Забудь все и живи!

Забудь все и живи!

По мотивам романа-трилогии «Сады Хаоса»

Настя проснулась от того, что солнце защекотало ей нос. Она хотела отвернуться, но ее рассмешил солнечный зайчик, выплясывающий на стене. Девушка хотела отмахнуться от него. Тут ей стало смешно, она чихнула и окончательно проснулась. Сладко потянувшись, Настя откинула мягкое покрывало и поспешила к ручью.
Двор встретил ее букетом ароматов: пахло разнотравьем, грибами, ягодами и тайгой с могучими кедрами. На траве и рубинах земляники россыпями алмазов искрилась роса.
Взобравшийся на забор петух громко орал, встречая рассвет.
–—  Доброе утро Петруха! – поздоровалась с ним Настя.
Петух, завидев девушку, замахал крыльями и начал кричать еще звонче.
– Ну и голос у  тебя, всех перебудишь, – засмеялась Настя.
Тихо кудахча, поприветствовали её куры. Пеструшка, семеня лапками, побежала к ней навстречу. Настя полезла в карман, где всегда водилось что-то вкусненькое для живности. Угостила курицу зернышками. Не обделила и подружек.
Из хлева промычала Даша.
— Сейчас, милая! Вот только искупаюсь, выдою тебя, – погладив кормилицу по теплому боку, пообещала девушка.
Буренка удовлетворенно мотнула головой.
— Здравствуй, водичка, моя сестричка! – заходя в студеную воду, произнесла Настя. – Я люблю тебя! Дай мне здоровья, на целый день бодрости и хорошего настроения...
И вот уже девушка, поблагодарив ручеек, спешит к хлеву. Подоив коровку, полила  огород, особое внимание уделив огурцам и помидорам.
Вскоре над опушкой поднялся молочный туман. Из кустов послышался плач. Настя привычно вынула занозу из лапки медвежонка Тимошки, с которым она подружилась весной.
К полудню навестила пчел на пасеке, собрала над поселением легкие тучки – чтоб солнце не так сушило поля. А сколько еще необходимых дел она должна была сделать:  наведать Гришку, что живет на окраине села. Смешной такой, рыжий,  в веснушках. Солнышком зацелованный. По камням лазил, да ногу подвернул. Мазь надо поменять, да повязку потуже наложить. А еще ей надо сделать сбор луговых трав от всяких хворей, для бабушки Клавдии.   Потом  детишек в садике проведать и урок провести. Рассказать, что такое любовь к Земле, родному краю, дому, всему живому.
 И только к вечеру, утомленная работой, она вспомнила о самом главном. О том, что в последние дни не давало ей покоя.
Зайдя в пещеру, скрывающуюся в зарослях ежевики, Настя развела в очаге огонь и зашептала древние слова. Вскоре потянуло ветерком. Окрепнув, он со всей округи согнал стада туч и над тайгой пошел дождь, перешедший в ливень. Замельтешили молнии, протяжно прорычал гром. Прячась от непогоды, примолкли в своих гнёздах птицы, притихли в норах звери, укрылись в избах люди. И только одна представительница таежного народа искренне радовалась стихии…
В центре пещеры по-прежнему пылал огонь. На полене из кедра сидела Настя. Бездонные угольки зрачков пристально всматривались в танцующие языки пламени. В этот вечер огонь веселился как никогда.
Настя повернула тонкую нежную ладонь к звездному небу, протянув ее навстречу огню. Извивающееся пламя осторожно коснулось ее пальцев. Словно изучая их, на миг остановилось. Вздрагивая, плавно огибая фаланги, не спеша поползло к центру ладони. Достигнув ее, замерло и удовлетворенно вернулось в родной очаг.
Девушка поднесла руку к глазам. Ладонь ярко пульсировала светом. Вскоре он потускнел, оставив на коже едва заметный мерцающий узор. Настя подняла лежащий рядом берестовый свиток, на котором ее предок начертал знак прихода нового времени. Сомнений не было! Глаза не обманывали! Световой узор на ладони до мелочей совпадал с предсказанным.
Ведунья достала из потертого кожаного мешочка немного сухой, резко пахнущей травы, и кинула в очаг. Губы вновь ожили и зашептали только ей известные слова. Трава затрещала, и сладкий, дурманящий дым пополз по пещере.
