветер вытянул руку, его пальцы уже почти коснулись копья… но за несколько мгновений до этого Заяц почувствовал, что у него по плечу, близко к шее, ползает какое-то насекомое. Руки были заняты, все его внимание было приковано к Ветру. Не отдавая себе отчета, Заяц шевельнул плечом, потом потер его о голову. Под волосами что-то сердито зажужжало… и тут же в кожу словно вонзилась раскаленная игла, а затем сильная тягучая боль стремительно поползла во все стороны от этого места. Оса или шершень! Укус был настолько неожиданным и болезненным, что Заяц на несколько секунд потерял самообладание. Он дернулся, чтобы потереть ужаленное место, чуть не потерял опору, и ремень проскользнул в его руках на несколько ладоней. Внизу Ветер, потеряв равновесие из-за неожиданно ослабевшей веревки, едва не упал в реку, и лишь в последний момент, извернувшись, как кошка, сумел схватиться за скалу.

- А ну, держать! - прорычал он, оскалив зубы. Белка тоже что-то крикнула Зайцу. Заяц не помнил себя от стыда. Он уже овладел собой и теперь не понимал, как с ним могло произойти такое. Он поспешно вытянул слабину, затем вместе с Белкой они опять осторожно начали выдавать ремень Ветру, тот снова повис над водой… и, наконец, схватил копье.

- Тяните! - крикнул он.

Заяц и Белка дружно потянули, и через несколько мгновений мокрый Ветер со спасенным оружием оказался наверху. Первым делом он внимательно осмотрел вещь. Повреждений не обнаружилось, и на лице Ветра, в первый раз с начала злосчастного приключения, появилось хмурое подобие улыбки.

- Скорее, - сказал он, взглянув не небо. - Наверху уже дождь, вода поднимается.

В самом деле - пока они возились, речка помутнела и ревела теперь заметно сильнее. Все трое поспешили обратно к переправе. Тем временем с неба упала первая капля, вторая… и вот уже сильный дождь замолотил по головам и плечам, по листьям и траве, по воде и камням. Стена водяных нитей обступила Ветра, Зайца и Белку со всех сторон. Когда они подбежали к переправе, стало ясно, что еще чуть-чуть - и им придется дожидаться конца дождя на этом берегу. Поспешно собравшись в стенку, все трое опять вошли в воду и после непродолжительной борьбы с течением выбрались на другой берег. Теперь все были мокры насквозь и тяжело дышали.

- Ладно, отдохнем немного, - сказал Ветер, взглянув на остальных. Рядом как раз была высокая скала с углублением, куда дождь почти не попадал. Они забрались туда и кое-как уселись - Ветер и Белка на камнях, Заяц на корточках на земле. Снаружи продолжал бушевать ливень.

- Белка, где твоя рыба? - после паузы спросил Ветер.
- Ой, забыла про нее! Где-то здесь оставила.

Белка выскочила наружу. Сквозь сетку дождя Ветер и Заяц видели, как она бродит по берегу, шарит за камнями и в кустах. Наконец, Белка вернулась обратно. В руках у нее была лишь плетенка.

- Нигде нет, - сконфуженно сказала она. - Наверное, птицы унесли…

Ветер опять помрачнел. Все в этот день складывалось не так, как надо. Вернутся они теперь поздно, с пустыми руками. Если объяснить, почему опоздали, так пожалуй, еще посмеются над ними. Ладно подростки, что с них взять - но вот при мысли о том, что и над ним самим, лучшим охотником, чего доброго, посмеются, Ветер почувствовал нарастающее раздражение. Он еще раз перебрал в памяти события сегодняшнего дня…

- Ты почему веревку чуть не выпустил? - спросил он Зайца, имея ввиду момент, когда он доставал копье из воды.
- Оса укусила, - коротко ответил Заяц и непроизвольно потер распухшее место на шее.

Раздражение Ветра дошло до высшей точки, и его просто необходимо было на ком-то выместить.

- Не выдержишь ты, Заяц, Испытание, - вдруг жестко сказал он.

В этот момент ему хотелось лишь уколоть Зайца как следует, чтобы он ощутил то же, что он, и не думал, что раз все закончилось, то можно об этом больше не вспоминать. Пусть усвоит урок накрепко. Ветер взглянул на Зайца, ожидая увидеть выражение униженной покорности… и вдруг столкнулся с ответным взглядом, какого раньше никогда не видел у этого бестолкового, но доброго подростка. Заяц смотрел него исподлобья, с откровенной враждебностью. Так смотрят… Ветер не смог бы сказать, на кого. Разве что на хищника перед смертельной схваткой. Это продолжалось лишь несколько мгновений, но Ветер помимо воли ощутил легкий холодок вдоль спины… и почему-то решил больше ничего сегодня Зайцу не говорить.

А Заяц в это время думал об одном - что будет, если он, не дожидаясь этого проклятого Испытания, в одиночку уйдет из племени. Раз он и правда никчемный, никому не нужный - так зачем тогда тянуть? Уйдет, а там будь что будет. Раньше такая  бредовая мысль никогда не пришла бы ему в голову, да и сегодняшние неудачи, если подумать, были не очень страшными. У других бывало и похуже. Но, видно, накопилось. Слишком много насмешек и упреков выпало ему в его короткой жизни. И хотя многие из них были заслуженными, сейчас он вдруг понял, что терпеть их дальше не может…

Белка же молчала. Она чувствовала, что с Зайцем что-то не так, и даже жалела его - но слово Ветра было для нее законом. К тому же она боялась, что если она подаст голос, то и ей достанется за потерянную рыбу. И Белка не стала вмешиваться.

Отдохнув, они поднялись и тронулись в обратный путь. Дождь ослаб, но моросил теперь с тупым упорством, и было ясно, что это надолго. Тропа размокла, подошвы то и дело скользили по мокрой траве и глине, и шли они хоть и вниз, но заметно медленнее, чем до этого вверх.

Наконец, показались высокие деревья, окружавшие стоянку. Но странно - оттуда не пахло дымом и не было слышно никаких звуков. Ни треска ветвей, ни разговоров взрослых, ни гомона детей - ничего, что всегда сопровождало вечер, когда все племя собиралось вместе. Это было настолько необычно, что охотники даже не сразу сообразили, что их беспокоит. Лишь когда до стоянки осталось совсем недалеко, Ветер, понявший, что что-то не так, молча, как на охоте, приподнял левую руку, приказывая остановиться. Подростки замерли на месте. Все прислушались и принюхались… ничего. Неужели все люди куда-то вместе ушли? Или раньше времени легли спать? Нет, такого никогда не случалось.

Ветер медленно опустил руку и так же медленно, взяв копье наизготовку, двинулся к поляне. Остальные последовали за ним.

Тихо и настороженно, все время оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху, они вышли на поляну. Вокруг никого не было. В большом костре чуть дымилось несколько головней, которые дождь не сумел до конца потушить. Рядом громоздилась нетронутой большая куча заготовленных впрок сухих ветвей. Несколько летних домов стояли недостроенными - у одного пока только голые шесты были связаны вместе наверху, еще два были наполовину покрыты корой и шкурами. Часть шкур куда-то исчезла. И еще многих вещей не хватало, главное же - оружия. Валялось лишь несколько простых копий, без наконечника, и дубинок, но не было ни одного настоящего охотничьего копья или топора. И еды никакой не было - это про себя отметили все трое, не евшие с самого утра. Трава на поляне была примята, но сейчас, после ливня, было невозможно понять, кто и когда по ней ходил. То же было и на голой земле - дождь смыл или смазал почти все. Все же Ветру, лучше всех умевшему читать следы, показалось, что едва различимых отпечатков как будто больше, чем могло оставить их племя за один сегодняшний день… но сказать наверняка он не мог. Да и откуда было взяться лишним следам?

Когда они подошли к краю поляны ближе к реке, Ветер ощутил в воздухе почти неразличимый и быстро тающий под дождем запах… запах крови? Это было тоже странно - вокруг не было никаких следов свежевания добычи, а что еще могло оставить такой след?

- Чуешь, чем пахнет? - на всякий случай спросил он у Белки.

Девушка медленно втянула носом воздух, поворачиваясь в разные стороны.

- А чем? - удивленно спросила она. - Только дымом оттуда, - она показала на костер.

Поняв, что от нее ничего не добиться, Ветер повернулся и оглядел реку и противоположный берег. Но и там не было ничего, что могло бы объяснить загадку. Сильно поднявшаяся Большая Река быстро несла мутную воду, в которой иногда мелькали сухие ветки и другой мусор, смытый ливнем. На том берегу за сочной травой пологого берега темнел лес, взбирающийся на склон долины. Завеса дождя скрадывала все очертания... Сохраняя вид обычной невозмутимой уверенности, Ветер, едва ли не первый раз в жизни, почувствовал, что внутрь него заползает недоумение пополам со страхом. Он не понимал, отчего пахнет кровью и пахнет ли вообще, что произошло и что теперь делать. По выражению лица Белки он догадывался, что ее тоже очень беспокоит происходящее, но она старается не думать о плохом. И только Заяц, казалось, испытывал одно лишь любопытство. Ну что с такого взять?

Они несколько раз обошли всю поляну, потом долго бродили по окрестностям. На полосах песка между поляной и Большой рекой нашли много расплывшихся следов. Некоторые из них были вдавлены глубоко, как будто те, кто их оставил, несли что-то тяжелое. Но что и кому могло понадобиться тащить в реку или из реки?

Белка первой решилась нарушить молчание:

- Может, где-то убили очень большого зверя, и все пошли за мясом? - робко предположила она.
- Все женщины пошли, и дети? И вещи унесли? - хмуро отверг Ветер это предположение.
- А если кому плохо и помощь понадобилась? - высказал догадку Заяц.
- Тебя-то точно в следующий раз все племя из реки будет вытаскивать, - мрачно усмехнулся Ветер.

"Тогда… а вдруг это из-за Соседей?" - подумал Заяц. Правда, Соседей сейчас на их берегу быть не может. До ближайшей (и очень опасной в это время) переправы через Большую реку - несколько дней пути вверх по течению. А обычная встреча племен в начале лета будет только в середине следующей луны. Но, как рассказывал кто-то из старших, бывали случаи, когда племена встречались в неурочное время из-за важных событий. Кто знает, вдруг и вправду все ушли куда-то вместе с Соседями? Но говорить о своей догадке Заяц не стал. Во-первых, если он прав, то ничего страшного не случилось, и люди скоро вернутся. А во-вторых, не хотелось опять услышать от Ветра какую-нибудь насмешку.

Между тем начало смеркаться. Дождь все еще моросил, все устали и промокли. Было ясно, что до темноты ничего предпринять  не удастся.

- Будем ночевать. Разожжем костер у входа. Сторожить по очереди. Все может случиться, - распорядился Ветер, указывая на один из недостроенных домов.

Перетащив часть шкур с соседнего дома, кое-как закрыли от дождя достаточно места, чтобы хватило на всех. Осторожно раздули одну из не успевших потухнуть головней, и вот уже маленькие языки пламени забегали по заботливо собранным тонким смолистым веточкам, а потом и по толстым сучьям. Ветер уселся рядом с костром, а Заяц и Белка, прижавшись друг к другу, улеглись под навесом. Одежда была сырой, в животе бурчало, но усталость была сильнее, и они быстро заснули.

В середине ночи Ветер растолкал Зайца.

- Твоя очередь, - сказал он, и, показав на очистившееся небо с крупными звездами, добавил: - Белку разбудишь, когда Лапа Тигра встанет вровень с Вершиной Небесного Дома. Слушай как следует, не засни! Заяц косой...

Заяц подбросил несколько веток в костер и уселся на камень рядом. Он постарался закутаться в одежду поплотнее - вместе со звездами пришел, как обычно, холод. Заяц долго слушал и вглядывался в темноту. Все было, как всегда - неумолчно шумела река, временами под налетавшим ветром шелестели ветви. Перекликались невидимые птицы; изредка бесшумными тенями пролетали совы. Пахло мокрой травой, рекой и освеженным лесом — больше ничем. Где-то вдали поднял свой обычный плач шакал, ему отозвался другой. Ладно - хищники боятся огня, а здесь, в Долине, к тому же хорошо знают силу людей. Они не рискнут напасть. А чего еще можно ждать этой ночью, не знает, судя по всему, и сам Ветер.

Заяц еще раз попытался представить, куда могли деться все люди. Ему так и не удалось вообразить, что могло заставить их куда-то идти с Соседями, и он стал придумывать другие причины. Большая добыча… помощь в беде… нет, не то. А может, они решили срочно сменить стоянку? Может, здесь, на этой поляне, таится какая-то опасность? Но какая опасность может угрожать целому племени? Только голод - но он не нападает мгновенно... или, может быть… болезнь?

При страшном слове, только мысленно произнесенном, Заяц непроизвольно поежился. И в его памяти помимо воли замелькали картины недавнего…

***

Тогда, весной, когда с земли наконец начала сходить ледяная корка, погубившая травоядных, в племя пришел голод. Добычи почти не было - почти все животные, что не ушли, либо погибли от бескормицы, либо уже сделались чьей-то жертвой. Небольшой запас сладковатых зерен Медвежьей травы, которые женщины собирали осенью, тоже был прикончен. Люди ели выкопанные из земли съедобные корни и луковицы, улиток и даже червей… И поэтому когда однажды вечером один из охотников, Топор, принес двух сурков, все обрадовались - это было хоть какое-то мясо. Обычно на сурков охотились разве что дети. Эти зверьки чем-то похожи на людей: живут большими дружными племенами, ночью спят в подземных домах. Днем, пока все кормятся, несколько из них всегда стоят на страже на холмиках выброшенной из нор земли. Едва завидев опасность, сторожевой громко свистит, и остальные опрометью бросаются к спасительным норам. Поэтому добыть сурка непросто, а мяса в нем - одной-двум семьям хватит раз поесть.

Сурки, принесенные Топором, были легкими, отощавшими после зимней спячки. Их, как всякую добычу, разделили на всех. Каждому досталось по маленькому кусочку мяса или жира. Съели и забыли.

А через три дня Топор внезапно заболел.

Простуды, отравления плохой пищей, боли в суставах у старых – все это иногда случалось. Но то, что произошло с Топором, было страшнее любой болезни, что видели раньше. У охотника начался сильный жар, его несколько раз рвало. Вся сила ушла из его тела - он лежал на шкурах в забытье, тяжело дыша. В налившихся кровью глазах, когда охотник изредка открывал их, было бессмысленно-испуганное выражение. Топор произносил несколько невнятных слов, с трудом ворочая распухшим, в трещинах языком, и снова впадал в забытье.

Ничего из того, чем обычно лечили больных - отвар ивовой коры, окуривание священным дымом Синей травы, собранной на рассвете, деревянные фигурки добрых духов, спрятанные под шкурами в доме - не помогало. На второй день жена больного, Желтая Сойка, заметила у охотника  подмышками и в паху странные покрасневшие вздутия. Ненадолго прийдя в себя, Топор пожаловался, что они очень болят. Через некоторое время один из нарывов лопнул, из него вытекло много противно пахнущего гноя. Охотнику становилось все хуже, ничего не помогало, и через пять дней после начала болезни он умер.

Если бы неведомый новый Рыхх забрал только его! Увы, к этому времени заболела сама Сойка, их дочь Синичка и еще двое охотников. С ними все было так же или почти так же. Через пять дней в живых оставалась одна страшно исхудавшая Синичка, которую продолжали мучить жар и нарывы. Ее жизнь висела на волоске, а на телах остальных, по обычаю отнесенных за высокий холм на севере от становища, уже пировали орлы и шакалы… А между тем заболело еще семеро.

Страх и отчаяние начали вползать в души. Никто не знал, остановится ли этот злобный дух, или будет забирать людей одного за другим до тех пор, пока не погибнут все. Днем оставшиеся мужчины еще ходили на охоту, а женщины вели хозяйство, но по вечерам каждая семья молча сидела в своем доме, гадая, кто будет следующим. И каждое утро где-нибудь появлялись один-два новых заболевших…

Когда через несколько дней болело уже десять и еще шесть человек, а умерло семь, вождь созвал всех на собрание. Пришли и взрослые, и подростки - им разрешалось присутствовать, но они не могли говорить. Угрюмые, тихо переговаривающиеся люди собрались у большого костра. Появился Барс, сел на свое обычное место - большой плоский камень. Дождавшись тишины, произнес:

- Филин хочет сказать Слово.

Стало очень тихо, лишь в костре потрескивали ветви. Все знали, что Филин никогда не говорит зря.

