ПАНКИТАИЗМ.
(подражая Владимиру Соловьёву)
Панкитаизм! Мне слово внове.
Как, впрочем, всем. И режет слух.
Предвестье высшей Божьей Воли –
воскресший снова русский Дух.
Уж сотни лет тому минуло,
как Византия отреклась
идей Спасителя. Согнулась
пред ликом чуждым. Пала в грязь.
Султан Мехмед – Завоеватель,
жестокий в ярости своей,
отёр рубин кровавых капель
с клинка, рубившего ромей.
Что нам судьба далёких римлян?!
И Рим второй нам не указ.
Очаровавшись третьим Римом,
блазнимся миру напоказ.
Нас ничему не научила
история ушедших дней.
Веками вновь копилась сила
на юг от наших рубежей.
Вся тьма племён юго-востока
у стен восставшего Китая,
грозит числом и близким сроком
спуститься с гор седых Алтая.
Скажи Отец Небесный слово
в чём провинились пред Тобой?
Но Он глядит в глаза сурово:
рабы не мне. Мечты пустой.
Забыли вы Святого Князя
наказ для русичей в века:
крепи Христовой перевязью
души своей шальной бока.
Вы – русы – богочеловеки.
И славе вашей не избыть.
А коль отступите, под плетью
рабами вечными вам выть.
***
Тень от двуглавого орла ли
вдруг сократилась невзначай?
И призрак Рима за спинами…
А впереди… дракон Китай.
КИТАЙ ТРАДИЦИЙ.
Человечество движется по дороге эволюции в двуединстве этногенетического и исторического. Можно представить этот путь в виде прямой, по которой народы бегут, передавая друг другу эстафетную палочку прогресса. Но чем дальше вникаешь в этногенез и историю всемирного масштаба, тем сильнее утверждаешься во мнении: это уже было, мы повторяемся. Что противоречит линейному развитию, предполагающему поступательное продвижение вперёд и невозможность вступить в одну и ту же воду дважды.
Чтобы снять противоречия линейного, обратимся к схеме движения по спирали, где этногенез и история выписывают каждый свою кривую. А их нераздельность во времени и пространстве наводит на мысль о двойной спирали развития человечества. Для наглядности её можно сравнить с двойной спиралью ДНК. В случае этногенеза и истории популяции людей она наиболее полно отвечает запросу. К тому же становится понятной повторяемость процессов и событийных явлений. Проходя следующий виток развития этногенеза, этническая система вновь и вновь испытывает возрастные моменты становления. Повторяя снова и снова периодические особенности развития этногенеза. Но уже в новых этногенетических и исторических условиях. То есть, на новом витке.
На пути постоянного восхождения, улучшения фенотипа и психотипа, развития интеллекта, духовного становления, - этносы/народы и созданные ими цивилизации сменяют друг друга. Суперэтнизация и глобализация этнических систем и социально-экономических пространств длятся долгие тысячелетия. Каждый раз новый суперэтнос и цивилизация им созданная оказывали на окружающий мир мощное влияние и неизгладимое впечатление. Так было с державой Ахеменидов и Арабским Халифатом на афро-азиатском пространстве. Древняя Греция и Римская империя соединяли европейские окраины и Ближний Восток в одно суперэтническое и цивилизационное пространство. Цивилизации Китая и Индии были также самодостаточны и самобытны, распространяя свои культурные новшества в индокитайский и азиатский миры. Потом пришла пора европейской и русско-евразийской этнических систем и цивилизаций. В процессе суперэтнизации и глобализации этносферы к началу 21 века возникают (по крайней мере) десять суперэтнических систем. Они занимают пространства суши, то есть имеют географические очертания. Этногенетическое обоснование и общая историческая судьба народов этих регионов не подлежит сомнению.
Геополитически суперэтнические системы современности стремятся к созданию своих полюсов влияния или того, что в литературе получило название «многополярный мир». Их этногенетическая структура в разной степени формирования и плотности внутренних связей. А социально-экономическая глобализация на региональном уровне отражает исторический момент сложения новых геополитических акторов. Они включают малых и больших участников-этносов, консолидируя их действия и состояния на суперэтническом уровне.
Одним из них является китайский суперэтнос. Китай, мифический и легендарный, полный недосказанности и таинственности. До недавнего времени тайна за многими замками. Китайский этногенез длится очень долго по историческим меркам, около семи тысяч лет. Китайский этнос и цивилизация возникли в долине реки Хуанхэ в начале 5-го тысячелетия до н.э. Расширяясь на восток и на северо-запад, китайская этническая система вбирала в себя племена севера и юга, востока и запада. В её сложении активно участвовали три мощных этнокультурных общности: тибетская, алтайская и аустронезийская. При этом археологи фиксируют две мощных миграционных волны с запада. Они совпадают по времени с расселением протодравидов Иранского нагорья в первой половине 4 тыс. до н.э. и ариев из региона Средней Азии в 18 в. до н.э..
Собирая воедино многие племена и народы, китайский этнос прошёл долгий путь становления и развития. Опираясь на артефакты, мифы и предания, исторические хроники, можно с определённой долей вероятности утверждать о нескольких витках развития китайского этногенеза. Первые два основываются на артефактах и мифах. Третий можно назвать легендарным, поскольку есть и артефакты, и легенды, и реальные исторические хроники. Хронологические рамки этого витка китайского этногенеза 18-3 вв. до н.э. В истории он известен как шан-инь-чжоусский.