Вытянув над огнем руки, девушка все быстрее шептала древний заговор. Его ритм завораживал и успокаивал. Пламя костра ласково обволакивало ладони. Проступившие узоры на какой-то миг ярко высветились и исчезли.
Закончив чтение, Настя с чувством исполненного долга опустила руки на колени. Она завершила древний обряд и теперь была готова к испытаниям.
За спиной, со стороны входа в пещеру послышались мягкие шаги и на ее плечи легли теплые сухие руки.
— Не спится моему солнышку? – тихо произнесла бабушка Клавдия.
— О завтрашнем дне думаю.
— Ни о чем не думай. Все будет так, как предначертано…
— Скажи бабуля, а когда ты убегала с дедушкой из города сюда в тайгу, вам не страшно было?
Бабушка Клавдия задумалась, потом ответила:
— Страшно, родная. Ой, как страшно! Но, еще страшнее было оставаться там, среди умных машин и невероятно быстро глупеющих людей.
— Ты мне никогда не рассказывала о вашей жизни в городе.
— А ты и не спрашивала. Я не буду тебе рассказывать все – многое ты знаешь из школьных уроков гармонии. Поведаю только то, что пережито мной. Ты готова не поспать?
— Да, бабулечка.
— Тогда слушай.
Словно собираясь с мыслями, старушка взглянула на очаг с потрескивающими дровами и присела на деревянный чурбак рядом с внучкой.
— Эта было задолго до того, – начала рассказ бабушка Клавдия, – когда первые россияне, покинув мегаполисы, ушли в тайгу, создав новые поселения, свободные от благ технократической цивилизации.
Настя многозначительно кивнула. От учителя гармонии и дедушки Дмитрия она не только знала, что те, кто живут в мегаполисах в мире машин, очень несчастные и духовно ограниченные, что им закрыт доступ в таежные резервации, так как посещение плохо влияет на них, но и наблюдала это в своих видениях. Что люди городов, вдохнув таежного воздуха, не очищенного от пыльцы цветов, начинали болеть не только аллергией, но и не менее страшной болезнью – ностальгией о прошлом. Что им вообще нельзя ходить по земле босиком, купаться в открытой воде. Даже видеть это не безопасно для хрупкого психического здоровья.
— Все произошло в тот день, – продолжила бабушка, – когда мне хотели ввести в кровь наночип.
Настя многое знала про это жуткое маленькое искусственное чудовище, живущее в телах городских людей. Совсем недавно она даже помогла беглецу из мегаполиса. Наночип ломал и корежил его, пока она не напоила несчастного настоем травы, наложив заговор на чип. На следующий день вернувшегося к жизни человека отправили подальше в горы…
— Этот день я запомню на всю жизнь. Я жила в своем маленьком, спокойном мирке. А тут у меня... словно украли меня. Мое детство. Мой мир, которым я жила и радовалась.
У меня было много игрушек. И все настоящие, как сейчас у тебя. Мама доставала их, где только могла. Она говорила, что не все современное хорошо и кое-что может негативно повлиять на психику ребенка. А я с игрушками путешествовала и выдумывала разные истории для них. Но однажды родителей попросили привезти меня на Фабрику жизни.
Настенька замерла. Эту страшную быль, как детишки рождаются в больших чанах и живут без пап и мам, она часто видела в своих видениях, и очень жалела малышей, которые не имели родителей.
— Знаешь, Настенька, они папе с мамой такое красивое приглашение прислали. Яркое! – продолжила воспоминания бабушка. – Ну, мы с папой и поехали туда.
Старший специалист Фабрики жизни по воспитанию детей подошел к нам и поздравил меня:
— У тебя, Клавдия, сегодня день рождения!
— Нет, я родилась летом. Правда, папа?
Отец почему-то отвернулся, а специалист хитро улыбнулся и продолжил:
— Сегодня ты станешь членом замечательной цивилизации под названием Земля! Ты получишь паспорт маленькой гражданки Земли и свой личный код. С ним ты никогда не потеряешься. С его помощью с тобой можно будет всегда связаться, найти. Ты получишь доступ к первой базе данных. И каждый последующий год для тебя будут открываться новые информационные горизонты и кладовые знаний. Уже завтра не захочешь прежних игрушек – с ними станет скучно! У тебя появятся новые друзья, – подмигнув, улыбнулся старший специалист.