Старый выступил из толпы в освещенный круг, встал рядом с Барсом и начал:

- Я буду говорить о новой болезни. Уже все видят, что она не хочет уйти. Этот Рыхх очень голодный.
  С тех пор, как он пришел, я думал и вспоминал. Я многое видел сам и запомнил многое, что мне рассказывали. Когда-то давно похожие Рыххи уже нападали. Я слышал о том, как в одном племени заболело больше половины людей. Многие  умерли. Но та болезнь была другой. По всему телу появлялись маленькие язвы. У выживших навсегда оставались следы - ямки на коже. Но выживали многие.
  И я слышал другой рассказ. Очень давно охотники наткнулись на чужое становище. Там стояли почти целые дома, а внутри лежали дочиста обглоданные волками кости людей. На них не было повреждений, кроме тех, что звери нанесли после смерти. Оружие и другие вещи были целы. Эти люди могли умереть только от болезни. Значит… - Филин сделал паузу - и этот Рыхх может не остановиться, пока не съест всех.

Тихий стон ужаса прошелестел по толпе. Филин поднял руку.

- Я сказал "может"! - возвысил голос он. - Но пока здоровых больше, чем больных. Теперь слушайте внимательно. Часть того, что я скажу, я усвоил из чужих рассказов. Остальное открылась мне в последние дни. Не знаю, все ли верно. Но лучше мне все равно не придумать.

Заяц, слушавший Филина из-за спин взрослых, в который раз удивился тому, что самый умный человек в племени не боится говорить "не знаю". Для любого другого охотника произнести эти слова означало показаться слабым и смешным, потерять часть уважения других. Поэтому в таких случаях просто молчали, или ссылались на Аора и духов, но не говорили правду.

А Филин поведал людям удивительное - если бы только в этот час они могли по-настоящему удивляться. Рыхх болезни, говорил он, сначала жил в сурках, которых принес Топор. Потому что если бы зверьки были здоровы и подвижны, как обычно, вряд ли ему удалось бы убить их. Пока охотник нес сурков, Рыхх перепрыгнул с них на Топора, а потом с него - на его семью. А кто заболел следующим? Синий Лес и Кувшинка. Их дом стоял недалеко от дома Топора, и они часто наведывались к нему. Дальше уже понять трудно. Люди все время встречаются и расходятся. Но почти всегда, если заболевал один человек в доме,  то чуть позже заболевали и остальные. Значит, болезнь переходит с одного на другого. Но не всегда, а только когда люди достаточно долго находятся рядом. И еще - найдя новую жертву, злобный дух сначала ждет. Рыхху нужно время, чтобы сделаться сильным в ее теле. Это занимает у него три-пять дней…

Филин сделал паузу, чтобы отдышаться после долгой речи и дождаться, пока все поймут ее. Повисло молчание. Вдруг один из молодых охотников, худощавый и гибкий Ручей, который был сообразительнее других, странно изменился в лице.

- Ты хочешь сказать… - медленно начал он.
- Да! - спокойно ответил Филин. - Рыхх теперь может быть внутри любого из нас. А кто уже болен, тот сам - источник болезни для других.
- Тогда… - Ручей заговорил быстрее, - тогда… надо убрать всех заболевших. Отнести их подальше от становища. Это будет по Слову Аора! Рыхх останется в них. А до нас не доберется. Мы спасемся! - последние слова он почти выкрикнул.
- Ты умен, Ручей, - так же спокойно произнес Филин. - Я это заметил еще когда ты был ребенком. Но ты… - старик на миг задумался, но, видно, не нашел нужного слова, - ладно. Подумай о двух вещах. И все, кто согласен с Ручьем, подумайте! Синичка жива, и, если Аор будет и дальше добр к ней, поправится. Из остальных заболевших двое чувствуют себя лучше других. Может, и их Рыххи не смогут забрать. Значит, от этой болезни умирают не все. И мы не знаем, кого духи уже захотели взять себе, а кого нет. Но даже если бы умирали все… вот ты, Ручей - хотел бы, чтобы тебя отнесли и оставили одного? Хотел бы, чтобы последнее, что ты видел в жизни, были шакалы, подбирающиеся к тебе, еще живому?

Слова Филина били, как тяжелые камни, но Ручей все же нашел силы возразить ему:

- Что же по-твоему? Ждать, пока болезнь заберет всех? Чтобы вышло, как в твоем рассказе про мертвое становище?
- Нет. Можно сделать по-другому. Отделять больных от здоровых, но не бросать их. Поставить несколько домов далеко от становища, и перенести туда всех, кто уже заболел. Кто заболеет потом - пусть сразу уходит к ним. И самое главное. Кто-то, один или два человека, должен жить с больными. Жечь костер, не давая подойти хищникам, и заботиться о тех, кто не может ходить. Кому из них Аор оставит жизнь, смогут потом вернуться обратно. А кому нет… умрут как люди, а не как четвероногие.

И вновь повисло молчание - все постигали сказанное. Наконец Барс откашлялся и произнес:

- Филин, твое слово умно, как всегда. Но… ты сам сказал, что нельзя долго находиться рядом с больными. Кто же тогда согласится ухаживать за ними? Может, выбрать этого человека гаданием?
- Я думал об этом, - медленно ответил старик. - Выбранный гаданием не будет делать работу хорошо. От принуждения он заранее будет чувствовать себя обреченным. Таких Рыххи забирают первыми. Нет - я думал о том, что, может быть, кто-то сам согласится? Как самый сильный охотник рискует больше всех, первым выходя на медведя?

Филин выжидательно посмотрел на людей, но все, потупившись, молчали. Костер горел уже не так ярко, и, казалось, никто не хотел подбрасывать в него сучьев, чтобы не освещать лиц. Наконец, один из уважаемых охотников, Ворон, решился и смущенно сказал:

- Ты и так знаешь, Филин. Любой из нас готов, если нужно, биться со зверем. Это - дело для мужчины. Если смерть, все будут знать - ты погиб, как настоящий охотник. А ходить за больными? Подносить им воду и убирать за ними? И самому сгинуть там?.. Не проще ли дождаться воли Аора здесь, в становище?

Несколько мужчин, обрадованные тем, что Ворон так хорошо выразил их общую мысль, медленно и солидно кивнули, не изменяя всегда бесстрастного выражения лиц.

- Хорошо. Я понимаю тебя. А вы, женщины?
- А у меня есть свой муж и дети! - вызывающе выкрикнула Сорока. - Они пока здоровы, и я не хочу бросать их, чтобы добровольно умереть!
- А если и они заболеют?
- Значит, такова воля Аора! Да и вообще - откуда ты знаешь, что твой рассказ верен? Может быть, этот Рыхх нападает на кого хочет. Тогда, что бы мы не делали, ничего не изменится!

Остальные женщины молчали. У кого-то на лице было испуганное выражение, у кого-то устало-безразличное, но никто больше ничего не добавил.

- Ладно - этого я тоже ожидал, - наконец со вздохом произнес Филин. - Тогда слушайте мое последнее слово.

И он продолжал, говоря теперь как бы сам с собой:

- Я стар. Я уже не очень хорошо слышу и вижу, редко хожу на охоту. Жить мне осталось немного. Некоторым из вас я сумел передать часть того, что знаю… больше, наверное, не смогу. Так что не все ли равно, где и когда мне умереть…
- Ты еще силен! - вдруг с горячностью, которой от нее трудно было ожидать, перебила его старая Ива. - Ты проживешь еще долго!
- Спасибо, Ива, - впервые за этот вечер улыбнувшись, ответил Филин. - Может быть. Но ты видишь, никто не хочет делать то, что я предложил. Или не верит мне. Я и сам не все знаю… Значит, мне и проверять.

И окрепшим голосом, громко, с расстановкой, чтобы слышали все, он произнес:

- Я решил. Я сам буду жить с больными в отдельном становище. Завтра утром я покажу место. Перенесите туда четыре дома и запас еды. Те, кто останутся здесь, пусть собирают и носят мне сучья для костра. Оставляйте их на полпути, чтобы не подходить близко. Пока будет гореть костер, вы будете знать, что я жив. Если перестанет… тогда решайте сами, что делать дальше.
- Я пойду с тобой, - решительно сказала Ива. - Я не знаю, прав ли ты. Но я пойду с тобой.
- Спасибо, Ива, - еще раз поблагодарил Филин. - Я всегда знал, что ты слышишь меня.

Когда все расходились с собрания, Заяц услыхал обрывок разговора между двумя женщинами, старой и молодой:

- Он всегда ей нравился. Но тогда он выбрал другую.
- Когда?
- Очень давно… Больше чем десять и пять лет назад.
- Кто же она была?
- Неважно. Она уже давно там, в подземной стране. А он больше не женился.
- И теперь Ива его наконец получит…
- Побойся Аора и Ка-Йялы! Ты сама - хотела бы получить кого-то под старость и такой ценой?

…На следующий день Филин и Ива перенесли в новое становище всех больных и ушли сами. День за днем там горел костер, и видно было, как иногда между домами перемещаются две фигуры. Почему-то даже в теплую погоду они были закутаны в одежду с головы до ног. Почти каждый день туда уходили новые заболевшие. Сначала их было много, но постепенно стало становиться меньше. Наконец, наступил день, когда новых больных не появилось. И еще один. И еще. Догадка Филина подтвердилась - Рыхх болезни покинул племя вместе со своими жертвами.

Но в это время в становище больных что-то случилось. Несколько дней костер горел еле-еле, людей около домов не было видно. Отнесенные дрова и пищу не забирали. Все ждали… Вдруг костер запылал опять. Прошло еще два дня. И наконец, они появились.

Восемь исхудавших, едва стоящих на ногах людей с лицами землистого цвета стояли у окраины становища. Это были все, кто выжили после болезни. Но они выжили!

С ними была Ива, тоже страшно осунувшаяся. А Филина не было.

Вернувшиеся рассказали, что Филин придумал для себя и Ивы какие-то странные средства, чтобы уберечься от Рыхха. Они общались с больными, только закутавшись с ног до головы. Каждый день оба снимали одежду и подолгу держали ее над костром. Еще что-то делали, столь же загадочное. И, должно быть, это помогало - Рыхх долго не мог добраться до них. Но в конце концов Филин все же заболел. Тогда и с Ивой что-то произошло - она целый день не выходила из дома, где жили они с Филином. Те, кто не был в бреду и понимал, что происходит вокруг, решили было, что и ей пришел конец. Но Ива вернулась к остальным, сказав, что Филин умер. Еще несколько дней они прожили там, дожидаясь, пока все выжившие смогут ходить, и вернулись.

До болезни в племени было пять раз по десять и еще восемь человек. После нее осталось два раза по десять и четыре. Больше всего умерло мужчин и детей. Женщины оказались более стойкими.

…Заяц очнулся от воспоминаний и почувствовал, что по щеке катится теплая слеза. Филин стоял в его памяти, как живой - тогда, в последний раз, у костра, обводящий племя спокойным и печальным взглядом… Досадуя на себя, Заяц поспешно вытер лицо. Потом подбросил в костер несколько веток и опять стал слушать звуки ночи.

В условленный срок он разбудил Белку, а сам скользнул на ее место. Повернувшись, чтобы улечься поудобнее, подросток почувствовал под боком что-то круглое. Повертев предмет и осмотрев его в слабых отблесках пламени, Заяц понял, что это моток тонких и очень прочных жил горного козла. Раньше он был у Филина - тот иногда отрезал от него небольшие кусочки, чтобы привязывать наконечники к самым лучшим копьям. После смерти Филина он достался Иве. Может быть, она потеряла его? Сам не зная зачем, Заяц привязал моток к своему поясу. Потом закрыл глаза и тотчас заснул.

***

Когда Заяц проснулся, взошедшее солнце уже золотило верхушки  хребтов, окруживших долину. Умытые деревья приветливо покачивали ветвями, легкий ветерок доносил запахи цветов и леса. Все выглядело светлым и безмятежным. Ветра и Белки внутри дома не было, но снаружи доносился чей-то голос. Заяц потянулся, протер глаза, завязал пояс и выбрался наружу. Правила о том, как себя вести, когда находишься далеко от племени, вбили ему крепко, как и всем остальным – поэтому подросток сразу проверил, где его копье, и положил его рядом.

Ветер и Белка сидели у потухшего костра друг напротив друга. Белка выглядела, как обычно, Ветер же явно только что проснулся и украдкой зевал. А сбоку от них, чуть в стороне, стоял… Орлиный Коготь.

Спросонья Заяц даже не очень удивился тому, что вождь Соседей что-то делает тут в это время. Коготь же, не обратив на него внимания, продолжал начатый раньше разговор:

- Зачем им было дожидаться вас? - говорил он Белке непривычно добрым голосом. - Все были голодны. А у нас вчера оказалось много добычи. Если сразу не съесть, мясо пропало бы. Вот они и ушли с нами. Сейчас ждут вас там, в нашем становище.

Вот и хорошо, с облегчением подумал Заяц. Все оказалось так, как он думал. Сейчас они пойдут к Соседям, там наконец поедят…

Но Белка вела себя как-то странно. Вместо того, чтобы сразу же вскочить и последовать за Когтем, она спросила, не двигаясь с места:

- А как вы оказались на нашем берегу? И как наши перешли к вам через реку?

Коготь в этот момент, нагнувшись, хлопнул себя по ноге – должно быть, чтобы убить овода. Распрямившись, он одновременно переступил в сторону, оказавшись почти напротив Ветра и сбоку от Белки. Ей, чтобы соблюдать вежливость и смотреть прямо на старшего, пришлось немного повернуться, так что Ветер теперь почти не был ей виден.

- Подарок Аора, - спокойно ответил Коготь. - Как раз там, где река сужается, с берега недавно упало большое дерево. Мы все переходили по нему.

Заяц задумался. Большая Река и здесь довольно широка - где же могло найтись такое высокое дерево, чтобы достать от одного берега до другого? Разве что…

- Это, наверное, около Красных Камней и Горелого Леса? -  спросил он. Обрадовавшись, что догадался, Заяц заговорил со старшим первым, нарушив приличия. Поэтому Коготь, естественно, не удостоил его ответом. Но странно - он метнул на Зайца короткий и очень злобный взгляд, которого проступок вряд ли заслуживал. Белка повернулась к Зайцу - видимо, для того, чтобы напомнить ему, как надо себя вести. Ее взгляд скользнул по пространству между ними, где сидел еще не до конца отошедший ото сна предводитель их отряда…

- Ветер, сзади!!! - вдруг пронзительно крикнула Белка. Так кричат, когда на человека прыгает хищник, когда нет времени объяснять, а надо попытаться напугать и отвлечь зверя.

Заяц ничего не успел понять, да и Ветер тоже ничего не понял. Но он мгновенно сделал то, что надо было сделать - почти не вставая, прыгнул в сторону, не выпуская копья перекатился через плечо и вскочил на ноги. И в тот же миг на то место, где он сидел, обрушился пущенный сильной рукой каменный топор.

Все еще ничего не понимая, Заяц тоже вскочил и дико оглянулся. Он увидел, что тот охотник, что метил топором в Ветра - это был человек из соседнего племени - подбегает и нагибается, чтобы поднять оружие, а из-за дома за его спиной выскакивает еще один и заносят копье для броска. Что это - он целится в них?!

- Бежим! - так же пронзительно вскрикнула Белка и первой рванулась в сторону - мимо на мгновение растерявшегося Орлиного Когтя и прочь от остальных. Ветер и Заяц бросились следом. Они все еще ничего не понимали, кроме того, что надо спасаться от немедленной угрозы. И счастье, что не промедлили - мимо пролетело два копья, одно из которых оцарапало Ветру плечо.

Все трое вихрем пронеслись до конца поляны и только у края леса остановились, чтобы оглянуться и сообразить, что делать дальше. Оказалось, что Соседи - двое с копьями и Коготь - гонятся за ними. Один из охотников на бегу метнул копье в Ветра. Расстояние было большим, и бросок оказался не слишком метким - Ветер успел отскочить. Копье со звоном воткнулось в дерево. Ветер помедлил одно мгновение, а потом решительно вырвал копье и сам метнул в нападавшего. Он целился в середину груди, но тому тоже удалось увернуться… почти удалось. Копье сильно пропороло ему руку, и человек с проклятиями остановился. Остановились и остальные, поняв, что второе копье в руке Ветра не менее опасно. Заяц увидел, что и его собственная рука сжимает копье. Оказывается, успел схватить и не бросил. Только Белка была безоружной.

Наступила короткая передышках - все соображали, что делать дальше. Ветер обводил нападавших внимательным и недобрым взглядом. Он дрался когда-то со стаей волков и сейчас действовал так же. У Соседей, похоже, заметно поубавилось пыла, и они не двигались с места. У Зайца мелькнула было мысль, что этот кошмар сейчас прекратится. А может…

- Белка, это сон? - с надеждой спросил он.
- Дурак, это война! - раздраженно крикнула в ответ Белка. - Соседи напали! Не видишь - нас хотят убить!

Война?! Страшные сказки для детей оказались правдой? Как может все это происходить на самом деле, здесь, сейчас?

И тут Орлиный Коготь громко и протяжно крикнул, как на охоте во время облавы. С противоположной от подростков стороны, из-за деревьев выше по течению Большой Реки, ему отозвалось два голоса. Ветер сообразил первым:

- Они хотят напасть с двух сторон!