Четвёртый виток как бы итожит пройденный путь и накопленный опыт. Он начинается заявкой на единое государство имперского типа в 3 в. до н.э. завоеваниями циньцев и созданием общего китайского государства во главе с Цинь Ши-хуанди. Но, одно дело заявить, совсем другое создать империю. Китайский этнос, начиная новый виток развития этногенеза, не был готов к тому, чтобы жить в государстве имперского типа. Так как империи создают этносы в периоде зрелости, на пике пассионарности. В этом конкретном случае этническая система начинала очередной виток этногенеза и не была готова к имперскому состоянию. И только в 6-9 вв. империя Тан становится логическим завершением, итогом четвёртого витка этногенеза. Далее последовал распад общего китайского этногенетического поля и государства.
В начале 13 века китайская этническая система консолидируется вновь и под присмотром монголов вступает в пятый виток этногенеза. Возможно, он станет последним, судя по итогам. Они в следующем: половина пути (детство и юность, возмужание) пройдена. Теперь уже китайский суперэтнос вышел к границам местообитания. Казалось бы, что в этом такого? Ну, вышел и пусть дальше себе живёт. Да вот только следующий период предполагает экспансию вовне. Поскольку вовне - это за границы теперешнего обитания, то становятся понятными опасения соседних народов. Русских в том числе.
КИТАЙ СОВРЕМЕННЫЙ.
Китайцы создали величайшую культуру. Их достижения не подлежат сомнению. Китайское культурное влияние на народы Юго-Восточной Азии велико. А китайское этногенетическое проникновение в них, смешение, заложило своеобразный фундамент будущего китайского расширения на север и запад. Добавим к полутора миллиардам населения Китая ещё миллиард азиатов юго-востока и вздрогнем. Ситуация эта напоминает европейскую 20-го века. Когда Германия подчиняла своим интересам почти весь потенциал Европы для ведения войн, получивших название «мировых».
Дело не в том, плохие китайцы или хорошие. Период зрелости предполагает для любого этноса максимальное расширение территории обитания. При этом в зону влияния вовлекаются народы ближние и дальние. В результате смешения происходит ассимиляция. Она взаимна, но имеет перекос в пользу завоевателя. Так было всегда. Сомнений нет, что и китайцы повторят тот же вариант. При опоре на Юго-Восточную Азию их продвижение возможно на запад – Иранское нагорье, на северо-запад – Средняя Азия, на север – Дальний Восток и в Сибирь. Юго-Восточная материковая и островная Азия остаётся их тылом. Насколько он надёжен и лоялен, другой вопрос.
Что может послужить причиной китайской экспансии? В первую очередь, развитие этногенеза. Перенаселение, нехватка земель, недостаток энергоресурсов, пресной воды и пищи – реальные причины уже начала 21 века. А что может послужить толчком? – Катастрофические изменения климата, силовое давление с востока. Восточное побережье, перенаселённое сегодня, при угрозе катастрофы будет опустошаться. Люди пойдут на запад и на север в поисках лучшего. Тем более, что эти регионы богаты углеводородами. На севере к тому же избыток воды, пригодные для жизни и слабо заселённые земли, обилие лесов. Морозы? При необходимости человек способен адаптироваться к любым условиям.
КИТАЙ МИРА.
Устремления Китая в будущее укладываются в одно короткое высказывание Мао Цзэдуна: "Победа революции в рамках всей страны – всего лишь начало Великого похода длиной в десять тысяч ли". Мы где-то подобное уже слышали. Да это же революционеры в Российской империи сто лет назад мечтали о «пожаре всемирной революции»! Теперь от империи остались большие и малые фрагменты. Очень по-разному связанные между собой. Влияние России имеет тенденцию к снижению в силу объективных этногенетических и исторических причин. Русско-евразийское этногенетическое поле распалось. И его части исторически выделились в новых политических конструкциях-государствах. Хорошо это или плохо? Естественно, а уже после для кого-то хорошо. Для других, то есть абсолютного большинства, не очень.
Фрагментация русско-евразийского пространства поначалу обрадовала некоторые силы на Западе. Началась суета с продвижением «демократического образа жизни» в русские пределы в виде НАТО и культурного мусора, а закончилось это вполне логично. Русские встряхнулись, самосознание их вышло из ступора, наблюдавшегося после распада СССР. К власти, то есть, управлению страной (Россией) пришла иная когорта бойцов. Самодостаточных, влюблённых в Россию, готовых биться за неё. Прошло двенадцать лет. Потребовалось драться на два фронта: внешний и внутренний. И там, и там есть тактические победы, готовящие будущие стратегические прорывы - геополитические и технико-технологические, интеллектуальные и духовные.
Евразийское пространство представляет собой на сегодня несколько суперэтнических систем разного уровня структурирования. Европейская, индийская, индокитайская, китайская, русско-евразийская и восточная часть афро-азиатской. При усиливающейся региональной и мировой глобализации обращает на себя внимание Евразийский континент. Если для всех иных суперэтнических пространств характерны процессы внутренней интеграции, то в центре Евразии назревает момент этногенетического симбиоза. В котором могут принять участие этносы русско-евразийского, китайского и восточно-афро-азиатского пространств.
Что подтверждается окончанием для китайской этнической системы суперэтнического периода. Китайцы в результате этногенетического и исторического развития вышли к границам своего местообитания. Включив в общее этногенетическое поле все народы и пространства, изначально участвовавшие в китайском этногенезе. На западе тибетские, на юге аустронезийские, на севере алтайские. Вдобавок ко всему китайская этническая система находится в третьем периоде этногенеза. Для которого характерны имперские амбиции. То есть, в определённый момент популяция «встанет на крыло» и начнёт продвижение в регионы с наименьшим сопротивлением.
