Митька лежал на второй полке, подложив под голову свой тощий рюкзак, и под стук вагонных колес прокручивал в памяти события последних месяцев.
Чернявый умер не приходя в сознание.
Митьке было ничуть не жаль чернявого, и он не чувствовал каких-то угрызений совести и не имел душевных переживаний на этот счет. Если бы Митька ошибся хотя бы в одном своем движении в той стычке, то они могли бы свободно поменяться местами с чернявым. Он был довольно ловкий и сильный парень и если бы смог, то пырнул бы Митьку не задумываясь. И лежать бы ему, Митьке сейчас в ящике вместо чернявого. На этот раз повезло Митьке, вернее он оказался более ловким.
На Митькино счастье на рукоятке финки были обнаружены еще и «пальчики» чернявого и он имел судимость по хулиганке и в том деле фигурировал тоже с ножичком.
Следак попался нормальный, к тому же по его поведению чувствовалось, что на «Кабана» и его братву менты давно уже имели зуб, но кто-то мешал им посадить «Кабана» и это их еще больше злило.
Митька дали 7 лет.
И вот его везли с другими зеками по этапу в «столыпинском» вагоне куда-то на север или на восток. Его попутчики гадали и называли разные пункты назначения их вагона, но Митька не брал их догадки во внимание. Какая разница, куда его везут, на север или на юг, это мало что меняло в его положении на ближайшие 7 лет. Вагон громыхал на стыках и с этими мыслями он задремал.
Везли их долго, с какими-то длинными остановками, вагон отцепляли, прицепляли, добавляли «пассажиров». По информации новых зеков они знали свой пройденный маршрут, к тому же среди зеков были ребята с опытом, которые уже не первый раз проходили этим маршрутом и уже точно знали, куда их везут.
Наконец вагон отцепили в каком-то тупике, залаяли собаки, сосед прокомментировал: «Приехали». Еще долго за стеной вагона раздавались крики, команды, лай собак, наконец, загремели засовы и прозвучала громкая команда:
- По одному с вещами на выход! На корточки! Руки за голову!
Зеки выпрыгивали из вагона со шмотками, по одному и, пробежав несколько шагов, тут же садились на корточки. Площадка была окружена конвоирами с автоматами и собаководами с овчарками. Моросил дождь, свирепо лаяли собаки, собаководы их только чуть сдерживали, конвоиры кутались в плащпалатки и время от времени орали, как бы, для порядка: «Руки на голову! Сидеть!»; временами раздавался крик начкора: «Отставить р-разговоры!»
Во время шмона и переклички Митька огляделся по сторонам. Шел дождь, дул ветер, кругом шумела тайга. «Неужели лесоповал. Хреновы ваши дела, Митяй», - подумал Митька. Вагон стоял в тупике на каком-то таежном полустанке.
Зеков растолкали по машинам. В промокших фуфаечках, мокрые, скукошенные сидели они вплотную друг к другу на деревянных лавках и ждали отправления.
Наконец, раздалась команда начкора и машины двинулись. Митя попал в зеленый студобеккер, который ехал вторым в колонне, и, наверное, прибыл через океан еще в Великую Отечественную из штатов с каким-то военным конвоем. Как только выехали за пределы станционного посёлка на раскисшую от дождей таежную дорогу, зеков замотало на ямах из стороны в сторону и кидало друг на друга. Так они ехали около часа, кое-кто из зеков даже задремал, но Мите было не до сна, он сидел крайний у левого борта. На одной из ям кузов их машины кинуло на огромный ствол ели с такой силой, что у студобеккера с треском лопнула, окрашенная в зеленый цвет, верхняя доска борта, у которого сидел Митька. Митя еле успел убрать левую руку с борта. Доля секунды и его рука также белела бы изломом, как и эта зеленая доска, на которую он теперь смотрел с опаской. На длинном затяжном подъеме, у самой верхушки горы, идущий следом за ними Газик застрял. Водитель замигал светом, засигналил. Студобеккер тоже остановился и попятился назад. Начкар распорядился, двое караульных выпрыгнули прямо в грязь, зацепили Газик за студобеккер тросом. Несколько попыток сдвинуть Газик с места не увенчались успехом, он прочно сел на переднюю ось. Кто-то из зеков выкрикнул:
- Начальник, давай подтолкнем! Эй, ухнем!
Зеки гоготали. Караул молчал.
- Бросай его на хрен, - скомандовал начальник караула и добавил:
- Семенов, остаётесь за старшего, возьмите с первой и второй машин по человеку, для усиления. Наверху должен дежурить трактор, я щас пришлю.
На горе, действительно был трактор. Дальше дорога шла на спуск и колонна без приключений добрались до лагеря. Долго ждали последнюю машину. Дождь наконец-то прекратился, Митька вспомнил бабушкину поговорку: «Ранний дождь - до вечера, поздний - до утра». И подумал: «Как они там вдвоем с дедом на прииске, может быть где-то не так уж далеко от него сейчас. Лагерей-то по тайге не меряно».
Потом был долгий нудный шмон и, наконец, лагерь.
Из раздумий его вывел окрик, каптера: «Заходи по два, да не толкаться! Чо, не успеете оттянуть свой срок?»
Потом зеков разбросали по бригадам и баракам. В бараке тоже все было устроено, как в Назарово, только вагонки были не из струганных досок, а пиленых, сразу после пилорамы, размер вагонок совпадал точь в точь.
Митьке повезло, он попал в бригаду пилорамщиков, там у них для ремонтных работ был сварочный аппарат, а один из пилорамщиков, который умел с ним обращаться, недавно освободился.
- Парень ты здоровый, будешь работать на подкатке брёвен, чтоб был под рукой, а когда надо, будешь варить. Работа не сложная. Завтра посмотри аппарат, подшамань его, ну и там кое-что надо подварить, я покажу. Если чо надо из запчастей - скажешь. А аппарат чтоб был всегда на мази, если потребуется. Все понял?
- Понял.
- Вижу, парень ты понятливый. Порядки знаешь? Сидел?
- Сидел полтора года, по хулиганке.
- Заметно, что сидел, вписываешься. Кликуха-то, погоняло есть?
- Смерд.
- А-а, по фамилии значит, догоняю. Сердито.
- Ну, в общем, смотри Смерд, вкалывай, работой дорожи, пилорама не просека, попадешь на просеку, я тебе зимой не позавидую. Ладно, устраивайся, остальное потом.