Коготь будто услышал его - он что-то сказал своим спутникам и подтолкнул их вперед. Не торопясь, держа оружие наизготовку, все трое начали приближаться к подросткам. И из леса кто-то подходил, уже не заботясь о том, чтобы не шуметь. Ветер понял, что с таким количеством противников они не справятся. Значит, надо бежать. Но куда? Впереди - Большая Река. Бросишься в нее - сразу достанут. Даже не копьем, просто камнем. В воде человек как кусок дерева, не убежать и не увернуться… А не убьют люди — убьет сама река. Оставался один путь, который еще не был отрезан - прочь от реки, вверх по Козьей Речке, куда они ходили вчера. Но...

Просвистевшее мимо головы копье положило конец размышлениям. За деревьями в лесу мелькнуло сразу несколько человек. Коготь и двое остальных стремительно бросились к ним. Теперь оставалось только спасаться.

- Бегите туда! - крикнул Ветер Белке и Зайцу, показывая рукой. Сам он подхватил копье, что метнули в него, и кинулся за одно из толстых деревьев. Вовремя - по коре скользнул брошенный преследователями топор. Дерево задержало его, но все равно острый край топора, словно коготь медведя, оставил у Ветра на боку глубокую кровавую борозду. В этот момент один из тех, кто был с Когтем, остановился и повернулся, целясь в убегающих подростков. Это его и погубило - Ветер, высунувшись из-за дерева, метнул копье. Попал! Копье вонзилось охотнику в бок, и он, захрипев, повалился на землю. Коготь и второй охотник на мгновение замешкались, и Ветер, пользуясь этим, выскочил из-за дерева и во всю прыть помчался вслед за Белкой и Зайцем.

Страх придал им сил, а Соседи, наоборот, задержались около того, кого то ли ранил, то ли убил Ветер. Но, оглянувшись, беглецы увидели, что хотя преследователи далеко, их теперь очень много, человек десять. Похоже, Коготь привел с собой всех тех надменных молодых охотников, которыми он окружил себя. Соседи рассыпались широкой цепью, и Ветер с тоской понял, что теперь им не удастся обойти врагов по дуге, как он смутно надеялся еще несколько минут назад. Если бы тех было только трое, можно было попробовать прорваться мимо них и уйти обратно, вниз по долине Большой Реки, в степь. Но теперь путь назад был закрыт. Враги гнали их вверх, в горы.

На мгновение Ветру, как до этого Зайцу, показалось, что он спит и видит страшный сон. Еще вчера они поднимались по этой речке, высматривая дичь - а теперь их самих, как добычу, гнали другие. Гнали не какие-то злобные духи, но люди! Люди нарушили главное Слово Аора - и им за это ничего не было! Впрочем, и он, Ветер, только что совершил страшное преступление, попав копьем в человека. Оправдывало ли его то, что он сделал это, защищаясь? Ветер не помнил, чтобы Слово говорило об этом. Но сейчас ему было не до раздумий.

Они бежали. А Соседи гнались за ними. Обычно Ветер и подростки бегали быстрее взрослых мужчин, но сейчас им не удавалось далеко оторваться от преследователей. Сутки без еды не прошли даром. Но и Соседи почему-то бежали не очень быстро. То ли они сами где-то устали, то ли понимали, что жертвам некуда скрыться.

Ноги несли вперед, грудь равномерно поднималась и опускалась, стучало сердце, ветер свистел в ушах. Позади остался каньон, где они вытаскивали из речки уплывшее копье. Знакомые склоны ущелья быстро уходили назад. Дикими и странными показалось они сейчас беглецам, словно сами горы были потрясены невиданным и страшным зрелищем: охотой на людей. Закончился лес. Они пробежали мимо того места, где вчера повернули назад. Ветер узнал большой серый камень, на котором он тогда отдыхал. Он смутно припомнил рассказ одного из старых охотников о том, что где-то здесь, пробравшись между скал и осыпей, можно подняться и перевалить в долину другого притока Большой Реки. Тогда можно было бы спуститься обратно к Реке и вырваться в степь. Но где подниматься? Ветер не знал этого, а решить на ходу такую сложную задачу ему было не под силу. И он, гонимый страхом и лишь смутно надеющийся на что-то, просто продолжал бежать прямо, вверх по долине. К снежным горам. За ним, знающие и понимающие еще меньше, мчались Белка и Заяц. А с синего неба на них безучастно взирал пылающий Глаз Аора. Почему, почему он не покарал нарушивших его Слово?!

Время шло. Беглецам повезло – ветер дул сзади, они хорошо слышали Соседей и понимали, далеко ли до них, даже не оглядываясь. Когда удавалось оторваться подальше, подростки переходили на шаг, дававший облегчение. Но это длилось недолго, Соседи прибавляли хода, и опять начиналась бесконечная, изматывающая погоня. На бег уходили все силы, он не давал ни мгновения на то, чтобы подумать. Должно быть так, безо всяких мыслей, спасаются от людей травоядные... Они забирались все дальше и выше - туда, где никогда еще не были. Среди горных лугов речка разлилась на многочисленные ручейки. Под ногами захлюпало, ноги путались в высокой траве. Но вот долина опять сделалась узкой, подъем стал круче, среди травы замелькало все больше камней. Где-то здесь была граница Запрета. Никто из людей не бывал дальше. Еще подъем, еще, долина немного повернула. Широко раскрытые рты с хрипом хватали воздух. Трава как-то резко закончилась, уступив место россыпям голого камня. И вдруг открылись настоящие горы, которые охотники еще никогда не видели так близко…

Они и пугали, и завораживали. Прямо впереди был еще один каменистый склон. Ручей пробил себе в нем неглубокое русло и стекал вниз каскадом белых водопадов. А дальше, за невидимой отсюда самой верхней частью долины, вдруг выросла покрытая ослепительно белым снегом стена хребта. Отсюда она казалась отвесной, непроходимой…

- Ветер! - совсем запыхавшаяся Белка еле могла говорить. - Здесь уже Запрет. Остановимся. Может, они не пойдут дальше?

Ветер немного подумал. Да, Запрет один для них и для Соседей. Правда, он уже смутно догадывался, что нарушившим  главный Запрет безразличны и остальные. Но ведь горные Рыххи нападают на всех без разбора? Им все равно, сколько людей и есть ли у них оружие… К тому же Ветер тоже устал – все его тело молило об отдыхе.

- Хорошо. Только пройдем чуть вперед, - выдохнул он.

Они остановились перед самым подъемом, тяжело дыша. Поспешно похлебали из ручья ледяной воды, набирая ее горстями. Ждать Соседей пришлось недолго - послышались возгласы, и преследователи показались из-за поворота. Они уже не бежали – просто быстро шли. Увидев возникшие впереди горы и, видимо, тоже вспомнив про Запрет, охотники остановились.

Издали было видно, что Коготь, появившийся последним, что-то горячо втолковывает своим, но они не двигаются с места. Продолжать погоню теперь было опасно для всех. Наконец, Коготь, демонстративно положив копье на землю, вышел немного вперед и крикнул, обращаясь к Ветру и остальным:

- Вернитесь обратно, не нарушайте Запрета!
- Вы хотите убить нас! Вы уже убили остальных! - яростно выкрикнула Белка в ответ. Не веря Когтю, она почему-то все же надеялась, что он возразит, станет отрицать ее слова… Но вождь Соседей сказал другое.
- Такова была воля Аора, - спокойно произнес Орлиный Коготь. - Мы лишь докончили то, что он начал, когда наслал на вас страшную болезнь. Аор не хочет, чтобы людей было слишком много. Добычи на всех не хватит. Он выбрал в жертву вас. Мы лишь выполняем его волю.
- Неправда! Никто никогда не слышал про такое слово Аора! Он запретил людям убивать друг друга!
- Это вы не слышали. А мы знаем - Аор разрешает войну, если добычи не хватает на всех. Нельзя только убивать детей. Дети вашего племени живы. И вы, двое, тоже можете спокойно вернуться и жить среди нас. Нам нужен только старший, мужчина. Кажется, его зовут Ветер?
- Ты лжешь! - крикнул Ветер в ответ. - Один из ваших целился копьем в них! - он показал на Белку и Зайца. - Если бы не я…
- Я не уследил за ним, - спокойно ответил вождь. - А он в пылу боя не понял, на кого покушался. Но он уже умер. Он наказан - значит, слово Аора нерушимо. Я повторяю: вы, двое, спокойно идите к нам. Мы не тронем вас!

Голос Орлиного Когтя действовал с необыкновенной силой. Заяц почувствовал, что он уже почти готов пойти туда, к ним. Впереди, в горах, были Рыххи, была смерть - а здесь предлагали жизнь. Правда, неизвестно, что это за жизнь, в чужом племени, с чужими людьми… но не было ли ему чужим и его собственное племя, с их вечным подтруниванием, а то и издевательствами? Даже Ветер и Белка, с которыми они охотились, а потом бежали вместе, спасаясь от Соседей - было ли ему лучше с ними, чем без них? Не пойти ли, в самом деле, вниз?

Заяц оглянулся на Ветра и поразился перемене, произошедшей с ним. Всегда спокойный, уверенный и чуть насмешливый, Ветер вдруг стал похож на сгорбленного старика. Он только что окончательно постиг то чудовищное и невообразимое, о чем Белка начала догадываться еще утром: пока они были на охоте, Соседи напали на стоянку. Из их племени вряд ли кто-то остался в живых. Весь мир Ветра, все то, ради чего он жил, обрушилось. И даже над последним остатком своего племени - двумя подростками - у него теперь не было власти. Захотят - останутся, не захотят - уйдут. А ему конец. Не от копья, так от голода, холода и злобных духов…

И лишь Белка оставалась прежней. Словно не замечая, что происходит с остальными, она отважно ответила Когтю:

- Ты врешь, и я не верю тебе! Твои охотники знали, что мы… еще не взрослые, и все равно хотели нас убить. Зачем вам дети? Они не могут охотиться, но их надо кормить! Вы расправитесь с нами, как только мы подойдем!
- Ты, девчонка! - в раздражении воскликнул Орлиный Коготь. - Что ты знаешь о словах мужчин? И как ты смеешь усомниться в воле Аора? Эй, ты, - продолжал он, обращаясь теперь к Зайцу. - Не слушай ее. Иди к нам! Ты хорошо бегаешь! Ты вырастешь и станешь мужчиной среди нас, настоящих охотников!

Станешь мужчиной!..

Первый раз в жизни Зайца кто-то хвалил и обещал то, в чем другие, да и сам он, всегда сомневались. Помимо воли подросток ощутил благодарность и симпатию к вождю Соседей. Даже несмотря на открывшуюся правду о том, что они расправились с людьми его племени. С теми, кто до сих пор кормил, защищал и учил его…

Учил его. Да. Заяц вдруг вспомнил Филина. Филин учил его. Филин, должно быть, любил его. Не только его - он единственный добровольно пошел на страшный риск, чтобы спасти остальных – тогда, когда разразилась болезнь. Филин любил его, Зайца, и Филин очень не любил Орлиного Когтя. Он не верил ему. Он, сколько мог, объяснял другим, старался убедить их в том, что Коготь постоянно лжет. Филин не верил Когтю - а он, Заяц, поверит?

Заяц молчал, не двигаясь с места. Ему не хватало духа, чтобы сказать Когтю все то, о чем он подумал. Но что-то в нем переменилось. Наваждение прошло. И Коготь, который отлично разбирался в людях, почувствовал смену настроения подростка. Он замолчал, обдумывая, чем бы еще привлечь их. И тут тишину опять нарушил голос Белки.

- Я знаю, почему вы напали на нас! - крикнула она. - Четвероногих и на вашем берегу много. Но ты хотел получить в жены Березку. Ты напал на нас из-за нее! Тебе нужна только одна добыча - женщины! Ты не настоящий охотник!

Этого Орлиный Коготь стерпеть не мог.

- Она оскорбила нас всех! - крикнул он. - Смотрите, они боятся. Они уже не могут бежать. За мной!

И, схватив копье, он бросился вперед. Остальные охотники, немного помедлив, последовали за ним.

- Что вы стоите? - воскликнула Белка, обращаясь к Ветру и Зайцу. - Они убьют нас всех. Бежим!
- Куда?.. - вяло ответил Ветер. - Там только горы. Раньше погибнуть или позже? Идите к ним. Может,  пощадят...
- Неужели ты думаешь, что я верю ему? Или брошу тебя? Бежим! - Белка, кажется, была готова ударить Ветра или взвалить его на спину и понести сама. И Ветер, не столько по собственной воле, сколько подчиняясь ее напору, поднялся. Вовремя - Коготь был недалеко и уже заносил копье для броска. Белка, пользуясь тем, что они были выше, схватила увесистый камень и изо всей силы швырнула в вождя. Потом второй. Она бросала неплохо - Коготь, разразившись проклятиями, едва сумел увернуться. Но другие Соседи уже подбегали на расстояние броска, и подростки едва успели повернуться, чтобы спасаться бегством.

В нижней части крутого склона серые камни были крупными и лежали прочно. Но по мере того, как беглецы взбирались выше, они мельчали и кое-где неприятно скользили и катились под ногами. Несколько раз Заяц с удивлением замечал под камнями поблескивающую молочно-белую поверхность. Лед?

Да, это оказался лед. Одолев подъем, подростки выбрались на серовато-голубое поле, по которому во множестве текли мелкие ручейки талой воды. Поверхность льда была ноздреватой, неровной и потому не очень скользкой. Кое-где на льду валялись черные камни. Стена хребта стала ближе, и теперь было видно, что она не вся состоит из снега - во многих местах виднелись темные скалы и осыпи. И было похоже, что она не такая крутая, как казалось раньше. А между ней и полосой льда, на которой они стояли, лежало обширное ровное пространство, покрытое снегом. Он выглядел подтаявшим, как весной в степи. Кое-где на нем были розоватые и коричневатые пятна.

- Куда теперь? - в растерянности спросила Белка. Она хорошо понимала людей, она могла поднять и увлечь других, но она не знала, как выбирать дорогу в горах.

Впрочем, как выбирать дорогу в таких горах, не знал никто из них.

На слепящий снег было больно смотреть, и отдышаться после подъема оказалось труднее, чем обычно. Ветер  оглядывался, стараясь скрыть неуверенность. Склоны гор, окружавших с боков ровное пространство, были очень крутыми. Скальные обрывы чередовались там со снегом и гладким, блестящим под солнцем льдом. О том, чтобы лезть туда, нельзя было и думать. И на маленькой ледяной горке, упав, пролетишь до самого низа, а уж на такой... Но дальше, на другом краю ровного поля, склон казался не таким крутым. Главное же, он был сложен из камней. Лазить по камням они умели.

Но что там, за хребтом? Никто из людей не знал этого. И добраться до него можно было лишь через снежное поле. А оно выглядело точно так, как в рассказах про злобных духов гор – Ветер тоже помнил уроки Филина. Словно напоминая о враждебных силах, со скалы с карканьем взлетело и закружилось в воздухе несколько больших черных птиц…

Что делать? Куда бежать?

Возникшие из-за перегиба склона преследователи разрешили все сомнения. Ветер молча указал направление.

- Рыххи... - начал было Заяц. Но Ветер свирепо взглянул на него, и Заяц осекся. То и дело оскальзываясь на льду, все трое бросились вперед.

Там, где лед заканчивался, они в последний раз оглянулись. Преследователи теперь подходили совсем медленно. Острым зрением охотника Ветер разглядел, что у нескольких из них на лице написан откровенный испуг. Но они все же приближались, и Коготь, ругаясь, понукал отставших. Он во что бы то ни стало хотел довести эту охоту до конца. У беглецов не было выбора.  В том же порядке, как раньше - впереди Ветер, за ним Заяц и Белка - они ступили на снег…

***

Только пробежав несколько шагов по сырому, холодному снегу, в котором вязли ноги, Белка осознала, что она наделала и во что ввергла своих друзей. Зачем, зачем она так страшно оскорбила вождя Соседей? Возможно, он и правда готов был пощадить ее и Зайца? Все же это была бы жизнь! На мгновение Белка даже подумала, что ее-то почти наверняка оставили бы в живых. Ведь в племени красивее нее была только Березка. Некоторые мужчины не могут устоять перед красивой женщиной и готовы ради такой на все… Но она сразу же устыдилась этой мысли. Стать женой одного из этих страшных людей, после того, как все ее племя, и Ветер, и Заяц, погибнут? Нет, такого она не вынесет!