Когда это произойдёт? Куда пойдут китайцы? Как будет происходить очередное великое переселение? Но то, что такой вариант не просто возможен, а неизбежен, сомневаться не приходится. Вспомним арабов 6-9 вв., турок и англичан в 17-20 вв. Ещё показательнее русская миграция до физически возможных пределов. Аж, до западных берегов Северной Америки. Время предугадать невозможно. Наука не готова к подобным прогнозам. Куда направятся новые «орды»? Есть только два наиболее предпочтительных направления: Иранское нагорье и Сибирь. Как это произойдёт: военное вторжение или мирное просачивание?
Тихая китайская экспансия в виде «мягкой силы» - культурной, экономической, геополитической началась несколько десятилетий назад. Китайское ушу, Шаолиньское братство, фэншуй - не новы для нашего уха. Экономическое проникновение на Африканский материк и даже в американские пределы беспрецедентно. Китайское влияние проецируется на русско-евразийское и афро-азиатское пространства. На слуху китайское заступничество за Пакистан, поддержка Ирана. Мы становимся свидетелями того, как Китай спонсирует страны Средней Азии, ещё не так давно бывшие в зоне российского безраздельного патронажа. Влияние из проекции трансформируется в присутствие, достигая западных окраин русско-евразийского пространства. Да, это неожиданно, настораживает своей геополитической новизной. Пугает, но кого? Тех, кто соседствует с Китаем, взаимодействует в Шанхайской Организации Сотрудничества? Или других, терзавших себя и мир войнами, человеконенавистной колонизацией и демократизацией по западному образцу?
Русско-евразийское этногенетическое пространство, созданное в историческом времени русским и другими народами, испытывает дезинтеграционное перенапряжение. При этом русский этнос не потерял своего решающего влияния на русско-евразийский этногенез и историю. Попадая в то же время в сложную этногенетическую ситуацию. Период старения начался, распад общего поля едва сдерживается общими усилиями всех народов. Эпицентр русско-евразийского этногенеза смещается на восток в Урало-Средне-Азиатский регион. Ещё недавно Китай устами «Жэньминь жибао» заявлял о том, что Китаю необходима «сильная Россия». Возникают закономерные вопросы: почему усиливается китайское влияние в зоне российского? Как понимать возросшие китайские амбиции? И так ли нужна сильная Россия набирающему силы Китаю?
Обладая огромным ресурсом – человеческим, цивилизационным, экономическим - Китай в последние десятилетия медленно и настойчиво установил торговые отношения по всему миру. Китайские инвестиции в экономики развивающихся стран впечатляют. Кредитами от Пекина не брезгуют и европейцы. Тем самым признавая крах европейской экспансии колониальных времён. Склонившись смиренно в выжидающем поклоне, европейские цивилизаторы обивают пекинские пороги. Кто бы мог подумать, что «желтолицые» (а это самый корректный эпитет по отношению к китайцам прежде) станут равноправными партнёрами. Вот и американский «гегемон», скрипя зубами, вынужден по-американски оскалившись в улыбке, испрашивать китайского внимания к своим проблемам.
Ускользающие от российского внимания восточно-европейские страны: Молдавия, Украина, Белоруссия, пользуются экономической поддержкой Китая. Средняя Азия – Узбекистан, Туркмения, Казахстан, Таджикистан и Киргизия ещё более подвержены китайскому экономическому проникновению. Китай высказывает пожелания для более тесного сотрудничества с Россией в добыче углеводородов на территории Сибири. И совсем уж неожиданны его претензии на присутствие в арктической зоне. Пока невозможно сказать, насколько далеко в пространстве и времени проникают амбициозные планы Поднебесной. Но экономическое проникновение на русско-евразийское поле обеспечивается политическим сотрудничеством по линии ШОС и в двустороннем порядке.
Демократизация по евро-атлантическому образцу в последнее время буксует на ровном месте. Во многом по причине формирования новых центров геополитического влияния в мире. Многополярность, как тактическая цель ближайшего будущего, практически воплощается в жизнь. Обеспеченная на уровне этногенетического развития, она проявляется в виде десяти пространственных глобальных систем. Объединяющихся экономически и политически в международные сообщества разной степени интеграции. СНГ сменило СССР. В Южной Америке успешно развивается сотрудничество в рамках МЕРКОСУР. В Африке своя структура. Китай и Индия государственно монолитны. Евросоюз переживает непростую пору консолидации усилий. Индокитай объединяется в АСЕАН. И так далее.
И в этом хитросплетении этногенетического и геополитического обращает на себя внимание стремительный рывок китайской экономики, предваряемый не менее впечатляющим взрывом рождаемости. И уже весь мир вовлечён в похвальные дифирамбы новому «локомотиву мировой экономики». А что сами китайцы? Они отвечают мудро: нельзя всё время идти вверх. И кажется не испытывают особого беспокойства по поводу снижения темпов роста экономики. За последнее десятилетие наиболее серьёзного. Их ВВП в прошлом году увеличился лишь на 7,8% против 9,3% в 2011 году. Поток иностранных инвестиций в Китай не думает иссякать, а вот китайские вложения в зарубежные активы увеличились более чем на четверть и составили 77 млрд. долларов.
Китайцы необычайно мудры, понимая, как их хотят сделать центровыми в деле спасения мировой экономики. Вместе с тем для них важнее осознание конечности своих сил. Неподъёмности возлагаемых на них надежд. Трезво оценивая собственные возможности, они делают ставку не на бездумный бег на грани сил за миражом гегемона. А обращают внимание на «качество и эффективность экономики». «Нельзя жертвовать продолжительным развитием страны и брать на себя роль "локомотива" (Сюй Хунцай). Есть много внутренних проблем, вызывающих нарастание социального напряжения в обществе. Их необходимо решать здесь и сегодня, на старте. Курс на общество всеобщих благ – задача, поставленная последним съездом КПК.