— Я брошу свою куклу-царевну Василису Премудрую? – спросила я и, прижав к себе игрушку, чуть не заплакала.
— Тебе с ней будет неинтересно.
Я еще крепче обняла куклу.
— Уже сегодня к тебе придут новые развлечения и забавные игры. Для тебя откроется заманчивый мир, в котором ты будешь путешествовать. Дружить с кем захочешь, делать, что хочешь.
— Но я не хочу других игрушек.
— Стоит тебе только пожелать, и у тебя в гостях – добрый киборг Чапи! Он расскажет смешные и познавательные истории из жизни машин, роботов, киборгов, сказки о космических войнах. Ты противишься потому, что этого еще не пробовала. Попробуй, уверяю – понравится! Только предупреждаю – не увлекайся. А то знаю я вас, детей. Вы, как только получаете доступ к первой ступени информации, так сразу забываете, что надо еще и учиться! – и он захохотал, грозя мне пальцем.
— Я не хочу, чтобы ко мне приходил Чапи.
— Почему? – округлил глаза специалист.
— Он недобрый. Он притворяется хорошим…
— Откуда ты набралась таких глупостей? Кто тебя этому научил?
А я и сама не знала, почему так сказала. Я видела Чапи на больших экранах, он мне просто не понравился…
 С годами я нашла ответ и на этот вопрос. Но понимание причин моей неприязни к персонажу пришло только со временем, что создавало мне в детстве множество проблем. Вот так проявились первые признаки моей нестандартности.
Отец обеспокоено посмотрел на специалиста центра воспитания. Тот также был несколько озадачен и явно удручен. Сквозь улыбку просвечивало недоумение и обида.
— Клавдия, почему ты так считаешь? – уставился он на меня. – Чапи хороший! Он сделал много добрых дел.
— Пусть он их делает дальше, но я хочу свою Василису. Она настоящая, а ваш Чапи ненастоящий. Он только чужое повторяет. У него нет своего.
Специалист озабоченно посмотрел на отца.
— Что-то серьезное? – встревожился папа.
— Да! Девочка педагогически запущена, капризна и неадекватна. Пожалуй, нуждается в немедленной психиатрической реабилитации. У нее прогрессирующее детство. И это в четыре года! Болезнь редкая, но к счастью, мы ее научились лечить.
— Какая болезнь? – у папы задрожали губы.
Мужчина презрительным взглядом окинул моего отца.
— Детство! Гадкая болезнь! Мешает детям быть настоящими патриотами Земли и полезными членами общества.
— А причины?
— Неправильное воспитание родственниками и родителями.
— Но она здорова! – кинулся оправдываться папа. – Мы с женой старались купить ей самое лучшее, дорогое, чтоб развивалась…
Специалист сочувственно качнул головой.
— Если не ошибаюсь, эту куклу вы приобрели в мастерской Егорова?
— Да! – удивленно воскликнул мой отец. – Но как вы догадались?
— Не сложно. Почти у всех детей, которым добрые родители подарили его игрушки – эта болезнь. Мы пытались запретить Егорову распространять свою вредную продукцию, но нашему департаменту Морали и воспитания ребенка этого не позволили. Мол, будут нарушены права и свободы граждан. К тому же, мы знаем, что мастер Егоров на Земле один такой. И это радует. Но и один он мешает.
Он долго молчал, наверное, подбирал слово, а потом выпалил:
— Один такой. Вредитель! Живет на окраине Москвы в небольшом домике. Все комнаты превратил в музей, где собрал игрушки ручной работы всех эпох. Он отказался подписывать с концерном «Бессмертие» контракт «Вечность». Представляете? А возраст у него преклонный… Так что… Будем надеяться… Недолго…
Было заметно, что этот таинственный Егоров застрял у специалиста, как кость в горле. Сглотнув, он продолжил:
— Поэтому мы на его творческие выкрутасы закрыли глаза. Хотя, скажу откровенно, с его игрушками мы достаточно повозились, пытаясь разобраться в причинах возникновения болезни под названием детство.
— И как? Что-то удалось найти?
— Полностью разобрали их, но так ничего и не нашли. Непонятно: это самые примитивные игрушки. Они ручной работы, на них был у мастера патент и свой товарный знак, – сказал он с пренебрежением.
— Но в чем тогда дело?
— В том, что дети воспринимают их как друзей и защитников. Они им верят, вот глупость!