Но теперь впереди, сзади, со всех сторон, была смерть. Белка едва ли не кожей ощущала, как под беспощадно сверкающим снегом собираются в ожидании жертвы Рыххи. Если бы не ее дерзкие слова…

Белка вспомнила Березку, свою подругу. Хоть не очень приятно это признавать, но та, действительно, была самой красивой девушкой в племени. Многие мужчины восхищались ей, еще когда она была маленькой девочкой. А уж когда она выросла, мечтать о ее гибком и стройном теле, о длинных черных волосах и полных губах стали едва ли не все юноши. Она вот-вот должна была вступить в возраст женщины. И на последней встрече с Соседями, как тайком передавали друг другу некоторые, Орлиный Коготь предложил ей стать своей женой. Березка отказалась. Тогда Коготь попытался уговорить Барса, чтобы он отдал ему девушку, но Барс тоже отказал. Из-за этого и произошла между ними та ссора, о которой знали или догадывались многие. Однако до сегодняшнего дня невозможно было вообразить, чтобы вождь Соседей мог из-за этого затаить злобу на все их племя. Такую страшную злобу, чтобы начать войну! Мысль об этом пришла Белке в голову внезапно, по наитию. Но если бы это было неправдой, Коготь просто засмеялся бы над ее словами, как смеются над глупыми детьми. А он - не засмеялся. Он страшно разгневался. Значит, она угадала?

Снег становился все глубже, и теперь бежать было невозможно. Только идти след в след. К счастью, Соседи не решились последовать за ними - они остались на краю снежного поля.  Оглядываясь, Белка видела, что охотники не трогаются с места и только молча, напряженно наблюдают. По мере того, как расстояние до них увеличивалось, ее страх понемногу слабел. Горы уже не казались такими опасными - ведь они идут, и ничего! Белке даже стало весело. Захотелось взглянуть, далеко ли еще до горы. Она шагнула немного в сторону, чтобы спины Зайца и Ветра не мешали смотреть. И тут…

Белка и Заяц сдавленно вскрикнули от ужаса и отскочили назад. Они увидели, что Ветер, который шел впереди, стремительно проваливается вниз! Белке показалось, что она заметила толстую коричневую лапу, ухватившую охотника и рванувшую его под снег. Последним мелькнули в воздухе поднятые руки и копье, которое Ветер не выпустил… все.

Их предводителя больше не было. Его забрали злые духи. Осталась только небольшая черная дыра в снегу.

Соседи тоже закричали. Страх и торжество смешались в этом крике. Это был Рыхх, но он унес самого сильного врага! Остальным теперь некуда деться!

Вот и все, с обреченным спокойствием подумал Заяц.

Ветра нет. Они одни.

Что теперь? Он не знал. Он просто остановился и стоял без движения.

- Возвращайтесь! - донесся крик Орлиного Когтя, который первым пришел в себя. - Или Рыххи вас тоже заберут! Идите обратно!

В самом деле, понял Заяц. Заберут. Может, и правда смерть от рук людей лучше, чем этот подземный ужас. Он медленно, как во сне, начал поворачиваться…

- Нет! - вдруг крикнула Белка, обращаясь, казалось, ко всему белому свету. - Нет!!! Я не верю! Заяц, Заяц, ну сделай что-нибудь! Я не пойду к ним! Я лучше брошусь туда, к Рыххам! Заяц, ну пожалуйста, сделай что-нибудь!

Что это - Белка просит, умоляет его что-то сделать? Его, Зайца, над которым все смеются? Просит, словно взрослого мужчину?

Но что он может сделать? Что такое даже самый сильный человек перед существами иного мира?

Заяц все так же стоял столбом, но что-то в нем менялось.

А если…

В голове маленького, невзрачного подростка, на которого никто не возлагал никаких надежд, вдруг начала раскручиваться мысль. Помимо его собственной воли, все быстрее. Мелькнуло в памяти то, о чем он думал вчера утром, когда они поднимались по Козьей Речке. Рассказы Филина о злобных духах гор, в которые он сам то ли верил, то ли нет. Камень падает от того, что его кто-то толкнул. И снег тоже. Рыхх болезни вел себя не как ему вздумается. Филин это проверил. Он, Заяц, сейчас, когда пропал Ветер, не заметил ничего необычного. Ветер просто провалился под снег. Как будто упал с обрыва. А вдруг…

- Белка, ты видела, кто схватил Ветра? - медленно, боясь поверить собственной невероятной догадке, спросил Заяц.
- Н-не знаю… - честно ответила Белка. - Мне показалось… Как будто коричневая лапа была.
- Коричневая… - повторил Заяц. Он посмотрел на свою одежду. Сшитая, как у всех, из шкур, она тоже была коричневой. Куски были разных оттенков, кое-где наложены заплаты. Если резко махнуть ей в воздухе - мало ли что может показаться…

А вдруг тут, под снегом...

Вдруг там вообще нет никаких Рыххов?! Вдруг там просто... просто яма?

Мир вдруг стал другим, словно исчез какой-то туман. Все сделалось пронзительно-четким. Он, Заяц, теперь решал за всех. Может, в дыре есть злобные духи. А может, нет. Надо это проверить. Если их нет, то Ветер, возможно, жив. Ветер не всегда хорошо обращался с ним, но сейчас не время об этом думать. Своих надо спасать.

А если там правда Рыххи, и он погибнет в их лапах…

Неважно. Не надо об этом думать. Просто не надо.

Заяц повернулся спиной к Соседям. Когда он опять увидел то место, где пропал Ветер, где-то внизу живота возник и начала подниматься липкий страх. Сделав огромное усилие, Заяц загнал его обратно. Медленно, осторожно он стал подходить к дыре, в которой исчез охотник. Каждый шаг стоил ему огромного внутреннего усилия. Внутри все сжалось в комок и кричало «беги назад!» - но все же он шел. Одна нога вдруг ушла в пустоту, и лишь в последний момент, облившись холодным потом, подросток успел выдернуть ее и отскочить обратно. На этом месте осталась маленькая черная дырка. Но за ногу никто не хватал, она просто провалилась! Если бы схватили, он бы почувствовал!

Неужели правда там просто большая яма, прикрытая снегом?

Превозмогая страх, Заяц опять приблизился к дыре. Ничего не произошло. Он ткнул копьем в снег рядом с дырой. Никто не схватил его. Постепенно смелея, Заяц принялся пробовать снег копьем в разных местах. Постепенно он понял, что оно проваливается только с двух сторон от дыры. В остальных местах копье упиралось в твердое. Там можно было стоять без опаски. Если это действительно была прикрытая яма, она была длинной и узкой.

Но в дыре было по-прежнему черным-черно. Невозможно было понять, что там, внизу. Заяц крикнул несколько раз, но никто не отозвался. Чтобы узнать, что с Ветром, надо было спуститься. Как это сделать?

Заяц опять задумался. Белка, сначала со страхом следившая за его действиями, теперь смотрела на него с надеждой.

Как спуститься.

А как они спускались вчера за застрявшим копьем? Да так же - по веревке!

Но тут же Заяц сообразил, что Белке одной не удержать его. Здесь, на снегу, не во что даже упереться ногами. Едва повиснув на веревке, он сдернет ее вслед за собой. Что делать?

Заяц огляделся вокруг. Везде был один блестящий подтаявший снег. Ни единого камня, ничего твердого. Он еще раз с тоской оглянулся, взгляд его упал на собственную руку…

Копье! Оно довольно толстое и длинное. Еще более длинные и толстые палки идут на шесты для домов. Чтобы дом стоял крепче, их втыкают, вкапывают в землю. Вкопанный шест не сдвинешь. Здесь нет земли. Но есть снег. Утоптанный снег почти такой же твердый, как земля. Если копье воткнуть поглубже и крепко держать…

- Снимай пояс, - решительно сказал Заяц Белке и сам занялся тем же.

Впервые в жизни оказавшись один на один с настоящим делом - да таким, на какое не решался еще ни один человек - он испытывал сейчас неведомое раньше чувство сосредоточенности и веселой злости. Злости не на кого-то - на само дело. Ему стало безразлично, что с ним будет. Главным теперь было дело. Только оно.

Вскоре все было готово. Веревку из двух поясов Заяц привязал к копью, глубоко воткнутому в снег. Потом он сбросил конец веревки в дыру. Оттуда повеяло подземным холодом. Зайцу опять стало не по себе – может, это вход прямо в Подземную Страну мертвых? Показалось, что там, в непроглядной черноте, мелькнули горящие желтым глаза. Только огромным, неестественным усилием воли, словно он сам себе резал руку ножом, ему удалось подавить страх. Огляделся вокруг - посмотреть на солнечный мир. Может быть, в последний раз…

Наблюдавшие за подростками Соседи, о которых они совсем забыли, издали дружный вопль. Белка увидела, что некоторые даже присели, прикрывая головы руками. Потом она посмотрела на Зайца - с ужасом, надеждой… и чем-то еще. Он не понял, что это было.

Цепляясь за веревку, Заяц полез в дыру. Прямо в пасть к Рыххам.

***

Пока голова была над снегом, было еще ничего. Но когда, перебирая веревку, Заяц полностью опустился в узкий, сковывающий холодом колодец, он опять ощутил приступ дикого ужаса. Он не видел, что там, внизу, и каждое мгновение ожидал, что в ноги ему вцепятся страшные когти…

Но мгновения шли, он сползал ниже, и ничего не происходило.

Сначала было совсем темно - только в дыре наверху сияло небо. Но постепенно глаза привыкли, и Заяц различил на стенке перед собой границу между белым и серовато-блестящим. Значит, под снегом был все тот же лед?

А дальше он сначала почувствовал, а потом увидел, что края ямы расходятся в стороны. Стенка, что была перед носом, ушла вверх и в сторону, и Заяц наконец смог посмотреть вниз.

Он висел под потолком низкой, узкой и длинной пещеры с ледяными стенами, слабо освещенной пробивающимся в дыру светом. Концы ее терялись во мраке, на полу было несколько черных ям. А внизу в сугробе снега лежал Ветер! Его никто не унес!

Заяц почувствовал огромное облегчение, и сразу вслед за ним новое беспокойство. Рыххов, которых он больше всего боялся, не было видно, но и Ветер не подавал признаков жизни. Вдруг они убили его, а теперь поджидают в засаде новую добычу? Но если они могли схватить Ветра, пока он был наверху, зачем им ждать сейчас?

Неужели правда никаких злых духов здесь нет, а есть только лед и снег?

Но думать дальше было некогда - руки, вцепившиеся в веревку, быстро слабели. Заяц сполз пониже. Он разглядел, что веревка не достает дна, но ее конец висит не слишком высоко. Ветер по-прежнему лежал неподвижно, лицом вниз. Решившись, Заяц еще несколько раз перехватил веревку. Ноги коснулись рыхлого снега. Заяц осторожно разжал руки. Он стоял на дне пещеры рядом с Ветром, и конец веревки болтался у его груди.

Только теперь он почувствовал, какой ужасный, промозглый холод в этой яме. По ледяным стенкам кое-где сочилась вода. Даже если здесь не было никаких духов, надо было убираться  поскорее, чтобы не замерзнуть.

Заяц наклонился к Ветру и ощупал его. Тело было теплым, и Зайцу показалось, что Ветер дышит. Приложив ухо к спине охотника, Заяц услышал удары сердца. Жив! Крови или переломов заметно не было, но Ветер по-прежнему не шевелился. Заяц перевернул его и увидел на лбу у охотника сочащуюся кровью царапину и огромную шишку. Вот оно что! Похоже, Ветер сильно ударился головой и от этого потерял сознание.

Только тут Заяц вспомнил - а где же копье Ветра, их единственное настоящее оружие? Он осмотрелся и увидел, что из сугроба торчат два присыпанных снегом обломка. Заяц вытащил их. Наконечник, к счастью, был цел, но древко переломилось ровно посередине. Теперь копье почти не годилось для дела. Плохо…

Луч света, бивший сверху, вдруг что-то закрыло.

- Заяц! - раздался сверху несмелый крик Белки. - Заяц, ты жив?
- Жив, жив! - радостно крикнул в ответ Заяц. - И Ветер жив! Только он без сознания. Головой ударился.
- А... там больше никого нет?
- Ну… Я - никого не видел. Все, не мешай, - закончил он, совсем осмелев.

Заяц попытался привести Ветра в чувство. Он тер ему щеки, дул в лицо, и это в конце концов подействовало. Охотник открыл мутные глаза.

- Заяц… - с трудом ворочая языком, произнес он. - Где мы? А! - вдруг дико вскрикнул Ветер. - Рыххи! Схватили!
- Нет тут Рыххов, - успокаивающее произнес Заяц. Он все еще не был в этом уверен, но сообразил, что лучше вести себя так, словно он знает все. - Ты просто упал в яму под снегом.
- А ты... тоже упал?
- Нет, я к тебе спустился. По веревке, - терпеливо разъяснил Заяц.
- По веревке… - чтобы думать и говорить, Ветру требовались большие усилия, и он даже не смог толком удивиться. - А Белка где?
- Ждет наверху. Ты встать можешь? Надо вылезать, а то замерзнем.
- Сейчас…

С помощью Зайца Ветер кое-как поднялся на ноги. Его покачивало. Чтобы помочь ему, а заодно не замерзнуть самому, Заяц, вспомнив то, что видел раньше, принялся растирать Ветру спину и руки. Растирание ли помогло, или сила наконец сама стала возвращаться к Ветру, но через некоторое время он взялся за веревку и попробовал подтянуться. Получилось плохо. У Зайца упало сердце - он понял, что так Ветер вряд ли сумеет выбраться. Что делать? От холода, пережитого волнения и усталости Заяц и сам уже не очень хорошо соображал. Он огляделся - везде взгляд упирался в мрачные, седые, сходящиеся вверху стены. На миг ему стало страшно. Почудилось, что они оба так и останутся в этом ледяном мешке…

- Заяц! Заяц! Что там у вас? - вдруг опять раздался сверху крик Белки. Заяц вдруг ощутил радость, словно в пещере стало светлее.
- Ветер пытается вылезти, но не может! - крикнул он в ответ. - Сил не хватает.
- Так помоги ему! Подсади снизу!

Как он сам не догадался? Без долгих разговоров Заяц присел и просунул голову между ног Ветра. Потом он поднатужился и встал. Ветер оказался сидящим на его плечах. Сообразив, что делать дальше, охотник перехватил веревку и, сделав усилие, встал на плечи Зайца. Теперь он был совсем близко к спасительному выходу из западни. А сверху Белка уже помогала, как могла - тянула веревку на себя. Еще несколько усилий… отверстие, через которое они попали в яму, сначала погасло, закрытое телом Ветра, а потом постепенно открылось вновь. Вниз посыпался снег. Все - Ветер был наверху!

Теперь надо было выбираться самому. Только не забыть копье. Заяц изо всех сил потер руки одна о другую, пытаясь согреть их, и полез.

Веревка успела намокнуть, а замерзшие ладони плохо слушались и скользили. Подросток отчаянно боролся, отвоевывая высоту и тут же теряя ее. Нет, так не влезть. Заяц соскользнул вниз, и вдруг почувствовал, что одна его нога провалилась в пустоту! Он едва успел выдернуть ее. На снегу теперь была еще одна черная дырка. Неужели там, внизу, другая яма?! Заяц опять ощутил поднимающийся снизу ужас. Спасти Ветра и пропасть самому... Он крикнул вверх, в дыру, но Белка не отозвалась. Наверное, приводит охотника в чувство, а про него опять все забыли... Что делать?

«А вот что» - вдруг сказал в голове спокойный голос. Заяц сначала не понял, что хочет сказать этот голос, а потом до него вдруг дошло: руки скользят по гладкой веревке, но хорошо держатся там, где два пояса связаны в узел! Значит?.. Он наконец догадался и поспешно завязал на поясе еще один узел, пониже. Изогнувшись, ему удалось опереться за него ногами, потом распрямиться. Еще несколько усилий... последним рывком Заяц наполовину вытянул себя наружу, уперся ногами в стенку колодца, оттолкнулся и без сил повалился на снег.

Солнце щедро лило на землю горячие лучи. Лежа на спине, Заяц постепенно приходил в себя. И по мере того, как согревалось его тело, как кровь вновь начинала бежать по рукам и ногам, изнутри поднималась огромная, невероятная, никогда не испытанная радость. Они были спасены! Он, ничтожный Заяц, вышел на охоту на самих Рыххов - и победил!

Заяц не помнил, сколько пролежал, блаженно глядя в синюю высь. Он не чувствовал мокрого, холодного снега, и ему не хотелось больше ничего. Только лежать, радуясь солнцу и покою. И могучему, волшебному чувству победы.

И вдруг эту блаженную тишину прервал голос Белки.

- Вставайте, - неестественно спокойно произнесла она. Заяц в недоумении поднял голову и увидел, что девушка напряженно смотрит назад.

- Вставайте, - повторила Белка. - Соседи идут сюда.

***

И опять была погоня.