Ведь существует не только разница в доходах богатых и бедных, уровень жизни в деревне и в городе также очень различается. В разных регионах жизненный уровень может различаться в разы. Богатый и успешный восток страны вызывает вполне понятную зависть у западной части. Поэтому гораздо важнее, по мнению китайских политиков, обратить внимание на собственные источники роста. Что будет способствовать интенсификации китайской экономики. Но, проблемы роста не могут отменить имперских амбиций китайского суперэтноса. Экономический рывок последних десятилетий лишь проба сил, предварительный забег. Он впечатляющий, но участник трезво оценивает свои силы. Зрители ожидали чего-то большего. Возможно, некоторые злорадно надеялись увидеть на финише выдохшийся Китай. Не дождались.
Китайское самосознание испытывает момент этногенетической ломки. Когда уже чувствуется предназначение мирового лидера, но сознание реально не готово к столь тяжкому грузу. А опыт прошлого подсказывает постепенность наращивания мускулов. Анаболики «мирового господства» пусть остаются для молодых. Их необузданное применение ни к чему не привело. Дутыш «американского образа жизни» вызывает отторжение даже у близких родственников – европейцев. Для китайской этнической системы, прошедшей несколько витков развития этногенеза, создавшей великолепный антропологический тип и культуру, имеющей опыт длительного цивилизационного строительства, торопливость ни к чему.
Чёткое осознание своего места, возможностей, уязвимости. Осторожность в выборе партнёров и видение вероятных противников. Принципы внутренней политики и методы геополитического воздействия. Ясная градация ближних и дальних своих соседей и принципов взаимодействия с ними. Видение стратегических горизонтов китайского суперэтноса и цивилизации на ближайшее будущее. Всё это вместе взятое подготавливает почву для евразийского имперского проекта. В котором китайцы станут ведущим и титульным этносом. Потому что наступает время китайской этногенетической и социально-экономической экспансии. Мы можем кричать о невозможности и нежелательности такого поворота событий. Грезить русским евразийским проектом. Однако ход этногенеза не может измениться по чьёму-то желанию. И с естественным отбором приходится считаться. Ведь он в основе адаптации к изменяющимся условиям среды.
Перенос центра тяжести мирового развития в Юго-Восточную Азию и ослабление евроатлантического центра уже не разговоры, а реальность. Первопричина подобных изменений кроется в развитии этногенеза. Европейский суперэтнос в начале очередного витка развития этногенеза. Американский этнос заканчивает первый период этногенеза и вступает во второй, что происходит посредством прохождения через точку бифуркации или временного надлома в развитии этногенеза. Русский этнос, если считать его частью общеевропейского поля, также находится на спаде пассионарности. Это выражается не только в распаде Российской империи-СССР, но и разделении русско-евразийского этногенетического поля на многие отдельные части. Китайцы, входящие в период этногенетической зрелости и усиленной интеграции, довольно активно проникают на постсоветское пространство. Что поддерживается как двухсторонними отношениями, так и взаимодействием в рамках Шанхайской Организации Сотрудничества.
Выжидающая позиция Китая на международной арене очевидна и в значительной мере оправдана. Дракон выжидает, пока перегрызутся другие «великие»? Тогда можно будет просто подобрать лидерство из ослабевших российских, европейских или американских рук, не прилагая усилий для борьбы. Но, возрастающая нестабильность взаимных отношений между державами и странами. Непредсказуемость геополитических взаимодействий, осложняющаяся увеличением числа игроков. Американское стремление к мировому господству, отягчённое накатывающим этногенетическим надломом и случившимся уже финансово-экономическим кризисом. Не самые лучшие факторы риска. Ко всему добавляется исламский фактор, нередко воздействующий на евразийский регион через радикализм и экстремизм. С этим приходится считаться восстающему из исторического небытия государству.
Есть ещё два важных обстоятельства воздействующих негативно, это внутренняя неуверенность китайцев в себе и возрастающее внешнее нежелание видеть Китай в роли геополитического лидера. Китайский суперэтнос действительно в начале периода зрелости. Пассионарность или энергетическое напряжение этногенетических процессов, имеющее склонность к мощному возрастанию на этом отрезке времени, не оставляет шансов отсидеться в стороне. К тому же ослабление тех же процессов в русско-евразийской и иранской системах будет вызывать эффект энергетического опустошения в них. Привлекая тем самым новые этнические составляющие извне. То есть, приток новой этногенетической энергии из более пассионарного китайского суперэтноса. Что делает китайскую экспансию, в первую очередь этногенетическую в виде миграций, а после социально-экономическую в виде единой империи – неизбежной.
НАЦИОНАЛИЗМ ПО-КИТАЙСКИ. .
Китайский национализм испытывает сегодня муки становления. Приниженность китайского сознания, обусловленная веками монгольского и маньчжурского присутствия, внешнего давления со стороны европейских колонизаторов, периодом этногенетического возмужания и изоляции, уходит в прошлое. На смену идёт осознание своего национального достоинства, собственных сил и умения делать то, что под силу лишь великим нациям. Пусть бедность ещё остаётся признаком китайского существования. Однако, как впечатляют успехи: скоростные дороги, современные красивые города, освоение космоса.