— И как лечить эту болезнь – детство?
— Способов много. Родители могут дать согласие на стерилизацию сознания, и тогда записываются воспоминания с новыми, более позитивными образами и прививается увлеченность к виртуальным игрушкам, – закинул удочку специалист.
— Я против стерилизации. Да и супруга не позволит.
Специалист с сожалением посмотрел на отца – наверняка подумал: подкаблучник. И продолжил:
— Есть другой путь. Девочка должна сама распрощаться со своим детством.
— Это как?
— Клавдия должна понять, что она переходит на первый информационный уровень развития. Что она уже большая, у нее есть свой персональный паспорт-наночип. Она должна этим гордиться. И здесь все в руках родителей. Если есть понимание, то мы везем маленького гражданина Земли в мастерскую Егорова. Ребенок туда заходит сам. Он должен сознательно оставить куклу в мастерской и выйти. Вместе с ней он оставляет и свою болезнь.
— Так просто!
— Все гениальное – просто, – бахвалился повеселевший специалист…
Клавдия остановилась, видно было, что воспоминания причиняют ей боль.
Настенька глубоко вздохнула.
— У меня от этих слов, бабушка, мороз по коже пробежал, – произнесла она. – Как все это страшно. А дальше?
— А ты не боишься?
— Нет, бабулечка! Ты ведь рядом со мной.
— Специалист долго беседовал со мной, объяснял, рассказывал, показывал какие-то фильмы, – продолжила бабушка. – В итоге я, совершенно запутанная и запуганная страшной болезнью под жутким названием детство, согласилась отнести куклу в мастерскую Егорова.
— Это ты должна сделать сама, – поцеловав меня в щечку, сказал папа. – Мы приедем к Егорову. А остальное сделаешь ты. Я даже не сомневаюсь, что ты сможешь сделать это, моя самая любимая и умная девочка. Гражданка!
— Да! Конечно. Несомненно! – затараторил с экрана неугомонный Чапи. – Клавдия очень стильная и современная девочка. Она сделает этот шаг. А я буду рядом. Мы вместе победим эту страшную болезнь так же, как ее победили сотни других умных девочек и мальчиков.
— Мы победим, – глотая слезы, промямлила я.
— Запомни: отказавшись от куклы, оставив ее, ты отдашь мастеру и противную болезнь. Обратно ты выйдешь совершенно здоровой и сильной. Все будут гордиться тобой, Клавдия, – напутствовал ведущий специалист по воспитанию граждан Земли.
       …Я тихонько открыла дверь и вошла в комнату, уставленную стеллажами с куклами. Все они смотрели на меня. Было ужасно стыдно и неловко.
— Еще одну принесли… – послышалось или показалось мне.
Я обвела взглядом полки, на которых теснились десятки кукол с живыми и понимающими глазами.
— Я… – вырвалось у меня, продолжения не получилось.
Куклы молчали. Они ждали… В мастерской было так тихо, как вот сегодня в этой пещере. Сейчас, вспоминая тот день, я понимаю, что магазинчик мастера Егорова был полем битвы. А я – маленьким солдатиком, которого отправили воевать с куклами.
Я вынула из ранца Василису. Вместо того чтобы положить ее на пол, как учил меня специалист, я заглянула ей в глаза. Мне показалось, что моя Василиса  сейчас заплачет. Игрушки мастера Егорова простые, они не умеют плакать и зажигательно смеяться, как современные киберкуклы, что были у моих подружек по жилищному сектору. Я подняла взгляд и увидела, что у всех кукол в магазинчике на грустных личиках будто застыли готовые сорваться слезинки. Они молчали...
Шли годы и я, пытаясь понять, что же тогда произошло, вновь и вновь мысленно возвращалась в мастерскую Егорова.
И только со временем поняла, что они плакали не о кукле, которая теряла подругу. Они плакали обо мне, обо всех нас, преждевременно потерявших детство…
Я прижала Василису к груди. За спиной всхлипнула дверь. Послышались чьи-то мягкие, но уверенные шаги. Я оглянулась.
Передо мной стоял пожилой мужчина с пепельными волосами, спадающими на плечи. Тогда он мне показался и вовсе стариком. Морщинистое лицо, а в глазах – какой-то огонек, ершистость, что ли. Вот, наконец, нашла – он был непокорным, этот мастер Егоров.