Только теперь она была какой-то странно-замедленной. Лишь пятеро Соседей во главе с Орлиным Когтем гнались за ними. Остальные остались на месте - то ли так велел вождь, то ли испугались. Временами оглядываясь назад, беглецы видели, что преследователи как будто тоже боятся и не решаются подойти вплотную. Если бы Соседи хотели, они бы уже догнали подростков, с трудом пробивающих себе дорогу в снегу. Но они медлили.

Первым теперь по очереди шли то Заяц, то Белка. Ветер, еще не до конца пришедший в себя, плелся последним. Тот, кто шел впереди, пробовал снег копьем перед каждым шагом. Так сказал Заяц. Предосторожность оказалась спасительной - они  обнаружили и обошли сначала одну, а потом вторую затаившуюся под снегом яму.

Наконец, снег начал твердеть, ноги проваливались все меньше. Горная стена надвинулась вплотную. Беглецы не ошиблись: впереди, зажатая между неприступными снежными взлетами, вздымалась как бы гигантская лестница из каменных глыб. Подъем был крутым и высоким, но проходимым. Гора заслонила солнце, и все вокруг погрузилось в синюю тень. Блеск снега перестал больно резать глаза, но сразу же сделалось заметно холоднее. Еще несколько десятков шагов, и вдруг снег закончился. Под ногами опять был твердый серовато-голубой лед со вкрапленными в него мелкими камешками. В одном месте его рассекала узкая и глубокая трещина. Беглецы сходу перепрыгнули ее, мельком заглянув в неприятную глубину, где журчала вода. У Зайца промелькнула мысль, что Ветер, наверное, провалился в такую же трещину, только широкую и засыпанную снегом…

Ветер оглянулся и увидел, что Соседи теперь идут быстрее. Видимо, на твердом они тоже почувствовали себя увереннее.

- Скорее! - выдохнул он.

Беглецы начали взбираться по камням. Когда преследователи добежали до склона, подростки уже были достаточно высоко, чтобы их нельзя было достать копьями или топорами. Теперь гонка опять шла на безопасном расстоянии. Но по мере того, как Ветер, Белка и Заяц забирались все выше, все трое со страхом начали чувствовать, что устают. Слабеют гораздо быстрее, чем ожидали. Филин и другие, кто учил их, не соврали - горы отнимали силу!

Белке приходилось туго. На острых камнях ее нарядные кичиры прорвались в нескольких местах, и теперь девушке  приходилось осторожно выбирать, куда поставить ногу. И дыхания перестало хватать - после нескольких ступеней надо было останавливалаться, чтобы отдышаться. Зайцу тоже было нелегко, а у Ветра болела голова, шумело в ушах, и перед глазами появлялись и пропадали красные круги.

Преследователи же, хоть и медленно, подбирались ближе. Кроме камней, у беглецов не было против них никакого оружия. Но что толку бросаться камнями в тех, кого больше, когда ты измучен непрерывной погоней? Два раза подростки останавливались и начинали обстреливать Соседей. Но враги сообразили, что делать - рассыпавшись цепью, поочередно уклонялись и перебегали. У Ветра, Белки и Зайца просто не хватало рук, чтобы сдерживать их всех.

Задрав голову, Заяц увидел, что конец подъема уже недалек. Из-за гребня хребта наверху время от времени вырывались и уносились вдаль клочья облаков. Заяц еще раз взглянул вниз, на сосредоточенно лезущих Соседей. До них все еще было довольно далеко. Наверное, они втроем все же успеют добраться до гребня прежде, чем враги их настигнут.

И тут до него вдруг дошло: а что потом?!

Они доберутся до гребня. За ним, наверное, другой склон горы. Как везде. Надо будет спускаться вниз, на ту сторону. Не вбок же бежать, по острым скалам? Но там, на спуске, Соседи смогут легко поразить их сверху. Спастись от града камней, брошенных меткими руками охотников, будет невозможно.

Отчаяние навалилось на Зайца. Сколь ни призрачна была их надежда на спасение в тот момент, когда они бросились прочь от разоренной стоянки, она была. А теперь они обречены. И все их усилия лишь оттягивают неизбежное.

Остановившись, Заяц в тоске огляделся. Сказать товарищам? Но нет времени, да и зачем? Вдруг все-таки там, за горой, есть что-то, что спасет их? Но Заяц понимал, что ничего там нет. Аор, Аор, зачем ты оставил нас?! Но Глаз Вождя Всех Духов был скрыт за хребтом, и лишь огромное синее небо безучастно взирало на страшное беззаконие, что уже готовы были совершить одни маленькие, злые люди над другими маленькими людьми…

- Заяц, ты что стоишь? Что-то случилось? - Белка, оглянувшись, звала его. Просто звала, а не упрекала.
- Ничего! - крикнул в ответ Заяц. И полез вслед за ней.

Он лез, уже не помышляя о спасении, но все же лез. Подъем сделался еще круче, из каменной лестницы превратившись в осыпь. С обеих сторон путь обступили высокие отвесные скалы. Некоторые камни под ногами стали неприятно покачиваться и скользить. Уже несколько раз кто-нибудь из беглецов, наступив на такой, съезжал на шаг-другой вниз, теряя драгоценную высоту. Неужели они застрянут здесь, и Соседи их догонят? Но у преследователей были те же неприятности - снизу то и дело доносилось шуршание, стук и приглушенные ругательства. Несколько камней, сорвавшись из-под ног, покатились вниз, подскакивая и ударяясь  с сухим треском. Их встретила новая порция проклятий. И тут…

Позднее никто из троих так и не смог до конца вспомнить, что тогда произошло. Кажется, у Зайца из-под ноги вырвался большой камень и полетел, увлекая за собой еще несколько. А Ветер, увидев это, зачем-то толкнул другой, и тот покатился следом. Или наоборот - сначала Ветер, а потом Заяц? Но они точно помнили одно - как после тревожного крика внизу их взгляды встретились, и каждый словно прочел что-то в глазах у другого. Рядом лежал большой темно-коричневый обломок. Ветер и Заяц, не сговариваясь, шагнули к нему и изо всех сил навалились сверху. Глыба качнулась вперед, потом назад, словно не желая совершать то страшное, чего от нее хотели люди. Но те не сдавались, и наконец обломок поддался. Он заскользил, грузно перекувырнулся раз, другой, а потом, словно огромный разъяренный бык, набирая ход, устремился вниз. И вслед за ним, сначала медленно, а потом все быстрее, с грохотом ринулся целый поток камней.

В страшном громе, в облаке поднявшейся пыли, было невозможно разобрать, что происходит внизу. Но было ясно - в узком проходе Соседям некуда деться. Белке показалось, что сквозь треск она услышала чей-то сдавленный вопль. Подростки стояли, оцепенев. Они не знали, что будет дальше, радоваться им или ужасаться.

Пыль оседала. Все так же высились вокруг грозные утесы. Ничего как будто не изменилось, но далеко внизу, на леднике теперь возникла россыпь свежих обломков. Людей нигде не было видно. И - показалось или нет? - на льду что-то краснело. Заяц вдруг понял, что больше не хочет туда смотреть. Как любой человек, он видел смерть. Смерть на охоте и от болезней. Но если он сам только что убил кого-то…

Заяц почувствовал, что у него трясется челюсть. Он ничего не мог с этим поделать.

- Мы… - начал он, неизвестно зачем и кому обращаясь.
- Молчи! - быстро оборвала его Белка. Но это звучало не как окрик, а как… Заяц не мог сказать, но он понял, что и самой Белке сейчас нехорошо. - Молчи! Ты… мы – мы все правильно сделали.
- Да, - медленно произнес Заяц. Он почувствовал, что для него сейчас самое лучшее - немедленно забыть о том, что случилось минуту назад. - Да… Надо думать… что теперь.

Еще вчера было немыслимо, чтобы девчонка и подросток вели такие речи в присутствии охотника. Но сейчас никто не удивился. Все теперь было другим.

Заяц с усилием отвел глаза от россыпи камней, оглянулся вокруг и поразился огромной, никогда не виданной высоте и простору. Внизу, как на ладони, раскинулось белое поле, замкнутое полукольцом горной стены. На снегу отчетливо темнела цепочка следов. Дальше виднелась часть ущелья, по которому они попали сюда. Совсем вдалеке, за покрытыми травой сине-зелеными горами проглядывал кусочек темного леса в долине Большой Реки. А над всем этим величаво парили еще никогда не виданные людьми цепи покрытых снегом высоких гор.

Но не до зрелищ было сейчас беглецам - их взоры приковали фигурки Соседей, оставшихся на краю ледника. Охотники, собравшись вместе, потрясали копьями и кричали. На таком расстоянии невозможно было разобрать, что. Их должно было быть четверо, но, приглядевшись, подростки поняли, что на самом деле Соседей больше. Да, вот показалась еще одна фигурка…

- Сейчас они соберутся вместе и опять пойдут за нами, - предположила Белка.
- Пусть попробуют! - к Ветру вернулась часть его прежней уверенности. - Здесь еще много камней.

Белка облегченно вздохнула… но тут Зайцу пришла в голову очень неприятная мысль. Робея, почти как прежде, перед Ветром, он все-таки осмелился и высказал ее:

- А если… они не полезут сюда?
- Ну и пусть сидят там, сколько хотят, - беззаботно ответил Ветер и посмотрел на Зайца с тем же легким презрением, с каким смотрел раньше.
- Нет, - упрямо ответил Заяц, глядя Ветру в глаза (он хотел сказать "нет, ты не понял", но не решился). - Они там смогут сидеть, сколько хотят. А мы?
- Мы? А… пусть их проглотят Рыххи! - Ветер наконец сообразил, что имел ввиду Заяц. Вдруг Соседи догадаются, что не стоит рисковать жизнью, и просто будут ждать? Как охотники, которые не лезут в пещеру к загнанному зверю? Здесь, на горе, среди голых камней, без воды и еды, они втроем продержатся, быть может, несколько дней - а что потом?

Ветер подумал. В голове еще шумело после удара, думать было трудно, и мысли вышли не особенно утешительными. Хотя по сравнению со смертельной опасностью, от которой они только что избавились…

- Надо попробовать пройти туда. За гору, - решительно сказал Ветер и показал рукой на близкий уже гребень.
- А что там? - спросила Белка.
- Не знаю, - помедлив, честно ответил Ветер. - Об этом никто не говорил.
- Может, там Край Земли?

Повисла пауза.

- Вряд ли, - наконец решился высказаться Заяц. - Тот Край Земли, про который говорили старые, был на севере. И там не было никаких гор. Я думаю, на той стороне то же, что здесь.

Ветер хотел по привычке осадить Зайца, но не нашелся, что сказать. Он не мог придумать ничего лучшего.

- Тогда, - обрадовалась Белка - вдруг там есть другая Долина? С рекой, лесом и животными?
- Не знаю, - медленно ответил Заяц. - Но если ее нет…

Опять повисла пауза. Все поняли, что он недосказал. Если это царство мертвых гор нигде не кончается, им не выжить в нем. Но и здесь, в их стране, которая теперь целиком принадлежит Соседям, им не выжить.

- Другая Долина есть, - наконец, со всей уверенностью, на которую был способен, произнес Ветер. - Пошли.

Они повернулись и начали взбираться вверх по склону.

Когда последний из беглецов скрылся из виду, из-за скалы, весь в ушибах и ссадинах, выбрался Орлиный Коготь, все это время тайком наблюдавший за ними. Он единственный из Соседей уцелел после камнепада. Коготь бросил последний злобный взгляд вверх и пробормотал замысловатое ругательство. Зачем-то потрогал руку одного из своих охотников, торчащую из-под задавившего того обломка. Потом, прячась за камни, хромая и иногда постанывая от боли, он начал осторожно спускаться вниз…

***

Ветер и Заяц одновременно достигли гребня. Под конец подъем сделался пологим, под ногами остался лишь мелкий щебень, по которому было легко ступать. Торопясь, почти бегом, оба, забыв про усталость, бросились вперед, чтобы скорее посмотреть, что впереди. И… еле успев остановиться, в страхе отпрянули.

За краем хребта была пропасть.

Впереди, и справа, и слева - везде обрывались вниз отвесные серо-коричневые стены. Глубоко внизу белел ледник, похожий на тот, где они уже побывали, только узкий и длинный, зажатый между горами и весь усеянный черными камнями. Над пропастью, ниже охотников, медленно парили, что-то высматривая, два больших орла. Заяц почувствовал жгучую зависть к ним - о, если бы только у них сейчас были крылья!

Подошла запыхавшаяся Белка, заглянула вниз и тоже отшатнулась в ужасе.

- Что будем делать? - неестественно спокойно спросил Ветер.

Белка оглянулась назад. Соседи были все там же. Сейчас они уже не размахивали копьями. Но было ясно, что они следят за беглецами и не собираются уходить.

- Назад нельзя… - начала она.
- Вперед тоже, - докончил Ветер со странной усмешкой. Эта усмешка была все, чем он мог ответить злой судьбе, которая вместо награды за победу над Соседями подсунула им новую ловушку. Он не знал, что делать. Отчаяние, которого он раньше никогда не испытывал, сейчас странными приступами накатывало и болезненно тянуло внизу живота. Ни один человек не был в этих страшных горах, в царстве Рыххов. Никто не объяснял, как ходить тут. Что здесь можно, а что нельзя. Смерть может быть везде – он убедился в этом там, внизу, на снежном поле. И он не знает, где еще она прячется. А внизу ждут люди, которые сами как Рыххи. Теперь, после гибели своих товарищей, они точно не пощадят их...

Заяц, придя в себя после первого испуга, оглядывался по сторонам. Сейчас, когда он больше не боялся окрика и насмешки, когда все вокруг знали не больше него, он сделался гораздо смелее и решительнее. И горы почему-то перестали казаться такими грозными, как раньше. Может, потому, что камней и скал хватало и там, где они жили. Здесь их было намного больше – здесь не было ничего, кроме них - но все же это было что-то знакомое.

Вперед нельзя. Здесь, где пропасть, вперед точно нельзя. Но и дальше...  Заяц поднял глаза чуть выше. Там, дальше, куда, заворачивая за скалу, уходил ледник, высилась такая же стена гор, как та, на которую они взобрались. Даже еще выше. Непонятно, что за ней, и непонятно, что под ней. Даже если бы каким-то чудом удалось спуститься здесь, еще неизвестно, что бы ждало их там. Да, вперед нельзя. Страшно... Опять стало страшно.

Что же делать?

А если попробовать обойти? Обойти поверху?

Справа от них ровная площадка быстро переходила в нагромождение крупных обломков, за которым возвышалась огромная, выше самого высокого дерева, коричневая скала. Обходов вокруг не было видно. Может быть, удалось бы на нее взобраться, но что дальше? Хребет в той стороне немного изгибался, и было похоже, что он весь состоит из таких башен, и везде они отвесно обрываются вниз.

Заяц перевел взгляд влево. Там тоже громоздились обломки, а за ними скалы. Но они были не такими высокими, как с другой стороны. Что там за ними, отсюда не было видно. Но вот еще дальше... еще дальше было синее небо, а под ним, почти загороженная ближайшим хребтом, виднелась сине-зеленая полоса. Так синела их степь, когда удавалось издали увидеть ее с самых высоких гор, где они бывали раньше... Заяц про себя усмехнулся, вспомнив эти зеленые бугры, казавшиеся им тогда настоящими горами. Может, там, за хребтом, тоже степь или лес? Подросток почувствовал робкую надежду. Если он догадался верно, то там другая Долина, там спасение. Но только если на пути туда нет новых гор – хотя бы нет таких высоких, как та, на которой они стоят сейчас...

Ветер, на время поборовший свое отчаяние, перехватил его взгляд и тоже стал всматриваться в ту сторону. Они молчали – но было похоже, что они начинают понимать друг друга без слов. Подумав, Заяц сказал:

- Я немного пройду. Посмотрю, что там.

Ветер молча кивнул. Заяц осторожно пошел вперед, перебираясь через обломки. Гребень начал сужаться. Один из камней, огромный и тяжелый, вдруг неприятно качнулся, когда Заяц перешагнул на него. Сердце у подростка мгновенно провалилось вниз – еще немного, и он съедет в пропасть! Но обломок остановился, а затем равнодушно вернулся в прежнее положение. Заяц перевел дух. Вниз он старался не смотреть. Через несколько мучительно-страшных шагов - теперь Заяц пробовал каждый камень, прежде, чем наступить на него всем весом - гребень опять расширился. Заяц взобрался на первую скалу – это оказалось  легко – и сверху увидел, что дальше гребень выглядит так же, как там, где он уже прошел. Далеко (или не очень? Почему-то здесь плохо получалось оценить расстояние) он смыкался с другим гребнем, который подходил сбоку. Дальше опять почти ничего не было видно, но сине-зеленая полоса все так же ободряюще виднелась вдали. Кажется, она стала чуть шире.

Заяц повернул и, ступая более уверенно, вернулся назад, к ждавшим его Ветру и Белке.