Национализм поддерживается высшим партийным руководством и подкрепляется огромными много миллиардными вливаниями в развитие и вооружение Национально-освободительной армии Китая. В стратегическое ядерное оружие, ВПК и НИОКР. Армией, представленной Стратегическими ядерными силами, сухопутными войсками, ВМФ и ВВС, руководит Центральный военный совет. Территория КНР разделена на несколько военных округов. Всякое перемещение войск только с ведома ЦВС. Что подчёркивает некие опасения в отношении действий отдельных военачальников при обострении внутренней социальной и политической жизни. Огромный человеческий ресурс позволяет брать в армию лучших, комплектуя её по призыву и контракту. Кроме того, существует народное ополчение более 35 млн. человек, как резерв армии и ресурс для развития, в случае необходимости, партизанского движения.
Россию интересует, как и для чего рассредоточена НОАК. Большая часть сухопутных войск сосредоточена в северных военных округах Китая, имея в виду Российский Дальний Восток, Восточную и Западную Сибирь, Монголию, Среднюю Азию. Такое расположение китайских войск можно понимать по-разному. Это или нацеленность на российские и среднеазиатские регионы, или желание держать на японском направлении достойный военный щит. Но и возможность сохранить свежий резерв под боком у северного соседа при военных действиях на востоке. Не секрет, что США переносят центр геополитических телодвижений в Азиатско-Тихоокеанский регион. Подобные переносы чреваты тяжкими последствиями для противников американской внешней политики.
Немаловажно для будущего Китая присоединение Тайваня. Хотя инвестиции последнего в материковое государство так значительны, что грозят привязать его к Китаю в ближайшее время. Для США такой вариант не подходит. А усиление военной мощи Китая и тайваньские переминания при фактическом крушении американской политики на Ближнем Востоке и собственных внутренних проблемах, заставляют США искать крепких союзников в АТР. И создавать линию фронта на отдалении, в море. Что позволительно с точки зрения американской огневой мощи и недосягаемости китайской.
Обращает на себя внимание появившийся кстати термин «великоханьский шовинизм». Это очень напоминает «великодержавный русский», которым любили баловаться социалисты Российской империи. Правильнее, наверное, говорить о проявляющихся имперских амбициях ханьского этноса, ведущего и титульного в китайском суперэтносе. И это естественно, нормально по логике развития этногенеза. У китайцев существуют концепции войны, которая неизбежна для взаимоотношений в границах человеческой популяции. Подобные концепции существуют у большинства государств. Они могут быть оборонительными, наступательными, смешанными. Чем больше этническая система, мощнее её энергетический потенциал, тем скорее её экспансия в периоде зрелости станет смесью добровольно-принудительной миграции в новые земли. Она будет обставляться территориальными претензиями, защитой интересов или граждан, опасностью военной угрозы со стороны жертвы агрессии и прочее. Но все эти подвижки мускульной силы обеспечивают этногенетический выплеск наружу, за границы обитания этнической системы. Выполняя пассионарный взрыв на уровне физическом.
Армии во все времена были важнейшим фактором геополитики. Китайская армия не составляет исключения. Многократное увеличение расходов на её содержание, вооружение и развитие говорит о многом. Политическая поддержка обеспечена на высшем уровне. Идеологическое обоснование её дальнейших действий в наступлении и обороне китайским великоханьским национализмом вызревает. Территориальные претензии к соседям сохраняются на уровне социальных ожиданий. Культурная и экономическая экспансия вовне достигает дальних стран и материков. Таковы реалии.
Основу любой этнической системы (которую этнологи называют этносом, историки – народом, политологи – нацией) составляет малая ячея – семья. Через потомство и родственников образуются род и родовой клан. Даже оказываясь за пределами своей Родины, люди любой национальности помнят свои родные места, почитают своих предков, хранят верования и язык. Являются ли китайцы в этом особенными, исключительными? Да, нет. Когда мы ищем причины взлётов или падений народов и государств, то необходимо понимать, что в основе их исторического существования этногенез. Наше биологическое всё.
Дело не в материальной культуре, развита она или не очень. Не в духовной. Хотя и та, и другая помогают каждая по-своему становлению этноса в историческом времени. Государство, создаваемое этнической системой в процессе развития, результат возрастных особенностей системы. А также немаловажное значение имеет число витков этногенетического развития. И национальное сознание формируется не вдруг и не сразу, но в течение определённого времени. Кем и как определено это?
Сегодня в мире все увлечены национализацией. В процессе национализации этносферы людей, вызванной общими тенденциями мирового этногенеза, нацией стали называть всякую этническую систему. Насколько это верно? На наш взгляд, система представляется нацией только в периоде своей наибольшей концентрации, энергетического напряжения, имперских амбиций. То есть, нация – это итог этногенетического и исторического развития в течение определённого времени. А её национальные качества проявляются лишь в третьем периоде этногенеза, периоде зрелости и имперских амбиций. Поэтому в этом плане назвать американцев или французов нацией сложно. Поскольку первый этнос в начале своего пути. Французы же находятся на третьем витке этногенеза, но в состоянии схожем с американским.
Китайская этническая система, находящаяся (предположительно) на пятом витке этногенеза, вновь входит в состояние вызревания. При этом следует учитывать те несколько витков развития китайского этногенеза, которые уже позади. Они позволили системе сформироваться в том виде, в тех культурно-духовных координатах, с той материальной составляющей, которые и наблюдаются сегодня. Так при переходе из периода возмужания в период зрелости, из одного состояния в другое возникает идея единой нации. Которая озвучивается в работах Сунь Ятсена в начале 20-го века. Те самые «три принципа» - национализм, народовластие, народное благосостояние. Идея о правителе как о данном «Небом» всегда находила в китайской традиции благосклонный отклик. Однако доброго нужно поддержать, тирана и свергнуть не грех.
