Ехать или не ехать в Киев? Во времена Советского Союза такой вопрос решался быстро. В любые праздники и даже выходные можно было съездить во все столицы дружественных республик. Поездки обычно организовывали профсоюзные комитеты и вспоминаются они теперь как светлые моменты на фоне рабочих будней и стояния в очередях за дефицитом.
А если сюда присовокупить еще командировки по всему Союзу, да летний отдых на Черном море – у каждого наберется что вспомнить. Но все это было в прошлой жизни.
В пору всеобщего увлечения зарубежным пляжным отдыхом в экзотических странах круизы по российским рекам или поездки в бывшие республики не столь популярны, да и сравнительно недешевы. Но, «не нужен нам берег турецкий»! Мы едем в Киев!
Уложиться надо в четыре дня – на большее руководство с работы не отпустило, хотя август не такой загруженный месяц, как отчетный июль.
Можно ли за четыре минуты до отправления поезда выскочить из метро Киевская кольцевая и успеть в свой вагон? Оказывается можно, проверили! Поезд тут же тронулся и молоденькая проводница захлопнула дверь.
Попутчиком оказался возвращающийся с внучкиной свадьбы к себе домой Григорий Демьянович. От вида его пиджачка доперестроечных времен, уже висевшего на крючке, и, уложенного в яркий пластиковый пакет (дабы не смущать публику столь древним, но удобным багажом) коричневого чемоданчика с металлическими уголками, почему-то защемило сердце. Он не догадался опустить спинку дивана, да так и прилег на узком твердом сидении. Едва удалось убедить его устроиться поудобнее, а попозже и разговорить.
Оказывается, дочка-врач живет в Иваново, где окончила медицинский институт, а теперь выдала замуж внучку в Москву. Видно, это его очень радовало, как и то, что смог подарить внучке на свадьбу пятьсот долларов.
Сам же он живет в поселке под Житомиром вдвоем с сыном, тоже врачом. Семьи у сына нет (характер неуживчивый), мотается по всему району, лечит.
Потихоньку, часа за три неспешной беседы поведал он, как перед самой войной построил его отец хороший дом на хуторе под Черниговом. Но стали всех с хуторов переселять, переселили и их семью с пятью детьми в райцентр. Бросили дом, и попали почти в землянку, а тут война. Как под немцем выжили, даже расспрашивать не захотелось. Отца конечно на войне убили.
Григорий Демьянович же сразу после войны оказался в армии в группе Советских войск в Германии. Служил долго, и довелось ему отвечать за снабжение всех войск продовольствием. Как вагоны пломбировали, учет вели - целая наука, а какая ответственность! Опыт армейский пригодился после демобилизации – так в райснабе и работал, женился. Не бедствовали, детей выучили. Ближе к пенсии, уже в девяностые, ехал как-то на грузовике за каким-то агрегатом в Киев. Добыл, а на обратной дороге водитель едва от лобового столкновения ушел в кювет, нашего попутчика тогда сильно придавило, чудом выжил. В больнице год лежал, а когда поправился, место уже заняли. Вот и пришлось в простые работяги подаваться на старости лет. Тут жена у Григория Демьяновича умерла. Теперь живут вдвоем с сыном – хозяйство держат.
За разговором и чаем подъехали к границе. Стук по вагону, грохот, а проводница спит. Потом громкий властный голос раздался: «Почему проводник дверь не открывает, пассажиры не разбужены!» - это российские пограничники досмотр начинают. В дверях купе показался высокий красивый русский парень. Строго паспорта проверил, к нам придрался – фамилии с сыном разные, где доверенность от другого родителя? Говорю: в паспорте у меня сын записан и фамилия, как в его паспорте. А фотографии нет – отвечает. Поддавшись на провокацию, говорю, что мол, первый раз слышу, что фотография должна быть. «Это твоя мама?» - не слушая меня, спросил у сына красивый пограничник. И добавил: «а то и ссадить можно». Уж лучше молчать буду. Слава Богу, поехали.
Снова остановка через час, украинские хлопцы пришли – им лишь бы миграционные листки заполнены были и езжайте! После такого стресса уснуть почти не получилось. Украинские пейзажи появились в окнах с рассветом, и на них хотелось смотреть и смотреть.
Впервые побывать в Киеве посчастливилось еще в школьные годы. Наш Ту-154, не успевший остыть от ташкентской жары, вынырнул из-под облаков в Борисполе поздним вечером. Вскоре мы мчались по гладкому шоссе, вдыхая майскую прохладу, не веря, что четыре часа назад изнемогали от пекла. Удивляли мощные зеленые деревья, ровной стеной ограждавшие шоссе, украинская музыка в салоне автобуса, новые, незнакомые, влажные запахи. В Киеве еще доцветали каштаны, а у нас дома в Чимкенте давно стояло лето.
В следующий раз попала в киевский октябрь, уже живя в Москве. И опять контраст: у нас сыро, серо, темно. А в Киеве золотая осень – на зеленых клумбах цветы, всюду рассыпаны спелые каштаны и желуди, яркое солнце греет, в чистом небе то и дело проплывают нити паутины.
Все это вспомнилось, пока мелькали пригородные платформы и группы людей, ожидавшие электричек, какие-то доисторические автомобили и трактора.
Чем же удивит теперь августовский Киев?
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2013/05/25/1131