- Дальше так же, - коротко сказал он. - Можно пройти.
- Ты видел, что там внизу?
- Нет, - Заяц помедлил, решился и добавил: - но я думаю, что вон то зеленое – это Другая Долина. И там, за этой горой, тоже можно пройти. К ней.

Ветер еще раз подумал. Нет, ничего не подсказывала ему память. Не бывало такого ни с кем из людей. Может, там и правда долина, но пробираться туда... они погибнут по дороге еще от каких-нибудь новых козней Рыххов. Соседи добьются своего – от их племени ничего не останется.

Но странно – взглянув на двух детей, с которыми он остался один, Ветер увидел, что оба смотрят на него выжидательно, и на их лицах нет страха. А он, охотник, значит, боится?

Ветер почувствовал, что снова овладевает собой. Да, быть может, там гибель. Но другого пути нет. И потом... один раз они уже спаслись от Рыххов. Вернее, не нашли их. Значит, не все тут во власти духов?

Неожиданно для себя Ветер улыбнулся.

- Пойдем туда, - просто сказал он. - Больше некуда.

В последний раз они взглянули вниз, на маленькие фигурки Соседей, следивших за ними. На свою страну, которую оставляли навсегда. А потом медленно и осторожно пошли вперед, в неведомое.

***

Закат застал их среди тех же скал. Дойти дотемна до места, где сходились хребты, и увидеть, что дальше, есть ли там Другая Долина, не удалось. Трудно оказалось ходить по горам. Беглецы уже немного привыкли к ним, и уже не так страшно было пробираться по узеньким уступам или перепрыгивать с одного обломка на другой над зияющей внизу пропастью. Но даже такой путь нелегко было отыскать среди хищных каменных зубов, и на каждом шаге только предельное внимание спасало от беды.

Когда среди хаоса камней вдруг открылась небольшая ровная площадка с лужей дождевой воды посередине и большим, нависающим камнем с краю, Ветер почувствовал огромное облегчение. Он посмотрел на Глаз Аора, уже коснувшийся зубчатых гор вдали, и объявил:

- Все! Ночуем здесь. В темноте идти нельзя.

Все трое первым делом напились из лужи – пить хотелось уже давно. Есть хотелось еще сильнее, но что толку было об этом говорить? Вокруг не было ни травинки, ни кустика – ничего живого. Даже орлы – и те летали где-то ниже.

Напившись, беглецы стали думать, как укрыться от холода и ветра. Придумали – вытащили из-под нависающего камня несколько обломков поменьше, а потом из них и других камней, собранных рядом, кое-как возвели вокруг две стеночки, прикрывающие от ветра. Получилась неглубокая пещера. Туда они и забились – Заяц в глубине, Белка в середине, а Ветер с краю.

Как только зашло солнце, начало быстро холодать. Эх, если бы было из чего разжечь костер! Ветер и подростки прижались друг к другу, сбились в комок, и это на время помогло. Измученные долгим, страшным днем, беглецы быстро заснули.

Среди ночи Ветер почувствовал холод. В полудреме он покрепче прижался к Белке, но холод не хотел уходить. Ветер хотел повернуться поудобнее, но тут же под бок, прямо на рану, полученную от соседей, попал острый выступ. Ка-Тойр! (так звали злого духа, который набирает силу в безлунные ночи, когда Глаз Аора закрыт) Охотник как-то извернулся, чтобы не лежать на проклятом камне, но тут напомнила о себе ушибленная голова. Ветер опять повернулся, сон отступил еще немного... и вдруг страх и боль, более сильная, чем боль от ран, пронзила его. Днем было не до того, но сейчас, под равнодушными, огромными звездами, каких не видели внизу, непереносимо тяжелые мысли вернулись.

Он один. Совсем один во всем мире. И у него на руках двое детей. Почему, зачем? Неужели правда все люди их племени погибли? Как мог Барс и другие сильные, опытные охотники допустить это? Как обманул их Орлиный Коготь, что он с ними сделал? И что делать теперь ему, одинокому и беззащитному человеку? Аор, ответь!

Но не было на небе Глаза Аора – ночь была безлунной. А если бы и был – разве ответил бы он сейчас, ни разу не отозвавшийся тогда, днем?

Ветер скрипнул зубами и чуть не застонал. Но тут шевельнулась Белка, и он сразу вспомнил, что он мужчина, охотник, и нельзя ему так себя вести. Ветер замер, стараясь не дрожать от холода. И вновь потекла в тяжелом полусне длинная-длинная ночь...

Ложась спать, беглецы думали только о том, как укрыться от холода и ветра. За все время в высоких горах они не видели ни одного зверя. Казалось, что среди мертвых камней и голых утесов не было и нет никакой жизни. Но она была!

Большая пятнистая кошка с длинным и толстым хвостом бесшумно пробиралась на странный запах, которым тянуло издалека. Кошка была уже не молода, и обычная добыча – горные куропатки и винторогие козлы, умевшие прыгать по скалам не хуже ее самой – доставалась ей теперь совсем не так легко, как раньше. Новый живой запах, который она почувствовала, был ей немного знаком. Им пахли существа, которые водились внизу, в долине, куда кошка изредка спускалась. Но там этот запах всегда смешивался с опасным запахом дыма. Сейчас дыма не было, а сами существа пахли скорее как травоядные, а не хищники. И голодную кошку неудержимо тянуло к ним.

Ветра спасло то, что сон его был некрепким. В одно из случайных пробуждений он вдруг ощутил рядом движение и почуял запах хищника. Охотник успел нашарить рядом обломок копья и выставить его наружу почти одновременно с тем, как барс сунулся в их пещеру. Крик человека и утробный рык зверя, переходящий в вой, одновременно разорвали тишину. Кошка, получившая рану в грудь, отпрянула, еще раз громко, протяжно мяукнула и пропала в темноте. Но и Ветру досталось – теперь на боку и груди у него кровоточили еще четыре глубоких царапины.

Белка кое-как промыла рану водой из лужи, которая сверху уже покрылась ледком. До утра она и Заяц по очереди сторожили, трясясь от холода. И обоим казалось, что этой мрачной ночи не будет конца...

К полуночи ветер стих, а к утру слабо задул с другой стороны. Небо затянули облака, и стало как будто немного теплее. Когда забрезжил рассвет, оказалось, что вокруг туман. Все, что было внизу и по сторонам, исчезло в белом молоке. Только ближние скалы смутно проступали сквозь него.

И опять началось медленное, осторожное, изматывающее движение среди камней. Невозможно было понять, сколько они прошли – обычные меры расстояния здесь не подходили. Иногда три шага вперед стоили десяти шагов вверх и десяти вниз. Глаз Аора, едва видимый сквозь туман, постепенно поднимался, а того места, где сходились два хребта, все не было. После двух дней без еды, изматывающей погони и холодной ночи, беглецы заметно ослабели и шли медленнее. У Белки сильно мерзли почти босые, порезанные в нескольких местах ноги. Заяц заметил это, подумал и предложил ей свои кичиры. Белка, не ожидавшая такого подарка, благодарно улыбнулась ему. Вернее, попробовала улыбнуться - и почувствовала, что едва может двигать губами. Что-то было не так с лицом, что-то было не так со всем телом... Она поняла – надо во чтобы то ни стало спускаться отсюда. Еще одной ночи во власти гор они могут не пережить.

Наконец, когда смутно белевший в тумане кружок солнца перевалил за середину небосклона, гребень из острого неожиданно стал широким, ровным и начал понемногу забирать вверх. Путники поняли, что пересечение хребтов, к которому они стремились, уже рядом. Желание наконец увидеть, что впереди, погнало их вперед. Шаг, еще шаг, еще... и вдруг оказалось, что все пути теперь идут вниз.

Немного побродив по большому ровному месту, на которое они выбрались, беглецы разглядели сквозь туман, что отсюда в две стороны уходят два новых хребта. Тот, что был справа, кажется, обрастал дальше такими же опасными зубьями, как те, сквозь которые они пробрались сюда. А у другого,  что шел от вершины прямо, спина и бока были ровными и белыми. Беглецы поняли, что это снег. Внизу все скрывал клубящийся туман.

Куда теперь идти?

Путники постояли некоторое время, не зная, что предпринять. Туман все так же висел вокруг, превращаясь на волосах в мелкие капельки воды. Солнце не грело сквозь него, и как только они остановились, всем стало холодно. От холода и слабости быстро стали вялыми руки и ноги, начали путаться и мысли. Ветер понял, что надо что-то делать.

- Заяц, сходи посмотри, что там, - сказал он и указал рукой на снежный хребет. Ему припомнилось, что сине-зеленая полоса, которую они разглядели вчера, вроде бы была в той стороне.

Заяц без особой охоты кивнул. Идти почему-то совсем не хотелось, но он понимал, что если стоять просто так, то будет еще хуже. Он медленно пошел вперед и вниз. И тут – о чудо! – то ли он сам оказался ниже тумана, то ли туман начал подниматься, но горы вокруг вдруг стали делаться все четче. В разрывах облаков впереди стало видно, что спина хребта, все расширяясь, плавно уходит вниз, а дальше, глубоко внизу, зеленеют приветливые, округлые, невысокие горы – такие же, как те, что окружали их старую Долину! И еще дальше впереди мелькнуло за облачной пеленой и пропало что-то еще более обширное и ровное, похожее на степь...

- Урррааа! – вне себя закричал Заяц и, забыв об осторожности, раскинув руки, обнимая эту новую, счастливую, добрую страну, бросился вперед. Огромный груз свалился с его души, спасение было уже совсем близким!

И в тот же миг снег, ухнув, провалился у него под ногами, и Заяц, кувыркаясь, покатился в пропасть.

***

Ветер и Белка видели сверху, что кусок снежного хребта в том месте, где был Заяц, отломился и пропал вместе с подростком. Они застыли в ужасе. Опять Рыххи?! Но вчерашний день кое-чему научил их, и Ветер быстро пришел в себя. Нет, теперь он знал, что Рыххи, может, живут где-то еще, а здесь другое. Но что? Сперва Ветер не  сообразил, но потом, разглядев сплошные белые края по краям обломанного места, постепенно начал понимать. Быстро отошел немного вправо, ступая по надежным, проверенным камням, присмотрелся...

- Там из снега... козырек. Как навес для сушки. Он сломался, - сказал он Белке и показал руками, что он понял. Да – похоже, что твердая спина у хребта была совсем не такой толстой, как они подумали. И с правой стороны она переходила в длинный и широкий снежный навес, который проломился, не выдержав веса Зайца. Несколько раз весной Ветер видел маленькие снежные козырьки на крутых обрывах в их привычных, низких горах – но он и представить не мог, что эти безобидные снежные штуковины могут здесь вырастать в страшные ловушки...

Белка, поняв, что никаких духов тут нет, бросилась было к провалу, но Ветер удержал ее. Он внимательно рассматривал хребет и наконец разглядел, что с другой стороны его снежной спины, слева, склон плавно скатывается вниз. Значит, там козырька нет. Медленно и осторожно, держась все время левее и пробуя снег перед собой обломком копья, они начали спускаться. На полпути увидели то же, что увидел Заяц – плавный спуск вперед и зеленые холмы внизу. Но почему-то не почувствовали никакой радости. Заяц, бестолковый — как можно было забыть обо всякой осторожности! - но ставший вдруг родным всего за полтора дня, занимал все их мысли. Наконец, им удалось приблизиться вплотную к провалу. Заглянули вниз. Там был крутой снежный склон, в котором все, что упало сверху, пропахало глубокий след. Но дальше... Ка-Турп и Ка-Тойр, откуда-то опять наполз проклятый туман, и дальше ничего не было видно!

- Заяц! Заяц! Ты жив? – по очереди звали, надрываясь, Ветер и Белка.

Ответа не было.

Ветер понял, что Заяц погиб, разбился там, в пропасти. Или его завалило снегом. Больше ничего сделать было нельзя. Слово Аора говорило – не просто говорило, требовало! – чтобы теперь они с Белкой спасали самих себя. И спасение было впереди, уже совсем близко...

С тяжелым сердцем Ветер отошел от провала, молча сделал несколько шагов вниз. Белки сзади почему-то не было слышно. Ветер оглянулся. Девушка все так же стояла там, на краю.

- Белка, пойдем! – позвал он.

Белка как-то неуверенно сделала два шага к нему и опять остановилась.

- Белка, Слово Аора, - тихо напомнил Ветер.

Белка посмотрела на него странным взглядом. В нем – показалось или нет? – стояли слезы.

- Белка! – крикнул Ветер, вдруг отчего-то страшно рассердившись. – Надо идти вниз! Туда! – и, неожиданно для себя, он вдруг разразился страшным ругательством, которое всего один раз слышал от кого-то из старых и даже боялся лишний раз повторить в мыслях. Но это не помогло. Камень на сердце стал еще тяжелее. И тут Ветер вдруг понял. Мелькнуло в памяти то, что Заяц вчера вытащил его из дыры с Рыххами – но это мелькнуло и пропало. Он просто сам стал другим, и теперь не мог вести себя так же, как раньше. Он не мог сейчас подчиниться Слову Аора!

Он сделал шаг вверх – и это оказалось легче, чем вниз. Еще шаг – Ветер понимал, что сам идет к почти верной смерти – и стало почему-то еще легче. Белка с удивлением и недоверием смотрела на него. И вдруг тоже поняла.

- Ветер, - со спокойной улыбкой, которая осветила все ее лицо, сказала она. – Не ругайся больше. Пожалуйста.
- Не буду, - ответил Ветер. – Лезь вот теперь, спасай этого... Если умрем, то мы ведь встретимся в подземной стране?
- Конечно, встретимся, - ни секунды не размышляя, ответила Белка.
- Тогда пошли. Туда, за Зайцем. Только осторожно.

***

Несмотря на всю осторожность, Ветру и Белке удалось сделать вниз не более десятка шагов. А дальше снег под ногами поехал, и они поехали вместе с ним, все быстрее, прямо в туман.

Ноги вылетели из-под Ветра вперед, он с размаху сел и заскользил еще быстрее. На миг ему стало страшно, но тут же он совладал с собой. Надо было что-то делать. Но что? Как всегда в момент опасности, вокруг все стало происходить как будто медленнее. И сам Ветер тоже двигался как будто медленнее – но все же немного быстрее, чем мир вокруг него. Мимо не спеша проехал выступающий из снега большой камень, который они не заметили сверху. Хорошо, что мимо. А если следующий окажется прямо впереди... Но тут помогла случайность – копье, которое охотник не выпустил из рук, зацепилось за снег и тут же больно дернуло руку и все тело вверх. И через несколько томительных мгновений Ветер вдруг понял!!!

- Держись за меня! – крикнул он Белке, которая и так вцепилась в него, а сам, изогнувшись, перехватил копье обоими руками. Потом он осторожно надавил на него. Его тут же перевернуло на живот, но копье, зарываясь в снег, начало тормозить. Предметы вокруг мелькали уже не так быстро, как раньше. Ветер издал торжествующий вопль – и вдруг рядом раздался ответный слабый крик!

Ветер зарычал от радости и навалился на копье изо всех сил. Эээх! – и вдруг оказалось, что они остановились. Мимо, шурша, осыпались струйки рыхлого снега, да скатывались кусочки наста. Выше в большом сугробе чернела голова Зайца. Когда охотник протер залепленные глаза, он увидел, что подростка завалило, так что наверху осталась только голова и одна рука. Ей Заяц слабо водил рядом, видимо, пытаясь откопаться.

Ветер крикнул вверх что-то ободряющее, попробовал подняться и тут же съехал вниз еще на пару шагов. Опять на миг стало страшно – с проклятым снегом, обычно таким мягким и нисколько не страшным, при такой крутизне шутки были плохи. Второй раз он приподнялся медленно и осторожно, крепко держась за вбитое в снег копье. Соображай же, соображай! – молил он то ли сам себя, то ли всех духов сразу. Сообразил – та его нога, которая закопалась глубоко в снег, держалась крепко, гораздо крепче другой. Значит, надо закопать и другую, тогда можно на нее опереться. Кое-как, выбивая в ямки копьем, руками и ногами, в возбуждении не чувствуя холода от набившегося под одежду снега, Ветер начал медленно взбираться вверх. Белка карабкалась за ним следом.

Наконец, они добрались до Зайца. Тот был бледен, еле дышал и почти не мог отвечать на вопросы. Но главное, он был жив! Спасибо, Аор, спасибо, горные духи! Ветер и Белка принялись выкапывать Зайца. Это оказалось непросто – снег вокруг него успел слежаться, и только копьем можно было пробить и разрыхлить его. Все же после долгой и тяжелой работы подростка удалось вытащить. Он был цел, только совсем закоченел в снегу. В глазах его была такая благодарность, какой Ветер никогда ни у кого не видел.

А тут вдруг туман ушел вниз, и животворный свет солнца хлынул с неба. Ветер и Белка растерли Зайца, как могли, и он, немного ободрившись, сумел сесть. От его промокшей одежды поднимался пар.