В новых исторических условиях монархическая идея нивелируется до уровня народного избранника. Политически народовластие сменяет монархическое правление через революции, гражданскую войну и иностранную оккупацию. Долгие десятилетия политическая конструкция народовластия утверждалась в народе, прошедшем долгий путь. Но вместе с тем, народовластие в Китае увенчивается сильной фигурой Руководителя партии. При этом подразумевается и народ. К народному благосостоянию китайцы идут мучительно и трагично. Преодолевая последствия разрухи после долгих войн. «Большой скачок» также не оправдал надежд. Идеи Дэн Сяопина, кажется, падают на благодатную почву народных ожиданий. Китай вырывается вперёд и за несколько десятилетий обгоняет по экономическим показателям всех. Экономика Китая на сегодняшний день идёт «ноздря в ноздрю» с экономикой США. Это и есть вершина китайского благосостояния? Однако большинство китайцев живут более, чем скромно по европейским меркам.
Идея «датун или великого единения» прошлого перекликается с русской идеей «святой Руси», наследниками которой мы являемся. Чтобы строить лучшее будущее, мы обращаемся к прошлому – раскрашенному нами в самые лучшие цвета. И потому радужно привлекательного. Но история опровергает эти ожидания. И наша русская «святая Русь», и «великое единение» для китайцев ориентиры будущего. С одним различием. Русское национальное самосознание приходит к пониманию того, что путь определяют духовные высшие ориентиры. Для китайцев важны задачи тактического плана, то есть, объединение усилий всех живущих в границах государства для решения будущих этногенетических задач. Ведь третий период этногенеза это имперские амбиции, обусловленные постоянным повышением энергетического напряжения.
Если в средневековом Китае чётко регулировались отношения в обществе: министр подчиняется правителю, сын отцу, жена мужу. То новые времена диктовали иные условия сосуществования. Теперь массы входили в политику решительно и бесповоротно. Без их участия стало невозможным принятие решений. Политика как искусство управления государством становится общедоступной. Что это, демократия или народовластие? Первая в западном варианте разрушает основы семьи, рода, психики. Оставляя государство неким придатком. Внешнее благополучие и устроенность жизни не отменили основного признака западной демократии аморальной вседозволенности. Разрушающей древние традиции.
Интеллектуалы конца 19 – начала 20 вв. в Китае под воздействием европейских и американских демократических веяний бились над проблемой устройства общества и государства будущего. Приходя к тому, что копировать американские и европейские политические системы нельзя без учёта китайских традиций, тысячелетий политической культуры, национального духа. Идея национализма, как объединяющая все народы страны в борьбе против маньчжуров и монархии, поначалу имела узкую направленность. Объединить в первую очередь граждан страны для реализации поставленных задач. Простолюдинов и интеллектуалов, богатых и бедных. А дальше?
Национализм, как идейное обоснование для единой китайской нации, востребован сегодня. Имеет ли он свои особенности? В ходе этногенеза китайские реалии не отличаются оригинальностью. Витки развития этногенеза следуют один за другим. В течение исторического времени территория государства расширяется. Само государство то дробиться на части, то снова воссоединяется в империю. Соответственно изменяется структура этнической системы. Значение единого языка общения приобретает исключительное значение в условиях ужесточения внутренней структуры системы и социально-экономического ускорения. Ассимиляция этногенетическая, культурная набирает темпы. Ведущий этнос хань стремится к наибольшей интеграции. Одновременно распространяя своё влияние на этносы окраин. И первой задачей становится их подтягивание до своего экономического и культурного уровня.
Суперэтническое состояние китайской этносистемы не вызывает сомнения. Как и самой китайской цивилизации, системой созданной. Политическая конструкция обрела вид единого государства, скрепляемого нормами жизни и ритуалами, единым языком и письменностью. В стране осуществляют свою деятельность буддисты, мусульмане, христиане, даосы. Но все стороны жизни пронизывает при этом конфуцианская идеология. Китайский суперэтнос имеет несколько региональных подсистем – субэтносов в разной степени вовлечённости в общекитайский этногенез. Этнические группы, точнее малые этносы окраин, соподчинены на уровне субэтносов. Но остаются особыми этническими системами в общем суперэтническом пространстве. Идёт процесс усиленной интеграции. Здесь неуместны оценки по типу хорошо или плохо. Естественно.
К этногенетическому фактору интеграции добавляются социальный и экономический. Дополняя внутренние связи внешними. Имперство, великодержавность, великоханьство превращаются в необходимость современного существования. Обусловленную ходом китайского этногенеза и истории. Китайский национализм крепнет во времени и пространстве. Всё бы ничего, пока он работает на общекитайское единство в границах КНР. Но как воспринимать высказывание Маомао, дочери великого реформатора Дэн Сяопина: «Россия, расположенная вдоль северной границы Китая, уже давно словно тигр, присматривалась к его территории.» Далее следует перечисление утерянных территорий по российско-китайским договорам и «Россия и Япония отхватили часть лакомого пирога, но и другие старались от них не отстать. В результате в 1895-1900 гг. Китай, страна с четырёхтысячелетней древней культурой, стоял перед угрозой гибели своей государственности».
Китайский национализм, объединяя страну, до поры не высовываясь, грезит территориальными претензиями вовне. Подкрепляя их растущей военной мощью, экономическим потенциалом.
КИТАЙ И РОССИЯ.