— И как зовут девочку? – с интересом посмотрел он на меня.
— Клавдия.
— Какое красивое, сказочное у тебя имя. Они привели тебя?
На мои глаза набежали слезы и были готовы вот-вот закапать.
— Ты собираешься отдать мне что-то? – продолжил он.
–— Да, — глотая слезы, тихо прошептала я, показав на куклу.
— Это Василиса Премудрая! – тепло сказал Егоров.
— Василиса! Царевна Василиса домой вернулась! – со всех сторон послышался шепот.
— Как тебе жилось у этой милой девочки? – спросил мастер у куклы.
— Весело, – впервые в жизни я услышала мягкий голос моей Василисы.
— Вспоминала дом?
— Очень скучала… – ответила Василиса.
Кукла, улыбаясь, говорила здесь свободно. У меня – только иногда. Раньше я думала, что мне это кажется.
— Привет, Василиса, – поздоровалась кукла-блондинка с бирюзовыми глазками в голубом атласном платьице.
Спрыгнув с полки, она подбежала к Василисе и протянула ей маленький букетик цветов.
— Здравствуй, Наталочка! – ответила девочка и обняла подружку.
— Как здорово, что ты вернулась! – послышалось с нижней полки. – Сегодня по случаю твоего возращения мы устроим большой бал. Правда, папа?
— Естественно! – улыбнулся мастер Егоров.
— Ура! Ура! Ура! – послышалось со всех сторон.
Раздался тихий выстрел. Это кукла-мальчик расстался с последней хлопушкой. В воздухе запахло порохом и фруктовой карамелью, хороводом закружились разноцветные конфетти…
Настенька, положив голову на плечо бабушки, молчала. Она заворожено слушала ее рассказ.
— Но больше всего мне запомнилась другая сценка, – продолжила воспоминания бабушка. — С верхней полки спрыгнула кукла-мальчик с маленьким игрушечным мечом на боку, и подошла к Василисе.
— Я скучал по тебе…
Глазки у Василисы радостно заблестели, щечки окрасил нежный румянец. Только теперь я поняла, что у моей куклы была и своя жизнь, о которой я ничего не знала…
— Иди, бедный ребенок, ты не виновата, – сказал мне мастер.
Я опять заплакала. Вдруг захотелось остаться здесь и никогда никуда не уходить. Дом Егорова был убежищем и для меня.
— Клавдия! Поторопись! – послышался из-за двери встревоженный голос отца. – Что ты там так долго?
Куклы замерли. В их мир вторгся чужак. Я оглянулась. У открытой двери в лавку стоял отец.
— Ты умничка, Клавдия! Ты все сделала правильно. Нам пора идти домой.
Я, роняя слезы, замотала головой и, сама не понимая, что делаю, схватила двух встретившихся кукол, кинулась к мастеру Егорову под защиту, спрятавшись за его спиной.
— Что вы себе позволяете, мастер Егоров? Клавдия, немедленно ко мне!
Мастер, погладив меня по голове, перевел взгляд на отца, а потом на специалиста по вопросам воспитания. Тот чуть не кричал.
— Я буду жаловаться на вас в департамент Морали и нравственности. Требовать закрытия мастерской. Вы калечите, вы их развращаете детей. Вы не даете им развиваться в духе времени.
— Поступайте, как считаете нужным, – ответил мастер. – Иди к отцу, Клавдия!
— Я останусь здесь! – завопила я и сама испугалась своего крика.
— Иди! – чуть тверже произнес Егоров. – Ты все правильно поняла. Маленький Иван-царевич будет охранять свою царевну…
— Да как вы смеете! – взорвался специалист.
— Вы нарушаете ее права, – спокойно ответил мастер.
Специалист тут же умолк и стал выглядеть, как закипающий чайник.
Обняв кукол, я покинула мастерскую Егорова и гордо пошла за расстроенным отцом и взбешенным дядей из департамента по воспитанию детей...
У родителей дома была истерика. Впервые я видела, как они ссорились. Отец обвинял маму в том, что она меня неправильно воспитывает. А она его – в эгоизме. Но по закону они мне ничего сделать не могли. Это все-таки было мое право. И родители вынужденно смирились с тем, что в нашем доме, кроме куклы Василисы, появился еще и Иван-царевич.