- Ты как, идти можешь? – спросил Ветер.
- М-могу, - неуверенно ответил Заяц. – А куда?
- Вверх. Ты сам видел – оттуда хороший спуск.
- Попробую...

Они еще немного посидели, отдыхая, а потом Ветер попробовал начать подниматься. Но не тут-то было! Едва охотник сделал два шага, как что-то угрожающе зашуршало, и вдруг целый кусок раскисшего от солнца снежного склона поехал сверху прямо на него! Только быстрота спасла предводителя беглецов – он успел отпрыгнуть в сторону, обратно к Белке и Зайцу. Куча снега, все увеличиваясь, с шумом пронеслась мимо. Было видно, как внизу она превращается в подобие широкого водопада. Потом послышалось, как глухо стучат камни, видимо, угодившие в этот поток. Путники, онемев от страха, глядели туда. Наконец, шум стих. Все так же безмятежно светило солнце. Внизу опять был просто белый, искрящийся снег. Только теперь он был неровным, весь в комках после сошедшей лавины.

Ветер первым пришел в себя.

- Вверх нельзя, - коротко сказал он.
- Нельзя, - отозвалась Белка. – А куда можно?

Белке было страшно. Казалось, что опасность теперь повсюду. Один шаг с этого места – и они погибнут. Все молчали, не зная, что делать.

- Наверное, вниз можно, - сказал наконец Заяц.
- «Наверное»! – не удержавшись, передразнил его Ветер. – Откуда ты все знаешь! – но тут Белка вдруг строго посмотрела на него, и охотник осекся.
- Заяц, почему ты так думаешь? – спросила Белка.
- Потому, что там, где мы сейчас... где я скатился... снег, который плохо держался, уже упал вниз. Поэтому мы сейчас целы. Я думаю, там, внизу, где снег тоже упал, теперь можно идти.
- Ладно, - подумав, сказал Ветер. – Все равно ничего лучше не придумать. Да, а где твое копье?

Заяц огляделся вокруг.

- Под снегом, - коротко и мрачно ответил он. – Я его отпустил, когда оно мне чуть руку не оторвало, - добавил он, заранее защищаясь от упрека.

Ветер без особой надежды попробовал снег вокруг, но ничего не нашел. Он хотел было опять выругать Зайца, но передумал.

- Хорошо. Пусть духи гор возьмут его себе. Мы сделаем новое. Нож-то хоть цел?

Нож у Зайца был цел. И цел, к его удивлению, был клубок жил, доставшийся от Филина, про который подросток совсем забыл. Ветер чуть повеселел.

- Ладно, пошли, - сказал он. И добавил, уже примирительно: - Только смотри у меня, придумщик...

На пути вниз с ними, действительно, ничего не произошло. Снег лежал смирно. Только было очень скользко, и путники то и дело цеплялись друг за друга и за единственное оставшееся, наполовину сломанное копье. Наконец, они достигли первых камней и с облегчением перевели дух. Руки и ноги, ослабевшие от напряжения, измученные долгим путем, холодом и голодом, дрожали. Снизу сверкающий снежный склон выглядел неприступным, и было трудно поверить, что они только что пришли оттуда.

Туман в это время окончательно разошелся, и беглецы увидели, что они находятся перед входом в узкое каменное ущелье, каньон с высокими стенами. Вокруг вздымались высокие скалы, которых они раньше не заметили в тумане. Рядом вырывался из-под снега и уносился вниз бурный поток воды. Ущелье выглядело мрачным и безжизненным, но другого пути вниз теперь не было. И все-таки это были камни, а не снег и лед, коварство которых путники уже познали сполна. Делать нечего – немного отдохнув, Ветер, Белка и Заяц начали осторожно спускаться вниз...

Если бы они знали, каким ужасным окажется этот каньон, лишенный всякой жизни, где были одни только голые серые скалы, то они, наверное, не полезли бы в него, а попытались из последних сил забраться вверх и поискать другого пути! Но было поздно: когда беглецы оказались в самом узком, едва проходимом месте, возвращаться, карабкаться обратно вверх, уже не было сил. Их хватало только на то, чтобы медленно и мучительно сползать с одного огромного камня на другой, то и дело рискуя свалиться в бушующий внизу ледяной поток.

Темнота пришла в эту проклятую всеми духами каменную щель  раньше, чем в остальной мир. Вверху небо еще синело, а здесь уже были густые сумерки. Выхода из ущелья не было видно; впереди и сзади были только все те же угрюмые серые стены. Приходилось ночевать здесь, хотя еще об одной ночевке среди голых камней, без костра, без еды, было страшно подумать.

Этой ночью все трое не спали. Дело было не в возможных хищниках – про них начисто забыли, а если бы вспомнили, то Ветер, пожалуй, сказал бы, что зубами растерзает любого барса, только бы напиться теплой крови. Нет – беспощадным врагом сделался ужасный, пробирающий до костей холод. Спастись от него можно было только движением. Было даже холоднее, чем прошлой ночью, потому что с темнотой сверху задул сильный ветер, выметавший каждый уголок ущелья. Беглецы из последних сил топтались на месте, хлопали себя руками и приседали, чтобы хоть как-то согреться. Когда кто-нибудь впадал в забытье, другие тормошили его — заснувший мог уже не проснуться. Гудел ветер; мрачно и упорно ревел в темноте поток, и на камнях по его краям водяные брызги превращались в лед. То одному, то другому из беглецов казалось, то ли во сне, то ли наяву, что неведомые горные духи, отчего-то пощадившие их днем, уже подбираются, чтобы забрать их. Бесконечно тянулась страшная, тоскливая ночь. Три человека в заледеневшем каменном мешке на последнем издыхании уже не боролись, а едва цеплялись за жизнь...

Рассвет тоже пришел позже обычного – и не только потому, что он всегда приходил сюда поздно. Оказалось, что небо вверху теперь не голубое, а серое, затянутое облаками. Дувший ночью ветер стих, стало чуть-чуть теплее. Белка ненадолго забылась, скорчившись между камней. Пробудившись, она поняла, что совсем не чувствует ступней. Они были белыми и холодными, как красивый гладкий камень, что иногда находили в реках. Ветер и Заяц, которые сами еле двигались, стали растирать Белке ноги. После долгих усилий чувствительность стала возвращаться – вместе со страшной болью. Белка закусила губу, чтобы не стонать.

Ветру тоже было худо. Защищая всех, он получил много ран. Обычно раны заживали на нем быстро. Но то было в теплой степи, где густой, ароматный воздух покрывает все, как одеяло. Или в низких горах, где всегда был рядом теплый дом или другое укрытие. И всегда костер. И почти всегда было много вкусного, жирного мяса, нужного охотнику... Но сейчас, после долгого и страшного пути там, где еще никогда не ходил ни один человек, после двух ночевок словно среди зимы в легкой летней одежде, тело Ветра стало как у дряхлого старика. Несколько ран раскрылось и, должно быть, болело, но закоченевший охотник этого почти не чувствовал. С головой тоже что-то было не так, и опять перед глазами стали появляться красные круги. Уже не столько сила мышц, сколько сила воли заставляла его передвигаться.

Заяц чувствовал себя лучше. Он оказался на удивление выносливым для своего возраста. Но и ему каждый шаг давался с усилием, а когда они останавливались, то все его мысли были об одном – о еде. О мясе — каком угодно, хоть из одних жил, хоть бы там были одни полуобглоданные кости. О буковых орешках. О зернах медвежьей травы, о ягодах, даже об улитках и червяках! Еды, еды, еды! – стонал его желудок и все его естество.

Они потеряли счет времени и уже не помнили, сколько пробирались среди камней. Где-то по дороге Ветер уронил свое копье в глубокую щель. Вытащить драгоценную вещь, которую они пронесли через горы, было невозможно, но охотник не почувствовал почти ничего. Все его ощущения притупились. Он уже плохо понимал, куда и зачем идет.

А Белке каждый шаг давался сильнейшей болью. Из-за того, что ноги плохо слушались, она иногда неудачно ставила их, так что и вторые кичиры, доставшиеся от Зайца, тоже изорвались. Сквозь дыры кое-где сочилась кровь. Там, где было поровнее, Заяц иногда подставлял Белке плечо, чтобы опереться. Тогда было чуть легче.

И вдруг стены ущелья начали расходиться!

Хромающие, со слезящимися, налитыми кровью глазами, полузамерзшие беглецы увидели, что узкий поток превращается в широкую, мелкую, мирно булькающую речку. Еще сколько-то шагов - и они оказались среди небольшой, плоской, поросшей низкой травой долины. Со всех сторон ее окружали высокие горные склоны, где травы почти не было – одни каменные осыпи. А со стороны, противоположной той, откуда они пришли, в горах был неширокий проем. Туда утекала речка. И еще посередине долины поблескивало озерцо, окруженное камышами, а рядом серел островок каких-то довольно высоких кустов, на которых только-только начали распускаться листья. Больше здесь ничего и никого не было.

Измученные Ветер и Белка опустились на траву. Белка даже погладила ее руками. После страшных камней, снега и льда такой милой и нежной казалась теперь травка с мелкими белыми цветами!

Заяц, у которого осталось больше сил, направился к проходу, куда утекала речка. Он был уже почти уверен, что там небольшой, легкий спуск – и все, они в лесу. Где деревья, костер, добыча, спасение. Зайцу казалось, что он почти подбегает к краю, хотя на самом деле он еле волочил ноги...

Не было там никакого легкого спуска.

Заглянув за край, Заяц отшатнулся. Да, внизу, глубоко внизу, действительно зеленел и курчавился спасительный лес. Но там, где он стоял, речка срывалась вниз высоким водопадом. А вокруг, насколько хватало взгляда, были опять проклятые скалы и осыпи. Круче, чем в том ущелье, по которому они с таким трудом спустились! Зеленая долина оказалась лишь маленьким островком жизни, по прихоти духов возникшим среди голых гор.

Наверное, если бы у них было хотя бы столько сил, сколько вчера утром, они бы смогли спуститься здесь. Как-нибудь сползли бы. Но сейчас? Заяц без особой уверенности подумал, что он, может быть, и справится. Но Ветер и Белка? С ними, кажется, что-то не так. И чем дальше, тем хуже...

Когда он вернулся обратно к друзьям, оказалось, что опасения подтвердились. Ветер лежал на земле, скорчившись, и едва смог прохрипеть «что там?» А у Белки, которая наконец решилась развязать ремешки и снять кичиры, ноги выглядели страшными, бело-сине-кровавыми.

- Там... опять скалы, - коротко сказал Заяц.
- Опять скалы... опять скалы... – забормотал Ветер, и Заяц вдруг с ужасом понял, что их предводитель уже не понимает, что говорит. – Камни, духи... везде Рыххи.. пустите, зачем... – продолжал бормотать Ветер все тише. – Пустите... – его глаза закрылись, и охотник без сил опустил голову. – Отдайте... – слабо донеслось еще раз из-под спутавшихся волос.

Заяц понял. Он сам не видел, но слышал, как кто-то рассказывал, что с очень сильно измученным, израненным человеком может случиться такое. Он теряет и силы, и разум. Если не согреть его, не накормить и не дать отлежаться, он умрет.

И Белка это поняла. А еще она поняла, что и сама больше не может идти.

- Заяц, - с трудом выговаривая слова треснутыми, запекшимися губами, сказала она. – Попробуй спуститься... один. Может... добудешь там что-нибудь. И принесешь нам. А нет... – она не договорила.

Пока она говорила, пока Заяц думал, что ответить, в воздухе вдруг закружились мелкие снежинки. Постепенно они становились крупнее. Ка-Тойр! О Аор, о духи, за что вы нас наказываете! С трудом ворочая непослушными мыслями, Заяц понял, что даже если случится чудо, если он спустится, если каким-то образом что-то добудет с одним лишь ножом, и если после этого, что совсем невероятно, у него хватит сил подняться обратно – его друзья, единственные люди на земле, к тому времени уже замерзнут. Еще одной ночи здесь им не пережить. И все. Это будет – все.

- Нет, - наконец сказал он. – Надо... попробовать что-то здесь. Я.. попробую. А ты мне... поможешь?

Белка подумала – ей тоже думать теперь было невероятно трудно – и медленно кивнула.

- Там.. пойду посмотрю, что, - сказала она, указывая на островок кустов. Она попыталась встать, но тут же со стоном упала обратно. Обмороженные и израненные ноги не держали.
- Подожди, я помогу.

Заяц опять подставил Белке плечо, и они вдвоем доковыляли до кустов. Похоже, осенью на них были какие-то плоды или орехи. Но сейчас на ветках ничего не осталось – так, во всяком случае, показалось Зайцу. А на землю тем временем быстро сыпались большие мокрые хлопья, покрывая все белым одеялом. Белка опустилась на четвереньки и начала шарить по земле, пытаясь отыскать что-то, быть может, уцелевшее от птиц, которые обобрали эти кусты раньше них.

Теперь Зайцу надо было решить, что делать. Мысли все так же путались, и только большим усилием удавалось сосредоточиться. Так... Ветра надо хоть как-то согреть. Согреть – это костер. Тут, в кустах, должны быть сухие ветки. Есть ветки? Да, есть. Но для костра нужен огненный камень. А его-то ни у кого из них нет. Нет камня. На охоту брать его было незачем, потеряешь еще, а потом они бежали от Соседей. Правда, кроме огненного камня, есть еще какой-то способ... Филин рассказывал... или показывал... хорошо, это он потом попытается вспомнить. Все равно, кроме костра, нужна еще какая-то подстилка. А, вон камыш. Он подойдет. И Заяц направился к озеру.

Когда он подошел поближе, протер слезящиеся глаза и раздвинул толстые, зашуршавшие стебли, сердце вдруг радостно подпрыгнуло. Птицы! В озере мирно плавало один.. два.. целых три больших серых гуся. Они не особенно испугались Зайца и не улетели, а просто отплыли подальше – на середину. Видимо, они единственные отыскали это затерянное озерцо, где у них не было никаких врагов, и теперь прилетали сюда кормиться.

Добыча! Но... как достать ее? Заяц опять стал вспоминать. На птиц в их племени мало кто охотился. Добыча мелкая, несерьезная, а убить ее трудно. Чуть напугаешь, раз - и улетела. Если птица плавает в воде, то, даже если попадешь копьем, замучаешься потом доставать. Или утонет. Но у него нет копья. А если бы и было... Заяц перевел взгляд на свои дрожащие, плохо двигающиеся руки. Он понял, что сейчас скорее всего промажет. И тогда... один взмах крыльев, и нет добычи. А им, людям, без нее конец. Что же делать?

Нет, ничего не получалось придумать. Ум стал таким же слабым, как руки и ноги. Может, сначала костер? Но тогда надо вспомнить, что там говорил Филин. Или показывал... Да, точно, показывал. Но он, Заяц, тогда был совсем маленьким. Что же он показывал? Нет, не вспомнить... Не вспомнить...

От кустов донесся слабый зов Белки. Так ничего и не придумав, Заяц потащился к ней.

Около Белки на расчищенном кусочке земли лежали три маленькие кучки чего-то коричневого. Орешки. Все-таки что-то уцелело. Кучки были совсем маленькие и жалкие, но Заяц при виде их почувствовал головокружение. Еда! Наконец-то еда! Ему страшно захотелось прямо сейчас сожрать, проглотить все три порции, и только большим усилием воли он сдержался, медленно и аккуратно собрал свою долю и как можно медленнее, стараясь не уронить ни крошки, стал жевать почти безвкусные ядрышки. Словно теплая струя пролилась в живот, а потом ударила в лицо и разошлась по всему телу. В голове немного прояснилось. Есть хотелось ничуть не меньше, но надо было соображать. Так что же тогда, давным-давно показывал Филин?.. да, была сухая палочка. Ее надо было быстро крутить, тереть в дырке в куске дерева... тогда она в конце концов начинала тлеть. И это был огонь. Так. А чтобы быстро крутить, была нужна еще одна палка... такая изогнутая... почему изогнутая? Зачем она была нужна?.. Нет, опять все путается, не вспомнить...

- Заяц, что там? – спросила Белка, показывая в сторону озера.
- А! – вспомнил Заяц. – Там.. три гуся плавают. Но я не знаю, как их достать. У нас же ничего нет.
- Может... копье сделать? – Белка обвела вокруг рукой, показывая на кусты.
- Из этих? – Заяц посмотрел вокруг. Всюду были неровные ветки.  Самые толстые были лишь чуть толще его большого пальца. Когда Заяц попробовал несколько из них, оказалось, что ветки не твердые, а упругие и легкие. Заяц встал и обошел кусты. Всюду было одно и то же.
- Нет, - тяжело вздохнув, сказал он, вернувшись. – Не сделаешь из этого копья. Да и... боюсь, не доброшу сейчас, - честно докончил он. – Но.. подожди. Я тут про костер думал. Я почти вспомнил, дай еще подумать...
- Думай, Заяц, думай! – вдруг с неожиданной надеждой воскликнула Белка. – Ты ведь уже... раньше придумывал. И... на, возьми! – и она указала на свою порцию орешков, еще нетронутую.