Каково отношение китайцев к России и русских к Китаю? С одной стороны взаимные уверения в стратегическом партнёрстве и соучастие в ШОС по многим направлениям. С другой – отказ от военно-политических союзнических обязательств. Казалось бы, территориальные споры решены. Демаркация российско-китайской границы проведена. Договорённости ратифицированы. Но осадок в китайской душе остался. Когда он обретёт свойства националистической накипи и превратится в территориальные претензии для новых поколений китайцев, что мы сможем этому противопоставить? Положения хартии ШОС обнадёживают. Хочется верить в китайское благоразумие. Но как быть с имперскими амбициями в периоде зрелости у этноса хань и нарастающими тенденциями к дезинтеграции русско-евразийского пространства? По закону сообщающихся сосудов (а этносы и есть те самые энергетические сосуды) из переполненного содержимое переливается в опустошённый. Под первым подразумевается китайский, а пустеющий – русский.
Россия, вырвавшись из клинча противостояния систем (СССР – Запад), пережила стресс от распада русско-евразийского этногенетического поля и вдруг возникла перед натовским хищным взором окрепшей и упёртой в отстаивании своих принципиальных позиций. Чему служит и её ядерный потенциал. Фактор сдерживания наиболее убедительный для любого агрессора. Дальнейшее ослабление вовсе не в интересах Китая. Оставаясь один на один с Западом, он не имеет шансов на выживание. Несмотря на огромный ресурс для армии и партизанской войны. Современное оружие не оставляет надежд.
В русле развития этногенеза на евразийских пространствах, невозможно уйти от китайских миграций во внутренние регионы Евразии. Смешения и взаимной ассимиляции китайцев, русских, персов и других народов. Поэтому очень важно, каким будет это взаимное проникновение: силовым или мирным. В настоящее время Китай нуждается в энергоресурсах. Черпая их в Африке, Сибири, Средней Азии, Иране, он готов инвестировать в слабые экономики. Не обставляя кредиты политическими претензиями наподобие «прав человека и демократизации общества». Что благоприятно сказывается на самочувствии партнёров по бизнесу. Открывает доступ к ресурсам стран. Обеспечивает благоприятный макроклимат на Евразийском континенте.
В отношениях с Россией наблюдается соперничество, взаимная ревность, состязательность в приручении среднеазиатских режимов. Для России этот регион в недавнем прошлом часть её территории. Для русско-евразийского этногенеза среднеазиатские этносы неотъемлемая составляющая. Когда же мы учтём факт перемещения эпицентра русско-евразийского этногенеза в регион между Волгой и Обью с охватом Средней Азии, то станет понятным его значение в нашей жизни и будущей истории. Русский эпицентр на Среднерусских возвышенностях утрачивает своё значение. Пассионарный порыв русской генерации 9-го века ослабевает. Но русские в течение тысячелетия смогли создать в соработничестве с другими народами мощное этногенетическое поле от Карпат до Тихого океана. Задел для будущего стабильного развития в северной полосе Евразии. Русской Евразии.
Смещение эпицентра этногенеза на восток естественно, но сопряжено с дезинтеграцией на исконно русских территориях. Русское поле, ослабленное акматическим напряжением 20-го века, вынужденно принимает мигрантов с окраин бывшей империи. Русские, разделённые на три части – великороссов, белорусов, украинцев, - испытали деформацию национального сознания. До сих пор не объяснённую никем. И потому переходящую в трагедию непонимания и безысходности. Геополитическая катастрофа переживалась слишком тяжело. Её последствия, словно едва поджившие раны, саднят до сих пор. Обессиленный физически и психически, русский этнос болезненно воспринимает новых людей на своих территориях.
Однако, миграция с Кавказа и из Средней Азии служит своеобразной прививкой. На юге назревают события, которые станут прологом великого переселения народов современности. На юго-востоке Евразии китайский суперэтнос входит в период зрелости. На юго-западе континента арабы также испытывают взрыв пассионарности и переход в период зрелости. Однажды, в 6-м веке подобное испытали обе этносистемы. Выйдя к границам тогдашнего обитания, они вошли в короткое соприкосновение, разрешившееся Таласской битвой 751 г. После чего Арабский Халифат и империя Тан остаются при своих интересах, переходя к взаимовыгодной торговле.
Сопоставляя ситуацию того времени и начала 21 века, можно сделать некоторые выводы. Во-первых, тогда и сегодня китайцы и арабы выходят к границам местообитания. Их столкновение в прошлом не имело трагических последствий. Тем более, что для китайцев оказались важнее другие направления экспансии: на юго-восток в Индокитай, на северо-восток в Корею.
Арабы рвались через Кавказ, в Малую Азию и на Пиренейский полуостров. В степях Евразии на севере эпицентр южно-уральского этногенеза сработал скоро и беспорядочно. Видимо, здесь сыграло свою роль направление миграций того времени с востока на запад. А также климатические изменения в Центральной Азии. Хунну, а после и тюрки были выдавлены на запад. Спровоцировано продвижение племён кыргыз из Северо-Западной Монголии на Саяно-Алтайское нагорье. Здесь сложился довольно мощный динлино-кыргызский племенной союз, трансформировавшийся затем в этнос древних хакасов.
Скорее всего, всё вместе послужило толчком для преждевременной экспансии на запад гуннов. Сложившееся позже разноплеменное сообщество в степях от Дуная до Байкала не могло играть значительной роли. Китайская и арабская этносистемы были более организованы социально-экономически, этногенетические их структуры представлялись намного жёстче, нежели степные на севере от них. Теперь же, при наступлении подобной ситуации, русско-евразийская этносистема оказывается не менее структурирована. Но ещё более организована в социальном и историческом плане. Имеет многовековую государственную традицию. Прошла испытание на прочность в тяжелейших войнах, какие только случались в истории человечества.