Вечером я уложила их на подушку рядом с собой и под их тихое перешептывание уснула. Когда ночью проснулась, увидела их танцующими на полу. Так до утра я и пролежала на боку, наблюдая сквозь наполовину прикрытые веки, как они без устали кружатся в танце, о чем-то беседуют и смеются. С этого дня они больше не скрывали от меня, что могут говорить…
— Даже сейчас? – улыбнувшись краешком губ, спросила Настенька.
Бабушка Клавдия замолчала. Проведя ладонями рук, над огнем, она тихонько произнесла:
— Даже сейчас…
— Спасибо бабушка, за эту историю. Я знаю, как мне поступить завтра.
— Иди отдыхать, моя радость.
Бабушка поцеловала внучку и полушепотом добавила:
— Какое бы ты решение завтра не приняла, ты поступишь правильно.

***

В полдень, опушку леса накрыла резкая холодная тень. Воздух наполнился  непривычным для этих мест гулом. Вскоре на поляну приземлился дисколет. Откинулся люк. По выдвинувшемуся трапу на землю спустился высокий мужчина в темно-синей форме и подошел к ожидавшим его жителям резервации.
— Александр Глухов, старший специалист департамента по соблюдению Конституции Земли, – сухо представился он.
— Я слушаю вас, – ответил староста Егор Загорный.
— У вас, согласно данных переписи, проживает Настя Таежная.
— Есть такая. А что?
— Сегодня ей исполнилось шестнадцать лет.
Староста промолчал, сделав вид, что не расслышал.
— Согласно Конституции Земли, – продолжал представитель цивилизации, – Настя Таежная, в день своего шестнадцатилетия может воспользоваться своим правом на свободу проживания и вернуться в общество. Она может отказаться от предложенного, потеряв все льготы переселенца на учебу, жилье, трудоустройство, медицинскую страховку. Я прибыл к вам, что бы увидеть Настю, и объяснить ей ее права.
— Я внимательно слушаю вас, господин Глухов.
— Вы, Настя Таежная? – включив сканер и видеозапись, продолжил старший специалист.
— Да! – громко ответила девушка.
— Вам понятны оглашенные мною положения Конституции Земли?
— Вполне.
— Каким будет ответ?
Настенька повернулась к жителям резервации. Поклонившись им, сказала:
— Спасибо, люди добрые, за любовь, хлеб и уроки гармонии…
На последнем слове, голос Насти дрогнул, взгляд стыдливо упал к земле. Пальцы судорожно перебирали поясок сарафана.
Стало тихо. С окраины поселка послышалось, как протяжно  замычала корова Даша. Закудахтали куры. На опушку леса вышел медвежонок Тимошка. Поднявшись на задние лапки,  он смешно махал передними, словно пытаясь привлечь внимание людей.
Настя подняла подбородок. Взгляд скользнул по лицам поселенцев, остановился на Тимошке.
– Я приняла решение воспользоваться правами, гарантированными мне Конституцией Земли. Я ухожу в город.
Люди ошеломленно молчали. По щекам бабушки Клавдии бежали слезы… Прихрамывающий растерянный  Гришка, опираясь на палку и что-то бормоча про ушиб, пытался  протиснуться вперед.
Настенька преклонила колени и поцеловала землю, затем, стремительно поднявшись, решительно направилась в сторону трапа корабля.
— Кроме носимых вещей, вы не имеет право ничего больше брать с собой на борт корабля, – преградил девушке дорогу Александр Глухов. – Все что произведено в резервации, должно остаться здесь.
— Мне известно это! Если вы имеете в виду кукол, – спокойно ответила Настенька, сняв с плеча домотканую котомку и раскрыв ее, – то согласно своду прав переселенца, гарантированных статьей 35-й Конституции Земли, я имею право взять с собой то, что произведено, или ранее производилось в свободной конфедерации Земли. Вот лазерные коды изделий.
И девушка, бережно достав из котомки кукол, показала метки на подошве их обуви представителю департамента.
– Извините, вы совершенно правы, – просканировав изделия, ответил специалист. – Проходите в салон. Цивилизация ждет вас. Мой вам совет: забудьте все и просто живите.
Со стороны опушки леса послышался плач медвежонка…

Продолжение в следующем выпуске сборника День Сказки - 2013".

Михаил Темнов,
Г. Ужгород, Украина.

Читать продолжение:http://www.proza.ru/2013/07/24/1753