Заяц не поверил. Он страшно хотел есть, но он никогда не видел, чтобы кто-то отдавал другому свою долю. Ему-то точно никто никогда ничего не отдавал.

- Ты.. отдаешь мне?
- Да. Я.. может, потом еще найду. Тебе нужнее. Ешь.

Не веря своему счастью, Заяц протянул дрожащую руку, взял орешки и, еще раз с благодарностью посмотрев на Белку, медленно и тщательно прожевал их. Опять пролилась вниз, а потом по всему телу, теплая, животворная струя. И тут же всплыла в уме картинка из детства. Филин показывает. Палочка, которую вертят. Вертят, обернув ее веревочкой, жилой – клубок как раз таких жил есть у него! А чтобы веревочка была хорошо натянута, ее цепляют с двух сторон к длинной, упругой палке. И это тут есть! Но.. подожди, подожди! – почти крикнул Заяц сам себе. Что-то еще тогда было. Я был совсем маленький, и потом, пока Филин куда-то ушел, немного поиграл с этой изогнутой палкой. Забавлялся тем, что она издавала звук, если ее натянуть и отпустить. А потом...

Заяц внезапно ощутил робкую надежду. Он не верил той странной мысли, что вдруг откуда-то пришла к нему. Он еще и еще раз переводил взгляд с одного предмета на другой. Неровные, но длинные и упругие ветки. Клубок жил. Каменный нож. И, вон там у озера, растет крепкий, ровный камыш. Хотя небольшие палки поровнее можно найти и здесь...

***

Когда сознание Ветра немного прояснялось, он понимал, что умирает. Сверху было безучастное серое небо. Шел снег. Ветер закрывал глаза и впадал в беспамятство. Потом он видел вход в Подземную Страну. Это был черный зев пещеры, а вокруг обледеневшие камни. Рядом кто-то стоял. То ли Орлиный Коготь, то ли сам Ка-Тойр. Потом опять было беспамятство.

Вдруг стало немного лучше. Ему, кажется, засунули что-то в рот, он проглотил это, и в животе стало тепло. Но это длилось недолго. Опять он оказался перед входом в темную пещеру, и опять там кто-то стоял рядом. Орлиный Коготь? Он же убил его! Или нет? Ветер не хотел в эту пещеру, но уже почти не мог сопротивляться...

Вдруг опять стало теплее. Ветер смутно почувствовал, что вроде бы пахнет дымом. Кажется, его куда-то перетащили и положили на что-то сухое. Потом вдруг во рту оказалось что-то теплое и невероятно вкусное! Охотник впился в это зубами, он сосал это, он втягивал в себя сок, он кое-как пережевывал и глотал, глотал! Блаженное, спасительное тепло стало расходиться по всему телу. Ветер хотел еще, он даже, кажется, смог сказать, что хочет еще, но голос Белки ответил «потерпи, сразу много нельзя. Потом дам еще». И тогда Ветер с облегчением провалился в настоящий, нестрашный, целительный сон.

По-настоящему очнулся он среди ночи. Все тело болело, но Ветер раньше испытывал такую боль и знал, что она не страшна – раны заживают. Он лежал около тлеющего костра на подстилке из какой-то странной травы... а, это оказался камыш. Белка спала рядом. С другой стороны костра клевал носом Заяц. От шороха камышей под Ветром он вскинулся, вскочил, но, разглядев в чем дело, с облегчением опустился обратно.

- На, возьми, - сказал он, выгребая палкой из-под углей с краю костра и подавая Ветру что-то, завернутое в лист лопуха. Это оказался небольшой кусок мяса. Ветер взял его дрожащими руками, поднес к лицу, вдохнул невероятно прекрасный запах и стал жевать, стараясь сдерживаться и делать это медленно и солидно, как положено охотнику. Все равно совсем скоро от куска ничего не осталось. Ветер облизал губы и пальцы, и тут до него постепенно стало доходить.

- Откуда... все? – спросил он, обводя вокруг себя рукой.
- Там, рядом, озеро, - ответил Заяц. В нем было три гуся. Я добыл одного.

Ветер подумал, припоминая. Он вспомнил, что, кажется, потерял в каньоне копье.

- Ты.. сумел достать мое копье?
- Нет, - коротко ответил Заяц.
- Тогда... как? Ты сделал другое?
- Нет – здесь нет настоящих деревьев. Копья не получится. Но я сделал... вот это, - и Заяц показал странную, согнутую палку. В слабом свете костра Ветер с трудом рассмотрел, что концы палки, кажется, стянуты какой-то бечевкой.
- Что это?
- Это... – Заяц в затруднении потер лоб. – Оно... бросает маленькие копья. Из тростника или палок. Сейчас покажу.

Заяц подбросил в костер несколько веток, чтобы было лучше видно. Потом достал откуда-то довольно длинный и толстый стебель тростника, почему-то положил его поперек своей гнутой палки, что-то еще сделал, согнул палку – и вдруг палка распрямилась, а стебель, словно брошенный сильной рукой, вылетел и пропал в темноте. Но Заяц ведь не бросал его – он просто согнул палку, и все!

Ветер почувствовал удивление, постепенно переходящее в суеверный страх. Он думал, с трудом ворочая непослушными мыслями, и чем дольше он постигал увиденное, тем невероятнее оно становилось. Зайцу опять удалось нечто, что – Ветер хорошо это понимал – не смог бы сделать ни один, даже самый сильный и опытный охотник. И умный Филин тоже до этого не додумался. Да и вообще – вещи людям дал Аор, кто мог вообразить, что можно самим придумать что-то еще! Конечно, такие «маленькие копья», какие бросала эта штука, годились только на несерьезную добычу, вроде птиц. Но без этой добычи он, Ветер, был бы сейчас мертв. Если здесь удалось добыть одну птицу, то, скорее всего, добудут и еще одну-две. Даже если нет... теперь Заяц наверняка сможет добраться до леса и принести что-нибудь оттуда. Спасение, на которое он, настоящий охотник, почти не надеялся – пришло! Они больше не стоят у входа в Подземную Страну!

А сделал это – вот он. Бестолковый, над которым всегда смеялись. Заяц косой. Непостижимо, как сделал. И еще тогда... Ветер вспомнил, что из трещины в снегу его тоже спас Заяц. И на такое тоже никогда не решился бы ни один охотник. Ни один, даже самый сильный!

- Аор... надоумил тебя, - наконец произнес Ветер. Больше никак невозможно было объяснить все чудеса, что произошли за эти несколько дней. Потом он почувствовал, что больше не в силах ни о чем думать, и опять заснул.

Если бы только Ветер, сильный и славный охотник, знал, что сейчас у костра, маленький и невзрачный, рядом с ним сидит один из величайших изобретателей Земли! Ибо мало найдется вещей, которые нельзя подсмотреть в природе, и которыми люди пользовались бы, из поколения в поколение, больше десяти тысяч лет... Но история не сохранила имени того, кто перед лицом смерти, спасая друзей, додумался на берегу горного озера до хитроумного нового орудия. А то, что оно оказалось пригодным не только для охоты, но и для войны... такова природа людей, пользующихся придуманным другими, и такова была судьба многих и многих изобретений и изобретателей.

А Зайцу хотелось рассказать еще многое. Как он вспомнил, что тогда, ребенком, играя, случайно бросил с помощью гнутой палки и бечевки ту самую маленькую палочку, которой разводили огонь. Это показалось интересно, но другие дети засмеялись над ним, а тут пришел Филин, посмотрел строго и забрал свою вещь. Как сегодня он сделал такую же вещь, только побольше, а потом долго возился, подбирая разные палки для «маленьких копий», заостряя их, пробовал стрелять и сам поражался, как быстро они летят. Как первые два стебля тростника, которыми он стрелял в гусей, пролетели мимо – но гуси не испугались, потому что эти копья казались им неопасными. И как третье, наконец, попало в цель. Как страшно было лезть в воду, но она вдруг оказалась совсем не такой холодной, как в реке. Видимо, где-то в озере били теплые ключи. А дальше он опять сообразил, поспешно собрал сухой камыш, обвязал поясом и на этой вязанке доплыл до трепыхающейся птицы...

Но некому было все это рассказать – все спали. И только огромные звезды, теперь уже не страшные, словно ободряюще подмигивали сверху. Да узкий, едва раскрывшийся Ночной Глаз Аора глядел на него, чуть поднявшись над кромкой хребта. И тоже, словно спокойно-радостный учитель, как будто повторял – хорошо, молодец, хорошо...

***

Когда Ветер проснулся во второй раз, он чувствовал себя гораздо лучше. Светило высоко поднявшееся солнце. По голубому небу плыли небольшие, веселые кучевые облака. Слабый ветерок снизу, из долины, доносил пьянящие запахи леса. Запахи жизни. Да – там была Другая Долина!

Белка сидела рядом и что-то пыталась зашить. Иголка, как у всех женщин, всегда была у нее с собой и как-то уцелела во всех передрягах. Зайца не было – видно, ушел на охоту.

Увидев, что Ветер проснулся, Белка дала ему еще кусочек мяса. Поев, Ветер совсем ободрился. Потом он вспомнил:

- Белка, как твои ноги? – спросил он.
- Ничего, заживают понемногу, - ответила девушка. – Думаю, завтра или послезавтра смогу ходить.
- Это хорошо, - обрадовался Ветер. – А! Слушай... мне приснилось или нет, что Заяц... показывал какую-то вещь, которая бросала маленькие копья?
- Нет, не приснилось. Только это не просто вещь. Это Лук!
- Почему – Лук? Что такое Лук?
- Я ее.. то есть его так назвала. Это новое слово. По-моему, красивое. Заяц тоже сказал, что ему нравится. А эти маленькие копья называются Стрелы.
- Подожди – какие новые слова? Слова дал людям Аор!
- Ну, может и Аор, - миролюбиво ответила Белка. – Тогда, наверное, он мне их дал. А я – вам.

У охотника опять голова пошла кругом. Один тут придумывает новую вещь, другая дает ей имя... а он, Ветер? Он тут вдруг оказался самым последним, самым слабым!

- Хоть бы у вождя сначала спросили, - буркнул он.

Белка подняла голову от шитья, и вдруг Ветер увидел, что в ее глазах стоят слезы.

- Ветер, - голос девушки дрогнул. – Ветер, нашего племени больше нет. Совсем нет. Мы теперь – сами племя. И ты – наш вождь. Кто же еще?

Как это? Они – племя? А он – вождь?

А Белка тем временем продолжала, и речи ее сделались совсем странными.

- Ветер, я тебе уже давно хотела сказать. У нас теперь будет новое племя. И, я думаю, должны быть другие законы. Соседи нарушили все Запреты, и Аор не наказал их. Но смогли наказать мы сами. Я думаю... я не знаю... наверное, Аор делает все по-другому. Не так, как нас учили. Но ладно, тут я все равно не понимаю. Это очень сложно. Но вот что я точно поняла. Заяц... Ты теперь вождь, и ты должен сделать его охотником. Зайца. Теперь. Вот.

Еще тогда, когда Заяц вытащил Ветра из дыры в снегу, Белка начала понимать, что в этом подростке скрыта какая-то особенная сила, которой нет больше ни у кого. Не сила рук и ног, которую видели и понимали все. Нет — это была таинственная сила ума. Но чем дальше, тем ей становилось яснее - хотя вряд ли она смогла это объяснить - что для того, чтобы проявилась эта сила, Зайцу нельзя мешать. Нельзя смеяться над ним, ругать, одергивать и поправлять, как всегда было. Только тогда, когда он чувствует себя свободным, у него вырастают крылья. И единственным способом сделать так, чтобы Ветер больше не одергивал Зайца, было заставить его признать подростка равным себе. По закону.

А мысли Ветра окончательно перепутались. Если он – вождь, почему ему говорят, что делать? Но... настоящий вождь на совете тоже всегда слушает других старших. А у них, получается, Белка теперь одна из старших. Ну хорошо. Белка неглупа, это он всегда знал. Но Заяц – он же вообще подросток! Какой Заяц охотник? Но с другой стороны... Ветер был честным и еще не успел, как старшие охотники, приобрести обыкновение думать все время одинаково и о привычном, а более всего — о самом себе. Он уже хорошо понял, сколько всего сделал Заяц. Без него они бы пропали. Их бы уже клевали стервятники. Заяц сделал то, что не смог бы никто другой (тут Ветер опять почувствовал легкий суеверный страх). Но все же...

А что там рассказывали старые? Кажется, бывало, совсем редко, что и до вступления в возраст мужчины люди становились охотниками. Когда все племя решало, что так надо. Ветер даже обрадовался, что он вспомнил такую важную вещь, но тут его опять одолели сомнения.

- А Испытание? – наконец задал он вопрос, казавшийся самым неразрешимым. – Как же Заяц пройдет Испытание?
- Зачем еще нужно какое-то испытание, - спокойно и торжественно ответила Белка, - тому, кто три раза спас жизнь всем нам?
- Подожди... – Ветер совсем растерялся. – Три?.. Ну да, - он загнул палец. – Сейчас, здесь – спас. Точно. Иначе мы бы умерли. Другой раз...
- Другой раз, когда вытащил тебя из дыры в снегу.
- Да. Но третий?..
- А третий – я только сегодня утром сообразила. Когда он промахнулся. Тогда, на охоте. Если бы не промахнулся, копье бы не уплыло, и мы бы вернулись домой вовремя. И нас убили бы Соседи. Так же, как остальных. Мы опоздали, и пришли тогда, когда они уже ушли.

Ветер опять ощутил суеверный ужас. Если все действительно так, как говорит Белка – а поспорить с этим он не мог – то словно бы Аор направлял Зайца. Или не Аор. Или... нет, про то, что Аора просто нет, даже нельзя думать. Но – ладно. Белка права. Без Зайца они бы уже давно были в Подземной Стране. Они обязаны Зайцу жизнью. И пусть Заяц еще подросток – это ничего. У них будут свои обычаи!

Тут Ветер заметил вдалеке Зайца. Тот шел к ним. В одной руке у него был его.. да, Лук. А в другой что-то болталось. Добыча. Какая-то еще птица. Куропатка. Молодец, Заяц!

Когда надо было решать быстро, Ветер не колебался.

- Заяц! – крикнул он. – Иди сюда!

Когда Заяц подошел, вопросительно глядя на него, Ветер встал. Это получилось с трудом. В руке не было копья, как положено вождю в таком случае, но Белка тут же сообразила и подала ему какую-то палку. И Ветер, вспомнив, как делал это Барс, стукнул этой палкой в землю и торжественно произнес:

- Вот мое слово. Заяц прошел Испытание... – он запнулся, но быстро нашелся, - Испытание, посланное злыми людьми и сильными духами. И он выдержал его! Сегодня вечером я, вождь, посвящу его в охотники. Я сказал.

Потрясенный Заяц застыл, не в силах вымолвить ни слова. Ему казалось, что он ослышался. Такого не могло быть.

- Готовься, будущий охотник, - ласково сказала Белка. – Давай, я тебе хоть рукав зашью.

***

Вечером горел яркий костер. Стояли напротив друг друга вождь и новый охотник, и Ветер рисовал у Зайца на лбу и плечах кончиком ножа священные знаки. И разносились над притихшей долиной древние, повторявшиеся из поколения в поколение слова, которые, хоть и не целиком, Ветер запомнил после нескольких виденных им обрядов:

- Смотри, Аор! Смотрите, духи! Смотри, небо! Смотрите, звезды! Смотри, земля! Смотрите, души предков! Смотрите, люди! Смотрите, звери и птицы! Вот, пришел новый охотник! Да будут крепки его руки и ноги! Да будет зоркими его глаза! Да будет велика его добыча! Да будет  здорово его потомство! Смотрите все, вот новый охотник!..

А маленький, невзрачный новый охотник не сумел сдержаться, и по щеке его вдруг скатилась слеза. Слеза счастья, невообразимого и невозможного. Но Ветер не заметил ее. Или сделал вид, что не заметил.

Через два дня, когда поджили ноги у Белки и окончательно окреп Ветер, они медленно и осторожно начали спускаться от Теплого Озера вниз, к лесу. Острая тоска по тем, кого они больше никогда не увидят, по своему племени, просто по другим людям теснила сердце то одного, то другого из беглецов. Но надо было жить дальше. А когда тоска чуть отпускала, на ее место приходило любопытство — какова она, Другая Долина?

Ветер и Заяц шли босиком, у Белки на ногах было нечто, сделанное из остатков трех пар кичиров. У них было только два небольших лука, немного стрел, два ножа, иголка и моток жил. Не было на всей Земле племени беднее и меньше, чем это.

Но не было теперь на Земле такой силы, которая могла бы их победить.


Конец первой части