Пространства, занятые ею, освоены земледельцами. В оборот введены миллионы гектаров пашенных земель. Разработаны недра, а наука не имеет равных по своим достижениям. И это не окончание повести. Русско-евразийская этническая система на пороге великого технико-технологического прорыва. Научно-культурный потенциал, заложенный поколениями прошедших веков, требует продолжения. И оно состоится. При этом смещение русско-евразийского эпицентра этногенеза на восток в регионы Урала и Средней Азии создает своеобразную ситуацию равновесия русского и евразийского. При должном понимании этногенетического момента продолжение последует незамедлительно в социальной и экономической сферах. А политическая воля превратит разрозненные народы в единое, пусть не монолитное подобно СССР, но всё же мощное Русско-Евразийское объединение.
А что Китай? Каковы его цели на постсоветском пространстве и в мировой геополитике? Осознают ли китайцы свои этногенетические преимущества в Евразии? Как далеко во времени и пространстве распространяются их геополитические притязания? Китайцы начинают с себя. Особое внимание уделяется внутренней стабильности. Если Тибет успокоился, то Синьцзян-Уйгурский регион бурлит. Идеи сепаратизма и исламского радикализма сильны здесь и посейчас. Из центральных районов империи (а Китай – это империя в классическом варианте) в Синьцзян «закачивается» поток ханьских переселенцев. Уйгурское население «разбавляется» ханьцами, носителями китайской культуры, языка, традиции. Они проводники китайской политики на окраины. Сегодня их примерно столько же, сколько и уйгуров.
Обращаясь к государствам Средней Азии и России, не понаслышке знакомым с исламскими радикалами и сепаратистскими настроениями, Китай находит поддержку своим усилиям по замирению Тибета и Синьцзяна. Политическая стабильность залог успешной экономической модернизации, так необходимой сегодня. Насколько правомерна эта политика? Почему столько антиимперской риторики в западных СМИ? Разве в их имперском прошлом европейцы действовали по-другому? Центральная Азия становится зоной приложения силы нескольких крупных игроков: России, Китая, Евросоюза и вездесущих США. Овладеть этим регионом, значит быть вершителем судеб Евразии. Для американской геополитической модели это наиболее важно. Отсюда они могут ударить в спину России в первую очередь, Китаю, Ирану.
При всех этногенетических и геополитических прикидках Китай не стремится к мировому могуществу, как того возжелали США. Нет у него и своей особой модели развития для всего мира. Но и своего цивилизационного поля китайцы не хотят отдавать на откуп сомнительным «западным ценностям». Их позиция в этом вопросе намного жёстче российской, отягчённой геополитической катастрофой конца 20-го века, отсутствием в обществе твёрдой самодостаточной евразийской позиции и полным подчинением идеологии «европейской цивилизации». Китайское воздействие вовне укладывается в два слова: торговля и инвестиции. Цветные революции, режиссируемые Западом, неприемлемы для китайского сознания, ни на постсоветском пространстве. Поскольку они преследуют дестабилизацию в Евразии, дробление России и Китая, ослабление их изнутри в угоду натовским кукловодам.
Вот уж и СМИ сообщают о переходе пальмы первенства в торговле от США к Китаю. Однако китайцы не замедлили с опровержением такой оценки их усилий. Во всяком случае, ясно, что Китай вырывается вперёд. Теряя при этом снисхождение к себе как к стране развивающейся. Крупнейший торговый баланс даёт ему необходимые преимущества. Китайские дешёвые товары заполонили мир. Даже в торговле с США наблюдается серьёзный дисбаланс: китайский импорт намного превышает американский экспорт. Уравнивая свои возможности по торговому балансу, два мировых лидера оказываются в двух разнонаправленных позициях. Китайский суперэтнос находится в начале периода, когда идёт наиболее мощный энергетический подъём. То есть, проще говоря, растёт пассионарность.
Американский этнос напротив, входит в точку этногенетической бифуркации, надлома, временного снижения энергетического напряжения этногенетических процессов. Что отражается негативно на социальных и экономических процессах. Эти движения разной направленности отражаются в том числе, и на следующем показателе. Шесть лет назад США торговали со 127 странами, а КНР – с 70. Сегодня у США всего 76 партнёров, а у КНР – 124! В условиях нарастающего давления с востока в виде американо-японского военно-политического союза, китайские власти идут на увеличение расходов на оборону на 10%. Что впечатляет в условиях жёсткой экономии!
Но не это главное. По мнению протоиерея Дионисия Поздняева китайцы, находящиеся в переходном периоде великих перемен, испытывают кризис веры. Теряя привычные издавна духовные и культурные ориентиры в условиях экономического прорыва, китайское общество оказывается перед выбором – куда идти? Всякое продвижение человека и этноса вперёд требует его духовного подвига. Духовные ориентиры являются стратегическими, а их выбор судьбоносным для индивида и общества. «Сегодня Китай, возможно, острее даже чем остальной мир, стоит перед проблемой духовного голода. Поиск веры, поиск надежды, поиск смысла бытия, как для многих китайских интеллектуалов, так и для простого народа стал одним из важнейших внутренних мотивов.» /Протоиерей Дионисий Поздняев/ http://www.pravoslavie.ru/smi/print38213.htm /
И в русле поиска веры знаменателен визит патриарха Кирилла в Китай. Физическая мощь китайского народа нуждается в духовной коррекции. Сможем ли мы помочь нашим соседям в этом? Хватит ли наших физических и душевных сил? Ведь это наша святая обязанность – нести Свет Веры. Трудно, но преодолимо. А расовые различия или иные – суета это от гордыни.
P.S. В качестве дополнения: http://www.orthodox.cn/contemporary/hongkong/hbr_ru.htm